Жаркое лето 2010-го, или Цитаты из лекций для дураков

(на чтение потребуется 2 часа 12 минут)

 

 

 

Цитата дня №4: «Чтобы мыслить чётко, надо не думать вообще!»

Лето 2010 года, ночь, грунтовая дорога, погоня

 

Лавров – за рулём открытого УАЗа. Рядом с ним – Причуда. У неё забинтована голова. Она морщится от боли, когда машину подбрасывает на колдобинах. Они едут по грунтовой дороге через поля. Въезжают в лес.

– Объявляю во всеуслышание! – кричит Лавров. – Сегодняшний день прошёл под знаком стихии воздуха!

– И что это значит? – спрашивает Причуда. – Можно чуть помедленнее. Трясёт сильно.

Лавров сбрасывает газ и косится на девушку.

– Что такое стихия воздуха? – снова спрашивает она.

– Выучи как таблицу умножения! – говорит Лавров. – Слушай и запоминай! Стихия – воздух. Категория знания – познанное. Продукт эволюции – время. Аспект силы – трезвость и ясность. Природный враг воина – трезвость и ясность. Атрибут воина – трезвость и ясность.

– Не слишком ли много ясности и трезвости?

– Самый раз. Трезвость и ясность – это и твоя сила, и твоё оружие, и твой враг.

– Почему – враг? – спрашивает девушка. – Прошу тебя, не спеши.

Лавров притормаживает.

– Почему ясность – враг? – переспрашивает он. – Страх может господствовать только при отсутствии достаточной трезвости и ясности. В ярком свете трезвости страх рассеивается. Ты начинаешь видеть свою жизнь в мельчайших подробностях. И с огромной точностью можешь определять направление, которому должен следовать на своём пути.

– Так это же прекрасно! – замечает девушка и морщится от боли на очередном ухабе.

– Согласен, – усмехается Лавров. – Но эта же самая ясность оказывается смертельным врагом, если её не удерживать под контролем.

– Это как же? – удивляется девушка.

Лавров с усмешкой смотрит на неё и говорит:

– Бесконтрольная ясность вызывает ощущение покоя и благополучия, а так же чувство собственной неуязвимости и непобедимости. Ощущение силы приводит к уверенности в собственной непогрешимости. С такими людьми бесполезно спорить. Они с лёгкостью противостоят любым словесным столкновениям.

– Согласна, – говорит Причуда. – И не вижу в этом ничего плохого. Это же настоящая сила!

Лавров громко смеётся.

Девушка тоже улыбается и, превозмогая боль, задирает голову кверху. Небо, засеянное яркими крупными звёздами и звёздной пылью, несётся вместе с ними вдоль просеки.

– Настоящая сила! – повторяет она.

– Это сила ограниченного характера, – говорит Лавров. – Непогрешимость и иллюзия трезвого и ясного понимания всего происходящего очень быстро делает человека жертвой собственной самонадеянности.

– Откуда ты всё это знаешь? – спрашивает Причуда.

Лавров улыбается.

– Так ведь я – Порфирий Лавров Неунывающий! Иногда я даже сомневаюсь, что я человек. Я написал книжки «Солнцелюб», «Место под свечкой», «Лекции для дураков». Я на твоих глазах сочинял «Песню о Волке».

Лавров цитирует:

– «Всеслав Полоцкий не хочет стола Киевского. Но и свои земли под Киев не положит!»

И добавляет:

– Я вообще – много чего! И вообще: я – не писатель. Так, балуюсь.

– Баловник!

И тут вдруг в зеркалах заднего обзора мелькает свет. Оба они – Лавров и Причуда – одновременно оглядываются. За их спинами, метрах в ста, маячат огни преследующего их автомобиля. Пыль, которую они поднимают за собой, светится в этом свете причудливыми фигурами.

Лавров давит на педаль газа. Мотор взвывает. Машина дёргается вперёд. Причуда морщится от боли.

– Вот тебе и пример успокоенности, Чудо моё! – произносит Лавров со злой весёлостью.

Их машина рвётся вперёд из последних сил и неистово прыгает по ровной, на первый взгляд, дороге.

Причуда неотрывно следит за огнями позади них. Огни медленно, но верно приближаются.

– Лавёр, быстрее можно? – кричит она Лаврову.

Тот ничего не отвечает. Лишь скалится в ответ. Он выжимает из машины всё. Мотор взвывает, оглашая лес жертвенным воплем, машина прыгает, как испуганная газель, но чем быстрее они едут, тем их быстрее догоняют огни преследователей.

– Откуда они взялись? – кричит Причуда. – Не было, не было и вдруг – нате вам! С неба свалились, что ли?

– Ладно, поборемся! – кричит в ответ Лавров.

Иногда ему приходится сбавлять скорость, преодолевая опасные и трудные участки, и тогда он начинает тревожно и напряжённо вглядываться в зеркало заднего вида: догоняют ли их преследователи на своей явно более мощной машине или нет? И выясняется, что нет, не догоняют, что они тоже начинают притормаживать…

– Лавёр! Почему они не догоняют? – кричит Причуда с истеричной веселостью. – Они что, просто играют с нами? Кошки-мышки затеяли?

Когда Лавров в очередной раз давит на тормоз, Причуда истерично смеётся, показывает пальцем и кричит:

– Лавёр! Они отстают! Они зачем-то отстают!

Но как только Лавров даёт газу, огни тотчас же, со стремительной неотвратимостью начинают опять приближаться.

– Что происходит, Лавёр? Какой-то жуткий кошмар! Я будто уже была… или где-то читала про это!

– Пальнуть, что ли, по ним? А, Чудо моё? – вдруг весело кричит Лавров. – Полковник мне и пушку оставил.

– Я думаю, нам лучше остановиться, – неожиданно предлагает девушка.

– Да? Ты тоже так думаешь? – весело отзывается Лавров и задорно подмигивает Причуде. – А давай попробуем!

Он резко тормозит и выключает фары. Пыль моментально накрывает их гигантской волной. Когда пыль немного рассеивается, становится очевидно, что погони больше нет. Разгорячённый мотор тихо потрескивает, остывая. Рядом стрекочет сверчок. Со свистом рассекает воздух невидимая ночная птица. Тишина смыкается вокруг плотным одеялом.

Лавров и Причуда вглядываются назад, в темноту, прислушиваются к тишине, не решаясь заговорить. Наконец, Лавров кашляет и произносит:

– Ну что ж, Чудо моё, будем устраиваться на ночлег.

– Ты что? – пугается девушка.

– А что?

– Они же где-то тут, рядом.

– Ну и что теперь?

– А если подкрадутся?

Лавров выбирается из машины и начинает шумно отряхиваться от пыли. Потом с хрустом потягивается и справляет малую нужду.

– Ты тоже давай – до кустиков. И – отдыхать. Нам бегать ещё без малого девять месяцев.

– Они тоже, наверное, спать хотят, – предполагает девушка.