Самка скорпиона

дилогии «Скорпионья сага»
На чтение потребуется 7 часов | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

– Левее! Еще чуть левее! Так-так-так, стоп!.. Забери кормовой конец! Одержи! Вот так хорошо! Опускаем!.. Майна! Аккуратнее, потихонечку... Подтяни носовой! Так, киль вошел в раму. Майна, майна... Есть! Всё, отвязывай!

Я вздохнул. Операция «яхта» прошла успешно. Если можно назвать успехом прощание с клубом «Парус», транспортировку на специальном яхтенном трейлере и водворение этаким монументом посреди дачного участка жены.

Стропы провисли. Крюк отцепили. Стрела крана уехала. Я пожал руки парням, которые мне помогли, расплатился с водителем трейлера. С начала весны в углу участка успел появиться свежий сарайчик; у его двери сбилась горстка таджиков с немым выражением тревожного любопытства. Гастарбайтерское беспокойство было вполне обоснованным. Равно как и обывательское смятение законных соседей, там-сям торчавших в завороженном остолбенении.

Возвышаясь над полем бурьяна, яхта смотрелась сюрреалистически...

– Я до конца не верила, что ты такой псих, – заключила жена.

– Знаешь, я вдруг осознал, что это мечта всей моей жизни.

– Вот уж не думала, что ты мечтал о яхте на дачном участке.

– Я мечтал сняться с якоря. Настала пора браться за дело.

Она неспешно прошлась вокруг пузатого пыльного корпуса. Яхта стояла в точности там, где должен быть дом. Критический взгляд чуть смягчился иронией.

– Ну, и как ты ее назовешь?

– Пока не решил. Во всяком случае – не Бедняжка.

→

Первым делом, таджикам пришлось исчезнуть. Строительство дома в ближайший сезон не светило. По этому поводу мы с женой разругались. Но ведь участок – не только ее.

А через пару дней я перебрался на яхту жить.

В тот же вечер жена позвонила мне на мобильник, категорически требуя, чтоб я вернулся домой. Я объяснил, что мне так удобнее ремонтировать яхту; к тому же, летом жить на природе – милое дело; да и вообще, давно хотел побыть в одиночестве. В ходе дискуссии разругались до озверения.

Просто выключил телефон.

Какое блаженство: нажатие кнопки – и всё. Ни упрашиваний, ни приказов, ни подлизывания, ни истерического деспотизма. Нет, в самом деле, почему я вечно должен ей уступать? По какому такому неписаному закону? А? Мое желание побыть одному имеет такое же право, как и ее потребность мозолить глаза и проедать мою плешь, с той лишь разницей, что она всегда со мной своего добивалась, а вот я ни дня не был хозяином собственного существования. С меня хватит. Ей как менеджеру пора бы понять: начальственные замашки имеют предел допустимого прессинга. Она думает, власть – это умение подчинять. Конечно-конечно...

Но есть и другая власть.

Способность не подчиняться.

Наконец-то я взялся за восстановление яхты всерьез. Мое хобби стало и отдыхом, и единственным смыслом. В жизни всегда должна оставаться иллюзия перспективы. И значит, я буду строить ковчег, не задаваясь вопросом «зачем?».

Поначалу во мне клокотала злоба. Затем – сгустилась сухая суровость. А через несколько дней наступила чудесная релаксация, органичная небу, ветру, деревьям, траве, восходам, закатам; я растворялся в гармонии между внутренним «я» и окружающим миром. Утром – в город на электричке, по скорпионьим делишкам. Вечером – в магазин за провизией и снова сюда. Пару раз нанимал «бомбил», доставить громоздкие детали для яхты, а по большей части перемещался пешком: физкультурная практика. Кстати, по выходным, которые возникали все чаще, я увлекся бегом трусцой, разминкой на лесной поляне, умыванием в роднике. А как-то раз кончились сигареты – и я, нежданно, негаданно, бросил курить. И вдруг обнаружил, что давно забыл алкоголь – и даже не вспоминалось. Зато, купил несколько книг – против отупения в общественном транспорте и для интеллектуального отдыха на закате трудового дня. А каким стал мой сон! Стоило залезть в спальник – и меня в этом мире нет.

Я был один. Великолепное ощущение.  

→

Близился вечер. Закончив возиться в лаборатории, я, как порядочный, собрался домой, то есть на яхту. Уже вышел наружу и начал запирать все замки, когда нутром почувствовал взгляд. Опасливо оглянулся.

У калитки стояла жена...

Нет, она не хотела вдвоем прогуляться по зоопарку. Ей требовалось ко мне в гости, именно в «логово», как она выразилась. Пришлось лязгать запорами в обратном порядке. Руки почему-то дрожали, хотя не было ни малейшего повода волноваться. Она вошла. Велела включить свет. Процокала вглубь. Скептически осмотрела главное, а затем и подсобные помещения. Глянула в холодильник. Скрипнула шкафом. Подняла ложе дивана.

– Ты что, в самом деле, живешь на яхте?

– Как видишь... – Я невинно развел руками.

Просияла. Не знаю, что ее так обрадовало: то ли мое отшельничество, то ли мое доказанное монашество. Ее походка сделалась заметно развязанней. Она прицельно двинулась на меня, покачивая всем, чем положено покачивать женщине.

– Как я тебе?

– Ты, безусловно, прекрасна.

– Формальный ответ меня не устраивает.

– А меня угнетают вопросы о привлекательности изрядно поюзанных жизнью самок.

Ничуть не смутившись, обвилась вокруг моей шеи. Заулыбалась с артистической чувственностью... Я вдруг увидел:

– Что с твоими губами?

– Тебе нравится или нет?

– Даже не знаю...

– А ты попробуй... – Накрыла меня поцелуем.

После тестового лобзания и выслушивания невнятного отзыва, наконец, объявила, что «улучшила форму», закачав в губы гель. Я лишь крякнул. По ее словам, акцент женского эротизма в наше время смещен с глаз на губы. Ясно. Глаза – это вход в душу, а губы – известно куда. Душа нынче не в моде.

Между тем она скользнула рукой мне под майку. Я начал догадываться, что поцелуй – только начало. Хотел открытым текстом ее послать, но из ложной галантности промолчал. Яд – оружие слабых. Просто высвободился.

Она полыхнула атакующим взглядом.

Все еще надеясь спустить дело на тормозах, я обогнул длинный стол, сплошь уставленный железными клетками, в каждой из которых сидело по «воину»; за последнее время они нешуточно расплодились. Я стал  поправлять хаотическое нагромождение, придавая видимость хозяйственного порядка. Я слегка нервничал. Скорпионы заметно притихли.

И тут она начала истошно орать.

Я мгновенно оглох. И дело даже не в громкости воплей, резонирующих под сводом ангарного помещения, а в содержании ее бесконечных претензий, которые я выслушал в жизни бессчетное количество раз, и всякое обращение к старой песне о пошлом, в одном и том же истерическом исполнении, давно выработало в измочаленном мозге стойкий рефлекс – запредельное торможение с абсолютной невосприимчивостью... Развернувшись, я быстро пошел на выход. Пока она тут беснуется, подожду-ка на свежем воздухе.

– Я сейчас позвоню Малышу!!!

Слух пробился внезапно. Пришлось оглянуться.

Жена держала мобильник, словно гранату с выдернутой чекой...

И снова она добилась-таки своего. И снова я находился в ее власти. Кто страшнее: буйная или «практически нормальная»? Буйную, хоть, можно сдать в психушку. А эту – терпеть до самой смерти. И снова она получила от меня секс.

Сжимая приталенные бледные полушария, подергиваясь да похлюпывая в разогнавшемся ритме, угрюмо отрабатывая физическую повинность, я размышлял о драматической нестыковке. В этом все менее притягательном теле жил все более отталкивающий характер. Но пока у нее между ног цветет огненная роза, она всегда будет ждать мужского участия. Вчера «Ботокс». Нынче гель в губы. Завтра – что-то еще. Технологии обмана стремительно развиваются. Продукты без срока годности. Жизнь без законов природы. Секс без любви. Человек все больше превращается в прижизненную консерву. Возможно, доживи я до пенсионного возраста, полусотлетняя фурия покажется мне прекрасной ягодкой. Однако сейчас, мои ровесницы, плюс-минус пятилетка, для меня – воплощенная тошнотворность. Нет-нет, я не о добродетельных клушах, озабоченных выращиванием потомства и вызывающих у меня почтительнейшее уважение как женщины, поставившие на себе крест. Я – о других, эпатажных и хищных, с гипнотическим взглядом, с претензией на соблазн, из рекламы гламурных обманок – «ведь вы этого достойны». 

Я, конечно же, придержал язык за зубами: сказать такое женщине может только самоубийца.

– Нет задачи трудней, чем доказывать очевидное, – ухмыльнулась жена по завершении экзекуции. Я ответил свирепым молчанием. И она пояснила:– На самом деле, ты меня любишь. Просто, не хочешь мне подчиниться...

Черта с два она вернула меня к себе. Выйдя из зоопарка, я тут сбежал, смешавшись с толпой у метро. Тем не менее, день был испорчен. Чего стоит моя свобода, если в любой момент жена может возникнуть из-под земли? Во мне опять пробудился вулканчик мужской злобы. Пока ждал электричку, купил сигарет. Решительно закурил. А когда прибыл на дачную станцию, зашел в магазин у платформы, взял пару бутылок пива и, раз уж такое дело, – водки, сомнительного розлива. До яхты добралась одинокая водка. Да и та, довольно-таки неполная. Возможно, поэтому, я затеял возиться с ремонтом, почуяв прилив созидательных сил. И напрасно. Поднимая на палубу ящик с яхтенным инструментом, потянул плечо, да так «удачно», что не смог больше работать. Я был в ярости. Вот так, одним днем, моя жизнь одиночки внезапно разладилась.

До заката пил, курил и читал Достоевского – «Бесы».

→

В ближайший уикенд она приперлась «к себе на дачу». В следующий выходной я улизнул в город, якобы по делам. Она мгновенно раскусила мою тактику несмирения и повадилась по будням отлавливать в лаборатории. Потребовала ключ и сделала себе дубликат. Могла нагрянуть, когда заблагорассудится. Ее визиты, как правило, заканчивались, юридически говоря, склонением к действиям сексуального характера.

А однажды раздался звонок у входа в лабораторию. Не знаю, почему, но мне стало не по себе. Что-то такое почудилось. С замиранием сердца я, крадучись, припал к дверному глазку... Сердце остановилось.

У калитки стояла Мира.

Она стояла на залитой солнцем дорожке, одна, посреди знойного зоопарка, посреди города, посреди потной и душной жизни – и смотрела на меня сквозь железную дверь, сощурившись от слепящего света. Я видел лицо с рельефными носогубными складками, с неидеальными, естественными губами, с нервной бледностью кожи в ярких розовых пятнах. Сердце всхлипнуло и опять застучало...

– Я, наверное, страшная? – первым делом улыбнулась она. – Вся распухла, как пчелами покусанная, да?

– Ты самая красивая на всем белом свете.

– Я просто наплакалась... Не могу без тебя...

И бросилась мне на грудь, содрогаясь...

Пришли в себя мы только в лаборатории, в интимном сумраке, на терпеливом диване. Наша одежда была разбросана, где попало, в радиусе любовного взрыва. Мы долго лежали, прилипнув друг в друга телами, осознавая свершившийся факт. Особенно я. Было над чем крепко подумать. По моим нервам текла нежность – и грусть.

Она затеяла массировать мне плечо. Оказывается, в пылком самозабвении, я, ойкнув, взболтнул о нелепой травме. Мира взялась меня восстанавливать. Ее руки, оставаясь мягкими, ласковыми, обрели упругую твердость профессионала. Я невольно задумался о ее нелегкой работе, ее жизни, ее женской судьбе. Что ее ждет? Зря она со мною связалась. Эх, было бы лучше, если б она меня бросила. Без меня у нее появился бы шанс. А со мной? Сколько это может продлиться? Год? Два? А ее время уйдет... Я давно уже в том удручающем возрасте, когда иллюзия – не повод для перемен. Меня удручает не невозможность удержать любимую, а невозможность удержать до смерти любовь.

Она заботливо перевернула меня на спину.

– Ну, что загрустил?

– Знаешь, ты такая красивая... Когда я смотрю на тебя, мне хочется плакать.

– Лучше бы ты хотел трахаться...

Она рассмеялась лукавым хулиганистым смехом и принялась целовать меня, сползая все ниже.

– Мира, тебе нужен десяток таких, как я...

– Будем работать с тем, что есть...

Внезапно я понял: любовь – это власть. Она может миловать и может казнить. Меня опять потянуло отдаться. Пусть уж высасывает, чтоб мне пусто стало. Ведь отдаться любви – не то же самое, что покориться алчущей самке...

А едва мы закончили, я сказал, пора одеваться, поскольку кто-нибудь может внезапно прийти. Не стал уточнять, что «кто-нибудь» – это жена. Зачем омрачать романтическую иллюзию? Скажем прямо: я был – аморальный тип. Однако нравственно не чувствовал себя в чем-то неправым. Мораль так же отличается от нравственности, как вольер зоопарка от вольного лона природы. Человеческая жизнь лишь тогда достигнет гармонии, когда нравственность и мораль станут тождественны и сольются в одно. Утопия? Нет – идеальная цель, которая когда-нибудь должна стать реальностью.

Мы благополучно дошли до метро. Чмокнувшись, разъехались в разные стороны. Ни о чем конкретно на ближайшее будущее не условились, и было так грустно, так больно, так упоительно... Под грохот вагона мне пришла эсэмэска: «Я нашла тебя не для того, чтобы потерять». Я вздохнул и забил ее номер в свой единственный телефон.

Чего уж там – глобализация так глобализация.