Александр Фролов
РоманОпубликовано редактором: Игорь Якушко, 24.10.2007Оглавление 29. Книга вторая. Часть первая. 5. 30. Книга вторая. Часть первая. 6. 31. Книга вторая. Часть первая. 7. Книга вторая. Часть первая. 6.
В полдень четвертого мая, объявленного праздничным днем, в эваколагерь «Домодедово» прибыл из правительства политкомиссар по фамилии Циклер, который длинной речью «проциклевал» мозги собравшимся по такому случаю на посыпанной снежком поляне работягам и солдатам. Смысл речи трудно было уловить, но присутствующие кое-как поняли, что они должны всемерно и беспощадно бороться с разрухой и своим ударным трудом приближать всеобщее счастье. Против этого никто не возражал, и народ поддерживал оратора дружными аплодисментами, уже носом чуя, что будет угощение с выпивкой. Комиссар говорил витиевато и пламенно, энергично рубя воздух правой рукой и поминутно вставляя неопределенное междометие «ё…» с предлогом «на…» в стиле артиста Владимира Винокура, чем вызвал к себе явное расположение слушаталей. В конце выступления он спохватился и объяснил причину собрания: ему приказано объявить, что празднование Дня Народного единства проводится в последний раз четвертого мая, поскольку подготовлено постановление правительства о введении нового стиля летосчисления. В следующий раз этот праздник будет четвертого ноября, а отмечать грядущий Новый Год люди уже будут первого января, а не первого июля, как теперь. Народ дружно аплодировал: всем надоела путаница с датами. О том, какие астрономические или международные проблемы может вызвать такое решение, думать было незачем. В космос снова еще не скоро лететь, а от чужих государств осталось столько же, сколько и от российского – почти ничего; постепенно все уладится. Циклер добавил, что сохранение и продолжение традиций прошлого должно сплотить людей для будущих побед мирного строительства. Люди были «за» и азартно хлопали в ладоши, чувствуя, что другого повода «тяпнуть» на халявку еще долго не будет: других государственных праздников осенью просто нет вплоть до Нового Года. День Конституции двенадцатого декабря никто и раньше всерьез не воспринимал, а теперь – уж какая Конституция?.. Аудитория уже понимала невзрачность результатов своего напряженного труда: за полгода работ по расчистке московских завалов до центра города так и не дошли, коммуникации не восстановили – жить в столице практически невозможно. Так что дежурная речь дежурного оратора, пытавшегося патетическими словесами разжечь энтузиазм рабочих, вызывала у них нормальное, адекватное отношение: по ушам «ездит»… положено так. Наконец агитатор закончил свой пустышный сеанс речевого гипноза и вытащил откуда-то из-за себя замухрыженного попика. Тот сходу понес «аллилуйю» и все, что должно быть по случаю формального торжества, раз за разом осеняя присутствующих большим желтого металла крестом, зажатым в худеньком кулачке. – Ну, пошла богадельня! – с усмешкой произнес Леха в сторону Орлова. – Кадило-то пропил, видать. Тот ответил в тон: – Да… демократический поп – это круто. Блеющий тенорок-козлетончик священника вызвал, однако, живой отклик в женской среде: многие мамаши, а то и молодые девахи стали истово креститься и шептать вслед за ним то «господи прости», то «господи помилуй». Среди мужиков тоже нашлись отдельные субъекты, которых увлекла молитва, остальные же стали потихоньку расходиться. – Пошли и мы, ребята… это не наш «концерт», – подвел итог Александр. – Не будем людям мешать. Все, кому надоело мерзнуть, побрели в свои убежища. Вскоре после молебна пригласили на праздничный обед. Он проводился без талонов и был очень хорош: суп харчо из сушеного мяса и консервированных овощей, картошка-пюре с курятиной и солеными грибочками, вдоволь белого хлеба. На десерт – какао с сухим молоком и большая свежая сдобная булка, посыпанная сахарной пудрой. – Класс! – прокомментировал Леха. – Все, как у буржуев. После обеда было свободное время, и друзья решили хорошо выспаться: завтра снова на работу. Знали бы они, как правильно поступили... Ужин тоже был сытным, хотя и без первого блюда; зато каждый получил по целой кружке водки. Ее выпивали постепенно за едой, произнося короткие тосты, какие кто захочет. Невелико угощение, но никто и не думал напиваться; сама возможность вспомнить вкус спиртного и ощутить его приятное жжение под ложечкой стоила немало: многие забыли даже запах «родимой» за прошедшие три года. На улице было уже темно и общих мероприятий на свежем воздухе больше не устраивали, потому что нечем было осветить поляну. В убежище после ужина кто играл в шахматы, кто в карты, кто травил байки и старинные анекдоты, кто просто отдыхал. Несколько молодых ребят ушли в женские восьмое и девятое убежища на танцы: дело молодое, нельзя упускать возможности познакомиться с девчонками. Старожилы убежища достали пару сорокалитровых фляг с бражкой, заведенной заранее к торжеству; уж кому, как не им было помнить старые порядки в коллективном проведении праздников! Наливали всем, кто захочет, но желающих было не так уж много. Орлов и Галстян «отметились» по разу, а Хорьков сбегал к флягам раза три подряд. Павел бражку похвалил: вкусная и хмельная – кавказцы толк в выпивке знают. Двое парней теребили гитару, вспоминая полустершиеся из памяти хиты недавних лет. Пели они разные песни короткими отрывками, и получалось некое попурри из подзабытых мелодий. По Лешкиной просьбе музыканты трижды исполнили песенку «Невеста» из репертуара Глюкозы – Наташи Ионовой – которая, и правда, выходила у них неплохо. Хорьков каждый раз хохотал, хлопал себя по коленкам и восхищался: – Ух, песенка… супер! Особенно воодушевлялся там, где сам подпевал слова припева: – Я буду вместо-о, вместо-о, вместо нее твоя невеста-а, честно-о, честная, ё! Павел спросил его: – Что, нравилась тебе Глюкоза? Тот аж подскочил: – Конечно! А неужели тебе нет?.. Да будь моя воля, я бы ее орденами увешал до самого пупа, истинный крест! А то давали кому попало, а ей ничего. Помнишь, сколько мучились – не знали, кого на конкурс Евровидения послать? Ее надо было: она бы сходу с этой песенкой первое место взяла. Такой талантище прошлепали!.. Сам посуди: на конкурсе не нужна обычная «лабуда», которой навалом. Нужен суперхит – такой, чтобы «заводил», чтобы обязательно с подвизгиванием: «е-е!» или «ё-ё!» Это же азбука, а в Москве такого простого не понимали. Он прикурил, и продолжал: – Чем брали «Арабески»?.. А «Спайс герлз»?.. Вот именно, что подвизгиванием! Мужики так не могут, на это только девчонки способны; этим надо было брать. И Глюкоза тут лучше всего подходила: уже на следующий день после ее выступления все европейские музыкальные каналы без конца «гоняли» бы «Невесту» без всякого перевода, я отвечаю!.. Дима Билан потом тоже неплохо спел, но он же парень, он не может так сделать, как они. Думать надо было! – а наши «барбосы» такую деваху упустили. Она же запросто могла мировой звездой стать. Орлов неожиданно укрепил Лешку в его уверенности: – Я тоже так думаю… хотя вряд ли ее пропустили бы на самый высокий мировой уровень. И все же несомненно то, что она была достойна выступления на Евровидении. Хорьков остался доволен поддержкой уважаемого им человека, и сам спросил: – Сань, а тебе какая певица больше нравилась? Пугачева, небось? – Нет… Елена Камбурова. Леха замялся, почесал макушку и деликатно переспросил: – А кто это? Я не знаю, ты извини. – Это не попсовая певица, она работала в камерном жанре. Молодые ее почти не слышали, но кому удавалось – тот слышал лучшее. – А еще кто? – Вероника Долина. – Дочка Ларисы Долиной? Это с «Фабрики звезд», наверное? – Не-ет, просто ее однофамилица; она под гитару пела. – Старая, поди? – Да нет… моложе тебя. – А кто еще? – Ну, Лада Дэнс нравилась... – За что? – За то, что Мадонну в Нью-Йорке на чистом английском языке обматерила. – Иди ты!.. – Ну правда. А ты что, не знал? – Не-а. Во, класс!.. Это по-нашему. – Не то слово. Они еще слушали ребят с гитарой, потом Леха щелкнул пальцем, как будто вспомнил что-то, и повернулся к Орлову: – Сань, а ты сам спой что-нибудь! – Да я ж тебе все уже пел. – Ну, что-нибудь такое, что я еще не слышал. Давай, Сань, пожалуйста!.. – Опять воровскую? – Ага, давай! – Ну ладно... Вот была одна песенка, ты ее не слышал; такая вся прямо залихватская – чисто жиганская. – Давай, давай! – Слушай. Александр взял гитару, провел рукой по струнам и запел, ритмично подыгрывая «блатным» боем:
Споем, жиган, нам не гулять по «банку» И не встречать красивый месяц май – Споем о том, как девушку-пацанку Ночным этапом уводили в дальний край…
Споем о том, как девушку-пацанку Ночным этапом угоняли в дальний край.
Где ж ты сейчас, и кто тебя там холит – Начальник лагеря иль старый уркаган? А может быть, ты подалась на волю, И при побеге в тебя шмальнул наган?..
А может быть, ты подалась на волю, И при побеге в тебя шмальнул наган.
Лешка слушал внимательно, кивая головой, и покачивая кулаком в такт песенному размеру. На лице светилась довольство, сам он раскраснелся от выпитого и был заметно рад новой песне. Последний куплет ему особенно понравился:
И ты упала, обливаясь кровью, И ты упала прямо на песок, И по твоим, по золотистым косам Прошел чекиста кованый сапог!..
И по твоим, по шелковистым косам Прошел чекиста кованый сапог…
Эта песня была совсем короткая, лишенная определенного смысла – как всегда в четыре аккорда, не более, но на Хорькова она произвела самое глубокое впечатление. Орлов закончил исполнение двумя энергичными ударами по струнам, и Лешка просто взвыл от удовольствия: – Ништяк… зашибись! Наивное дитя природы, он воспринял поэтическую аллегорию как непосредственно происходившее действие и громко повторял, рубя кулаком воздух: – Прошел чекиста… кованый сапог!.. Александра он поблагодарил и, закурив, замолчал, погрузившись в себя; судя по всему, он еще раз переживал события песни в своем воображении. После минутного молчания сказал: – Правда, здорово, Саня: отличная песня! Орлов ответил, что не лучше, но пожалуй, и не хуже других. Добавил еще: – Если бы мне самому не нравились такие, я бы и не стал их запоминать. Да… мне по нутру умные баллады. Но еще больше или шуточные песенки, или такие вот – как бы это сказать – героические, что ли? Хотя, какой героизм в тюремщине? Так… пустозвонство. Закурил сам, и взглянул на часы. – Эге… а время-то уже за полночь скакнуло! – выспались днем, не замечаем. Давайте-ка ложиться, а то на работу на карачках поползем. Отбой в вооруженных силах!.. Ребята сходили умыться и оправиться, улеглись в постели. Не успели, казалось, уснуть, как их разбудили ужасный грохот и бешеный вой автоматной стрельбы.
Оглавление 29. Книга вторая. Часть первая. 5. 30. Книга вторая. Часть первая. 6. 31. Книга вторая. Часть первая. 7. |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|