Подполковник Батарыкин

 

 

 

Когда по всей земле стоял день субботний, подполковник вместе с женой поехал на дачу, желая отдохнуть и поработать. Батарыкин В.В. любил бывать на своей удобной даче, особенно когда дождь не шёл. А в ту субботу погода стояла хорошая. Вот он и поехал.

 

Батарыкин В.В. как приехал, сразу стал дышать полной грудью, прохаживаться по бетонной дорожке и наблюдать вызревание урожая. Он смотрел, как зелёные ещё яблоки висят на дереве и спеют. В это же время подполковник подумал, что неплохо было бы съесть какое-нибудь яблоко. Он заметил, что некоторые плоды уже покраснели с одного бока, свалились на землю, и лезть за ними на дерево не надо. Батарыкин В.В. подобрал их хозяйской рукой, вымыл, снёс в дом и сложил на блюдо с намерением после съесть.

 

Вот в Кисловодске, небось, все яблоки уже большие и красные. Хорошо, что без жены подполковник туда едет. Хорошо, что отпуска ей в августе не дали. А то сколько ж можно друг на друга смотреть?

 

Тяжёлая задача стояла в тот день перед подполковником. Задача инженерной сложности. Но это не тяготило его, а, наоборот, воодушевляло. Никогда Батарыкин В.В. не боялся трудностей, и шёл им навстречу с лёгким сердцем. Ещё на прошлой неделе на дачу ему привезли ёмкость для воды – значительный куб с краном, сваренный из листового железа. Её сгрузили перед домом. Тогда же выложили и кирпичное основание под ёмкость. Оставалось лишь воздвигнуть куб на основание, что подполковник решил сделать самолично, потому что не был чужд физического труда.

 

Он дважды обошёл вокруг ёмкости, думая, что хорошо в ней будет сберегать воду. И подполковник третий раз обошёл ёмкость, думая, что хорошо было бы её покрасить. Но это после. После водружения на надёжное кирпичное основание.

 

В одиночку не справиться с такой задачей, потому что ёмкость, должно быть, тяжёлая. Подполковник понимал это и решил обратиться за помощью к Толику – человеку действия. С этим Батарыкин В.В. и направился к соседнему участку.

 

– Ёмкость? – переспросил Толик. – Конечно, помогу! Отчего ж не помочь?!

 

Он был человеком действия и никогда не отказывал в помощи соседям.

 

Уже через минуту подполковник и Толик сидели на скамье и курили. Дым густыми клубами плавно отделялся от их губ и ноздрей, поднимаясь в небо. Спины их были прямы, а взгляды сосредоточенно направлены вперёд. Перед ними стояла ёмкость. Ёмкость, посмевшая бросить вызов законам, приводящим Вселенную в порядок. Она избоченилась, провалившись одним своим углом в яму, всем видом показывая, что не так-то легко будет упорядочить её. Но нет предела для человеческого духа, сосредоточившегося на достижении одной цели. И их дух сосредотачивался в безмолвии. Ушедшие предки взирали на них из Валгаллы, утирая слёзы умиления. Ибо человек, единый с собой, един с миром; человек, единый с миром, един с законом, вращающим мир, един с основанием, и ёмкость духа его безбрежна, и потому ему не сложно затащить металлическую ёмкость на кирпичное основание.

 

– Ломом можно. Приподнять, потом подложить, потом опять приподнять, опять подложить, приподнять и занести, – выдвинул Толик инженерную мысль.

 

– Можно, – одобрил подполковник.

 

На тридцать секунд вновь повисла тишина, и в этой тишине Толик молча встал и удалился. Вернулся он с ломом. Бросив орудие на землю, Толик сел, и они вновь закурили.

 

– Чего сидите-то? Чего курите? Берите ёмкость и тащите! – заскрипел из-за забора сосед барсуков. То есть сосед Барсуков.

 

Но кто в светлом уме станет обращать на него внимание?

 

Даосы говорят, что есть три достижения в искусстве боя на мечах. Первое – единство человека и меча. Когда это единство достигнуто, даже травинка может стать оружием, не то что лом. Второе достижение – когда меч существует лишь в сердце мастера, отсутствуя в его руке. Тогда можно поразить врага за сто шагов голыми руками. Но высшее достижение искусства боя на мечах – это отсутствие меча как в руке, так и в сердце мастера. Такой воин пребывает в мире со всем остальным миром. Он даёт обет не убивать и несёт мир человечеству.

 

Подполковник вполне поднялся до второго достижения. Пребывая в покое и сосредоточенности мысли, он ощущал лом в своём сердце и мог бы поднять ёмкость голыми руками. Однако же Толик, как человек действия, неспособный прекратить истечение заблуждений, смог добраться лишь до первой ступени. Он вполне слился с ломом и ломал себе голову, как бы эдак лучше приподнять и подложить. Третья же ступень была недостижима для обоих, так как никому (а тем более ёмкости) мир нести они не хотели, а хотели нести ёмкость.

 

– Бревном можно. Приподнять, потом подложить и подкатить, – высказал инженерную мысль Толик.

 

– Можно, – одобрил подполковник.

 

На тридцать секунд вновь повисла тишина, и в этой тишине Толик молча встал и удалился. Вернулся он с бревном. Бросив орудие на землю, Толик сел, и они вновь закурили.

 

– Ты посмотри на них! Сидят и курят! Ёмкость когда понесёте?! – не унимался сосед Барсуков.

 

Он хочет смотреть? Что ж, пусть смотрит – это никому не запрещено. Но кого он призывает смотреть вместе с собой?

 

Один мудрый человек так обозначил секрет своей мудрости: обычно люди в поисках иголки в стоге сена, найдя её, останавливаются. Мудрец же продолжает поиски, пока не найдёт вторую, третью, четвёртую, а если повезёт, то и пятую иголки. Что же, Толик и Батарыкин В.В. были глупы? Совершенно нет. Могли ли они остановиться в своих поисках, обнаружив в стоге сена лом и бревно? Нет, не могли.

 

– Можно домкратом. Подсунуть, приподнять, подложить и подкатить, – выдвинул инженерную мысль Толик.

 

– Можно, – одобрил подполковник.

 

На тридцать секунд вновь повисла тишина, и в этой тишине Толик молча встал и удалился. Вернулся он с домкратом. Бросив орудие на землю, Толик сел, и они вновь закурили.

 

– Батарыкин! А, Батарыкин! Толик! А, Толик! Ну, вы и бездельники! – обличал сосед Барсуков.

 

Где тот Бог? Где тот председатель садового товарищества, что ниспослал им такого соседа? Чего хотел он добиться этим?

 

Три предмета: лом, бревно и домкрат лежали на траве, образуя некий сакральный символ. Пробив оболочку заблуждений [ломом], сплавляясь в потоке жизни [как бревно], поднимаешься [посредствам домкрата] на высоты духа. Вот что он мог означать – этот символ. Что же предохранит на трудном пути самосовершенствования? Что не даст замараться в мирской суете?

 

Толик молча встал и удалился. Вернулся он с рукавицами. Бросив их на землю, Толик сел, и они вновь закурили. Несмотря на то, что Толик был человеком действия, в нём присутствовало глубокое чувство гармонии.

 

– Хватит сидеть! Берите ёмкость, наконец! – подзуживал сосед Барсуков.

 

На что он им предлагал взять ёмкость, этот бездарь?!

 

Но что есть грубый материальный инструмент перед остротой человеческого разума? Возможность умозрительного познания, познания идеального, отличает людей от всех прочих тварей, вознося на вершину бытия. Ибо познанная сущность – есть покорённая сущность. И нет у природы таких тайников, куда бы разум не мог проникнуть лучом логических построений.

 

Вершины духа и символы были важны для наших героев, но не была чужда им и жажда научного познания. Разве могли они поднимать ёмкость, не зная её точного веса? Конечно, нет! Толик молча встал и удалился. Вернулся он с рулеткой в руках. Курить больше не хотелось.

 

Подполковник и Толик тщательно вымерили все грани ёмкости, приседая на корточки. После этого они поняли, что имеющиеся у них инструменты не дадут требуемой точности при измерении толщины стенок ёмкости. Толику ничего не нужно было объяснять словами, поскольку он был человеком действия. Вернулся Толик со штангенциркулем.

 

– Чего вы её меряете – эту ёмкость?! Чего ерундой занимаетесь?! Уже давно поставили бы! – возмущался сосед Барсуков.

 

Отчего он всё стоит около забора? Разве заботы ему нет другой? Почему не идёт возделывать клубнику?

 

Вскоре земля перед ёмкостью покрылась арифметическими рунами.

 

– Я ж тебе говорю, на длину умножай! А ты на хрен умножил?! – указывал подполковник Толику на его ошибки.

 

– Если б я на хрен умножил, получилось бы 185 хренов! А я правильно умножил на то, что надо.

 

Супруга подполковника, выйдя из дома с кастрюлей, некоторое время наблюдала за научной дискуссией и, проникнувшись уважением, удалилась.

 

Приняв плотность стали за 7,7*103 кг/м3, наши герои получили в итоге 218,8725 килограмма. Другие бы и остановились на этом, но только не они. Умножив полученное число на 9,8, Толик и Батарыкин В.В. вычислили точный вес ёмкости, а именно 2 144,951 килоньютона.

 

Итак, ёмкость, избоченившись, провалившись одним своим углом в яму, лежала поверженная перед нашими героями. Она была познана, а потому – побеждена. 2 144,951 килоньютона – вот её имя, известное теперь Толику так же хорошо, как и Батарыкину В.В. Знающий же имя вещи обладает властью над вещью. И Толик, гордый, пошёл к себе, потому что время было обеденное. Батарыкин В.В., гордый, остался. Сосед Барсуков махнул рукой и отошёл. Тщетно. Всё тщетно.

 

На обед супруга наварила подполковнику супу, который, без сомнения, полезен людям с больным желудком, а сама ушла к соседке. Батарыкин В.В., оставшись один, суп съел, а потом взял яблоко и принялся от него откусывать. Нравилось ему это. Доев яблоко, подполковник осмотрел огрызок и увидел, что плод был червив. В центре имелись ходы и продукты жизнедеятельности червяка. В одном же из ходов был розовый червячий хвостик. Голова отсутствовала. «Тьфу ты! – плюнул подполковник. – Червяка съел! Знал бы, что червивое, другое бы взял! Впрочем, не тот червь, что ты съешь, а тот червь, что тебя съест».

 

С этим подполковник выкинул огрызок на участок соседа Барсукова и стал думать, почему червивым оказывается именно то яблоко, которое он возьмёт, а никакое другое. Или же наоборот, почему он берёт именно то яблоко, которое оказывается червивым. Он рассматривал этот вопрос со всех сторон. Батарыкин В.В. вспоминал, сколько раз съедал червивые яблоки, и получалось, что очень много. Потом он вспоминал, сколько раз съедал яблоки нечервивые, и ничего такого припомнить не мог. Так подполковник копался в своей памяти, пока не обнаружил очень странную вещь.

 

Он вдруг вспомнил себя очень маленьким. Вспомнил, как ему досталось огромное зелёное яблоко, и он начал прогрызать кожуру. Прогрыз и стал есть мякоть. Ел, ел, забираясь в яблоко целиком, продвигаясь к его середине. А когда забрался в сердцевину, почувствовал себя хорошо. Здесь его не могли склевать птицы, ужалить осы, намочить дождь и обжечь солнце. Хорошо было в яблоке! Так он там сидел, наедался до отвала, проделывал ходы для собственного удовольствия. Правда, однажды случился неприятный казус – что-то грохнуло очень сильно и сотрясло его жилище. Но потом ничего – успокоилось всё. Дальше началось необъяснимое. Дом его начал рушиться. Что-то огромное, твёрдое и неведомое отрывало кусок за куском от его яблока, приближалось к нему. Он пытался пробраться в самый центр своего дома, но понимал, что вряд ли спасётся. Он сокращался всем телом, протискивался сквозь сочную мякоть так быстро, как только мог. «Но почему?! Почему я поселился именно в этом яблоке?! Разве их мало было вокруг?! Если б знал заранее, выбрал бы другое!» – думал он, и вдруг ему откусили голову.

 

Этого подполковник никак от себя не ожидал. Фантазии какие-то. Он моментально сделался задумчив и стал ковырять в носу.

 

Впрочем, думал подполковник совсем не над тем, над чем действительно стоило бы поразмыслить в этой истории. Он, поддавшись первоначальному впечатлению, списал встречу с червяком на неудачную случайность своего выбора, и продолжал придерживаться этого мнения до конца дней. Такое же неверное представление сложилось и у червяка. А меж тем, встреча их была предопределена и неизбежна. Червяк и подполковник, ничего не зная друг о друге, чередой своих последовательных действий двигались навстречу друг другу. Так, именно в результате деятельности червяка по благоустройству своего жилища, силы, удерживающие на дереве яблоко, в котором он поселился, преждевременно расшатались. Плод покраснел раньше остальных, черешок его высох, и он свалился на землю, попав во внимание подполковника. Подполковник, выбирая для своего пропитания покрасневшее яблоко, за которым не надо лезть на дерево, заведомо избрал червивый плод, потому что яблокам без червяков в это время положено быть зелёными. Так, любое яблоко, в котором ни поселился бы червяк, неминуемо попало бы в руки подполковника, а любое яблоко, которое ни поднял бы подполковник, непременно оказалось бы червивым. Дело было не в выбранном яблоке, а в них самих – в червяке и подполковнике. Итак, если бы мы знали, к каким последствиям приведут наши действия, мы бы их не совершали. Действуем мы лишь потому, что находимся в неведении относительно последствий.

 

Батарыкин В.В., закончив ковырять в носу, принялся поглаживать указательным пальцем шишку на лбу. Кстати, шишка за это время ничуть не стала меньше и оставалась всё такой же малиновой, несмотря на то, что подполковник регулярно смазывал её бадягой. И хорошо ещё, что Батарыкину В.В. удавалось прикрывать её чёлкой. А вот если бы он был лыс?!

 

Итак, Батарыкин В.В., находясь в задумчивости, поглаживал указательным пальцем шишку у себя на лбу. И тут его осенило. Это же не его воспоминания! Это воспоминания червяка, которого он съел вместе с яблоком! То есть теперь это его воспоминания. Ведь он их съел. Батарыкин В.В. был стоек и небрезглив, а то его непременно стошнило бы.