Предчувствие жизни

На чтение потребуется 6 минут | Аннотация | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы

 

 

 

Дверь магазина изредка открывалась, и тогда за ней был виден кусок чёрной ночи. В помещение, забитое искусственным светом и такой же искусственной едой, на секунду врывались искренние голоса кузнечиков, свежесть летней ночи. Сколько бы ни старались химики, им никогда не удастся сделать что-то даже отдалённо похожее на этот запах.

Андрей на секунду задумался, стоя за прилавком. Маленький телевизор на столе что-то рассказывал нежным голосом, который иногда смешивался с шипением из-за плохого сигнала. Мысли у Андрея были такие же неровные. Если бы их можно было послушать, то, наверно, из его головы раздалось бы такое же шипение. Думал он о разном, но всегда по определённой схеме, начинал с мыслей обо всём человечестве, потом рассуждал о счастье и, наконец, находил на огромной мировой карте пятнышко своей души. Именно пятнышко.

Ещё в детстве, сером и скучном, он обнаружил, что люди часто не имеют никакого значения. Он узнал это после смерти дяди Жени. Неделю назад дядя был весёлым человеком, дарил конфеты и игрушки, а теперь лежал в костюме и не шевелился. Тогда Андрей подумал, что теперь, после смерти дяди, непременно что-нибудь изменится, все вокруг ходили с мрачными лицами, иногда вытирали глаза, это должно было что-то означать. Но прошло несколько дней, и всё вернулось. Всё осталось таким, каким и было. Мать по-прежнему приходила уставшая с фабрики, отец уходил в глубокую алкогольную меланхолию по выходным. Часы, которые остановили, снова пошли. Дядя Женя остался лишь фотографией в альбоме, который Андрей любил открывать. Теперь никто не приходил, не дышал на него чесноком, не дарил игрушек, пожалуй, вот и все перемены.

 

– Пачку чая.

Строитель в оранжевом жилете отвлёк Андрея от его шипящих мыслей. Неподалёку перекладывали дорогу, делали это по ночам. У строителя лицо было покрыто щетиной и морщинами. Вся жизнь поместилась между лбом и подбородком. Вот этот шрам появился в детстве, после падения с велосипеда, а вот эта рытвина – после расставания с любимой женщиной. Может быть, он доверял ей, а она однажды просто не вернулась домой. С тех пор этот человек сторонился и презирал женщин.

Андрею захотелось сказать этому уставшему человеку что-нибудь хорошее, но получилось только:

– Ваша сдача, заходите ещё.

Покупатель молча развернулся. Снова хлопнула дверь, и на секунду показалась тёмная улица. Андрей снова остался один. Он уже полгода работал в этом магазине в ночную смену. Магазин был маленький, всего несколько полок с чипсами, лапшой, сигаретами и т. п.

 

Рано утром обычно приезжал владелец магазина, низенький толстый кавказец, забирал деньги и считал выручку.

Каждый день повторялся, был как две капли воды похож на предыдущий, и было не ясно, зачем он начинался вообще. А самое непонятное, почти непостижимое – какую роль во всём этом играл он, Андрей. Неужели он родился только для того, чтобы продавать сигареты? Даже у травы есть смысл, она даёт кислород. А у него?

Из подсобки, мяукнув, вышла кошка. Появилась недавно. Иногда приходила, тёрлась рыжей спиной о ноги, просила есть. У этой Мурки всегда был такой вид, будто она знала смысл жизни, но никому не хотела говорить. Это читалось в её хитрых зёлёных глазах. Потом, когда она напивалась молока, ложилась на тёплый телевизор и показывала пример безмятежного существования, как бы говоря: глупый человек, зачем тебе искать непонятно что? Делай как я!

Андрей надрезал пакет, плеснул Мурке молока в блюдце, остальное стал пить сам, заедая отломанными кусками батона.

Пришёл покупатель, попросил пачку сигарет. Интересно, куда он идёт так поздно?

 

Так проходила ночь. Утром приезжал хозяин Вахтанг, приходил сменщик, после этого Андрей шёл домой. Жил он недалеко, дорога к его дому шла мимо киоска, в котором он по пути покупал овощи. Продавщице, полной добродушной женщине, было скучно целый день сидеть в маленьком домике, за рядами огурцов и помидоров, поэтому она пыталась заговорить, выглядывая из маленького окошка. Но обычно покупателям было некогда, они улыбались и уходили. Андрею было немного жалко продавщицу, она жила одна, без мужа, даже дети не навещали её. Она жаловалась на жизнь, рассказывала о прошлом. Раньше она была красивая, и у неё было много кавалеров. А ещё она любила чай с мёдом и Японию, о которой рассказывала, как о какой-то волшебной стране. Андрею было грустно думать, что эта женщина так никогда и не побывает в этой чудесной Японии, о которой так много говорит.

Где-то должно быть место, где лежат все неисполненные мечты, люди приносят их туда по ночам, запирают в сундуки и сейфы, а потом выкидывают ключ.

Наконец Марфа выговаривается, лицо у неё светлеет, Андрей благодарит и уходит. Вот и его дом, красный, кирпичный, некрасивый. С балконов свешивается бельё. Дети во дворе играют в песке. Одинокие собаки обнюхивают прохожих. Его квартира на третьем этаже. Звонок оторвался и обречённо висел на белых проводах, надо починить.

В квартире темно и пусто. Андрей живёт один. В раковине немытая посуда, на стене календарь за прошлый год, он оставил его из-за красивых картинок. Этот календарь был единственным ярким пятном на кухне. Стол и табуретки. На плите закипает чайник. Сейчас он выпьет чая и поедет к Маше, он уже соскучился по ней. С Машей они познакомились год назад в Интернете. Она долго отказывалась от встречи, не объясняя причины. Наконец призналась, поставив в конце фразы много смайликов, что с детства не идёт по жизни, а едет, в инвалидном кресле. Андрею было всё равно, и он полюбил её такой. Не смущаясь, поднимал, носил, когда надо, на руках. Она не сразу привыкла, но потом доверилась.

 

Быстро выпив чай, Андрей вышел из дома, зашёл всё в тот же киоск за фруктами, сел в жёлтый трамвай.

Дверь открылась почти сразу, когда он постучал.

– А, это ты, заходи.

Мама Маши, Людмила Ивановна, на ходу делала причёску, куда-то собираясь. В квартире было сумрачно, приятно пахло выпечкой.

– Там печенье в тазике, чай сами сделаете, не маленькие.

Она на секунду остановилась, внимательно посмотрела на Андрея, словно проверяя, можно ли ему доверить дочь.

Заскрипели колёса, из кухни появилась сама Маша. Странно было видеть девушку в уродливом металлическом кресле. В этом было что-то глубоко несправедливое и неправильное.

После встречи с Андреем Маша почти перестала закрываться в ванной, чтобы никто не видел её грусть. Иногда позволяла себе робко строить планы на будущее. А он терпеливо, день за днём, убеждал её, что и она имеет право на жизнь.

Ему нравилось держать её холодные руки в своих. Маша тогда смущалась и смотрела за окно, будто там было что-то интересное.

А за окном был всё тот же белый равнодушный день. Воробьи клевали остатки печенья на подоконнике, которые кидала им эта девушка с бледным лицом, и не знали, кого благодарить. Может быть, они чирикали о смысле своей птичьей жизни?