Самка скорпиона

дилогии «Скорпионья сага»
На чтение потребуется 7 часов | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Быть нужным для всех – изматывающее дело.

Только в августе мне стало полегче. Отца, наконец, выписали из больницы, и я смог слегка перевести дух. Впереди простирался последний месяц, до того как Малышу возвращаться в город, к учебе. Что до моего возвращения, оно виделось мне туманно. Не хотелось об этом думать. Я сконцентрировался на яхте.

Заделку пробоины я закончил еще по весне. В течение лета – шпаклевал и шкурил наждачкой, снова шпаклевал и снова шкурил, выглаживал до идеала, затем – грунтовал, затем – в три слоя красил, при солнечной погоде. Настал день, когда отреставрированный корпус, сияя белым на бурой траве под лазурным небом, был окончательно готов к спуску на воду. Осталось поставить мачту, навесить рангоут и такелаж.

Мне стало грустно. Мелькнула тень тяжелой мысли: едва ли я отсюда когда-нибудь уплыву... Почесав подбородок, я взял телефон и написал эсэмэску:

 «Хочешь выбраться ко мне на пикник?»

→

От таджиков мне достался мангал. От жены – вполне уютный сарайчик. Цивилизованных удобств, конечно, не было никаких, но Мира сказала, для нее главное – я. И вот мы сидели, тлел закат, мерцали звезды, млели угли, шипел шашлык, дурманно колыхался ароматный дымок; и, подливая красное вино в железные кружки, я делился радостной перспективой:

– Представляешь, скоро будет настоящее дело! Мои скорпионы заявят о себе! Знал, знал, что все не зря, верил, столько лет! Нет, ты не представляешь!..

– Мне так хорошо с тобой... – прошептала она.

Придвинулась ближе. Взяла мою свободную руку, пока второй я вращал обжигающие шампуры.

– Вот бы так встретить старость... Вдвоем, на лавочке, взявшись за руки...

– Сон золотой... – Я вздохнул. – До старости еще надо дожить...  

Я сознавал: это пиршество – только шалость, а ее мечты – девическая греза, и как ни чудно наше общее мгновенье, мне по-прежнему нечего ей предложить. Перспектива бизнеса еще вилами по воде писана. А вот то, что я старею – реальная неотвратимость. И опять мне, с уколом в сердце, подумалось, что без меня у нее еще есть в жизни шанс.

Начала рассказывать о каком-то доме в деревне. Она, оказывается, – от земли: родилась в небольшом поселке. Там и сейчас живет ее мама, с дочерью, тот есть с младшей сестрой Миры. А дом в деревне заброшен. С тех пор, как дедушку свезли на погост, и мама забрала бабушку жить к себе.

– В доме нужен мужчина... – Улыбнулась не без подначки.

У меня неожиданно засосало под ложечкой. Бабушка? Мама? Сестра? Славно, славно... Никогда не задумывался, что у нее есть семья. Впрочем, как же не быть? Не с небес же она в мою жизнь свалилась. Это только в кино герои приходят из ниоткуда и уходят в призрачное никуда, а в жизни мы включены в цепочку продления рода, и тащить на себе эти кандалы – мужчине. Дедушка – на погосте, отсутствие папы – по умолчанию. Должность мужчины зияет вакантной дырой... Старость на лавочке, взявшись за руки?.. Это засада.

Что может быть печальней несчастной любви?

Только любовь счастливая...

– Как у тебя с работой? – Я попытался сменить ненужную тему.

– Да так. Мало клиентов. Кризис...

Я выудил сигаретку, помял, закурил. Повисло продолжительное молчание...

– Хочешь бросить меня? – Она улыбнулась, глядя в огонь, глаза заблестели, и мне показалось, вот-вот заплачет.

– Невозможно бросить того, кого любишь.

– А кого не любишь?

И тут заулюлюкал мой телефон.

«Ты где?» – «На яхте, где же еще», – «Приезжай домой, а?» – «С какого перепугу?» – «Мне без тебя плохо», – «А у меня, представь себе, отпуск», – «Все думаю, как ты там?» – «Нормально», – «Я люблю тебя», – «Не выдумывай», – «Так ты приедешь?» – «Извини, нет».

На душе стало гнусно. И не потому что я цинично жену отшил, а потому что после отшивания мне стало ее жаль. Вообще-то Природа это мудро придумала – наделить человека инстинктом, вынуждающим к милосердию. Я – не зверь, мой удел мне смиренно ясен – быть высосанным теми, кто меня полюбил. А что делать... Но все еще тяжелей: я, видите ли, должен быть милосердным...

Оглянулся на Миру... Быть милосердным для кого-то – значит быть безжалостным для кого-то еще...

– Ну что приуныл?

– Я не тот, кто тебе нужен.

– Опять двадцать пять! Я просила, чтобы ты не произносил эту гадость.

– Да нет же, это не гадость, а правда. Правда в том, что всем нужна только любовь. А человек конкретного возраста, с его характером, судьбой и проблемами никому не нужен. Увы, это так. Пока между нами существует любовь, мы друг другу радуемся. Не желаем знать прошлого, и тем более, заглядывать в будущее. Потому что все остальное, что тянется долгие годы после того как любовь прошла – лишь различные сочетания жалости и безжалостности.

– Так тебе ее жаль.

– Она моя жена.

– Пустая формальность.

– Пойми, нет связи прочнее, чем связь формальная... Мы ходим на работу. Там какие-то люди, наши коллеги, мы с ними дружим. Связь – это каждодневная работа. Связь – это штамп в паспорте.

– А как же любовь?

– Любовь? Что ты имеешь в виду: силу притяжения или количество самоотдачи?

– Я имею в виду тебя и меня.

– Природе плевать на тебя и меня. Она работает с шансами. Любовь – это шанс продлить жизнь и, тем самым, бороться со смертью. Вот у тебя еще есть в жизни шанс, а у моей жены – уже нет.

Мира внезапно вскочила и нервно пошла во тьму.

Остановилась. Ее силуэт смутно в сумерках розовел. Не оборачивалась. Предполагалось, я должен ринуться за ней и обнять. Черта с два! Сентиментальная сцена неожиданно меня разозлила, я налил в кружку вина и хлобыстнул залпом. 

Возможно, плакала. Не знаю. Я опять закурил. Сидел и слушал, как вдали, в деревне лает собака. За всеми этими спорами про любовь, если они неосознанны, кроется глупость, а если осознанны – коварное манипулирование. По задумке Природы, в этот миг я должен ее пожалеть. Жена далеко, а любовница – здесь и сейчас. Обе плачут. Обе – женщины, и обе хотят монопольного мной обладания.

Ну что мне теперь, разорваться надвое?!

Конечно, любить – это быть способным приносить себя в жертву. Каждый человек вправе надеяться на милосердие. Но едва ли кому-то можно рассчитывать на чужое самопожертвование. И тем более, этой жертвы требовать. Ведь лично я давно от женщины ничего не требую. Не претендую на чью-то мне принадлежность – потому что сам уже не могу принадлежать никому.   В любви я не приемлю ни корысти, ни жертвенности. Я ищу точку равновесия между двумя полюсами. Вот только есть ли она?

Может быть, это – точка свободы?..

Вернулась. Села. Толкнула бедром. Шмыгнула носом. Шашлык подоспел. Я методично сгрузил с шампуров в единственную тарелку. Мангал заскучал. Я встал подкинуть дровишек. Заплясал, потрескивая, веселый огонь.

Мира поднялась и приблизилась ко мне вплотную.

– Ты – о каких-то шансах... А я просто тебя люблю.

– А я просто даю растащить себя по кусочкам всем, кому я доступен.

Она потянулась руками, и ее лицо, сквозь слезы, блеснуло улыбкой.

– Тогда я лучше всего тебя съем!

Мы начали целоваться, нежно и жадно, судорожно и неспешно; одежды падали; все больше тела обнажалось сырости и огню. Она была божественна. Я нимало не сомневался, что ее влечет ко мне искренняя любовь.

Как не сомневался и в том, что это любовь – самки скорпиона...

И тут опять взбесился мобильник.

«Ты где?» – «Черт, ты прекрасно знаешь, где я», – «Ты один?» – «О господи, что за вопрос?» – «Приезжай домой, а? Мне без тебя очень плохо, правда. Какая-то тревога на душе...» – «Ну, я не знаю... прими какую-нибудь из своих таблеток...» – «Ты, все-таки, приезжай», – «Послушай, хватит меня терроризировать!» – «А я говорю, ты должен приехать!» – «А я говорю – нет! Я – свободный человек!» – «Свободный человек?..»

Я слышал, как раздуваются ее хищные драконьи ноздри... И она прошипела:

«Ты об этом горько пожалеешь».

→

Утром мы отправились в город. Мира – на свою работу, я – на свою. С сонной электрички перетекли в бодрую толкотню метро и, невнятно простившись, поплыли по разным будничным веткам. В хаотичном бурлении двуполой людской толпы я почему-то подумал, что женщина видит любовь в виде воронки. Мне же представлялась совершенно иная модель: взаимный путь мужчины и женщины – не воронка, а ножницы. 

Мама права: мне нужно продолжать жить. Как бы ни рвали на части люди, требующие милосердия. Нужно работать. Для мужчины главное – дело.

Мне предстояло подготовить ферму к приезду американцев...

Я прошел через арку центрального входа, пересек зоопарк по знакомым дорожкам, миновал «Террариум»; из-за кустов выплывала серая крыша ангара... Я вдруг содрогнулся.

Дверь лаборатории была настежь распахнута.

Мое сердце упало в живот – и стрельнуло в голову. Оглянулся по сторонам. Никого. Тишина. Фоновый городской шум... Только трава там-сям шевелилась, будто от ласки шуршащего ветерка. Ветви деревьев, однако, хранили невозмутимость.

И тут я увидел.

Они ползли. Поодиночке и мелкими группами. Почти незаметно, но явно до бредового ужаса. Неспешною лавой выползали из распахнутой двери и веером разбредались во все стороны света.

Я их сразу узнал – «воины»!

С галлюцинаторной, обморочной медлительностью, тщательно выбирая, куда всякий раз ставить ногу, я двинулся к входу в лабораторию. Дверь поджидала меня, словно пасть чудовища.

Увиденное внутри окончательно парализовало. По всему помещению валялись опустевшие клетки. Самые ленивые беглецы еще копошились рядом с садками, но большинства «воинов» давно след простыл. Кое-кто из оставшихся проник в клетки других скорпионьих видов и лакомился собратьями менее агрессивных пород. Над базовым шелестом вроде потрескивания сухой палой листвы стоял деловитый хруст кромсаемого хвороста.

Бросилось в глаза, что клетки не просто раскиданы и раскрыты, а яростно изувечены – расплющены, смяты, разрублены. Кто-то ночью сюда проник и устроил настоящий погром. Кто же это мог быть?..

 «Ты об этом горько пожалеешь»...

О, господи! Вот ведь дура безумная! Да нет, это я кретин – знал же, что она способна на все! Врубила под корень, по самому главному! Это – теракт, катастрофа, конец света!.. Что же делать? Что же мне теперь делать?..

Бежать!

Моя мысль работала механически. Первым делом – антискорпионья сыворотка. Вторым – деньги. Третьим – отец. Четвертым – лететь спасать яхту, если, конечно, эта сумасшедшая туда не доехала... Сыворотка ждала своего часа в аптечке. Деньги – плотная пачка сотенных долларов, тайно откладываемых в течение многих лет, – в ящике с хламом, в сердце лаборатории, под клетками «воинов». Зло порадовало, что в припадочном разрушении она утратила нюх и заначку не обнаружила. Побросав деньги и ампулы в дорожную сумку, я спешно набрал мобильный номер отца.

Трубку взяла мама... «Мама, где папа?.. Срочно дай мне его! Быстрее, быстрее!.. Я потом все тебе объясню!»... Отец выслушал мое лихорадочное сообщение и глухо благословил: «Спасайся, сынок, не дрейфь, прикрою»...

Уже на бегу я созвонился со знакомым водителем внезапно понадобившегося яхтенного трейлера. Он был занят. Я выпалил сумму. Он для приличия крякнул и согласился.

И последнее – я отключил телефон. Ото всех.

→

Успел. В полдень я был в клубе «Парус». Вопреки буднему дню трудового среднего класса, очень быстро стеклось довольно много бездельников, с любопытством разглядывающих спуск яхты на воду. Я вернулся сюда, потому что здесь имелся подъезд к воде, а также все необходимые технические возможности для снаряжения лодки в серьезный поход. Серьезней в моей жизни еще не бывало.

Появился Андрон.

– Ну и дела! Поздравляю! Ты ее сделал!

– Сделать – это только полдела.

– Продаешь? – Он деловито понизил голос. 

– Ни за что. Я в нее душу вложил. Душа не продается.

Андрон поскучнел.

– Ну и... где ты, собственно, собираешься ее швартовать?

– Слушай, будь человеком, потерпи меня день-другой, а? Я скоро свалю. Далеко и надолго. Может быть, навсегда.

– Это куда же?

Я поднял лицо к небу. В вышине парили перистые облака. Над нами пролетела одинокая чайка.

– В кругосветку.