О, майн гот!

 

 

 

– Хочу черное бархатное платье! – сказала однажды Светка.

– Ну и зачем? – лениво ответила Марина, подкидывая на ноге плюшевый тапочек.

– Дура!.. Представь – я, такая вся стильная, в бархатном платье с корсетом, – ну, там мейк-ап, сумочка прикольная с черепом, сетка крупная, и – стрижка, как у Аньки из 11 «А»! Это же – отпад.

 – Фу. Гот какой-то.

– Ничего ты не понимаешь, Марго. Это клево. Я уже и шмоточки все присмотрела.

 

Через три дня новорожденные готки гордо шли по улицам родного Непочуева, бросая на граждан загробную мрачность.

Светка, срочно переименованная в Северину, вид имела воистину колоссальный и отпадный. Ее пышный бюст, затянутый в черный кружевной корсет, помимо воли притягивал посторонние взгляды. Природная телесная широта с трудом умещалась в рамки субкультуры, и платье а-ля Мартишия несколько расползлось по швам. Роскошная Светкина коса была выкрашена в цвет вороновых крыльев, распущена и ассиметрично укорочена с одной стороны. Образ довершало лицо, отутюженное тональным кремом, с чувственными кровавыми губами.

Марина, оставшись Марго, также решила не отстать от модного течения, самовыразившись на иной лад. Черный балахон, сетчатые чулки, линзы с кошачьими зрачками; на шее – цепочки, ошейник, анк и прочие цацки. Сапоги на грандиозной платформе добавляли Марго добрых десять сантиметров излишка; она при своей природной бледности и худобе стала немного напоминать Мерлина Менсона.

– Сегодня вечером на кладбище пойдем. Там все собираются, – сообщила Северина.

Подруги уже успели основательно подготовиться, изучив теорию вопроса через глобальную сеть, а так же в три вечера посмотрев «Дракулу», «Интервью с вампиром» и «Другой мир». Пасть лицом в грязь было неуместным.

Девиц в круг местных готов должен был ввести Падший Ангел, он же Паша Андреев – стильный молодой человек, косящий под Брендона Ли. Светка давно уже собиралась с ним затусить и была втайне влюблена.

 

Непочуевское кладбище не совсем отвечало готической эстетике. Ни тебе старинных надгробий, ни склепов, ни каменных ангелов. Но на крайний случай годилось и это.

Успешно миновав заградзаслон в лице дяди Лени, – кладбищенского сторожа, грубо попирающего романтику готских тусовок, – Марго и Северина в сопровождении Падшего Ангела были приведены к месту сборов.

– Знакомьтесь, девочки: Бэт, Люцио, Арманд, Клодия, Носферату и Паганини.

– А почему – Паганини? – не поняла Марго.

– Ну... это… я как бы музыкальную школу окончил, – сказал щуплый подросток в черном плаще, смутившись пошлости собственных слов. Носферату на него зыркнул, и скрипичный гений тут же исправился:

– Вообще, Паганини душу дьяволу продал.

– А… – протянула Марго, оглядывая собрание.

Собрание выглядело потрясно.

Кости, черепа, цепи, кольца, бархат, шнуровка, ботинки, кружево и ноктюрн. Даже одни пластиковые клыки (Носферату). Кто-то из молодых людей держал сотовый, исполняющий для присутствующих сингл культовой группы Bauhaus.

Не смотря на то, что Bauhaus не заслуживал такого поругания, нужный настрой худо-бедно создавался.

После заминок и перетаптываний знакомство все же развернулось вширь. Арманд достал из спортивной сумки пиво, и Падший Ангел предложил тост за неофиток. Уже через полчаса Северина и Марго чувствовали себя на кладбище как дома.

– Я хочу прочесть свои стихи, – сказал, положив руку на могильную оградку, Люцио, застенчивый полный блондин в парчовом камзоле, переделанный в брюнета. – Они пришли ко мне внезапно; как будто их внушил дух ночи…

Не дожидаясь ответа, Люцио начал декламировать, обращаясь к памятнику какой-то Марии Николаевны Паниной:

– Я смерть к себе на свиданье зову, и верю, меня не обманет она. Мертвец улыбнется в своем гробу, когда меня поцелует тьма.

Не знаю, улыбнулась ли Мария Николаевна, но готы дружно зааплодировали.

– Как романтично! – воскликнула Светка-Северина.

– Люцио – наш неисправимый танатофил, – прокомментировал Паганини. – Тащится от смерти.

– Своей – или чужой? – спросила Марго.

– Ты, что, дура – как «своей», он ведь живой, – постучала по лбу Северина.

– Это временно, – криво улыбнулся Люцио. – Я мечтаю о том миге, когда таинство смерти откроется для меня, и я увижу ее грязь и величие.

Этот меланхолический порыв заставил Светку глубоко задуматься.

– Девочки, а вы когда-нибудь занимались черной магией? – спросила Бэт, уютно разложившись на коленях Носферату.

– Нет, – стыдясь, ответила за обеих Марго.

– Да вы что! Полжизни потеряли. Ночь, луна, мистика, заклятья – и власть! – Бэт музыкально расхохоталась демоническим хохотом. – Когда-нибудь я вас приобщу. Если вы окажетесь достойны.

Молчаливая Клодия мрачно тянула пиво. Она была моупи-гот; очень серьезная, очень замкнутая и очень презрительная. Клодия считалась «настоящей» и потому пребывала в постоянной депрессии.

– А как вы почувствовали Зов? – спросил Арманд, доставая еще баночку «Балтики».

– Чей?

– Тьмы, разумеется.

Северина смутилась. Как-то не очень хотелось рассказывать, что зов тьмы она почувствовала, увидев в бутике «Гримуар» обалденный готический прикид.

– Ну, это…

Положение спас Падший Ангел:

– Я обратил их.

И многозначительно поднял нарисованную бровь. Благодарная Светка подарила Ангелу долгий томный взгляд. Падший Паша скосился на смачное декольте Северины.

Разговор раскрепощался все более, все далее, и очень скоро переехал с готической темы на вполне прозаические рельсы. Поддавшись настрою, из спортивной сумки вынырнула водка, немедленно была распита собранием и закушана томатным соком (дань традиции).

Ближе к полночи готическая тусовка развалилась.

Марго и Клодия в обнимку пели нетрезвыми голосами что-то, навеянное творчеством «Максим»; Носферату ласково покусывал Бэт пластмассовыми клыками и сладострастно шептал: «Я хочу твоей крови, Мышка моя». Люцио, Арманд и Паганини путано говорили за жизнь, не слушая друг друга и горячась. В стороне раздавались жаркие вздохи: под памятником все той же несчастной Марии Николаевны Падший Ангел зажимал Северину.

Готика приняла неофиток благосклонно. Отныне подруги успешно стали частью другого мира.

 

Месяц пролетел незаметно в новом интереснейшем обществе. Собирались готы каждую пятницу на кладбище, на даче Арманда или же в специально оборудованном гараже Носферату. Вообще, Носферату задавал основной готический тон, так как Клодия для этого была слишком погружена в депрессию.

Носферату, циничный юноша с артистическим лицом, чересчур близко к сердцу принял философию бессмертных. Потому к людям, лишенным бессмертия, относился хулигански.

Его любимым развлечением было заманивать на тусовку посторонних девчонок младших девятых классов, а потом пугать своим подлинным вампирским происхождением. Он так в этом поднаторел, что иногда бедняжки вылетали из носфератова гаража в диком ужасе, а потом долго не могли смотреть фильмы о нечисти.

Марго и Северина сначала были шокированы, потом привыкли, а под конец даже начали находить вкус в этом безобразном занятии, с удовольствием подыгрывая Носферату вместе с остальными адептами темных сил.

 

Гараж сегодня был украшен особенно зловеще. Метались на сквозняке языки пламени от множества свечей, черные стены вздымались к потолку сводами склепа, и кровожадно улыбался, обнажая острые клыки, господарь Валахии Влад Цепеш Драко – большой живописный портрет, исполненный лично Паганини.

Настроение создалось как-то складно и сразу.

Его создавали не то мелодраматический свет, не то лица присутствующих, не то – особая, тонкая атмосфера жути, исходившая от этих лиц, наконец-то поверивших самим себе.

Причина лицедейства робко сидела на краешке черного бархатного кресла. Наверное, именно ее робость больше всего и убеждала собравшихся в подлинности своего адского происхождения.

Бледная девочка лет четырнадцати, в белой кружевной блузке, с пепельной косой и большими серыми глазами. В этих глазах стояли страх и любопытство. Откуда только Носферату таких выкапывает?

Собрание предвкушало веселый, незабываемый вечер.

 

 

*   *   *

 

– Итак, пришла пора выпить за нашу… приглашенную гостью! – сказал вампир-затейник, подсаживаясь к девочке и покровительственно обняв ее за плечи. При этом он будто бы невзначай глянул на тонкую шею.

– А разве… разве вы – пьете? – наивно спросила приглашенная. – Я думала, что вампиры пьют только кровь.

Арманд загадочно расхохотался.

– Кто же тебе сказал, что мы – вампиры?..

– Не бойся, девочка, – промурлыкала Северина. – Мы совсем не страшные.

– Да я и не боюсь, – пожала плечами пепельная девочка; все сразу заметили, что она дрожит.

– Я хотела посмотреть на людей, которым нравятся вампиры, – добавила она.

– А ты сама, Леночка, любишь вампиров? – вкрадчиво спросил Носферату, послав Люцио поверх ее головы многозначительный взгляд.

– За что – любить? Они же убийцы. Нелюди. Проклятые… Смерть – это очень страшно.

– Смерть – поэзия. Смерть – тайна. Смерть прекрасна… – сказал Люцио, беря холодную руку Лены в свои. – Когда-нибудь ты обязательно это поймешь.

– Когда-нибудь… или сейчас! – замогильный голос Клодии убедительно разбудил мурашки на спинах и заставил вздрогнуть даже самих готов. – Никто не знает свой срок.

– Может, твой уже вышел, а? – Люцио ласково погладил худое запястье.

Лена подняла глаза на кровожадные лица, и наконец поняла, что здесь затевается нечто недоброе. Вампиры были реалистичны, как никогда. Носферату облизывался.
– Ребята, вы что, а?..

– Не бойся, не бойся ничего, – подала голос Бэт, поднимаясь с места. – Чего бояться? Молодость, красота – все это останется с тобой. Навечно!..

И залилась хохотом. Ответственная задача демонически смеяться доверялась только ей.

– Слушайте, а… сколько времени? Я… я ведь хотела просто посмотреть на вас. Мне надо уходить, – совсем забеспокоилась гостья.

– Теперь уже поздно, – сказала Марго, загородив собой дверь. – Близится полночь. Ты – в нашей власти!

Жертва еще больше побледнела и привстала с кресла. Ее голос звенел ужасом. Кажется, проняло.

– Ребята! Миленькие, не надо! Отпустите меня.

– Может, и отпустим… – заметил Падший Ангел, вертя в руках пустой хрустальный бокал. – Но ты же не оставишь нас голодными?

– Вы… вы просто не понимаете, что делаете! Все, пошутили – и хватит! Мне надо уйти!!

Леночка вскочила, бросилась к двери, оттолкнув в сторону Марго.

Дверь была заперта.

– Тебе не выйти! – прокричал Носферату страшным голосом. – Никто из смертных еще не выходил отсюда!

Лену колотило в нервной лихорадке. На ней не было лица.

Клодия и Северина сдернули ткань с длинного прямоугольного предмета, стоящего в углу гаража. Это оказался красный гроб.

К девочке медленно приближались Арманд и Падший Ангел, с явным намерением обездвижить. А, может, и с каким другим похуже.

– Сегодня – моя очередь, – сказал Арманд. – Ты был первым в прошлый раз.

Глаза Падшего Ангела светились (супернавороченные вампирские линзы; мамина командировка в Германию). Марго гнусно хихикала.

– Я – не хочу… – сползла Лена вниз по стене. – Не хочу. Не хочу. Не хочу!

Девочка скорчилась на полу, закрыв лицо руками. Из-под плотно прижатых ладоней раздавался какой-то тоненький писк.

Скоро прекратился и он.

Вампиры были в восторге. Тусовка явно удалась.

Арманд подошел к девочке и взялся за острые плечи, чтоб поднять – но тут же со страхом отпустил руки.

– Блин. Пацаны. Кажется, мы попали.

– А че? – не понял Паша, еще кривясь в ухмылке.

– Да она… это… того… Не дышит, короче.

Все, замерев, уставились на растрепанную косу.

– Я на это не подписывалась, – сказала Светка, испуганно вскочив. – Платье там, тусовка… оно еще куда ни ехало… Козлы!

– Может, она просто в обмороке? – тихо предположила Клодия, бледная натуральным, а не тональным образом.

– Ты глухая, блин? Не дышит она, говорю!! Холодная, как рыба, вашу мать!

Арманд пятился, не сводя глаз с Леночки, пока не налетел спиной на Носферату.

Лицо Носферату уже давно перекосилось. Заводила сжимал в потной руке свои бутафорские зубы.

– Не психуй, – сказал он. – Сейчас что-нибудь придумаем.

Парень отстранил Арманда и сделал решительный шаг в направлении тела.

Тут у компании невольно отлегло от печенок: Леночка подала признаки жизни. Сначала дрогнула белая спина. Затем – склоненная русая голова начала медленно подниматься.

– Вот же, твою мать… – прошептал Арманд.

Она распрямилась и встала. Руки Леночки все еще закрывали лицо.

– Теперь – действительно поздно, – раздался ее трагический голос. – Я ведь не за этим пришла. Думала – просто посмотрю. Я не хотела, честно. Никогда этого не хочу.

И девочка отняла руки от лица.

 

– А!.. А!.. А-а-а-а-а-а!!

Это орал Носферату.

Лена обвела окаменевших готов покрасневшими зрачками и виновато развела в стороны маленькие ладошки:

– Я ведь просила. А вы – не послушали.

Во рту ее блеснули влажные клыки, когда она стеснительно улыбнулась. Мгновение спустя эти клыки уже оказались в шее Носферату.

– А!! Помогите, пацаны!! А!!! – заорал бывший вампир, в миру – Вася Петренко, пиная Леночку и отбиваясь от вурдалака чем ни попадя.

– Вот херня. Вот ведь херня. Вот ведь какая херня!.. – приговаривал Арманд, лихорадочно щупая окружающие предметы в поисках ключа от гаража. – Вот ведь какая хреновая херня-то!!!

– Я не хочу умирать! Я не хочу умирать! – срывающимся голосом вопил Люцио, страдающий танатофилией, лупцуя кулаками в запертую дверь. – Люди!.. Кто-нибудь!! Помогите!

Бэт со Светкой, стуча зубами от страха и решимости, вцепились в Леночку, пытаясь оторвать ее от Васькиной изодранной шеи. Упырь решительно не отрывался, жадно чавкая и пощелкивая клыками.

– Глуши монстра Божьим словом! – верещал, кружа вокруг дерущихся, Паганини. – А ну, вместе, а ну, дружно: «Отче наш!..»

Клодия, Марго и Падший Ангел, стукнувшись коленками об суконный пол, начали неистово молиться.

Под звуки молитвы, которую никто толком не помнил, а потому выкрикивал что придется, Леночка начала ослабевать.

– Осину! Даешь осину!! – вдохновенно завывал отличник музыкальной школы. – Серебро! Распятие! Да воскреснет Бог!!!

– Да расточатся врази его!! – подхватила Светка, угощая свободной рукой Леночку по голове. Другая рука шарилась в закромах выреза: где-то там, придавленный телесной массой, лежал старинный бабушкин крестик. Северина была до ужаса суеверной.

Наконец крестик был найден, и вампир обмяк, припечатанный святыней.

Леночка шмякнулась на пол; рядом с ней рухнул Носферату. Искусанный, обессиленный, но живой и без сознания. К нему на грудь пала полумертвая Маша Кузнецова. В ее черноволосой от природы шевелюре блестела седина. Она уже сама забыла, что зовется Бэт.

Света, утирая холодный пот, опустилась рядом.

– Да чтоб я… Да чтоб еще раз… Поганый «Гримуар»!

 

Над Непочуевом занимался кровавый рассвет.

 

Неделей спустя Марина со Светой, в резиночках, заколках, белые, пушистые и уже совсем не готические сидели на лавочке в сквере. Пили пиво, щелкали фисташки, вспоминали былое. Мимо двигался воскресный город.

– Ой, Марго! Глянь!.. Отпад.

Светка замерла, указывая вперед баночкой пива. Светкины глаза восторженно блестели.

Мимо лавочки дефилировала девушка в чумовом прикиде: длинная черная челка, розовые джинсы, фенечки, браслетики, разноцветные значки, сумка до колен и тяжелые бутсы. На стильной кофточке красовалась надпись: «Эмо навсегда»…