HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Наум Брод

Наум Брод

Обсудить

Сборник рассказов

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 26.02.2009
Оглавление

5. Наум Брод
6. Наум Брод
7. Наум Брод

Наум Брод


 

 

 

Передо мной расстилается довольно большая площадь, причем поднята на уровень моих глаз. Ее ближний ко мне край резко обрывается; чтобы оказаться на площади, на нее надо забраться – это можно сделать где-то слева, или по лестнице, или еще каким-то образом. Я не могу сказать определенно, потому что на площадь в итоге я не заберусь, а так и останусь здесь, внизу, хотя здесь и сырее и прохладнее, чем на площади – она печется на солнце как бы задаром, просто так, между основными своими заботами.

Обрыв, следовательно, прохладный и темный, а площадь светлая и жаркая. Площадь светлая еще и оттого, что она покрыта чем-то вроде асфальта; утверждать, что это асфальт, мешает то, что, если бы это действительно был асфальт, это было бы однообразно и очень скучно... такая гигантская тяжелая лепешка асфальта, мрачно-серая, причем если бы она еще была ровной, то интерес к ней мог бы держаться удивлением, что такую огромную площадь так ровно залили, но это маловероятно; значительно вероятнее, что асфальт был бы в волнах, а это удручало бы как внешним видом, так и тем, что это ожидалось. А на моей площади каждая ее точка кажется существующей самой по себе и вместе они создают разнообразие, скорее присущее живой природе. Если бы это был асфальт, то не было бы и того ощущения оптимистичной легкости, которое исходит от этой площади.

Я знаю, что на той стороне нечто, похoжее на небольшой городок. Возможно, что-то, что остается за моей спиной, тоже относится к городку, то есть площадь делит его на две части. Но, может, за моей спиной уже пригород, что-то вроде дачного поселка; мне, например, кажется, что это дачи, но тогда становится совсем непонятным происхождение площади: вроде бы вот последняя улица дачного поселка, параллельно обрывистому краю площади, потом вдруг откуда-то взявшаяся площадь да еще такая огромная, а на том краю уже город. Не очень правдоподобно, но внутреннего протеста не возникает – наоборот, кажется, что именно вот так все и должно быть. Правда, держат в недоумении размеры площади: если она естественного происхождения, то почему ничем не заполняется, а если искусственного, то как образовалась и для чего? Из тех площадей, которые я мог бы вспомнить, таких размеров мне не попадались. В поперечнике минимум с километр – это от меня до контуров городка, а вправо и влево вообще не улавливаю сколько: во-первых, потому что взгляд ни в одну, ни в другую сторону я не перевожу (кстати, непонятно почему), а углом зрения края площади явно не ухватить; во-вторых, я вообще мысленно не ощущаю никаких ограничений по обоим краям – похоже, будто края постепенно растворяются в атмосфере, сливаются с ней. (Вполне возможно, что такие неправдоподобные размеры площади – следствие детских впечатлений, но у меня нет полной уверенности, что это детство).

Я стою так близко к обрывистому краю, что чувствую исходящий от него земляной холод. Поскольку зеркало площади находится на уровне моих глаз, тень от обрыва не может быть большой и она действительно всего шаг-два, тем более что солнце, судя по тому, как печет, стоит над площадью: это что-то около трех часов и середина лета. Я занимаю не самую уютную точку этого пространства. Здесь довольно сыро и вообще ничего интересного, перед глазами в основном вертикальная полоса обрыва, почти полностью земляного – что-то его прикрывает, но так мало и легко, что все равно думаешь, что там только земля, причем как бы свежеотрытая. Даже если бы я сделал всего два-три шага назад, уже было бы лучше: я вышел бы из тени и, хотя зрительно сырой обрыв все равно подавлял бы все остальные ощущения, палящее солнце быстро изгнало бы из меня зябкость. Отойти от обрыва еще дальше, к дачам, вообще было бы хорошо; там зелень смягчала жару звон пустого пространства над площадью. Можно было бы подняться и на саму площадь – все же приятнее стоять на солнце, чем в сырой тени; тем более что можно не уходить далеко от края и этим сохранять возможность в любой момент вернуться в тень. Но, несмотря на такие соблазнительные возможности, я никуда не иду, продолжаю стоять на таком не самом удачном месте.

Назад меня не очень тянет. Там в проходах между заборами умиротворяющая тишина, мягкая нагретая пыль. Там мне всегда спокойно, я чувствую себя погруженным в среду, похожую на теплое облако, прозрачное, но надежно ограждающее меня от внешних напастей. (Считается, что взрослый человек уже свободен от подобных мыслей, состояний. Я тоже больше все же склоняюсь к тому, что они пришли ко мне из подросткового возраста, но мне и сегодня приятно знать, что за моей спиной есть место, куда я могу вернуться в любой момент и где из меня всегда уходит тревога – ну или стихает – и мне не стыдно в этом признаваться. И не стыдно признаваться в том, что я часто думаю о таком месте, а если его нет, то мечтаю о нем. Вероятно, взрослые стесняются подобных «мыслей из детства» из чувства самосохранения: как бы в том, что мы носим в себе детские ощущения, другие не усмотрели нашу слабость. В общем-то, так оно и есть: и слабость разоблачат, и не преминут этим воспользоваться. Суровость, которую напускают на себя взрослые люди, вообще отдает некоторой театральностью. Это особенно заметно по людям, которые только что вышли на пенсию, – как они сразу обезоруживаются! Действительно: с кем им теперь воевать? Наверное, надо нам всем однажды как-то договориться между собой, что можно больше не угнетать в себе детство. Ладно, если бы это приводило к чему-нибудь путному...)

Назад меня не очень тянет еще и потому, что я так и так окажусь там. Тянет меня на площадь.

Можно было бы сказать, что меня влечет городок на том краю площади, но пока я стою у обрыва, это не совсем верно. Отсюда его контуры представляют собой сплошную полосу, нижний край – ровная линия, верхний край – как водится, ломаная линия; полоса издали кажется неподвижной, неживой, и поэтому сам городок не кажется мне заманчивым. В конце концов, я так и не ступлю на площадь и не войду в городок, зато откуда-то во мне хранится знание, «что было бы, если бы я ступил на площадь». Вот оно.

Я ступлю на площадь, но на ней так много незанятого места – площадь совершенно свободна от построек, от растительности, транспорт на ней вообще исключается, а людей очень мало, – что я, конечно, не удержусь от того, чтобы не сделать несколько шагов по направлению к той стороне. Правда, сделав несколько шагов, я остановлюсь и обращусь лицом к своему краю – он еще будет рядом, я еще буду мысленно связан с сырой прохладой, которую он источает, но тело уже начнет прогреваться солнцем, избавляться от прохлады. Я пойму, что смогу сделать еще несколько шагов вперед, не изменяя своему краю, оставаясь его принадлежностью. К тому же раззадоривает даровая возможность это сделать: люди на площади есть, но они так редко рассыпаны, что никто не думает о столкновении и передо мной все время свободно; если кто-то и пересекает мой путь, то только его воображаемое продолжение шагах в двадцати-тридцати от меня. И я сделаю еще несколько шагов вперед, предварительно потоптавшись на месте – то ли еще оставаясь в нерешительности, то ли отогреваясь на солнце, обращая на это внимание.

В какой-то момент я вдруг обнаружу странную вещь: я нахожусь как бы во взвешенном состоянии. Чтобы меня сдвинуть в одну или в другую сторону, хватит одного легкого тычка пальцем. Похоже на то, что я на середине пути, но это явно еще не геометрическая середина и тем более не центр тяжести – центр ближе к той стороне, которая держит на себе дома – хоть и небольшие, но их много, – людей, транспорт – в общем, насыщенную жизнь, и она тяжелее моей стороны площади; моя легкая, потому что пустая – на ней никого, кроме меня, из людей нет; был бы хотя бы еще один человек, и если еще в чем-нибудь темном, то зрительно это уже утяжелило бы мою сторону. Она резко обрывается, сходит в теневое прохладное место, где за густой растительностью, за заборами прячется какая-то жизнь, – это дачи. А дачная часть пространства за моей спиной не в счет: она воспринимается мной как отрезанная от площади, а в данный момент – еще отрезанная и от меня, и получается, что она «про другое», какая-нибудь «часть вторая», если бы я собирался писать о ней.

Это место, тем не менее, я осознаю как «середина» потому, что здесь уравновешиваются моя привязанность к моей стороне и соблазн дойти до той стороны. Получается, что нравственная категория предстала в образе физического объекта. Такое, оказывается, в нас тоже может быть.

В «середине» я уже окончательно избавлюсь от сырости моей стороны, даже начну о ней забывать, и мне не напомнит о ней взгляд, брошенный через плечо на мою сторону, – он будет слишком короток, а край будет уже слишком далеко. Я, правда, еще постою здесь несколько мгновений, последний раз прикидывая: идти дальше или не идти, все это время всматриваясь в свой край, но так как тень отсюда уже будет не видна, а растительность отсюда уже будет казаться из-за палящего солнца сухой и жаркой, то я так и не воспроизведу ни прохлады своего края площади, ни сырости его обрыва. Это облегчит мою совесть, и я решительно двинусь к той стороне.

 Пока я все это себе представляю, я продолжаю стоять у своего обрывистого края площади, никуда не иду. То есть, все, что происходило на площади до этого момента, происходило не в воображении того, кто сидит сейчас за столом и пишет об этом, а в воображении того, кто стоит на площади и представляет себе некие предполагаемые события.

Когда я, отбросив все сомнения, двинусь к той стороне, я вдруг обнаружу, что она уже давно приблизилась ко мне, все на ней стало в несколько раз крупнее. Теперь я буду хорошо различать людей, транспорт и обращу внимание на то, что все это движется только вдоль края; они как бы и существуют так: «вправо-влево», совершенно не замечая того, что рядом есть площадь и, следовательно, есть еще куда двигаться. (Наверняка там было движение и вглубь от меня, но я о нем ни разу не подумаю.) Они же перемещаются так, как будто площадь – это не площадь, а море или болото; или вообще пустое место, которое они по каким-то неизвестным мне физическим свойствам не замечают. Значит, и меня не замечают.

Последние метры до края я буду преодолевать с нарастающей робостью. Край будет все увеличиваться в размерах; еще несколько шагов, и он поглотит меня; поток подхватит меня и понесет. Пока я еще на каком-то расстоянии от края, движение на нем я воспринимаю как единый поток и почему-то жду, что он понесет меня обязательно влево

Но вот, наконец, я окажусь на той стороне. Все сразу станет нормальных размеров. Такое впечатление, что размеры менялись не оттого, что у меня менялась естественным образом перспектива, а по какой-то иной причине, не зависящей от моего перемещения, и вот теперь эта причина преодолена и мне даже почудится вздох облегчения, исходящий от улицы, на которой я окажусь.

Здесь меня будет ждать еще вот какая странность: не я буду идти по улице (действительно, как я и предполагал, влево), а больше похоже на то, что улица будет плыть мимо меня вправо Я не то чтобы совсем неподвижен – просто я лучше осознаю движение мимо меня домов, чем свое – мимо домов. Дома будут двигаться небыстро, при желании я всегда смогу успеть прижаться щекой к любому из них, ощущая нагретую шершавость стены, и проводить его долгим прикосновением ладони (рука будет долго распрямляться, тянуться за удаляющимся домом; удаляться он будет не обидно). Будут меняться цвета, не богатые, но яркие: красный, черно-серый, желтый. Это стены домов, провалы подворотен. Будут блестеть немые витрины или окна первых этажей. Дома в основном двухэтажные, либо из красного кирпича, либо со светло-желтой штукатуркой, все вроде бы разных проектов, но впечатление, что похожи. Построены когда-то давно – я бы сказал, «в стиле маленьких городов Западной Европы» (с немецкой речью), но это не совсем так, к тому же я не силен в стилях и мне бы не хотелось внушать кому-либо, что я знаток архитектуры (а так оно и было бы, если бы я настаивал на каком-то определении стиля). Тротуар окажется нешироким, сходящим к проезжей части, тоже не очень широкой, но два ряда транспорта на ней расходятся легко. А вот противоположного тротуара там не будет. И не будет на той стороне никаких построек. Той стороны вообще не будет. По идее там должна быть площадь, но и площади там не окажется. Во всяком случае, мое внимание будет занято чем угодно, только не площадью; взгляд и не будет доходить до нее, остановится на дальнем от меня ряду проезжей части. С середины площади у меня уже будет нарождаться впечатление, что улица существует, как бы совсем игнорируя площадь, – так оно и окажется, когда я попаду на улицу; даже я, став частью улицы, выкину из головы площадь, перестану думать о ней, как будто ее и не существовало.

Итак, на улице городка мимо меня будут плыть молчаливые люди, тихие машины. Но молчаливые и тихие они только в поле моего зрения. Когда-то, до момента, когда я их начну видеть, это все грохотало; где-то за моей спиной еще будет грохотать. Но здесь, на этом странном отрезке пространства и времени, все это словно будет катиться по инерции. Отрезок небольшой: если воспользоваться измерениями реальности, то это по пятьсот-шестьсот метров в оба конца от меня; когда я смотрю, стоя у своего края площади, взгляд примерно столько и захватывает. Что за концами отрезка, я не знаю и не узнаю. Что-то, безусловно, есть – какое-то прошлое (сзади меня) и какое-то будущее (впереди); но когда я оказываюсь на той стороне с домами, то я вижу только метров на сорок вперед – это примерно два дома, дальше толпа густеет и рассеивает внимание; когда же стою на своей родной стороне площади, за левым концом отрезка я домысливаю сходящий на нет контур городка с открывающимся белесым простором. Примерно то же самое и за правым концом, в «прошлом», только там исчезновение происходит короче, плотней – конец как бы быстро прячется за угол.

На улице я останусь чужим, ничто меня с ней не свяжет, я так и буду брести один, но с каждой минутой мне будет становиться здесь все приятнее. Настанет момент, когда мне совсем не захочется возвращаться к тому родному прохладному краю площади...

 

Зная все это, я, тем не менее, так и не ступлю на площадь, а буду зябнуть в сырой тени этого края.

 

 

 


Оглавление

5. Наум Брод
6. Наум Брод
7. Наум Брод
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!