HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Олег Бондаренко

Всемирная история: Сухомор. Как это было (рассказ)

Обсудить

Рассказ

Строго 18+

 

 

Купить в журнале за февраль 2017 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2017 года

 

На чтение потребуется 33 минуты | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Опубликовано редактором: Елена Астахова, 19.03.2017
Иллюстрация. Название: «Засуха 2085». Автор: Roman Manko. Источник: http://www.photosight.ru/photos/3665950/

 

 

 

Меня зовут Антиной. И есть у меня жена, и также трое сыновей – Антисим, Антихам и Антиафет, и ещё есть разные твари, коих я собрал подле себя, дабы спасти от жуткой всемирной катастрофы. И сказал мне Господь: подготовься, ибо сорок дней и сорок ночей будут происходить вокруг страшные события… Только тебе дарована возможность спастись, и будешь ты участвовать в великом апгрейде… Помни: от тебя зависит многое, если не всё, и от того, как примешь ты Испытание Моё, и жизнь на Земле станет развиваться по-новому… Живи – чтобы возродиться, прославляя Имя Божие в веках…

 

Кто убедит океан быть более благоразумным?

Пабло Неруда. Из «Книги вопросов»

 

 

1 апреля

 

– Уже должен начаться прилив, – сказал Мариус, поглядывая на часы. – Нам нужно собираться, а то наступит буль-буль!... – и он показал жестами, что с ними обоими будет, когда вернётся вода.

– Конечно, на сегодня хватит, пойдём, – улыбнулась Мария, довольная, высоко поднимая сумку со свежесобранными моллюсками, крабами и ракушками – чтобы показать. В высоких болотных сапогах, растрёпанная на морском ветру, она была чертовски хороша, как озорной сорванец-симпатяга, и Мариус невольно залюбовался подругой.

Они вдвоём направились по влажному, обнажённому в час отлива дну – дальше, к сухому берегу, до которого приливная волна обычно не доходила. Мариус с лёгкой тревогой следил за временем, чтобы случайно не опоздать, но, казалось, что нынче природа решила сделать передышку – прилив не торопился.

– Что-то сегодня как-то не по графику, – виновато сказал Мариус, когда они с Марией выбрались наконец на недосягаемую для воды высоту.

– Ну и ладно! – ответила девушка. – Самое главное – на завтрак насобирали!.. – И она, обнажив ряд великолепных зубов, игриво взглянула на своего парня, а потом – прильнула к нему, к его крепкой моряцкой груди в мохнатом свитере; обняла и – потянулась губами. – Любимый…

Молодые поцеловались. Мариус стоял, счастливый, согревая свою единственную, и радовался каждому мгновению, когда она была рядом. Вместе с тем, краем сознания, он был немного не здесь – всё смотрел и смотрел боковым зрением на океан. И видел – вода и не думала заполнять оголённую на время акваторию, наоборот, она вроде бы отступала всё дальше и дальше… Мариус прервал поцелуй.

– Что, любимый?.. – спросила подруга.

– Да ничего… Просто странно как-то, – и он взглянул в сторону горизонта. – Могли бы и не торопиться… Что-то с приливом и отливом не так… Во-он куда вода ушла – её отсюда едва видно!.. Сколько живу, а такого…

– Да бог с ней, с водой, – прошептала Мария и, вновь прижавшись к Мариусу, поискала губами его губы. – Не думай ты ни о чём… Лучше иди ко мне! Мой милый!..

 

 

2 апреля

 

– Джимми, – сказал редактор, – после планёрки заглянешь ко мне.

Джеймс О. Попкин, ведущий-журналист телеканала ОМ-МАНИ-Пи, кивнул головой и, налив из автомата кофе, проследовал со стаканчиком в кабинет шефа.

– Итак, ты возглавишь эту группу, о которой мы сейчас говорили, – редактор удобно развалился в кресле. – Ваша задача: разобраться, что, чёрт возьми, происходит с океаном и почему на всей линии побережья дно обнажается с такой стремительностью и на таких больших участках. Вот, – шеф перегнулся и перебросил через стол пакет материалов, – это информация, которой мы располагаем на девять утра. Везде, во всех портовых городах если не паника, то состояние нездорового возбуждения. Суда лежат на брюхах, рыба подохла нафиг, народ толпится на набережных и пристанях. Наши репортёры ведут прямую трансляцию с места событий; но это не даёт ответа на вопрос: какого дьявола? Что это всё значит?!

– Я понял. – Попкин отхлебнул горячего кофе. – Мне нужен вертолёт, два оператора и… вот, предлагаю – этих четырёх корреспондентов, – и он выложил перед редактором список. – Нужно будет поработать с Морской академией, Институтами океанографии, климатологии и сейсмологии, Штабом ВМС, а также с властями на местах и судоходными компаниями. Ну и данные из библиотек…

– Конечно, ты уже как следует подготовился к нашему разговору, – проворчал редактор, пробегая глазами список. – Ты знал, ты всё знал… Далеко пойдёшь! – и он повернулся к селектору, вызвал секретаршу: – Руби, свяжите меня с губернатором… А ты, Джимми, давай двигай, возьми, что тебе надо, чёрт побери. К вечернему выпуску новостей у нас уже должно быть что-то конкретное, и я вообще жду от тебя отдельный аналитический обзор событий. Короче, свободен!.. Хэллоу, это господин губернатор?..

Попкин, прихлёбывая кофе, закрыл дверь редакторского кабинета и на ходу набрал номер мобильного телефона. Дождался ответа, допил из стаканчика, смял его и забросил по пути в ближайшую урну в конце коридора.

– Привет, Эва! – бодро поздоровался в трубку. – Насчёт сегодняшнего ужина в «Ночном павлине», о котором мы договаривались. Боюсь, всё отменяется. Только не ругай меня очень сильно – это связано с морем, да… Ну, эти необъяснимые пока что дела… Но завтра… Или послезавтра… Я торжественно обещаю тебе…

 

 

5 апреля

 

Капитан Йон Густафссон, высокий, широкоплечий и веснушчатый, с копной рыжих волос, с тревогой склонился над навигационной картой, в окружении своих помощников по кораблю. Контейнеровоз «Крейзи пенгвин», плавающий под панамским флагом, шёл с грузом из 2800 контейнеров TEU[1] и как раз сейчас находился в относительной близости от мыса Доброй Надежды.

– Вообще ничего теперь не понять… – капитан в сердцах выругался. – Где какая глубина – всё так быстро меняется! Данные со спутника устаревают на глазах; мы получаем их, а они уже не соответствуют действительности… От этой карты проку нет!

– Херр капитан, – сказал первый помощник, – в сущности, мы не можем зайти ни в один из портов южной Атлантики, они все сейчас осушены. До тех пор, пока мы не будем иметь точную информацию об изменении маршрута в связи со складывающимися обстоятельствами, предлагаю лечь в дрейф и придерживаться вот этих координат, – он очертил на карте границы района. – Уровень дна достаточно глубокий и предполагает, что мы не сядем на внезапно возникшую из ниоткуда мель…

Капитан промолчал, и лишь подошёл своей характерной походкой вразвалку к бару, спрятанному в стене, за картиной с изображением парусника среди волн. Открыл, достал бутылку дорогого виски, налил себе с палец.

– В общем, так… – начал было он, но договорить не успел.

Судно тряхнуло – просто зверски, с сокрушительной силой, палуба, а с ней и всё в штурманской рубке содрогнулось, как при шести-семибалльном землетрясении. Звякнули приборы, перевернулся стол, и люди с шумом попадали на пол; но капитан удержался на ногах. С яростью он смотрел на свой стеклянный стакан, из которого от толчка пролилось содержимое, замочив пальцы и белый форменный китель.

– Ах ты ж… – прорычал Йон Густафссон, выпил одним глотком то, что осталось в стакане, и сурово взглянул на неуклюже поднимавшихся с пола. – Дрейф, говоришь… Вот мы и приплыли! Не было тут раньше никакой банки!.. Эй, Ларс, ты живой? Проверь, что там в машинном отделении. Остальные – со мной, на мостик и на палубу. Выясним степень повреждений…

Они вышли на пронизывающий ветер, и шквал солёных брызг обдал их с головы до ног. Капитан озабоченно оглядел волнующийся вокруг судна океан – но никаких признаков суши, оголившихся рифов, поднявшегося дна заметно не было. И, однако, Густафссон знал, что под днищем уже слегка накренившегося корабля притаилась смертельная опасность, которая, видно, уж и не отпустит их – до самого конца…

Где-то недалеко – в полумиле от контейнеровоза – капитан вдруг заметил выпрыгнувшего из воды кита. Кит издал протяжный, низкочастотный гул-крик, и было в его мощном, оглушающем вопле нечто надрывное…

 

 

7 апреля

 

– Прошу вас, господа министры, садитесь. – Премьер выглядел каким-то усталым, и в голосе его чувствовалось напряжение. – Мы собрали вас сегодня на экстренное заседание, посвящённое одному-единственному вопросу. Вы все знаете, что в последнюю неделю на Земле происходит масштабный катаклизм, объяснить природу которого учёные пока не в состоянии… – Премьер-министр обвёл собравшихся тяжёлым взглядом. И вздохнул. – Мы будем рады услышать ваши рекомендации, чтобы выработать единый государственный план действий. Слово предоставляется министру по чрезвычайным ситуациям, он доложит о текущей обстановке в стране и за рубежом. Слушаем вас, Кавамура-сан.

Итиро Кавамура, седой и подтянутой, церемонно поклонился премьер-министру и всему кабинету. Взял в руки данные. По его знаку референты разнесли каждому из присутствующих отпечатанные пятнадцать минут назад карты со свежей информацией и с пометками «Для служебного пользования».

– В настоящее время, – начал он, – мы наблюдаем резкое и быстрое понижение уровня мирового океана, которое в той или иной степени затронуло всю планету. Процесс стремительный, и ситуация меняется с каждым часом. Отлив воды – назовём это отливом – оголил огромные участки суши, в результате чего осушены практически все функционирующие порты во всех странах. Вы можете посмотреть конфигурацию суши и воды на предоставленных вам картах…

Скорость отступления океана разная в разных случаях, она зависит от рельефа дна, особенностей береговой линии, течений, температуры воды и других факторов. – Кавамура был серьёзен как никогда. – Средняя скорость составляет от 8 до 15 километров в час, или от 5 до 9 морских узлов. В результате территории континентов и островов сильно увеличились, многие острова перестали быть таковыми. Так, например, море отодвинулось от Нью-Йорка примерно на тысячу километров, от Токио – на триста пятьдесят. Японский архипелаг стал единым массивом суши, и площадь страны возросла в 1,7 раза.

Англия и Франция отныне соединились в одно целое, пролива между ними больше нет. То же произошло, например, и с Кубой и США – смотрите сами…

О внутренних водах. Как ни прискорбно, но процесс затронул и их. Реки и озёра большей частью пересохли, обмелели, превратились в скопище почти не связанных друг с другом фрагментов. Например, перестала существовать как единое целое система Великих Американских озёр. Каспийское море, по сути, исчезло с поверхности земного шара…

Самое загадочное во всём этом процессе – мы не знаем, куда девается вода. По закону сохранения, жидкость не может никуда исчезать, она лишь меняет физическое состояние: испаряется либо превращается в лёд. Однако на практике, в данном конкретном случае наши наблюдения не подтверждают возрастание влажности в атмосфере Земли, скорее, наоборот – воздух, и климат в частности, становится более сухим. Тают арктические и антарктические льды – но их талые воды почему-то не препятствуют иссушению планеты…

Экспертами оперативно выдвинута гипотеза, что вода просто-напросто стекает внутрь Земли, в её глубинные недра через образовавшиеся на дне океанов гигантские дыры – подобно тому как вытекает вода в сливное отверстие ванной. Однако мы понимаем всю слабость этой теории, и к тому же она не объясняет причину постепенного исчезновения пресной воды также из всех крупных резервуаров и хранилищ. Как следствие, уже сейчас наблюдается острейшая нехватка запасов питьевой воды в городах и сёлах.

Но и это не всё. Специалисты отмечают катастрофически быстрое изменение климата по всей планете. Он становится гораздо более жарким, средняя температура возросла на два градуса, нарушен озоновый слой и увеличивается радиация, повышается общий радиоактивный фон…

В этот момент перед премьер-министром вырос помощник, который, почтительно склонившись, прошептал ему на ухо какую-то информацию.

– Так! – громко сказал премьер, оборачиваясь к присутствующим. – Прошу меня простить, Кавамура-сан, что перебиваю… Мне только что сообщили о начале извержения вулкана Какаяма – раньше он находился под водой, в цепи донного хребта к юго-востоку от наших островов. Сейчас же вылез на поверхность; самое плохое, что он связан в единую вулканическую систему с двенадцатью другими вулканами, до сих пор считавшимися потухшими, – и они, соответственно, тоже проявляют активность… Боюсь, что нам придётся в срочном порядке эвакуировать более трёх миллионов человек населения ближайших префектур…

 

 

13 апреля

 

https://www.technodom.kz/astana– Не высовывайся! – тихо приказал Педру. – Пригнись-ка к земле!.. – Сам же он, с пистолетом на взводе, осторожно выглянул из-за укрытия – проверить, не заметили ли их с Жуселину парни, вооружённые автоматами, – в тридцати шагах отсюда.

Бандиты прислушивались, однако, видно, ничего особенного в осматриваемом месте им не показалось. Они отправились дальше – по пустынной улице, с разгромленными магазинами и остовами машин, сожжённых в ходе недавних трёхдневных беспорядков; полиции, увы, так и не удалось взять под контроль эту часть города после волнений измученных жаждой людей – местных рыбаков и их семей, в одночасье оставшихся без моря.

Внезапно один из бандюков-мародёров выпустил автоматную очередь куда-то в провал окна в здании напротив, с закопчёнными от дыма стенами, и оглушительный треск пуль разорвал тишину во всём притихшем, истерзанном, затаившемся районе.

– Уф-ф!.. – выдохнул Жуселино, когда очередная опасность миновала, и, повернувшись, уселся прямо на пол с битым стеклом и пылью от штукатурки; опёрся спиной о камни. – Слушай, у тебя там ещё пара глотков должна быть…

– Воды? Или кашасы?.. – Педру усмехнулся и, спрятав пистолет, пристроился рядом.

– Воды, конечно, я уже на кашасу смотреть не могу…

Педру вытащил из кармана узенькую фляжку.

– Бери, брат, только помни, что это – всё, что у нас осталось… Нам хотя бы до завтра дотянуть, может, у наших ребят ещё чуток водички найдётся!..

Жуселино смочил губы и молча вернул флягу обратно. Встал. Отряхнулся, оправился.

– Эти свалили, – сказал. – Ну, если мы не поторопимся, то не успеем к донье Изабелле, на кандомбле[2]

…Конечно, они не успели, потому что пробираться по извилистым улочкам старого города, ежеминутно скрываясь от членов соперничающих банд, было делом нелёгким. Когда молодые люди выбрались на песчаный берег, за пепелищем и руинами последних сгоревших зданий, – в то место, которое ещё недавно было берегом, а нынче превратилось в начало бескрайней дурно пахнущей пустыни, уходившей за горизонт, – церемония уже завершалась.

Педру и Жуселину, спрятав оружие, как тени, присоединились к другим участникам ритуала, извивавшимся и раскачивавшимся в причудливом танце под мерные удары атабаке и кашиши[3]. Главная жрица – донья Изабелла, толстая, чёрная как смоль, в белом пышном платье и белом платке на голове – кружилась и кружилась, впав в транс… Женщины-исполнительницы воздевали руки к небу, совершали плавные, волнообразные движения, покачивали бёдрами в мистической танцующей походке, – и в сумраке жаркой ночи, под ритмичный бой барабанов их силуэты казались волшебными бабочками, порхающими под луной.

Донья Изабелла, в которую на время вселилась Йеманжа[4], одна из богов ориша[5], пробежала перед танцующими, и можно было расслышать её неясные, хриплые крики: «Олокун[6] умер, он ушёл от нас!.. Йеманжа больше не родит рыб!.. Единый Бог-творец проснулся, но он отдаёт себя другому миру!..»

Педру устало спросил у Жуселину:

– Ты всё понял?

Тот в ответ лишь махнул рукой:

– А что тут понимать-то? Нам кранты… – И, отойдя к пальме, вытер пот со лба. – Короче… Короче, дай глотнуть – на этот раз кашасы, из твоих последних запасов…

 

 

15 апреля

 

Толпа напирала и напирала, и сдерживать её становилось всё труднее. Лейтенант подошёл к Абеди Мбвеле, стоявшему в оцеплении, и коротко сказал: «Дайте предупредительные выстрелы в воздух!». Мбвеле так и сделал – очередь загремела, как тамтам, сухо и жёстко, и люди на мгновение замерли, потом отпрянули назад; но лица их горели ненавистью, злобой, и Мбвеле было крайне не по себе.

Он сейчас готов был провалиться сквозь землю…

Молодой, но уже опытный солдат, он нёс службу по линии ооновских голубых касок. В этой бедной, забытой Богом стране и без того политическая обстановка складывалась не лучшим образом, а в последние две недели вообще стало невмоготу. Люди вокруг как озверели, и солдатам из ООН приходилось постоянно быть в напряжении, выполняя свою миссию, они словно ходили каждый день по лезвию ножа. Тем более что в соседних лесах объявились чуть ли не партизаны, те нападали на мирных жителей села, на крестьян и даже на гуманитарный конвой с питьевой водой. Страшно стало жить и служить. Мбвеле ощущал это всей кожей.

…Сейчас на аэродроме, точнее, на подступах к нему творилось чёрт знает что. «Голубые каски» должны были защищать желавших вылететь на небольшом самолёте. Лейтенант сообщил, что это – группа учёных и с ними ещё два-три политика, которые пытаются разобраться в причинах происходящего, почему отовсюду уходит вода, и как лучше поступить в сложившихся обстоятельствах.

Мбвеле стоял в оцеплении, у маленького здания аэровокзала посреди раскинувшейся до горизонта саванны, и лишь силуэт далёкого вулкана Килиманджаро с курящимся поверху дымком нарушал монотонность иссушённого жарой пейзажа.

– Вы относитесь к нам как к свиньям! – кричали из толпы. – Пустите нас! Мы тоже хотим эвакуироваться на самолёте!..

– Только о себе и думают! – со злостью прокричала стоявшая сразу напротив Мбвеле высокая чернокожая женщина с маленьким ребёнком. – Вы все продажные! Вы охраняете трусливых главарей! Они хотят сбежать из страны, а вы им служите! На простой народ вам наплевать!..

– Мама, – проплакал ребёнок, – я пить хочу…

– Потерпи, родной, – откликнулась мать, и, хотя голос её заглушали выкрики и визг разгневанных протестующих, Мбвеле расслышал всё хорошо – слишком близко находился к ним.

– Всем стоять! Стоять на месте! – завопил лейтенант неподалёку, обращаясь и к своим солдатам, и к толпе. – Иначе мы вынуждены будем открыть огонь на поражение!

Толпа заволновалась, зашумела, загигикала, заулюлюкала. Засвистела.

Мбвеле, в глубине души пристыженный, старался не смотреть на маму с малышом…

Вскоре на охраняемую территорию аэропорта заехали два пропылённых навороченных джипа, битком набитых озабоченными пассажирами с чемоданами и узлами.

– Прибыли! – бросил лейтенант солдатам. – Всем приготовиться! Держать цепь! Самолёт должен безопасно взлететь!..

Сам самолёт тем временем заводил моторы, и толпа людей распалялась от бессилия что-либо сделать.

– Чтоб вы все сдохли! – заорала женщина. – Будьте вы прокляты, тьфу на вас!

– Мама! Мама! – рыдал ребёнок.

Сердце Мбвеле сжалось, и мир зашатался кругом. Он видел только лицо несчастного мальчугана и его растрескавшиеся от жажды и жары чёрные губки.

– Возьмите, – произнёс солдат; не выпуская оружия, другой рукой он отстегнул от пояса солдатскую флягу с водой. И протянул матери с ребёнком.

Та схватила её быстро и молча и, открутив металлический колпачок, поднесла горлышко малышу к губам. Ребёнок жадными глотками пил и пил прямо из горла.

– Отдай! – взвизгнул кто-то, и соседние протестующие выхватили флягу у женщины из рук. Фляга исчезла в толпе, люди взревели – как взревели и моторы на взлётно-посадочной полосе. Женщина с ненавистью взглянула в глаза Абеди Мбвеле и плюнула в него.

Мбвеле молча и деловито сдерживал всё усиливавшийся поток напиравших.

Самолёт, видимо, перегруженный, пробежал по полосе в облаке пыли, разогнался и, сверкнув на солнце слившимися в цельные диски лопастями, тяжело оторвался от земли, беря курс в противоположную от Килиманджаро сторону…

 

 

17 апреля

 

Они шли по тем землям, которые ещё совсем недавно были морским дном…

Их было двое всего – мальчик и девочка, мальчик немного старше, но сколько именно им обоим было лет, сказать сейчас уже никто не смог бы, слишком измождёнными выглядели дети. Ссутулившиеся, со впавшими глазами, они даже не шли, а ковыляли – куда-то, куда было известно только им самим. И Богу, если бы он, конечно, не отвлекался от людских страданий.

– Кианфан, я дальше не могу, – сказала девочка и в изнеможении села на камень, проживший большую часть жизни в качестве подводного. Сейчас камень был совсем чёрный и грустный, от него исходило зловоние, как, впрочем, и от всего остального, что находилось вокруг, – сказывалось разложение многих тонн водорослей, и умерших рыб, и скользких – бывших когда-то скользкими и осклизлыми – морских тварей.

– Надо идти, Юи, – отвечал её старший спутник. – Если мы остановимся, то никогда не придём к маме.

– Почему ты думаешь, что мы её там найдём?..

– Я знаю, Юи, твёрдо знаю, что мама наша в тех краях, а дойти мы можем, лишь сократив дорогу – через залив, по дну. Поверь мне, сестрёнка, мы доберёмся…

Девочка, казалось, вот-вот расплачется. Но она сдерживалась из последних сил.

– Я пить хочу… – жалостливо сказала она. – Если бы немного водички…

Её брат молча направился к ближайшей мутной солёной луже – их немало встречалось им по пути, похожих на грязные, не до конца запёкшиеся сгустки больной крови. Зачерпнул ладонью горькую жижу. Принёс.

– Подержи во рту и выплюни, – пояснил он девочке, сам облизывая пересохшие губы. – Только не глотай!..

Та жадно положила влажный комок грязи в рот.

Мальчик с состраданием смотрел на сестрёнку…

– Ну ладно, если ты очень-очень хочешь, то отдохнём… Только совсем немного, чтобы успеть, успеть… Успеть… Мы обязательно доберёмся до той гряды – которая была когда-то берегом… Поверь, я твёрдо знаю. Мы пересечём океан! – и он как-то странно оскалился – такой невесёлой вышла у него улыбка. – Ты ведь не забыла, что меня зовут Кианфан?..[7]

Но Юи, оказывается, спала – сидя на камне, свесив свою головку на грудь. Мальчик глянул на неё с болью в глазах, и мука отразилась на его недетском лице.

Потом он сел рядом с девочкой и, прищурившись, осмотрелся. Бросил взгляд в небеса – там, дожидаясь своего часа, парили чайки, страшные птицы, раскормленные за последние несколько дней. Кианфан хмуро глядел на них и отсчитывал в уме отведённые на драгоценный отдых секунды – считал до тысячи…

 

 

20 апреля

 

– Заносите, сюда, сюда, – сказал врач, указывая на освободившееся место в больничном коридоре; предыдущего пациента, умершего от истощения и обезвоживания организма, уже успели унести. – Положите больного здесь.

Сказать, что госпиталь был переполнен, – значит ничего не сказать. Люди лежали чуть ли не на головах друг у друга: осунувшиеся, хрипящие, со всевозможными болезнями, которые вдруг повылезали у всех и каждого в минувшие пару-тройку недель. Больше всего было пациентов, пострадавших от нехватки жидкости, а также с новообразованиями на коже, кистой и опухолями внутренних органов – следствие радиации, возросшей до критических величин. Опухоли развивались стремительно, больные теряли сознание тут и там, и помочь им в сложившихся обстоятельствах не представлялось возможным – но можно было хотя бы создать иллюзию борьбы с этим страшным недугом, хоть как-то его смягчить… А людям в нынешние времена было важно именно участие, внимание – злобы и ненависти они и без того натерпелись.

Также хватало пациентов, пострадавших в драках, потасовках, давках за водой и продуктами, и даже получивших огнестрельные ранения. Ну, и таких, у кого были болезни глаз – от жары, ультрафиолета, пыли, разложения начинались воспалительные процессы.

Конечно, госпиталь в нынешней непростой ситуации мало что мог предложить больным, кроме ухода. Лекарства и медикаменты, по сути, закончились; большим спросом пользовался морфий, и его продавали по дорогущим ценам сомнительные личности в коридорах больницы, уже даже не прячась от охраны и персонала – всё равно полицейская служба была занята совсем другим.

Этот, только что поступивший в госпиталь очередной больной имел огромную, ужасную опухоль на лице, и принявший его врач отдавал себе отчёт, что медицина здесь – тем более в обстановке конца света – бессильна. Но распорядился поместить несчастного в проходе и, по мере возможности, медсёстрам поддержать его…

…Сам же врач – он же заведующий отделением, пошатываясь от усталости, побрёл к себе в кабинет, который сейчас также использовался и как склад оставшихся немногочисленных медикаментов. Врачу требовалось хотя бы минут 15-20, чтобы отключиться и передохнуть, так как он не спал уже больше пятидесяти часов…

В кабинете заведующий отделением на негнущихся ногах подошёл к окну и бросил взгляд во двор. В глазах кололо и резало – дай Бог, чтобы просто от недосыпания. С высоты четвёртого этажа открывалась вся окрестная картина – широкий больничный парк с уже высохшими от отсутствия влаги деревьями и увядшими цветами, с вытоптанными газонами и клумбами; везде, где только можно, были установлены палатки для приёма больных, и в них люди лежали и сидели, а немалое число волонтёров разного возраста возились с ними, лечили, утешали их. И они же уносили ушедших из жизни, которых было слишком много, чтобы индивидуально хоронить.

Врач, постояв и посмотрев, вернулся к столу, включил компьютер… Странное дело, но электроника всё ещё работала в эти дни, по крайней мере, в больнице – от собственного «движка». Хотя топлива уже оставалось очень мало… На мониторе в специальной служебной программе возникла картинка – результаты анализов некоего пациента, с рентгеновским снимком лёгких, и данные компьютерной томографии избранных органов. Врач молча рассматривал хорошо видимое раковое поражение, и ему совсем не хотелось лишний раз читать фамилию больного – его собственную фамилию и его собственное имя… Он просто глядел, думал, наблюдал…

В дверь постучали. В кабинет заглянула старшая медсестра, всё ещё старавшаяся выглядеть свежей и уверенной в себе, хотя и с кругами под глазами.

– Привезли группу солдат, около тридцати человек, раненых при защите водонапорной башни, – информировала она заведующего. – Я не представляю, куда их можно разместить!

– Пойдёмте, – вздохнул врач и встал. – Попробуем что-нибудь придумать. – По пути, однако, развернулся и подошёл к компьютеру. Закрыл открытую программу, чтобы никто из медиков ничего не смог увидеть, и отправил машину в сон. А своей подчинённой сказал: – Мы должны, мы просто обязаны что-нибудь для них сделать…

 

 

22 апреля

 

Месса заканчивалась. Папа Римский служил её сам, как и случалось почти все последние дни в Ватикане, из-за особо тяжёлой обстановки и важности участия Его Святейшества в деле общения с Господом во времена Сухомора. Проведя заключительный обряд, во время которого кардиналы торжественно прошествовали по залу под бормотание молитв и звуки органной музыки, папа проследовал в отдельные рабочие покои.

Его сопровождало несколько служителей церкви, и среди них кардинал Джованни Боккалеоне, являвшийся много лет и личным секретарём, и префектом Папского дома. Он почтительно склонил голову перед папой, снявшим свою тяжеленную тиару и присевшим в старинное резное кресло передохнуть – сказывался восьмидесятилетний возраст.

Окружение папы стояло поодаль и ждало распоряжений.

– Вы можете быть свободны, – устало отпустил всех высший первосвященник. И махнул рукой в красной перчатке, украшенной драгоценным перстнем с печаткой. – А вы, кардинал Боккалеоне, пока задержитесь…

Когда комната опустела, папа продолжал некоторое время задумчиво сидеть в кресле и чём-то думать.

Кардинал не спешил прерывать его размышления.

– Я знаю, какую информацию вы ждёте от меня… – Папа снял очки и протёр старческие слезящиеся глаза. – Знаю… У меня такое впечатление, кардинал, что Бог… чем-то занят. Он вовсе не покинул детей своих, не думайте, что стадо осталось без пастуха. Но, как сейчас принято говорить, Он… работает над другим проектом, погружён в него всецело, и новые деяния овладели Его помыслом… Пройдёт время – и Бог вновь обратит на нас, на человеков, взоры свои… А пока – нам остаётся молиться и ждать, и взывать, и просить. Ибо всему своё время, и время всякой вещи под небом…[8]

Кардинал Боккалеоне поклонился, понимая всю безысходную мудрость папиных слов и его боль – боль понимающего и страдающего.

– Всему своё время, и время всякой вещи под небом, – продолжал папа. – Время рождаться, и время умирать… время убивать… время разрушать… время плакать…[9]

…И папа долго смотрел куда-то в невидимую точку, согнувшись под тяжестью груза, который невозможно было снять ни с головы, ни с души, ни с сердца…

 

 

26 апреля

 

– Доложите обстановку, – сказал Верховный Правитель, и лицо его было бледно и нахмурено.

Генерал из ЧКПС (Чрезвычайного комитета по противодействию Сухомору) взял в руки указку, подошёл к экрану, спустившемуся у стены с потолка. Свет в конференц-зале потух, едва слышно загудел проектор.

– На сегодняшний день положение даёт нам определённые перспективы. К плюсам относятся: первое – увеличение площади нашего государства за счёт новых, осушённых природою земель. Мы и так до сих пор занимали колоссальную территорию, но сейчас она возросла, по оценке военных специалистов, в три раза, и возникла проблема демаркации границ в новых условиях с соседними государствами, площадь которых также, к сожалению, выросла. Суша теперь занимает две трети всей Земли. – Генерал показал указкой на изображение на экране. – Вызывает тревогу лишь факт, что мы теперь граничим по суше – в том месте, где раньше был океан, – со своим исконным врагом, с которым раньше не имели сухопутных границ. Это потребует от нас дополнительных ресурсов для строительства разделяющей стены протяжённостью свыше восьми тысяч километров.

Второе. Заметно сократилось население, что позволяет высвободить столь необходимые нам средства. В частности, теперь стало возможно произвести экономию бюджета за счёт социальной сферы, в том числе за счёт следующих статей: соцзащита, образование и медицинское обслуживание. Правда, в последнем случае министерство здравоохранения требует увеличить финансирование на нынешний бюджетный год из-за возросшей потребности в лечебных учреждениях, но нашими экспертами был просчитан коэффициент соотношения скорости сокращения народонаселения и прироста новых территорий, который позволяет найти приемлемое решение: необходимо просто оттянуть удовлетворение запроса минздрава, и в течение двух месяцев проблема отпадёт сама собой. Так сказать, естественным путём.

К сожалению, – продолжал докладывать генерал, – имеются и минусы. К ним относятся: высокий уровень радиации, на который не рассчитана наша боевая техника, недостаточное количество дорог для передвижения военных колонн – прежде всего там, где раньше располагалось морское дно, далее, быстрое устаревание топографических данных…

– Генерал, – вдруг строго прервал его с места Верховный Правитель. – Вы полный идиот!..

– Слушаюсь, – пролепетал генерал, машинально вытягиваясь по стойке смирно. – Есть полный иди… от… Товарищ Верховный Пра… Пра…

Правитель встал и рассерженно покинул конференц-зал. С ним из помещения вышло двадцать человек свиты.

Верховный своей быстрой, уверенной, легко узнаваемой походкой – надо сказать, удивительной для человека его возраста – прошёл через анфиладу комнат государственной резиденции. Добрался до рабочего кабинета и в дверях повернулся к сопровождающим его лицам.

– Всем – стоять здесь! – приказал он. – Со мной внутрь никто не заходит!

Далее он заперся, сел за огромный дубовый стол с идеально разложенными на нём бумагами – донесениями, справками, докладами и так далее (компьютеры Верховный не любил и не доверял им) и, не переставая хмуриться, погрузился в раздумья. Ещё через час встал – чтобы включить музыку, его любимую композицию «Вот новый поворот» группы, с которой враждовал полжизни, – и, вернувшись к столу, вытащил из нижнего ящика маленький, но надёжный пистолет, которым пользуются разведчики.

Подошёл к широкому, на всю стену окну с пуленепробиваемыми стёклами… Посмотрел наружу – на высохшую под жарким солнцем поляну, на которой в прежние времена росли деревья, позднее вырубленные из соображений безопасности… Постоял, подумал… Взвёл курок…

…Охрана за дверью переполошилась от звука выстрела. Генералы побледнели, кто-то из агентов схватился за сердце. Но это уже не имело никакого значения. Откуда-то из комнаты всё ещё неслись последние аккорды ныне запрещённой в стране песни:

 

…Ты не разберёшь,

Пока не повернёшь

За по-во-рот…

 

 

29 апреля

 

…Безлюдные улицы…

…Развалины…

…Пепелища, оставшиеся после пожаров…

…Мумифицированные трупы тут и там – видны были страшные маски на искажённых от боли, застывших лицах людей…

…Потрескавшаяся земля – от сухости, от сейсмических толчков, от мученической вибрации планеты…

…Тощий, измождённый лев, каким-то чудом ещё живой, бредущий куда глаза глядят и разрывающий покойников в безнадёжных поисках крови…

…Тишина…

…Мёртвая тишина по всей планете…

 

 

8 мая

 

– Ты посмотри, сколько рыб! – воскликнул Жак-Ив, с изумлением наблюдая ожившее изображение на мониторе – картинка передавала то, что снимала камера вокруг корпуса их батискафа в свете специальных прожекторов.

Альбер также глянул и восхищённо вскинул брови.

– Боже мой, – пробормотал он, – никогда ещё не видел такую их плотную концентрацию!..

Оба исследователя молча смотрели, удивлялись и любовались плавающими вокруг них миллионами, да что там – миллиардами подводных существ, занимавших буквально каждый кубометр воды, словно пассажиры в переполненном вагоне метро в час пик (увы, грустная и глупая на сегодняшний день ассоциация, ибо никакого метро, да и пассажиров, на свете больше не существовало).

– Ты понимаешь, да? – спросил Жак-Ив. – Они спасаются здесь, приплыли со всего мирового океана именно сюда, в Марианский жёлоб. Он ведь самый глубокий на земле, и только в нём – ну ещё в трёх-четырёх аналогичных точках – остаётся хоть немного моря, у самого дна… Какая сейчас у нас глубина?

Альбер взглянул на показания приборов:

– Мы опустились на 1600 метров, и, видимо, скоро достигнем дна… Это всё, что осталось от Марианской впадины… Вода, кстати, продолжает понемногу убывать.

– Да, – Жак-Ив вздохнул. – 1600 метров. Для нашего батискафа – детская задача, но где сейчас найдёшь глубже?.. И ты заметил, что никаких глубоководных монстров и диковинных существ, характерных для Марианской экосистемы ещё совсем недавно, за бортом не встречается?

– Конечно! Их разорвало при понижении давления воды, по мере её оттока, а остатки плоти съели рыбы. Теперь здесь – более или менее обычная водная среда, всё равно как в верхней, поверхностной зоне Тихого океана… Рыбам – раздолье.

– А нам?..

Альбер помолчал. В борт внезапно ударила какая-то крупная и наглая рыбина; подводное судно чуть заметно вздрогнуло, и послышался глухой стук. В лучах прожектора мелькнуло нечто вроде особо здоровенного морского чёрта-удильщика. Рядом с ним проплыл скат.

– Сколько у нас в запасе времени? – Жак-Ив был неумолим. – Всего два часа? А что потом? Всплываем?.. – Он произнёс это таким тоном, что было ясно – вопрос задан чисто риторический. – Где мы всплываем? И, главное, зачем? Мы и так с тобой, видимо, остались последними…

Альбер, не вдаваясь в дискуссию, подвинул к себе бортовой журнал и, склонившись, принялся что-то усердно в нём писать.

– Я хотя бы отмечу всё, что мы видим, результаты наших наблюдений – для тех, кто потом нас найдёт…

– Ты уверен, что найдут?

– Батискаф не песчинка, рано или поздно он кому-нибудь из подводников бросится в глаза… Пусть когда-нибудь… В будущем.

Послышался ещё один удар в сверхпрочный корпус. Морским тварям было тесно там, в глубине, и они были вынуждены лавировать, нередко сталкиваясь друг с другом и с глубоководным кораблём.

– Ладно, – сказал Жак-Ив коллеге. – Я, как командир экипажа, благословляю тебя. Пиши! Хотя лучше бы ты оставил послание потомкам… В стихах, например:

 

Когда я на море смотрю, –

море видит меня?

И кто убедит океан

быть более благоразумным?..[10]

 

За бортом послышались новые звуки – они были похожи на низкий голос моря, или же на песнь мироздания, прощальную песнь по тем, кто уходил из прежней жизни навсегда…

 

 

10 мая

 

Одинокая птица летела над пустынной землёю. Над песками и над камнями, над чёрными горами, которые когда-то были покрыты толщей солёной океанской воды. А сейчас не было этой суше – дикой, сухой, безжизненной – ни конца ни края…

Птица кричала, но крик её поглощали равнодушные небеса, и даже облака не подслушивали, потому что отныне не существовало облаков, они все ушли в историю.

Разве что крошечный водоём – это отсюда, с высоты он казался крошечным – виднелся где-то в расщелинах мрачных скал, и лишь над ним одним ещё вилось небольшое облачко испарений. Последний бассейн, последнее хранилище влаги на земном шаре, каким-то чудом уцелевшее на месте бывшей Марианской впадины, в котором нашли приют рыбы, моллюски и морские животные со всего мира…

Бог смотрел из Вселенной на эту каплю воды и думал о чём-то своём… Никто не знал, был ли он доволен своей работой…

 

Меня зовут Антиной. И есть у меня жена, и также трое сыновей – Антисим, Антихам и Антиафет, и ещё есть разные рыбы и морские твари, коих я собрал подле себя, дабы спасти от жуткой всемирной катастрофы. И сказал мне Господь: подготовься, ибо сорок дней и сорок ночей будут происходить вокруг страшные события, вся вода уйдёт и наступит Сухомор на планете.

И ещё Он сказал: Я сердит на ваше дельфинье племя, вы погрязли во грехе, и настал для вас час возмездия. Отныне не останется прежних дельфинов на Земле, Я позабочусь о том, чтобы все подводные грешники получили по заслугам, ибо нарушали Мои заповеди вашему морскому народу. Но тебя, Антиной – дельфина-праведника – Я оставлю в живых и дарую тебе возможность спастись, чтобы не пропали всуе труды Мои, когда Я создавал вас при сотворении мира. Ты возродишь дельфиний род, и будете жить вы честно и безгрешно, уже в новом качестве.

И ещё Он предписал мне собрать вокруг себя тех водных существ, которых смогу я сохранить, каждой твари по паре, и плыть с ними в место, Им указанное, которое одно не пострадает в дни тотального ухода воды.

К сожалению, не удастся спасти тех, кто живёт за пределами морскими и океаническими, на суше, и в том числе двуногих, – Господу не до них, а может, Он стал рассеян слишком; конечно, мы, дельфины, как существа разумные, для него представляем наибольший интерес… Мы мыслим, и потом, мы не рыбы, мы сами по себе, и Бог считает нас вершиной Творения Своего, учитывая нашу идеальную биологическую форму…

Разумеется, Господь подумает о других своих детях, о тех тварях, коими населил когда-то, в прежние времена, Землю, – в нужное время, как только завершит основные дела. Сейчас же Он увлечён судьбою дельфиньего племени, работает только с нами, и именно мне с семьёй выпала великая честь обновить наш народ, благими деяниями и молитвами, ради грядущего на планете.

Нынче исполнилось сорок дней и сорок ночей с начала Сухомора, и килька, посланная мной на разведку, доложила, что вода морская вновь начинает прибывать – везде, везде, везде. Хвала Всевышнему! Слава, слава! И мы вновь теперь будем жить и размножаться, и прославлять Имя Божие в веках! Аминь!

 

 

 

Бишкек,
1-8 января 2017 г.

 

 



 

[1] Шестифутовый стандарт.

 

[2] Бразильская афро-христианская синкретическая религия и ее обряды.

 

[3] Атабаке – традиционный африканский барабан, высотой по пояс человеку; кашиши – ударный музыкальный инструмент в виде корзинки с плоским дном.

 

[4] Йеманжа, «Мать Рыб» – богиня-мать, покровительница женщин.

 

[5] Ориша – в мифологии кандомбле духи, эманации единого бога-творца; сам он не отвечает на молитвы, т. к. устал от сотворения мира и спит, однако верующие могут обратиться к его «частным» проявлениям.

 

[6] Олокун – еще один бог ориша, как и Йеманжа; бог моря, в почёте у рыбаков и прибрежного населения.

 

[7] По-китайски «тысяча парусов».

 

[8] Книга Екклесиаста, 3:1.

 

[9] Намеренно вырвано из контекста. Выборочные отрывки из: Книга Екклесиаста, 3:2, 3:3, 3:4.

 

[10] Пабло Неруда. Из «Книги вопросов».

 

 

 

(в начало)

 

 

 


Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за февраль 2017 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению февраля 2017 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

https://bettingcafe.ru/bookmakers/
Поддержите «Новую Литературу»!