Кисточка

Под сапогами шелестели разноцветные лоскутки ушедшего лета. Деревья сбросили листву, и теперь лес прозрачен. Курлыча прощальную песнь, в вышине пролетели журавли.

Оставив справа свинцового цвета реку, дед Михалыч направился через Горелый лес. Впереди показалась сопка, поросшая берёзовым молодняком, а за ней – и деревня.

Но что это?! Где-то совсем близко послышалось жалобное мяуканье, точно котёнок плачет. Дед Михалыч обошёл небольшой лесной участок и нашёл рысь. Капкан мёртвой хваткой держал её, а вертлюг лишь давал возможность подбегать к сосне.

Набросив на рысь снятую куртку, освободил из самолова. «Впереди стужа, а с перебитой лапой вряд ли переживёт холода», – и он впихнул её в рюкзак.

Дом деда Михалыча стоял в конце деревенской улицы, ближе к мельничному пруду, в котором, как говорили старожилы, живёт огромный сом. Правда, за столько лет его никто так и не видел.

– Смотри, Лохматый, не обижай нашу гостью, ей придётся у нас пожить, – сурово предупредил дед Михалыч большого пса с рыжими подпалинами.

А рысь, выбравшись из рюкзака, прихрамывая, отбежала к старому большому комоду и оттуда испуганно стала наблюдать за всем происходящим.

Но её будто и не замечали все последующие дни, не забывая при этом иногда ставить миску, подзывая: «Кисточка, иди, молока попей».

А она по-прежнему сидела в своём обжитом уголке и только по ночам осмеливалась бродить по избе. К человеку она попривыкла, а вот пёс всё ещё вызывал у неё недоверие, особенно, когда зевал, показывая белые клыки.

Незаметно зима накрыла белой скатертью землю и нахлобучила на крыши домов и деревья снежные шапки. Морозец нанёс на окна свой причудливый узор, рябина зарделась, словно красна девица.

Рысь за это время настолько осмелела, что и днём ходила по жарко натопленной комнате. А по вечерам терпеливо переносила вечерние процедуры, когда дед Михалыч брал её на руки и делал перевязку.

Так и прожила всю зиму Кисточка у старого охотника, встретив весну, сидя у окна. На крышах выросли ледяные сталактиты, а на солнечной стороне появились плеши чёрной влажной земли.

Как-то утром дед Михалыч заметил следы около курятника. Зверь всю ночь просидел на одном месте, а на рассвете ушёл.

А в одну из ночей закудахтали потревоженные куры. Дед Михалыч сунул ноги в валенки, накинул на плечи тулуп и, взяв винтовку, вышел на крыльцо.

Рядом с курятником заметил рысь. Подумалось, что это Кисточка. Но – нет, она при ходьбе прихрамывает. Только собрался выстрелить, для острастки, как мелькнула тень. Присмотревшись, увидел Кисточку. Она подбежала к рыси и они потёрлись носами.

– Вон оно чего, жених объявился, – лукаво улыбнулся дед Михалыч и провёл по своим усам широкой ладонью.

После этого свидания Кисточка изменилась. Стала где-то пропадать, а потом и вовсе исчезла. Пёс как-то сразу погрустнел и подолгу сидел у комода, поджидая, что Кисточка вернётся в свою старую корзину.

Но дни летели, и вот уж жаркое лето сменило журчащую весну, а лес надел зелёный сарафан, расшитый цветами.

В один из июльских жарких дней дед Михалыч сидел на крыльце и иглой подправлял рыбацкую сеть. К вечеру собирался поставить её возле камышей, там крупный лещ водится. И тут лежавший рядом пёс неожиданно навострил уши, поднялся и пристально уставился на что-то. Старик, прищурившись, не поверил своим глазам. Возле забора стояла рысь.

– Кисточка, – дрожащим от волнения голосом произнёс дед Михалыч.

Рысь обнюхалась с Лохматым, который повизгивал от радости, а потом, не спеша, как хозяйка, подошла к крыльцу.

– Ну, здравствуй. Пришла нас попроведать? – дед Михалыч ласково потрепал гостью за ухом, и непрошеная слеза, прокатившись по щеке, спряталась в густой бороде.

Кисточка помурлыкала, играючи пару раз толкнула в бок пса и скрылась за забором. Она уже больше не придёт. Лес зовёт её в свои зелёные объятия.