Комсомольская богиня

 

Купить в журнале за декабрь 2020 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

О польских родственниках Смольников долгое время мало что знал. Мать, правда, говорила, что в Польше живут её двоюродные братья и сёстры, но никого из них не могла назвать по имени. После смерти бабушки связь с польской роднёй была потеряна.

У бабушки было девять братьев. Она вышла замуж за русского офицера, чей полк, а точнее, артиллерийская бригада, стояла в Белой пуще недалеко от Варшавы, и уехала с ним в Россию. А братья её оставались в Польше, жили долго и обрастали детьми и внуками. Их был целый рой – молодых и старых, мужчин и женщин. Бабушка ещё кое с кем из них переписывалась – время от времени из Польши приходили поздравительные открытки с ангелочками и крашеными яйцами в лукошках, но после её смерти всяческие связи оборвались.

Но пару лет назад к Смольниковым нагрянули гости, то ли двоюродная тетка с внучатой племянницей, то ли троюродная сестра, в общем, седьмая вода на киселе.

Родственных чувств к семейству Смольниковых они не испытывали, но им очень хотелось посмотреть Москву, а заодно и разжиться дешёвым золотишком. Гости, как истинные поляки, считали, что поездка должна окупиться.

Они были симпатичные, эти польки, пожилая и молодая, ухоженные, энергичные, доброжелательные. Пожилая – Люцина – сразу же подвернула ногу на московском тротуаре, и все дни проводила, сидя у телевизора и восхищаясь красотой русских пейзажей. А младшая – Эва, блондинка спортивного сложения – шлялась по городу с фотоаппаратом, время от времени заглядывая в женские туалеты, чтобы продать шмотки, которых у неё было целых два чемодана.

– Это бизнес, Витэк, не смотри на меня, как на классового врага, – говорила она Смольникову, зашивая золотые кольца в плюшевого мишку. – Это вы тут живёте, как в зоопарке, вас тут кормят и поят, убирают за вами, лишь бы вы не кусались, а нам на воле приходится добывать себе пропитание охотой.

– Давно ли вы на воле?

– Всегда, потому что поляки в неволе не размножаются.

– А при Гомулке, при Гереке?

– При Гомулке мама работала на трёх работах. С утра медсестрой в больнице, вечером массажисткой на дому, а ночью сиделкой у тяжелобольных, а при Гереке открыла свою пекарню. Мы не смотрим в рот начальникам, потому что знаем, что ничего хорошего они нам не скажут, мы крутимся, чтобы выжить. И у некоторых это неплохо получается. Вот приезжай к нам в гости, сам увидишь.

– Ладно, – сказал Смольников. – Как только, так сразу.

Зачем ему было ехать в Польшу, смотреть, как крутятся его дальние родственники, если с некоторых пор ему и самому приходилось крутиться, чтобы как-то поддерживать штаны?

Поляки уехали, и два года от них не было никаких вестей, и вдруг пришло письмо, в котором Люцина на ломаном русском языке сообщала, что Эва окончила университет, вышла замуж за немца и работает в Германии участковым врачом, что сыновья живут отдельно, а она осталась с мужем в четырёхкомнатной квартире в десяти минутах ходьбы от моря. А ещё она писала, что ждёт московскую сестру с сыном в гости, и в подтверждение этого в письмо было вложено приглашение.

– Вот и поезжай, – сказала мать, – развейся, всё равно пока работы нет. Заодно и попрактикуешься в польском языке, может, когда и пригодится.

В доме после бабушки осталось много польских книг, и Смольников, по зову крови, наверно, ходил некоторое время на курсы польского языка. Толстые книги он так и не осилил, зато свободно читал детективы в мягких обложках, которые продавались в магазине «Дружба» на улице Горького, и популярные журналы.

– Ладно, – сказал Смольников, – съезжу, пожалуй, на недельку.

До Гданьска он ехал двое суток, сначала автобусом с челноками до Гродно, в надежде, что оттуда можно будет без пересадки добраться до конечной цели, но, как выяснилось, прямые поезда ходили через день, и пришлось ему пилить через Варшаву.

Родня обосновалась не в самом Гданьске, а в курортном Сопоте, до которого было двадцать минут езды на городском автобусе. Из окон их квартиры в самом деле видно было море, пустынное пространство, покрытое серебряной чешуёй с редкими чёрточками дальних кораблей у самого горизонта. Тётку Смольников не застал, она уехала погостить к Эве в Германию. Но муж её Пётр встретил его как старого друга – кормил, поил, не хуже хозяйки, и за всё это Смольников расплачивался с ним рассказами про житьё-бытьё в России.

По утрам он прогуливался вдоль пустынного осеннего пляжа, высматривая капли янтаря, выброшенные на берег после шторма. В прибрежной кофейне выпивал горький эспрессо и шёл домой, где Пётр готовил завтрак, жарил яичницу с беконом или разогревал бигос – мужик был страшно хозяйственный.

Он не слишком верил телевизору, не читал газет, не слушал радио, ему было интересно узнавать новости только из первых уст.

– Вот у вас приватизируют предприятия, а что с этого имеют рабочие?

– Им дают ваучеры?

– Это что за хрень такая?

– Это расписка в том, что человек имеет право на долю.

– Право это ещё не доля. Я, например, по конституции имею право быть президентом, но меня никто не ждет в президентском дворце. А колхозы? Если колхозов больше нет, то земля должна перейти к крестьянам. Или с ними тоже ваучерами расплачиваются?

– Вроде того.

– Холера, это несправедливо, мужику должны вернуть землю, которую у его деда забрал колхоз.

– Ну, допустим, вернут ему его наследственный гектар, и что он с ним будет делать без денег, без техники? Продаст горожанам под дачи или председателю.

– Холера, выходит опять обман. У нас тоже жизнь не сахар, но землю у крестьян никто не отнимал, и костёлы не закрывали.

Так они и беседовали до тех пор, пока у Смольникова не заканчивался запас польских слов. И тогда Пётр доставал шахматы и молча расставлял на доске фигуры.

Пётр владел автомастерской, где кроме него работали два его сына от первого брака Кшись и Болек. Третий сын, Адась, его гордость, учился в католическом университете в Италии на священника.

Кшись и Болек были железные ребята, оттрубив восемь часов в мастерской у отца, они ехали в гаражи к своим персональным клиентам. По выходным они околачивались на авторынке, присматривали машины получше и заключали с владельцем договор купли-продажи с оговоркой, что деньги они внесут в конце дня, дескать, надо договориться с банком. До вечера они успевали продать машину дороже, а разницу делили пополам.

Деньги они просаживали в ресторанах и ночных клубах. Они и Смольникова пытались приобщить к своему образу жизни. Но в автобизнесе он был абсолютным профаном, а развлекаться в обществе молодых парней и девиц ему было неуютно.

С утра он уезжал в Гданьск и бродил с фотоаппаратом по гулким улицам средневекового города. Выходил на набережную, где рыбаки продавали свой утренний улов рестораторам и домохозяйкам, смотрел в кино американские вестерны, пил пиво и слушал музыкантов на Длинной площади. Там у него был дружок – баянист Витя. С утра, когда он был ещё трезвый, он любил рассказывать всем желающим свою историю. Родом он был из Тулы. В Польшу приехал с самодеятельным ансамблем народной песни. В первый же вечер после выступления в каком-то рабочем доме культуры познакомился с местными парнями, которые зазвали его к себе в гости. Вся компания не просыхала три дня, а когда Витя наконец вырвался из гостей, то своего ансамбля уже не застал в городе. Денег у него не было, языка он не знал. Вышел он на площадь перед ратушей, расчехлил баян, заиграл «Бродяга Байкал переехал», и вокруг него стал собираться народ – кто-то клал деньги в шапку, кто-то приглашал в гости. Что это был за город, Витя не помнил. Он вообще не слишком интересовался названиями мест, по которым его возили любители русского фольклора, которых в Польше оказалось великое множество. Виза в его советском паспорте давно кончилась, но никому в голову не приходило высылать его на родину. Иногда им, правда, интересовались полицейские, но народ его в обиду не давал. Свои уличные концерты он обычно начинал с военных песен «Тёмная ночь», «Бьётся в тесной печурке огонь». Поляки их особенно любили, люди постарше даже плакали, слушая их. А когда площадь заполняли туристы, он играл что-нибудь повеселее – «У самовара я моя Маша» или «Крутится, вертится шар голубой», а дальше он уже не помнил, что играл, потому что кто-то непременно уволакивал его к себе домой, кормил на убой и поил допьяна.

– Витюха, а домой не тянет? – спросил его как-то Смольников.

– Ещё как тянет, – вздохнул музыкант.

– Так и ехал бы, зарабатываешь, небось, прилично на своих шлягерах, на билет хватит.

– Не в том дело, просто я не успеваю купить билет. Только соберусь, а меня опять пить тащат.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за декабрь 2020 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению декабря 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.