Пятое Евангелие

Небольшой рассказик о последовательностях

Надо пояснить еще одну вещь. Последовательности событий могут на первый взгляд казаться разными, но будут отличаться друг от друга только как правая и левая рука. То есть быть симметричными. А симметрия не обязательно будет такой, как мы обычно видим, то есть как отражение в зеркале. Здесь важно, что является зеркалом, что из себя представляет плоскость симметрии. Где она проходит эта плоскость.

Собственно изображение это создание симметричной последовательности. И в результате перевода будет не то же самое, что было, а симметричная картина. Как делается так называемый литературный перевод? А вот именно так же, как начинается анализ текста. Например, читает переводчик по-немецки:

– Мерседес. – Ну и как это перевести? Мерседесов тут сроду не видывали. Нужно что-то похожее, что у нас есть. Если бы это был цветок какой-нибудь из семейства крестоцветных, и у нас он не рос, можно бы втюрить другой цветок, но только чтобы он тоже был из семейства крестоцветных. Ну и здесь мы можем поискать что-нибудь похожее. – Что бы это такое могло быть? – задумывается литературный переводчик. – Так, так, так. – И он с легким покалыванием в сердце, но вынужден написать такой перевод:

– За-по-ро-жец. – Окей. Или, если перевести и это нерусское слово: лучше не скажешь. Но и Вавилонскую башню конечно с такими механизмами не построишь. Запорожцы в качестве кирпичей для нее не годятся.

Вы думаете, почему у переводчика сердце покалывало? Потому что Запорожец это не Мерседес? Именно! В одном восемь букв, а в другом девять. И это не комедия, а реальность. Просто переводчик заранее считает точный перевод невозможным. А ведь именно из-за такого мышления, из-за такого перевода в одном месте делают Мерседесы, а в другом Запорожцы. Он может потом сделать уточнения. Переводчику скажет редактор, что, мол, почти все правильно, два конца, два кольца, а в середине гвоздик. То есть колес-то у обоих по четыре, не считая запаски, руль есть, салон есть, мотор. Но ведь Мерседес-то больше. И если здесь уже начали выпускать Волгу, будет переведено: Волга. Но и Волга это не Мерседес. Но даже если поставить рядом Мерседес и Запорожец переводчик в здравом уме может сказать, что это одно и то же. Ведь как Никита Сергеевич собирался догнать и перегнать Америку? Если вы сделаете два Форда, а мы два Запорожца, то мы равны. Ему показали дом, как уровень достижений народного хозяйства Америки. В этом доме был холодильник, стиральная машина телевизор, СВЧ. Он ответил просто и ясно:

– Нашим людям это не нужно.

Он считал, что мы будем равны с Америкой, если народ будет есть не только картошку, не только картошку с салом, но вот если у каждого к картошке будет жареная свинина, то мы равны. И следовательно Запорожец равен Мерседесу.

Это бог во всем виноват. Он перепутал языки, и теперь никто ничего не понимает. Пусть сам и расхлебывает эти Запорожцы. А мы будет исходить из посылки, что его нет. Ну не возможен точный перевод и все. Поэтому научным, литературным будем считать перевод: Запорожец это и есть Мерседес.

Но с девяносто первого года люди начали отличать Запорожцы, Жигули, Волги от Ауди, Тайот и Мерседесов. Они каким-то образом смогли увидеть между ними разницу, которой не увидели научные переводчики. Это произошло потому, что был изобретен или открыт настоящий, точный перевод. Никто бы этот перевод не пропустил в науку, где нет бога. И он стал ПИРАТСКИМ. Ведь для чего бог перепутал языки? Очевидно, что это было сделано для того, чтобы люди общались между собой ЧЕРЕЗ НЕГО! Он канал общения. Информация, переданная по этому каналу, будет точной. Или, как говорится, Мерседес, он и в Африке Мерседес.

Но ученые литературные переводчики, рассмотрев внимательно пиратские переводы американских боевиков, пришли к закономерному заключению, что эти божественные переводы не точны.

– Это не перевод, а пересказ. – Таков был приговор. И приплыли, больше этих переводов нет. Ведь можно было из Мерседесов Мерседесы делать, а не Запорожцы. Не надо. Пусть будет Запорожец, зато перевод точный. То есть образованный, научный, литературный, духовный. А тот неверный. Можно это так еще представить: бог говорит.

– Но как же он не точный? – мог спросить пиратский переводчик, если можно из Мерседеса Мерседес сделать. Как говорил Владимир Ильич – практика критерий истины. Нам же, в конце концов, не переводы нужны, а Мерседесы. А ему бы ответили:

– Это бездуховным людям нужны Мерседесы, а нашим людям нужен духовный потенциал. Ну, или не важно, что нашим людям надо, а сам ученый не может переломить себя, он ведь специалист по переводам, они для него не средство, а цель, они конечная инстанция.

Почему так получается? Если мы говорим о последовательностях, то ясно, что ученый видит в пиратском переводе другую последовательность. И не просто оторваться от подлинника и пропустить его через себя, чтобы получить тот же Мерседес. Пушкин только на самой последней стадии работы над Капитанской дочкой смог сделать точный перевод прототипа в художественный текст. Вид прототипа на картине сильно изменился. Был один исторический М. Шванвич, а в переводе получился положительный Гринев и отрицательный Швабрин. Это произошло только на самой последней стадии работы, а все планы говорят об одном герое.

То есть переводчик это специалист по последовательностям. Они для него конечная цель. А ведь последовательность это же не цель. Нас интересуют последовательности событий в Евангелии после воскресения Иисуса Христа только потому, что они не совпадают. Ведь никто не знает, чтобы было, если бы первой к гробу пришла не Мария Магдалина, а Петр или Иоанн. Содержательного значения изменения последовательности событий нет. Содержание только одно: последовательности разные у всех четырех евангелистов. Почему? И то есть сразу ясно, что последовательности событий это не само кино, а его перевод.

Как делает свой божественный перевод пиратский переводчик? Он сравнивает не две последовательности, а впечатление от фильма. Фильм надо перевести, а не просто научный, литературный перевод сделать. То есть он смотрит не на механизм, который делает машину, а смотрит: получается ли Мерседес. Потом оказывается, что Мерседес получился, но метод, который он применил, признается не научным. Пиратский переводчик смотрит на дорогу, а не на руль и не на колеса, как они крутятся, далеко ли они находятся от бордюра.

Следовательно, чтобы гармонизировать последовательности в Евангелии надо увидеть ту дорогу, которую они описывают. Не они сами настоящее событие. Это однозначно.

У пиратского переводчика, как у Пушкина исходный текст делится на два. Мы слышим и то, что говорит Чак Норрис, и то, что говорит Володарский или Петров. И не только они одни, больше их было настоящих переводчиков.

При попытке объединить все четыре Евангелия в одну линую возникают явные натяжки. Пришла Мария Магдалина, потом позвала Петра и Иоанна, они пришла, потом она опять пришла и увидела Иисуса. Но в двух Евангелиях Петра вообще там нет, а в трех нет Иоанна. С какой стали его включать в основную линию. Ну вроде бы по той причине, что одно Евангелие дополняет другое. То есть, что же имеется в виду? Четыре Евангелия между собой согласованы, или наоборот, не согласованы и каждое из них писалось в своем лесу? Ясно, что выбирается позиция, что Евангелия не согласованы между собой. То есть это не Повести Белкина. Одного автора у них нет.

Один автор видел одно и записал это. Другой – другое, и он записал это. Ну, имеется в виду, не сам автор все видел, а почти все ему рассказали. Одному одни люди, другому другие. Как и Повести Белкина были рассказаны, как пишет Пушкин, Белкину то девицей К.И.Т., то подполковником И.Л.П., то… и т.д. Евангелия, как и повести Белкина тоже помещены в одну книгу, только автора вроде бы одного нет. Но и доказать, что сами Повести описывают одно событие сложновато. Хотя четыре повести ВЫСТРЕЛ, МЕТЕЛЬ, СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ и БАРЫШНЯ-КРЕСТЬЯНКА явно описывают процессы около ЖЕНИТЬБЫ. Трудно разобраться, что имел в виду Пушкин, какой у него в этом случае был прототип. С Евангелия он писал, или анализировал процессы Химической Женитьбы Христиана Розенкреца. Но сейчас нам это и не надо. Всегда отмечается, что Пушкин поместил повести в книге не в той последовательности, в какой они были написаны. И переставлены они не просто так, и не по смыслу. По крайней мере, не видно, как бы изменился смысл повестей, если бы Пушкин поместил их в книге в той последовательности, в какой написал. Перестановка показывает главный принцип перевода, главный принцип изображения: передается не то, что было, не та последовательность, которая была на самом деле, а симметричная последовательность. Законом симметрии, который выбрал Пушкин для перестановки Повестей, является КРЕСТ. Уж не знаю, что это КРЕЩЕНИЕ или ВОСКРЕСЕНИЕ. Или ЖЕНИТЬБА.

Я приведу здесь эту перестановку для тренировки мозгов. Кто не хочет, может не читать сразу. Потом как-нибудь. И я сейчас не буду переписывать этот, уже давно написанный текст. Потом вставлю. Или уж не надо? Просто скажу, что предполагается, что повестей пять, а не шесть, то есть "От издателя" это не повесть. Последними были написаны повести Выстрел и Метель. Пушкин в книге просто ставит эти две повести впереди Гробовщика, Станционного смотрителя и Барышни-крестьянки. Не меняет в книге последовательности написания трех последних. Просто они становятся третьей, четвертой и пятой. Но таким способом не перетащишь Мерседес через границу. Нужен специальный механизм. Специальный перевод. Или перевоз. Если все пять повестей расположить по кругу в последовательности написания их Пушкиным, а потом соединить линиями пятиконечной звезды, то есть вставить в середину круга человека, растянувшего руки в стороны, как распятого на кресте, но не совсем, потому что и ноги у этого человека тоже расставлены в стороны. Как пятиконечная звезда, повторяю. То возникнет новая последовательность, которая не будет, повторяю, не будет являться последовательностью расположения повестей в книге, но укажет, в как надо расположить повести в книге. То есть не человек новая последовательность, а он закон симметрии. ЧЕЛОВЕК это ЗЕРКАЛО. Машина для перетаскивания Мерседеса на язык родных осин.

Когда из последовательности 1,2,3,4,5 образуется последовательность 1,3,5,2,4 это еще не воскресение, это сброс кода, как надо восстановить тело. А оно уже будет иметь вид: 4,5,1,2,3. Для этого надо расположить последовательность, образующую зеркало 1,3,5,2,4 по кругу и нарисовать человека, то есть звезду, в обратном направлении. Или зеркало сразу перевернуть. То есть расположить последовательность по кругу не по часовой стрелке, а против. Переставить повести так, как это сделал Пушкин, значит перекреститься. Думаю, что и воскресение происходит по тому же закону.

Исходя из конкретной ситуации, не получается, что каждое из четырех Евангелий писалось в своем лесу. Во-первых, в тот момент все апостолы были вместе, во-вторых, кроме Матфея все евангелисты были так или иначе связаны друг с другом. Евангелист Марк был другом апостола Петра, и следовательно получил от него информацию о событиях воскресения, также Марк сотрудничал с апостолом Павлов, а Павел был другом евангелиста Луки. Евангелист и апостол Иоанн был другом Петра и, следовательно, общался с Марком. Получается, что тот как бы прямой эфир, который изображается в Евангелиях, и будет КАК БЫ прямым эфиром. Прямой эфир это репортаж сразу идущий в показ с места события. Что уже написано пером, то уже нельзя вырезать. Здесь, как и в Повестях Белкина, все явный ПЕРЕСКАЗ СОБЫТИЙ. Но пересказ в виде прямого репортажа с места события. Это означает, что все четыре Евангелия УЖЕ СОГЛАСОВАНЫ между собой. Поэтому они не могут дополнять друг друга. Не могут в том смысле, что нельзя считать, что Матфей и Марк не упоминают Петра, находящимся у гроба утром воскресения, потому что думают, что его упомянут другие евангелисты. Тогда почему все четверо Магдалину упоминают? Да и вообще, это бессмыслица согласовывать в одну линию то, что уже согласовано. Это все равно, что втаскивать четвертое измерение в трехмерный мир для лучшего осмысления. Не получится. Точнее, опять из Мерседеса получится Запорожец. Не для того, как говорится, мы смешивали языки, чтобы такой ерундой заниматься. К нам идет НОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ, а мы переводим ее аналогией с уже имеющейся информацией. Смысл-то какой? У нас проблемы, идет информация о том, как их решить, а мы переводим эту новую информацию старыми проблемами. Люди сидят и буквально думают, как сделать Мерседес. Думают, думают, делают, делают, а все равно получается Запорожец. Вдруг идет кодировка информации именно о том, как его надо делать. А мы не можем эту информацию расшифровать!

Почему так происходит? Потому что переводчик подходит к этой реке информации и сходу говорит, что не может сделать точного перевода.

– Потому что, – говорит он, – это уже не та река, информация, поступающая к нам о Мерседесе далеко не свежая. Кто знает, как оно там на самом деле было. А может, и вообще ничего не было? А? Или яснее сказать, эта вода слишком свежая, а та, о которой идет речь была здесь давно. Анализ состава этой не может соответствовать составу воду двухтысячелетней давности. Ведь сказано же, что в одну реку дважды не войдешь.

Это верно, ибо очевидно. То есть это аксиома. Из которой и исходят со старта некоторые профессора. Можно назвать тождественными утверждения, что в одну реку нельзя войти дважды, и что, как говорит профессор, будем исходить из того, что бога нет.

Нет, ибо нельзя доказать, что поступающая сегодня информация, будет соответствовать той, которая была две тыщи лет назад. Как перевести, что Мерседес это Мерседес, если мы не знаем что это такое? Но с помощью бога этот перевод можно сделать. Если бог есть, то и наша жизнь это не прямой эфир, а рассказ, пересказ, только пересказ того, что уже было. Ведь именно об этом говорит Екклезиаст. Не о том, что происходящее сегодня, было вчера, а что ВСЕ УЖЕ БЫЛО. И вчерашнее и позавчерашнее. И воскресение уже было. Это только пересказ. Впрочем, это очевидно. Поэтому анализировать сегодня вчерашний день – в природе вещей.

Не для того повторяется, что все уже было, чтобы вдолбить эту информацию в головы людей. Вот смотри, это было, вот смотри еще раз, это было, вот смотри еще раз. Не для этого, а для того, чтобы было ясно, что сегодняшнее событие, сегодняшнее было, находится во вчерашнем было, а вчерашнее в позавчерашнем. То есть это рассказ в рассказе. Поэтому и старая река это тоже не подлинник, а рассказ о подлиннике. Поэтому, анализируя сегодня не подлинник, мы анализируем тоже, что анализировали раньше. Следовательно, ВХОДИМ В ТУ ЖЕ РЕКУ! Как видите, существует такая возможность. Которая не отрицает утверждения, что в одну реку нельзя войти дважды, а наоборот, на нем основана. Поэтому кажущиеся голословными утверждения в Евангелии, что самому человеку нельзя, а богу все можно, здесь распечатываются научно, что логическими доводами.

Человек может войти дважды в одну реку только вместе с богом. Я не буду сейчас сводить это утверждение в одну прямую линию, а пусть это будет ясно постепенно. Тем более, что я это уже доказал при анализе текста "Воображаемого разговора с Александром 1".

Ну, значит, раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять – начинаем с первого очевидного противоречия.

– А при чем здесь зайцы? – спросит кто-нибудь.

Потому что доказательство будут проведено именно с помощью этих зайцев. Эти зайцы, то есть вмешательство в событие воскресения сегодняшним инструментом ничего не испортит, а наоборот, докажет истинность происшедшего тогда события. Ведь и тогда рассказ о воскресении был проведен с помощью зайцев. Почему? Потому что очевидно, в Библии находится РАССКАЗ о воскресении, а не само воскресение. Поэтому когда говорят, что это только рассказ, то и правильно говорят. А вот когда делают вывод, значит, ничего этого не было, делают не верный вывод. Ибо, как мы уже несколько раз видели, ничего кроме рассказа и не существует. Все уже было. Все прошлое. Все наши знания опосредованные, а делать из этого очевидного факта вывод, что значит, никогда ничего и не было, значит, хотя бы, очевидное отрицание науки.

Итак, Иоанн говорит, что прибежал к гробу почти одновременно с Петром. А сам Петр говорит, что его там не было. Как это возможно? Ведь у Марка, который записывал свое Евангелие со слов своего друга Петра, нет упоминания о Петре у гроба в то утро воскресения.

Нужно иметь в виду очень важный факт: переписчики Евангелий часто делали одну интересную вещь: они вносили замечания, сделанные на полях Евангелий в сам текст. Они думали, что это просто места не хватило у кого-то на пергаменте. Точь-в-точь как это сделано в Великой теореме Ферма. Все считали, что Ферма сделал на полях книги Диофанта дополнительную запись, а на самом деле его запись имеет с текстом книги причинно следственную связь.

Это не важно, что эти записи на полях действительно дополняли уже записанную информацию. Важно, что были записи на полях настоящие. То есть учитывающие расположение частей в целом. События уже записанные это разговор Пушкина с царем, а запись на полях это явление автора, то есть третьего. Он не может быть просто так виден в событии уже записанном. Только одним способом: если он Пушкин.

– Не зря, не зря говорят скептики:

– Ты – не Пушкин. – Кто только их этому научил.

Автор-Пушкин может попасть в видимую область, то есть в событие рассказа, только став одним из героев этого рассказа. Или царем, или Пушкиным.

В общем, Евангелия должны быть написаны так, чтобы переписчики не могли их испортить при переписывании, вставив причинно-следственный текст с полей в сам уже имеющий текст. И только по этой причине Евангелия должны быть так написаны. Просто потому, что в принципе всё так написано. Или как сказал Александр Сергеевич Пушкин:

– НЕ ВСЯКО СЛОВО В СТРОКУ ПИШЕТСЯ!

Мы будем читать правильно, а не так как это хотел сделать Гришка Отрепьев.

Это значит, каждый факт содержит и факт, и свою оценку на полях. То есть каждый факт это Черный Квадрат Малевича. Текст не однороден. Это, как сказал Макферсон Джонсону, и ответ, и привет.

Вы видите, сколько надо решить задач, чтобы гармонизировать эти четыре последовательности. Расчет сделан на то, что тот, кто верит, интуитивно сможет гармонизировать четыре разных утверждения. Но человек нет, нет, да и хватается за голову, как мыслитель Микеладжело. Одни мой знакомый, пишущий боевики в советском стиле, собирая там каую-то информацию, тоже схватился за голову. Он спросил меня:

– Как это может быть: чемпион мира по боксу по версии такой-то? Значит, есть еще как минимум один чемпион по другой версии. Чемпион мира ведь должен быть один. Если мир, естественно, один.

Или иногда спрашивали:

– Кто чемпион мира по футболу?

Естественно:

– Англия.

А потом как обухом по голове:

– Чемпион такого-то года. – То есть этих чемпионов, оказывается не мало. И дело здесь, похоже, не в необразованности. И значение имеет и первое незнание, и второе знание.

Повторяю не для доказательства, ибо это уже доказано показом очевидных вещей, а просто как напоминание для логического понимаю воскресения:

– Это рассказ в рассказе, то есть кто-то руководит всем этим процессом. Это автор, режиссер. А в конкретном событии воскресения этим событие руководит бог. Он здесь. А иначе ничего не выйдет. В одну реку два раза не войдешь. Повторяю: бог не предполагается, он тут. Нет бога – нет рассказа. А рассказ есть, значит и бог есть.

Попросту говоря, достоверность рассказа о воскресении в том, что ЕГО МОГ РАССКАЗАТЬ ТОЛЬКО ВОСКРЕСШИЙ ИИСУС ХРИСТОС.