HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Дмитрий Болдырев

Подполковник Батарыкин

Обсудить

Повесть

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 25.09.2010
Оглавление

9. Часть 9
10. Часть 10
11. Часть 11

Часть 10


 

 

 

На следующий день прибытие следователя в означенное время не состоялось. Это огорчило подполковника, поскольку сделало его ожидание неопределённым. Когда именно появится следователь, и появится ли он вообще, никто не знал. Звонить в гарнизонную прокуратуру, чтобы уточнить этот вопрос, не решились. Однако ожидать пришествия следовало в любую минуту, что держало Батарыкина В.В., как лицо, ответственное за встречу, в изрядном напряжении. Очень пугало его предстоящее расследование. Умом подполковник понимал, что положение его надёжно, и какие-либо компрометирующие обстоятельства следователь вряд ли сможет обнаружить. Но сердце было неспокойно. Это ведь как подойти к проверке. При должном-то рвении можно много чего накопать и в прямом и в переносном смысле.

 

Взять хотя бы интрижки капитана. Много ли надо усердия, чтобы установить связь Васильева с женой подполковника? Кто знал об этом? Кто может рассказать? Кто-нибудь да может. А дальше уже пошла цепочка. Разве не логично осмотреть гараж Батарыкина В.В. при таких обстоятельствах? Логично. А при осмотре гаража может кто-нибудь вознамериться осмотреть и погреб? Конечно. А в погребе что-нибудь заметят, начнут копать и откопают. Как потом объяснить, откуда здесь взялось обезглавленное тело? Дело сделано. Птица в клетке. Виновный невнятно бормочет и готовится понести заслуженную кару.

 

Но с другой стороны, у Васильева связи по всей части пересчитать невозможно. Мало найдёшь не поддавшихся женщин. Всякая, выходящая из дома в поисках счастья, отчего-то непременно находила капитана. Так что это ни о чём не говорит, ничего не доказывает. А в день исчезновения кто видел Васильева? Вспоминай! Жена его видела. А больше, вроде бы, никто. Жена ничего не скажет никому. Зачем ей такую тему поднимать? Да её и не спросит никто. Может быть, из окон кто-нибудь заметил или ещё как-нибудь? Случайные прохожие? Всего ведь не предусмотришь. Ну, это тоже дело такое – видели, так видели. О чём это говорит? В гараже-то капитана точно никто видеть не мог. Нет доказательств. А земля в погребе надёжно утрамбована.

 

Впрочем, уже то обстоятельство тревожило подполковника, что его могли только заподозрить в причастности к исчезновению Васильева. Доказать-то они, понятное дело, ничего не докажут. Пока его не заподозрят. А вот как заподозрят, как пойдут взгляды сомнительные, слухи, сплетни, так тут у него нервная система может и не выдержать. Хорошо ещё, что отпуск скоро. Поехать на воды, забыть неприятности. А когда вернётся Батарыкин В.В., всё уляжется уже, успокоится. Только бы до отпуска дотянуть.

 

Лишь в 14 часов 35 минут, когда подполковник окончательно и бесповоротно пропустил время приёма пищи, через КПП на территорию части въехал долгожданный УАЗик. Из автомобиля выбрался молодой человек в штатском вида довольно скучающего, но серьёзного. Подполковник моментально направился навстречу.

 

То, что молодой – это хорошо. Не такой дотошный. Опыта нет того. Хотя молодым-то, им больше всех надо всегда. Вечно доказать что-то хотят, дерзают, власть свою показывают. Со старым-то проще. Он свою работу сделал, чтобы к нему не приставали, – и всё. А этот рыть землю начнёт. Ещё и до капитана не дослужился, наверное, а уже важный. Следователь. Это у вас что? А это почему? Батарыкин В.В. в его годы только взводом командовал. Майор прикажет, и несёшься исполнять так, что только пятки сверкают. А уж если полковник!.. А этим – всё нипочем. На майоров с полковниками они плевать хотели. И в гражданском приехал. Подчёркивает отличие своё.

 

Приветствовав следователя, подполковник препроводил его в свой кабинет. Тот шёл развязно, заложив руки в карманы брюк. Терпеть не мог подполковник, когда руки в карманах держат.

 

Следователь же оказался человеком весьма прагматичным. Не вступая в разговоры, не дожидаясь разрешения, он расположился за письменным столом Батарыкина В.В. и объявил, что ему нужно. Требовалось ему, согласно записям в подполковничьем ежедневнике, следующее:

 

1. Документы с КПП о прибывших и убывших с территории военного городка за три дня, предшествовавших исчезновению.

 

2. Медицинские документы Васильева.

 

3. Представители коммунальной службы для осмотра квартиры.

 

4. Объективная характеристика на Васильева.

 

5. Все офицеры части и сержантский состав третьей роты для получения у них объяснений.

 

6. Иное в случае необходимости.

 

Сказано всё означенное было тоном деловым и напористым, что подтверждало худшие опасения подполковника. Проверять будут серьёзно. Батарыкин В.В. ухватился за телефон и немедленно приступил к исполнению указаний.

 

Совершив необходимые звонки, подполковник предложил следователю чай, кофе – на выбор. Но тот отказался с видом сосредоточенным. На лице его отражалась работа мысли, что Батарыкина В.В. беспокоило. Чего он там думает?

 

Неудобная тишина установилась в кабинете после отвергнутого предложения. Подполковник сидел, уставившись в пол, пытаясь заставить себя посмотреть на следователя. Спросить что-нибудь? Про службу? Так, в общих чертах. Завести разговор. Когда люди разговаривают, они сближаются. Но что спросить? Глупо это как-то будет, навязчиво. Как будто заискивают перед ним. Нет, ничего не надо спрашивать. Спокойно сидеть. Надо будет, сами спросят. Скрывать нечего. Всё спокойно. Но что же, вот так вот молча и сидеть? Неудобно.

 

Тут спохватился подполковник. Что же это он без дела сидит?! Ведь характеристику-то ему на капитана писать. Обрадовавшись подвернувшемуся занятию, Батарыкин В.В. достал лист бумаги, вывел сверху слово «Характеристика» и задумался. Что ж писать-то? Какой человек был капитан Васильев? Кому бы лучше знать это. Весь капитан – вот он, перед его глазами в образах, с тайным и явным, от рождения до смерти. Но что понятно из этого? Ровным счётом ничего. Что хотел капитан, к чему стремился? Не понятно. Сам-то Батарыкин В.В. к чему стремится? Как же изложить человека на бумаге? Почесал подполковник затылок и решил, что надо личное дело посмотреть.

 

Взяв из сейфа личное дело капитана, Батарыкин В.В. некоторое время листал его. Ничего такого, за что зацепиться можно, в деле не было. Ни взысканий, ни поощрений. Всё обычно. Капитан Васильев был самым обычным человеком. Что ж писать-то? Что обычно пишут, то и сейчас. Все люди одинаковые, поэтому и характеристики на них одинаковые должны быть. Проходил службу, зарекомендовал себя, в коллективе пользовался, в быту не имел, в связях не замечен. Столько уже подполковник написал таких характеристик, что текст по памяти знал. И сейчас много времени это не заняло.

 

Завершив составление документа, подполковник перечитал результаты своего труда и остался доволен. Очень хорошая вышла характеристика. Попробуй из такой пойми что-нибудь! Отважный воин вышел, непорочный, непоколебимый. Но не слишком. Таких миллионы. И ничего удивительного, если один пропал. Одним больше, одним меньше. Никто и не заметит. Чего шум поднимать?

 

Проходил службу. Это точно – проходил. Направо. Налево. Кругом. Топал, топал – всю жизнь свою протопал. Зарекомендовал себя всего и полностью, от макушки до пяток. Окончательно зарекомендовал. В коллективе пользовался. Чем? Чем можно пользоваться в этом коллективе? Скорее уж коллектив тобой попользуется. В быту не имел. Ну, если честно, имел он в быту, на пыльном диване. Но это от безысходности. В связях не замечен. Да и вообще не замечен. Не стоит обращать на него внимания, товарищ следователь. Хороший был человек – зла никому не делал, а следовательно, ничего подозрительного нет в том, что он пропал. В подтверждение сему – вот хорошая характеристика. На хорошего человека. И на него, на Батарыкина В.В., такие же пишут. Да и на вас, товарищ следователь, тоже, наверное.

 

А в общем-то, всё вышло точно и поразительно честно. Такие характеристики и должны быть, потому что один человек отличается от другого лишь тем, чем одна характеристика отличается от другой. Слова одни и те же. Но почерк, цвет чернил, форма букв, расположение их на листе – вот в чём отличия. Незаметные, если пытаться понять суть, первостепенные, если смотреть на форму.

 

Проходил. А почему, собственно, проходил? Почему зарекомендовал, пользовался, не имел? Почему в прошедшем времени? Это некролог какой-то получается. Ну, так положено писать. Некролог, характеристика – какая разница. Оба повествуют о человеке, который был, потому что никому не известно, каким он будет.

 

С дозволения следователя покинул подполковник кабинет и понёс бумагу свою к командиру подписывать и печать проставлять.

 

– Ну? – спросил командир встревожено. – Чего там? Как?

 

– Да ничего пока, – пожал плечами подполковник.

 

– Чего спрашивает?

 

– Ничего не спрашивает. Квартиру собирается осматривать, объяснения от офицеров отбирать.

 

– Ага, – покивал головой командир вдумчиво, пробежал глазами характеристику, придирчиво дорисовал запятую в неположенном месте и печать поставил.

 

Первым выполнил поручение в надлежащем виде начмед. Он зашёл в кабинет, предварительно постучавшись, изображая собой неловкость, и выложил на стол медицинскую карту Васильева. Тоненькая она была, неопрятная, вся в потёках клея. Кто этих медиков учит так с документацией обращаться?! Неужели нельзя как-то в подобающем виде медкарту сделать? Они бы ещё на туалетной бумаге в рулоне её вели. Вот у подполковника документы все аккуратно сложены. Характеристика белая, чистая, старательно выполненная.

 

Но возможно, это так и положено. Характеристика, она снаружи человека отражает, где всё более или менее упорядоченно. А медицинская карта – она отражает человека изнутри. А там темнота, слякоть и переплетения. Так что её, наверное, и следует клеем изляпывать и вести кое-как.

 

На немногочисленные вопросы следователя начмед пояснил, что капитан Васильев был вполне здоровым человеком, каковым и положено быть офицеру российской армии, а всё остальное – не по его части. Хотел Батарыкин В.В., пользуясь случаем, про путёвку начмеду напомнить, но постеснялся.

 

Следом солдат принёс копии листов журнала с КПП. Потом уже явились коммунальщики в количестве одного безразличного ко всему человека.

 

– Пойдёмте квартиру смотреть! – объявил следователь, и все пошли.

 

Вблизи дома Батарыкин В.В. вспомнил, что не обедал ещё. Можно бы к себе зайти, перекусить чего-нибудь быстро. Но эти мысли подполковник отставил и вместе со всеми направился во второй подъезд.

 

Дверь в жилище капитана была заперта. Решили взломать её аккуратно. Подполковник знал, что она легко отпирается отвёрткой, которая на всякий случай хранится за почтовым ящиком, но благоразумно не стал об этом никому говорить.

 

Представитель коммунального хозяйства угрюмо пошевелил густыми усами, извлёк из кармана стамеску и легко, будто всю жизнь только этим и занимался, отжал ригель замка. Все прошли внутрь.

 

Однако же пыльно было у капитана, убого. Как он баб-то сюда водить не стеснялся!

 

– Да, отсюда я и сам бы сбежал, – изрёк следователь, оглядев привычную подполковнику обстановку.

 

«Сбежал – это хорошо, – отметил про себя Батарыкин В.В. – Это правильный ход мысли». Все прошли в единственную комнату.

 

– Где, интересно, у него тут документы хранятся? – задумался следователь.

 

Батарыкин В.В. хотел уже показать, что хранятся они в кармане пиджака, который в прихожей на вешалке висит, но вовремя осёкся.

 

– Даже телевизора нет,– отметил следователь. – Может, украли?

 

– У него не было телевизора никогда, – заявил подполковник и прикусил язык.

 

«А откуда вы знаете? Вы что, у него дома бывали? Отношения поддерживали?» – прозвучали у него в голове вопросы. Но следователь ничем таким не заинтересовался и направился на кухню. Батарыкин В.В., следуя за ним, вдруг вздрогнул и остановился. Возле дивана на пыльном полу лежали серьги. Очень хорошо знакомые ему серьги – серебристые с синими камушками. Серьги его жены! Вот дура! Всё разбрасывает. Подполковник задержался немного и, пользуясь тем, что все вышли из комнаты, проворно нагнулся, поднял серьги и сунул их себе в карман. Вроде бы, не видел никто. Ни, и слава Богу!

 

Много времени осмотр квартиры не занял. Нацарапал следователь кое-что на бумажке, выходя, дверь опечатал.

 

– Офицеров приглашать? – полюбопытствовал подполковник, когда они вернулись в его кабинет.

 

На лице следователя в течение трёх секунд отображалась борьба мыслей, после чего он сказал так:

 

– У вас офицеры – все грамотные люди. Чего ради я тут буду очередь устраивать? Пусть сами напишут. Вкратце. Давно ли знакомы с пропавшим, в каких отношениях состояли, как могут охарактеризовать, когда в последний раз видели. Вы потом соберите у них объяснения и мне с нарочным переправьте. А я поеду. Дел по горло.

 

Собрался следователь, погрузился в УАЗик и под тарахтение прогоревшего глушителя покинул часть. Подполковник выдохнул звучно и улыбнулся. Конечно, он собеёет объяснения, конечно, переправит. Отличные объяснения, великолепные.

 

Нет. Не будет ему возмездия от человеков. Как достичь им истины, как восстановить справедливость, если всё они узнают из бумаг, которые сами же и пишут? Да к тому же, дел у них по горло.

 

С приятной лёгкостью в мыслях подполковник обзвонил всех, кого мог, и велел, чтобы немедленно, сию же минуту, не позднее завтрашнего дня, предоставили ему объяснения по требуемой форме. После этого пошёл он к командиру части и доложил тому о ходе проверки. Командир в целом остался доволен и повелел, чтобы немедленно, сию же минуту, не позднее завтрашнего дня все объяснения по требуемой форме были собраны и соответствующим образом переправлены. Батарыкин В.В. заверил, что работа в данном направлении активно ведётся и за сим получил разрешение удалиться.

 

А время меж тем подходило к пяти, и подполковник, освободившись от тревог и волнений, ощущая прилив сил, решил, что настал благоприятный момент наведаться в медпункт. К тому было две причины. Во-первых, следовало справиться у начмеда о путёвке в санаторий. Во-вторых, побеседовать с Настей.

 

Но сначала, конечно, к начмеду. Истощился организм, просит отдыха под лёгким и тёплым воздухом гор. Испить целебной воды из глубинных скважин, набраться подземных сил. К начмеду! Пусть выкладывает путёвочку. Никто ведь его за язык не тянул – сам предложил.

 

– Ну, как проверка? – полюбопытствовал начмед, поднимая глаза от газеты.

 

– Проводится, – неопределённо ответил Батарыкин В.В.

 

– А когда он мне документацию вернёт? У меня всё-таки отчётность.

 

– Вернёт.

 

– Да, Виктор Васильевич. Вы вот в отпуск уйдёте, а я даже не знаю, как позвонить этому следователю. Где мне его искать с моей документацией? Вам-то хорошо в отпуске. Отдых, солнце, счастье.

 

– Да, – подтвердил подполковник. – Мне хорошо. И будет ещё лучше, если вы мне путёвочку дадите.

 

– Конечно, Виктор Васильевич. Конечно! – спохватился начмед. – Я ещё днём хотел передать вам, но там следователь был. Я подумал, что неудобно. Вот берите!

 

С этим подполковнику был вручен конверт, и предложено за него расписаться в каком-то журнале. Батарыкин В.В. проверил содержимое. Действительно, путёвка на плотной бумаге. Санаторий «Полёт». Через неделю уже там надо быть. Если в понедельник купить билеты и два дня на дорогу, время ещё остаётся, чтобы какие-то дела здесь уладить. Путёвка на две недели. Дурацкое название для санатория.

 

– Как раз специализируется на желудочно-кишечном тракте, – заверил начмед, потом сделал сосредоточенное лицо. – У вас ещё шишка не прошла, я смотрю!

 

– Это я ещё раз тем же местом ударился, – соврал подполковник.

 

– Вы осторожнее будьте!

 

Батарыкин В.В. сказал, что будет осторожен, что очень благодарен, поставил свою безукоризненную подпись в указанном месте и откланялся. Впереди его ожидало отдохновение от суеты, единение с природой, приобщение к тишине. Отчего-то у подполковника появилось презрение к начмеду. Вот сидит, как человеческая единица, газетки почитывает. А где порывы в нём? Где внутренние стремления и свобода? Вот подполковник – свободный человек. А вокруг – не пойми кто. Коптят небо, топчут землю, просиживают штаны. Впрочем, и у них, наверное, какие-нибудь мысли есть. Тоже чего-то добиваются. Кто до пенсии дослуживает, кто звёздочку ждёт очередную, кто должности. Но так всё это мелко, так пакостно! Разве в этом счастье? Сколько он дожидался звёздочек, сколько получал должностей – и нет в этом радости. Пыль это и мусор. Как можно не понимать очевидного? Уйти, что ли, в отставку? И правда, чего здесь сидеть, высиживать? Пенсию он, слава Богу, выслужил уже, так что можно ни о чём не заботиться. Жизнь ведь так многообразна. Нужно ловить её, собирать.

 

С такими мыслями подполковник решал очень важную задачу, а именно, куда деть полученную путёвку. По случаю летнего времени был он в рубашке и брюках. В карман рубашки путёвка целиком залазить не хотела, и наружу выглядывало около половины её. В брюки положить? Так ведь помнётся. «Ну и чёрт с ней! Пусть мнётся», – подумал подполковник и поместил конверт в карман брюк.

 

Так и подошёл он к двери манипуляционной. Перед дверью снял Батарыкин В.В. фуражку, отметив про себя, что запах почти уже не чувствуется. Потом поправил волосы на лбу, прикрыв шишку, которая, пожалуй, только больше становилась со временем. Также с неудовольствием заметил подполковник выступившие под мышками на рубашке влажные круги, понюхал их. Жара – ничего с ней не поделаешь. Завершив все подготовительные манипуляции, Батарыкин В.В. подумал, что хорошо было бы взять с собой цветов разноцветных каких-нибудь, потом изящно сложил кулак, выставив вперёд сустав указательного пальца, и три раза гулко, отрывисто постучал в дверь.

 

– Войдите, – пригласил мелодичный голос из-за двери.

 

И подполковник вошёл.

 

Выпрямившись ровно, сложив руки на коленях, сидела подле окна на кушетке цвета недавно скошенной травы Настя. Голова её клонилась к левому плечу, и поза её была уютна и расслаблена. Так кошки сидят. Солнце, шествующее к закату, прямыми оранжевыми лучами подсвечивало ей лицо, и от этого, а возможно, по другой причине, она приветливо улыбалась, чуть щуря большие свои глаза. Светлые волоски на щеках золотились.

 

Подполковник замер в дверях. Он улыбнулся сдержанно, но искренне. «Стой. Смотри. И восхищайся», – звучало у него в голове. Вот и стоял он, и смотрел без смущения и робости. Кратчайшее расстояние меж двумя точками – прямая, и по этой прямой проходил его взгляд, мысли его проходили. Никогда раньше не мог он позволить себе такой смелости и свободы. Обычно взгляд отводился в сторону, подбирались нейтральные слова, находились предлоги. А теперь как будто выпустили подполковника на волю. Много в нём было спокойствия и радости от того, что он так свободно может делать то, что пожелает. Смотреть на женщину, не умышляя, не робея, не планируя, – что может быть естественней? Отчего же раньше не получалось так?

 

В тишине, в неподвижности воздуха, слегка отдающего больничным духом, ощущал подполковник нечто очень правильное и постоянное. Делалось невероятно. Как она так может? Среди ожидающих звёздочек, желающих получить что-то, как она может сидеть вот так ровно и свободно? Где она научилась этому?

 

Он молчал, и Настя тоже молчала. Хотя ей-то следовало осведомиться о цели его визита. Но она молчала и не прятала своей улыбки. Казалось, она и разговаривать-то не умеет. И подполковнику надо было пояснить, для чего он здесь. Но Батарыкин В.В. этого не делал, потому что чувствовал, что лучше всего – стоять молча. Скажешь что-нибудь, тебе что-нибудь ответят, ложь зацепится за ложь, появятся предлоги и намёки, всё пойдёт своим чередом. А какие ему нужны предлоги, чтобы находиться здесь? На что ему нужно намекать? Так что лучше молчать, потому что правду всё равно сказать не получится. Не знает он её, этой правды. А она знает? Глазами – всё знает.

 

– Настя, смеряй мне давление, – произнёс подполковник первое, что пришло в голову. – А то что-то голова у меня.

 

– Странно вы говорите, Виктор Васильевич, «смеряй».

 

– Все вокруг странно: исчезновения, п-появления, заб-бывчивость, задумчивость, – произнёс подполковник, не понимая, откуда берёт такие слова.

 

– Садитесь, Виктор Васильевич. Странный вы какой-то сегодня.

 

– Вот-вот.

 

– Странно вы говорите.

 

Всё ей странно. Это и не удивительно. Такими большими глазами далеко можно увидеть. А чем дальше смотришь, тем страннее всё кажется.

 

– Устал я, Настя. Очень устал, – говорил Батарыкин В.В., закатывая рукав рубашки. – Всего много вокруг. Всё чужое, всё ложь. Иду в п-последнее время, как б-будто п-пятками вперёд. Вокруг п-происходит что-то и не происходит ничего. Васильев вот п-пропал. Кстати, не знаешь, куда он делся? Вы же, вроде, были близки.

 

– Не знаю. Он не говорил ничего.

 

Другая бы смутилась, а она – ни капельки. Обо всём может просто говорить, не задумываясь. Нет у человека тайн.

 

– Вот и я не знаю. И никто, видимо, не знает. Никому он ничего не говорил. Взял да исчез.

 

Ладони её обвили его руку манжетой. Два тонких пальца легли на запястье. Ногти не красит.

 

– И словно не б-было его. Вот и все мы… И я так же исчезну, и ничего не изменится. Б-было – не было. Узкая черточка между ними.

 

– Вы бы не говорили, Виктор Васильевич, а то померяю сейчас неправильно.

 

Замолчал подполковник. Солнце ниже опустилось, и пронизывало теперь комнату насквозь. Как-то нехорошо от этого сделалось. Захотелось глаза спрятать. Куда идти? Чего искать? Вот у неё окна в комнате на запад выходят, а у него – на восток. Ему солнце утром в глаза светит, ей – вечером. Но ни до обеда, ни после нет ему сил терпеть. Занавески бы задёрнуть. Но у неё в комнате нет занавесок. Нечего ей прятать и не от кого прятаться. Она могла бы принести с собой спокойствие.

 

Что же так нехорошо? Отчего тревожно так? Это будущее зовёт.

 

Как холодны и уверены её пальцы. Двумя мягкими подушечками касается его вены. Сжимается манжета вокруг руки, и сердце бьётся. Как туго. Белоснежный халат. Каждый день надевает новый или просто не пачкает? Прекрасно. Прекрасно.

 

– Странно. Давление у вас нормальное, а вот пульс большой слишком.

 

– Это я волнуюсь.

 

– Почему?

 

– Как вас увижу, так и волнуюсь.

 

– Странно.

 

– Странно.

 

– Вы успокойтесь. Я ещё раз померяю.

 

– Я не могу. Хотел бы, но не могу. Вы п-пугаете меня.

 

– Я?

 

– Вы.

 

– Странно.

 

– П-понять не могу, о чём вы думаете. Когда кругом всё лишено смысла и наполнено суетой, вы думаете о чём-то, чего я п-понять не могу.

 

– Я ни о чём не думаю.

 

– Может б-быть. Но и этого я не могу п-понять.

 

– Так что же здесь страшного?

 

– Все неп-понятное – страшно.

 

– Вы говорите как поэт.

 

– П-поэзия – стук в зап-пертую дверь.

 

– Вы снова говорите как поэт.

 

– Тук-тук.

 

– Кто там?

 

– Вот именно. Кто?

 

– Вы интригуете меня.

 

– Я очаровываю вас.

 

– Пытаетесь.

 

– П-пытаюсь.

 

– Я не буду вам давление мерить.

 

– Не надо.

 

Молчание, в котором Настя чувствовала себя как рыба в воде, а подполковник ощущал, что теряет что-то.

 

– Вам лучше без усов.

 

– Нисколько. Мне всё так же п-плохо.

 

– Кажется, вы нытик. Странно. Не идёт к вашему имени. Виктор – победитель. Красиво.

 

– Не все так думают. Некоторые п-полагают, что это имя не даст мне покоя.

 

Молчание, в котором Настя думала о вороне, сидящей за окном, а подполковник решил говорить прямо и не искать предлогов.

 

– Давайте сходим куда-нибудь.

 

– Давайте. А куда? – спросила она непосредственно.

 

– В ресторан. Глупо звучит, п-правда?

 

– Правда. Давайте сходим.

 

– Завтра.

 

– Завтра не могу. Давайте в субботу.

 

– В субботу в шесть часов. Я зайду за вами, – сказал подполковник очень спокойно, не создавая в воздухе излишних колебаний.

 

– Хорошо, – кивнула Настя, убирая тонометр.

 

Спиной направился подполковник к двери, не отводя глаз. В субботу – это послезавтра. И отпуск начинается с понедельника. Три дня до отпуска. После стольких негативных переживаний будущее сулило только приятное. И дверная ручка была приятна на ощупь.

 

Бредя одинокой дорогой, подполковник был встречен и взят под руку. Он вздрогнул от неожиданности и нахлобучил на голову фуражку, которую до этого так и нёс в руках. Две обширные мягкие полусферы прижались к нему.

 

– Здравствуй, Лида. Ты что же ко мне подкрадываешься? Разве ты не знаешь, что к солдатам нельзя подкрадываться?

 

– Могли бы уложить меня приемом самбо?

 

– Румба. Ромба. Тромба. Бомба.

 

– Вы поэт!

 

– Ещё какой.

 

– Я думала, вы сегодня придёте меня навестить, а вы не пришли.

 

Да, именно так она и думала. На это указывали ярко накрашенные ногти, тени на веках, довольно массивные серьги и вырез блузки, более глубокий, нежели обычно.

 

– Замотался сегодня, Лида. Проверка. Следователь приезжал по поводу Васильева.

 

– Кобель пропал, и столько шума. Небось, подцепил дамочку какую-нибудь, и нежится теперь. А вас мучают.

 

– Может быть.

 

– Виктор. Можно я буду называть вас Виктор. Победитель. Красиво.

 

– Не все так думают.

 

– Так можно или нет?

 

– Называй.

 

– Виктор! В библиотеке никого нет, и вот ключ, и пойдёмте туда.

 

– Я устал, Лида. Правда, очень устал. Давай завтра.

 

Она посмотрела снизу вверх, пожалела его и немного себя.

 

– Ладно. Но завтра я жду. Обязательно. Я пойду. А то вдруг нас увидит кто-нибудь!

 

Она отделилась от него и резво унесла свои формы куда-то направо. Тяжело, наверное, столько носить с собой. Зато надёжно. Как у улитки. Всегда есть, куда спрятаться.

 

Подполковник удалил с лица скроенную для Лиды маску эмоциональной истощённости и погрузился в размышления о предстоящем отпуске. Он извлёк из кармана конверт с путёвкой. Документ несколько помялся, но выглядел всё ещё вполне удовлетворительно. В понедельник нужно на вокзал – билеты купить. И поезд повезёт далеко. Все здесь останутся, а он уедет. Как давно не ездил он на поездах. Понюхать запах, послушать разговоры, чаю попить. И там, где хорошо, набраться сил. Там, где реки текут мёдом, и вся рыба прилипла.

 

Подполковник опустил руку в карман и обнаружил там некие предметы. Это же серьги! Совсем забыл о них. Подурнело настроение. Но ничего. Сейчас он придёт домой и выложит их на стол. И спросит. Всё спросит от начала и до конца. Пусть рассказывает, кается. А он разоблачит. Что же она, интересно, расплачется, будет просить прощения? Или наоборот, останется тверда и снисходительна?

 

Батарыкин В.В. встал и некоторое время рассматривал на широкой ладони два серебристых колечка с голубыми камешками. А потом вдруг взял да и зашвырнул их далеко в кусты. Расхотелось ему кого-либо разоблачать. Пусть сама живёт, как знает. Пусть думает сама, и не надо её никуда подталкивать.

 

За размышлениями о горестной судьбе своей жены шёл подполковник домой. В сущности, она была права, наставив ему рога. Чего он от неё ждал? Чтобы она его на путь истинный наставляла? Конечно. Она ведь тоже человек. У неё свои потребности есть, желания, мечты. Что она в жизни-то видела, кроме его угрюмой физиономии? Наверное, она была права. Но от чего противно так? Что ещё за выражение такое – наставить рога? Почему именно рога?

 

Подполковник потёр указательным пальцем шишку на лбу. Может быть, следует поговорить с женой? Пойти куда-нибудь вместе, провести время? Вернуть ей на короткое время призрак Васильева. Если ей это нужно. Он мог бы. Нет. Ни к чему всё это. Ни к чему. В сущности, все мы – несчастные люди.

 

Ей плохо сейчас, наверное. Васильев пропал, и, возможно, она связывает это исчезновение с собой. Ведь это она спрашивала у капитана, что тому дороже: свобода или женщина. Это она заставляла его выбирать. Вот он и выбрал. Зачем же заставлять друг друга быть хуже, чем мы есть на самом деле?

 

Подполковник достал ключ и попытался вставить его в замочную скважину. Однако ключ не подходил. Что за ерунда?! Подполковник перевернул ключ, однако и так он не вставлялся. Замок что ли сломан? И что это за печать на двери?

 

Вот чёрт! Это надо же! К капитановой квартире пришёл! Задумался слишком. Хорошо ещё, не видел никто.

 

Подполковник стоял некоторое время у двери квартиры капитана Васильева. Отчего-то у него возникло желание зайти внутрь, лечь там на пыльный диван, сложить руки на груди и провести некоторое время в покое. Печать можно аккуратно оторвать, а потом на место приклеить. Отвертка за почтовым ящиком лежит. Но не стал этого подполковник делать. Домой он пошёл.

 

 

 


Оглавление

9. Часть 9
10. Часть 10
11. Часть 11
517 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:14 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!