HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Виктор Герасин

Сыпал снег буланому под ноги

Обсудить

Рассказ

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 23.05.2012
Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5

Часть 4


 

 

 

В селе остановился возле храма, спросил у бредущих в школу ребятишек:

– Пацаны, где у вас тут медпункт?

Пацаны с удовольствием показали, куда ехать, заодно запрыгнули в санки и подъехали до школы.

Медпункт – высокий деревенский дом – стоял среди других домов и ничем особенным не выделялся.

Подвернув к крыльцу, Алексей привязал коня, отряхнулся от снега, на крыльце стал обтопывать сапоги.

В дверь выскочила Наталья. В тонком облегающем свитерке, в юбочке, она была хороша, походила на совсем юную девочку.

– Алёша, – прошептала она, – Алёша... Это ты? Ты, Алёша? Пойдём, пойдём в дом.

Взяла за руку, повела в дом.

На пороге Алексей остановился. Ворохнулась шальная ревность. В этот столь ранний час у Натальи сидел гость. Мужчина. В пальто. На стуле у стола. Алексей придавил ревность – может, заболел человек. Мужчина удивлённо глядел на Алексея, повернулся к Наталье, спросил:

– Это кто?

– Я лишний здесь? – опередил ответ Натальи Алексей.

– Это он, – сказала Наталья, – Алексей. Я тебе всё о нём сказала. И обо всём другом всё сказала.

Мужчина встал, одел шапку, молча вышел за дверь.

– Кто это? – теперь спросил Алексей.

– Это он, учитель. Вчера не увиделись, а по пути в школу зашёл ко мне. И дала я ему ответ – нет. Пытался узнать, в чём дело, рассказала о тебе. Теперь ты всё знаешь. Я ждала тебя всю эту метельную ночь. Видишь, свечка догорает. Всю ночь горела она, а я просила Бога, чтобы сберёг он тебя. Всё думала, что этот тёплый огонек свечки тебе светить будет, звать сюда. И ты пришёл. Ты вчера домой вернулся?

– Какое домой, буря-то какая била.

– А где же ночевал?

– Сказать – не поверишь. Под берегом, под обрывчиком. Вместе с конём. Чуть не улетели туда. Дорогу он потерял, ну, и вывез к обрыву. Там под прикрытием берега и заночевали. Вот он почему берег-то, он оберегает.

– Господи, да я пойду исцелую весь этот берег, благодарить за тебя буду, собой его обогрею...

Наталья глядела расширенными глазами в глаза Алексея, а на ресницах её задрожали слезинки.

Он обнял её, привлек к себе:

– Берегиня ты моя...

На крыльце затоптались. Кто-то шёл. Наталья выглянула в окошко.

– А вот и баба Маша. Не выдержала, идёт.

Вошла женщина со словами:

– После метили-то тепло как сделалось. День ядрёный начинается. На весну поворот берёт. Ну, здравствуйте. А я вижу, конь привязан, думаю, кто-то с утреца к нам пожаловал.

– Баба Маша, а это Алексей, – представила Наталья.

– Алексей? Это вчерашний твой? Ну-ка, ну-ка, погляжу, что за молодец такой, о котором вчера весь день только и разговоров было.

– Ну, баб Маш, – вдруг застеснялась Наталья.

– Чего бабмашишь? Обрадовалась. Светишься вся. А ты, парень, к печке-то чего жмёшься? Наталья-то или не греет?

– Баб Маш, его знобит что-то. Ночевал-то знаешь где? Под берегом. Говорю, давай укольчик сделаю, а он – нет, не даётся.

– Какой-то ему укольчик? Ну-ка, пошли ко мне. Я подлечу. А то что ж, и простыть недолго. Она вон какая всю ночь била.

В избе у бабы Маши было жарко. Посадила молодых за стол.

– Ты, Алексей, как насчёт самогоночки-то? Для сугрева. Я тебе так сделаю. Есть у меня мёд с травой. Вот, полстакана мёда этого, полстакана самогоночки. Подогрею, а ты выпьешь. Полежишь вон на кровати возле печки, и как рукой снимет с тебя всю хворь, весь озноб выгонит. Мой-то, покойник, только тем и спасался.

Почти горячая самогонка с мёдом – штука не вполне приятная. Но Алексей набрался духу и выпил, как сказала баба Маша. Он знал, что и отец его подлечивается такой же вот порцией самогонки с мёдом.

– А теперь ложись. Наталья, поменяй-ка постель, одеяло ватное положи.

Алексей лёг под одеяло, прижался спиной к тёплой печке. Наталья и баба Маша пошептались. Баба Маша вышла в кухню, а Наталья ласточкой под бочок к Алексею. Прижал её к себе, она как струнка вытянулась вдоль него. Вскоре Алексей уснул. Тепло печки, выпитое, близость Натальи сделали свое дело. Наталья гладила тихонько его лицо, почти неощутимо касалась губами.

Наталья и баба Маша сидели в кухне за столом и тихонечко разговаривали.

Говорила больше баба Маша:

– Ты вчера мне все уши прожужжала – парень да парень какой. Грешным делом, не поверила тебе: с девушками случаются такие заморочки. А пройдёт день, пройдёт другой – и забыла она, новый встретился да поглядел на неё по-особому. И снова начала бредить. А ныне как вошла, как взглянула на него – нет, думаю, такого скоро не избудешь из сердца. Этот не то, что твой учителишка. Я тебе как говорила об учителе-то: так себе, хрящик свиной, примороженный. Только что вроде бы умный. Да жить-то бабе не только с умом, а с мужиком ещё. А мужика-то в нём я и не видела.

– Ты знаешь, баб Маш, я утром-то испугалась даже. Как Лёша вошёл да как увидел учителя, глазами-то так полыхнул на меня, я как листочек берёзовый пожухла.

– То-то и оно, что пожухнешь. Не орёл он пока, а подорлик, но орлом станет. В годы войдёт и станет.

– Баба Маша, влюбилась? – хихикнула Наталья, рдеющая от удовольствия.

– Иль тебе одной влюбляться? Мне за тебя радостно. Удержишь – твой будет. Не просто с такими жить, ума бабьего много надо прикладывать, хитрости. Я говорила тебе, как у меня-то было. Уж было – так было. Замуж выскочила совсем зелёненькой, глупенькой. Братец мой, Саша, постарался поскорее спроводить меня из дома. Мешала я им. А папка с мамкой против Саши слабы были. Вот и выдали меня за Володю. И так тебе скажу – пока зелёненькая была, не понимала многого. А в бабью пору вошла – и как обойдённая стала, на любовь-то обкраденная. Лядащий он, Володя-то. Ни жарко с ним, ни холодно. Ни ласки, ни таски. А это смерть для молодой бабы. Терпела всё, терпела. Хотелось огня от мужика, а огня-то и не было.

И вот на тебе, Маша, радуйся, Коля вернулся в село. Где-то на шахтах работал. И ведь как, слова не молвил, только глазами позвал, и я эту же ночь сбегла к нему. Как была в исподнем, так и ушла. Платьишко только на ходу подхватила. И огородами, огородами к нему. Иду, думаю: не примет, так на колени паду перед ним, ноги целовать буду. Вот как он мне люб был.

А он принял. Принял и не отпустил больше меня. Братец-то мой, Саша-то, кнутом мне так три раза вжёг, что кофточка на мне лопнула. Без Коли это было. А узнал Коля, что да как, и к Саше. Если хоть волос с её головы ещё упадёт, то я тебя прикончу. Всё. Как бабка отходила Сашу. Никаких претензий больше ко мне.

И прожила я с Колей сорок лет. В прошлом году только расстались. Похоронила его. Троих детей зародили. Вырастили. Теперь каждый сам по себе живёт. Мужик был. Вспомнишь – сердце заходится. И мил. И люб. И стерпеть от него всё можно. А он ни словом, ни действием меня ни разочку не обидел.

– Прямо сказка, баб Маш, завидки берут.

– А ты завидуй, завидуй, но и своего резона не упускай. Мне-то чего завидовать, это я вам теперь завидую.

– Баб Маш. Может в магазин нам сходить? Купить кое-чего к столу. Вечерком-то посидеть бы надо.

– Так вы и сходите. А я свойского кое-чего приготовлю. Блинчиков напеку. Картошечки отварю да потолку. Коня-то я распрягла да в сарай поставила. Кормочку ему задала. Нам вот с тобой санки убрать бы, наруже не надо бы оставлять, во двор затянем. Пойдём-ка.

Баба Маша в оглобли встала, Наталья сзади толкала, затянули санки во двор и ворота закрыли.

– Вот теперь пусть поищут его, милака. Наш он теперь,– посмеивалась баба Маша. А Наталья прошла к коню, обняла его за шею, шептала:

– Бурушка ты мой ласковый. Как благодарна я тебе. Нашёл вот меня, милого привёз ко мне.

– Ну, пойдём, девка, пойдём. Не коня обнимай, а касатика своего.

В Богоявленке слушок прошёл: жених к медичке Наталье пожаловал. Прежнего-то, учителя-то, она , вроде того, по боку, отшила, а с новым милуется теперь вовсю.

Интересно стало подружкам Натальиным. А тут и сами они, Наталья с Алексеем, на люди вышли. Первым делом в сельсовет пришли. Оттуда Алексей домой звонил. Сотовая в этих степях не тянет, а проводная нет-нет да и работает.

Дозвонился до дома. Трубку мать взяла.

– Мама, все в порядке. Жив, здоров. Задержусь немного.

И услышал – мать отца зовёт:

– Миша, Миша, скорее, Алеша звонит!

Трубку взял отец. Спросил коротко:

– Ты где?

– В Богоявленке.

– Зачем ты туда попал?

– К друзьям заехал.

– Что это у тебя за друзья там? Откуда они взялись?

– Ладно, батя, завтра приеду домой, всё расскажу.

– Ты не завтра приедешь, а сейчас же! – повысил голос отец.

– Все, бать, до завтра.

И Алексей положил трубку. Представлял отца: рвать и метать теперь станет. Ослушался сынок. Ишь, какую волю взял, по дружкам пошёл.

В магазине Алексей сунул руку в левый боковой карман, туда, где у него лежала кожаная сумочка с деньгами, рука так и остановилась в замешательстве: сумочки не было. Где ж она? Толчечки.

Наталья улыбнулась:

– Дома твоя сумка, на тумбочке. Подумала, что увидишь её. Коня ставили с бабой Машей, я глянула, а сумочка под сеном почти сверху лежит. Взяла её да на тумбочку положила. У меня деньги есть с собой. Что будем брать?

Этого Алексей не ожидал, даже застеснялся, подумал: «Сбегать за деньгами, что ли? А Наталья тут подождёт». Наталья поняла его растерянность, мысли его прочитала.

– Не надо никуда бегать. Деньги есть. А мало будет, так Ниночка вот и взаймы выдаст. Правда, Нинуль?

Продавщица Нина, подруга Натальина, как только они вошли, стала тайно показывать большой палец – во! Наталья только бровями передернула в ответ на это «во».

В два пакета уложили шампанское, коньяк, фрукты, конфеты. На кругленькую сумму набрали. Наталья пригласила Нину:

– Подходи, подружка. С Валеркой приходите. Гитару прихвати. Попоем.

Пока шли до дома бабы Маши, Наталья выговорила Алексею:

– Деньгами-то что разбросался, богат?

– Да как спал в сене – там они и выпали из кармана. Я даже не знаю, сколько денег там. Долг отцу отдали да своих вложили на дизтопливо.

– Денег там на машину хватит, – сказала Наталья, – мне даже не по себе сделалось, подумала – не трудовые денежки-то. Заработанными так не разбрасываются.

– Виноват, виноват, прости меня, – заиграл Алексей.

– На первый раз прощаю.

– Какая ты суровая. Как батя мой.

– У нас денег лёгких не было. Мама, папа на земле трудятся. Два брата – оба студенты. Так что мне не понятна эта беспечность.

– И мы на земле трудимся. Я до армии отцу помогал. После армии два года пахал с ним вместе. Теперь, правда, вот уже пять лет в институте. Ничего, практика начинается. Летом закончу. Всё будет о-кей.

Пока ходили в магазин, Алексей незаметно для Натальи, как он думал, постоянно рассматривал её. «Нет, какая-то неземная она, молодая, а сколько достоинства, как несёт себя. И кудряшки эти над висками... Глаза... Взглянет – будто чистотой да свежестью окатит. Какая-то сиреневая свежесть. Хороша же...» Рассматривала и Наталья Алексея. Но по-своему, по-девичьи. И почему-то представлялось ей, какими они будут когда-то, через годы. Одёергивала себя : «С чего взяла, через годы, сегодня денёк и...» Про это думать не хотела. Что-то подсказывало ей, чутьё какое-то девичье, что долго они, очень долго не расстанутся.

– Знаешь, что мне приснилось сегодня? Под бурю под эту. И спать-то путём не спала, а так себе, дремала. И вот вижу тебя. И просишь ты меня: найди мне колокольчики лесные. Очень уж нужны они, очень. И я пошла искать колокольчики. А снег до пояса. Пришла к молодым сосенкам, тем, что за селом. Я же знаю, что там этих первоцветов-колокольчиков много-много. Разгребаю снег руками, а мне не холодно. Снег тёплый. Разгребаю, разгребаю, а колокольчиков всё нет и нет. Вгляделась, а они за камешком от меня прячутся. Сине-голубые головки торчат. Я к ним. Вот вы где, хорошенькие. Идите ко мне. Лёше вас отнесу. А они – дзинь-дзинь мне в ответ. Нам под снегом хорошо, тепло. А возьмёшь нас – мы замёрзнем. Да нет, говорю, не дам я вам замёрзнуть. Взяла их да под кофту попрятала, к сердцу приложила. Пришла, а ты сидишь, ждёшь. Достала их из-под кофты и перед тобой на белый стол положила. Гляди на них, радуйся. А ты с ними разговариваешь о чём-то, разговариваешь, гладишь их, улыбаешься им ласково-ласково. А колокольчики тебе отвечают совсем тихо-тихо: дзинь-дзинь-дзинь.

– Какая отчаянная. И сны-то у тебя такие же. Как глаза твои. Колокольчики под снегом. Хорошо, однако, спасибо. На улице целовать не буду, а вот дома сейчас зацелую всю. Как?

– Да как же ещё, так и будет.

А вечером разгулялись. Да так, что стены в доме запели. Алексей аккомпанировал на гитаре. Наталья и Нина пели на два голоса. Им басовито вторил Валера. Художественная самодеятельность – она и в Африке художественная. Баба Маша наглядеться-нарадоваться не могла. На слезу её пошибало и пошибало.

– Ловкие, ой, ловкие же. Душа мрёт от ваших песен. И где только научились петь так? А ты, Алексей, ты случайно не из цыган будешь? Что-то выходка твоя на них похожая.

– Баба Маша, во мне четверть цыгана всего-навсего.

– Это как же так, пояснил бы.

– Да очень просто. Дед был чистый цыган. Таборный. А женился на русской, на бабушке моей. И осел на её подворье. Соответственно, в отце моём, братьях его половина цыганской крови. Ну, а во мне всего четверть.

– Это бабка надвое сказала, в ком сколько и какой крови. Может так статься, что она через пять колен чистая проявится. Бывает и так.

– А, да какая разница – в ком какая кровь. Все хороши!

Алексей встал, прошёлся по комнате. Гитара то шептала, то вскрикивала.

Говорят, цыганы воры,

Но и русский не сдаёт,

Цыган лошадь украдает,

Русский вожжи подаёт.

– А ну, баб Маша! А ну, пройдись, миленькая! И ты, Натальюшка! А ну, цыганочку! Пошли, пошли! Эх, залётные! Эх, ласковые! Ходи! Ходи! Хоп-хоп-хопушки!

Алексей прохаживался с гитарой то перед бабой Машей, которая не столько плясала, сколько руками помахивала, то перед Натальей, которая легко порхала, держа концы платка, накинутого на плечи.

– Веселей! Веселей! Искромётные! Хоп-хоп-хоп...

Спиной Алексей почувствовал – за окном кто-то есть, кто-то глядит на них. Не останавливался, играл, лихорадочно соображал: «За Натальюшку бить пришли? Похоже. По окнам ударят?» Вспоминал, что может оказаться поближе под рукой. Утюг. На тумбочке стоит. А в кухне у печки на стене безмен висит. Хорошее орудие. Ловкое.

В окно жёстко постучали. Алексей прекратил играть. Все замолкли. Переглядывались, глазами спрашивали друг друга: кто бы это мог быть? Стук повторился. И тут же:

– Откройте-ка дверь! Откройте!

– Кто это там? – спросила баба Маша, подходя к окну.

– Отец мой, – просто сказал Алексей и сел на табуретку рядом с Натальей, взял её руку, сжал, шепнул: – Не трусь.

Михаил ввалился в комнату в расстёгнутом полушубке, в заломленной на затылок шапке, в руках плётка. Следом за ним – жена, мать Алексея.

– Ну, купчик, загулял?! – надвинулся Михаил на Алексея и замахнулся плеткой.

Алексей вскочил с места, успел перехватить руку отца:

– Батя! Не балуй!

Плётка отлетела в угол.

– Ты на отца! – побледнел Михаил. – Руку поднял!

– Батя! Ты на сына руку поднял! При всех вот!

Они, два Косача, рослые, побледневшие оба, с раздувающимися ноздрями стояли друг против друга, явно ожидая – кто уступит. И оба не уступали.

– Миша, Миша, да что ж ты так сразу-то, – суетилась жена, – я тебе что говорила, скандал-то не заводи.

Нина с Валерой выскользнули из комнаты. Баба Маша стояла, привалясь к голландке. Михаил развернулся к ней:

– Это ты, старая, сводничаешь тут?!

– Ты шапку-то сломай с головы. Чай не в хлев вошёл, а к людям, – спокойно, но жёстко сказала баба Маша. – Ишь ведь герой какой. С плёткой. Видали побольней плётки – пережили. Образумься.

– Сядь, сядь, – пыталась жена посадить Михаила на стул. И он сел. Бросил шапку жене на руки.

– Так, сынок, встретил батю?

– Как вошёл, так тебя и встретили, – не унималась баба Маша.

– Не с тобой говорю, а с сыном. Деньги-то где, сынок? Прогуливаешь?

Наталья метнулась за занавеску, вынесла оттуда сумку:

– Вот ваши деньги. Возьмите. Всё в сохранности.

– А это? – указал Михаитл глазами на стол.

– А это все моё, – ответила Наталья.

– Хм, богачка какая проявилась. Кто это такая, сынок?

– Невеста моя. Считай, сноха твоя.

– Как это так? Вчера ни слова, ни полслова, а ныне уже сноха?

– Как сказал, так и есть.

– Когда же, где же ты с ней статакнулся?

– Когда ещё не родился. Когда мать носила.

– Что за мудрость! Катя, ты что-нибудь понимаешь? Невеста, сноха. Он что, перепил или как?

– Да трезвый он. Ты в глаза-то погляди в его. Их нет у него, глаз-то. Там любовь одна в них. Полным-полно. Да и у неё тоже. Погляди.

– Я вижу. Она как кошка ощетинилась, глазами засверкала, когда я плетку поднял, не столько сына видел, сколько её. Уши приложила. Мелькнуло у меня в голове: такая бросится и глаза выцарапает. Ну и ну. Устроил ты мне, сынок. И что же дальше будет? Как?

– Ну вот, с этого и начинать надо было. Посидите рядком да поговорите ладком. Нечего кулаки-то отцу на сына, сыну на отца сучить. Вас как, Катя зовут? Пойдем-ка, милая, в кухню. Подогреем там кое-что. Да за стол опять.

Баба Маша, за ней Катя и следом за ними Наталья вышли в кухню, оставив отца и сына с глаза на глаз.

Алексей сидел за столом, с любопытством поглядывал на отца.

Михаил, скинув полушубок, энергично прохаживался по комнате. Разговор не заводили. Наконец, Алексей спросил:

– Кого запряг?

– Весёлку. На ней приехали. Стоит вон у ограды.

Ещё помолчали. Заговорил Михаил:

– Задачку ты мне, сынок, задал. Без ножа режешь. Как мне теперь с Поповым встречаться? Вчера звонит – где жених? Сегодня звонит. Говорю, послал его в Берёзовку. Вот-вот вернётся. Невеста-то приехала. А тебя нет. Попов не любит ждать. На то он и Попов. И что я теперь ему скажу? Да он меня в порошок сотрёт. Налоговой одной задушит. Как мне быть? Без кредитов оставаться?

– А ты что ж, батя, за кредиты меня просватываешь?

– Я тебя не просватываю, не переиначивай. Ты, Алина... Мы вас не собили друг к другу, не сводили. Ты, парень, мужик. Она – девка. А что это для девки – жених от неё отказался. А для родителей что? Не-е-ет, Попова знать надо. Он же сожрёт меня. Без соли сожрёт. Нет, сынок, такими делами не шутят. Ты так, ты дома лучше не объявляйся. Скажу, что срочно вызвали в институт. А что я могу ещё сказать? Думал-то – как? Думал, кончишь ты институт, и вместе станем фермерствовать. С другими фермерами переговорил – не миновать нам вскладчину юриста нанимать. Бумаг-то, бумаг-то сколько писать приходится. А кого нанимать, когда свой юрист готов? Какой-то уголовный розыск тебе. Нужен ли он? За землю надо браться. Всем. У нас хозяйство будет большое. Доходное. Это тебе не в ментовке за шпаной всякой гоняться. А ты вон чего учудил. Любовь у тебя. Да знаешь ли ты, сколько этих любвей у тебя ещё будет! Охо-хо! Воз и маленькая тележка...

А в кухне торопились разогреть картошку, блинчики и поставить на стол.

Голос Михаила был не слышен, так, бубнение какое-то. Баба Маша и Катя переговаривались:

– Неожиданно это для нас, ох, неожиданно, – качала головой Катя.

– Это завсегда так – неожиданно. У молодых-то, у них всё скоро да ладно получается, – отзывалась баба Маша.

– Сам-то, Михаил-то, кипит теперь. Удивляюсь, как только сдерживается.

Напридумывал себе, как с сыном будут вместе работать, сколько земли возьмёт. А оно вон как.

Наталья тихонько набросила на себя фуфайку бабы Маши и вышла наружу.

Она уловила голос отца, не всё поняла, но вдруг ощутила, как далека от этой семьи, где складываются свои, особые отношения, виды на будущее.

Женщины стали подавать на стол.

– А Наталья где? – спросил Алексей.

– Ой, а она фуфайку мою накинула и вышла во двор. А я уж и забыла о ней, – всплеснула руками баба Маша. – Иди-ка, иди-ка за ней, веди в дом, остынет наруже-то.

Алексей вышел во двор. Светло, как днём, от полной луны. Дверь сарая открыта. Позвал Наталью. Она отозвалась из сарая.

– Что-то ты здесь делаешь? Не замерзла?

– Нет, я с Бурчиком тут. Обняла его за шею, а он тёплый. Пошептала на ухо ему обо всем своём. Он слушал внимательно. Что-то ответить мне хотел, а тут ты помешал ему.

Алексей наклонился к Наталье, хотел поцеловать ее, но она отстранилась:

– Не надо, не надо пока. От меня лошадью пахнет.

– Не понял, – опешил Алексей. – Ты что это?

– Ничего, ничего, пойдём в дом, мне холодно.

– Молодые! – позвала баба Маша, приоткрыв дверь. – К столу. Ждём вас.

Выпили за знакомство, ели, но всё почти молча, установилось какое-то тягостное ожидание.

– Ну, хозяйка, спасибо за приём, – встал Михаил, – всё было вкусно. Мы так, Кать, раз Алексей хочет остаться здесь, то запрягаем Бурчика и едём в санках, а Весёлка следом пойдёт. Она не шаловливая, привычная следом за передним идти.

Достал пачку денег, положил на стол:

– Это тебе, Алексей. На первое время хватит. А потом разберёмся. А ты, сноха, ты что б мне внуков, – показал три пальца, – во, трёх.

– Сразу? Или по очереди? – как-то криво усмехнулась Наталья. И заговорила уверенно, холодновато:

– Алексей поедет с вами. Я так хочу, Алёша. Поезжай. Пошутили и хватит.

– Да ты... – Алексей задохнулся. – Ты что такое говоришь?!

– Говорю то, что есть. Спасибо тебе. Помнить буду тебя. Поезжай... Прошу. И не обижайся. Не на что.

– Может, объяснишь?

– Я всё сказала. Поезжай.

Наталья вышла в кухню, подхватила фуфайку бабы Маши, накинула на голову:

– Я в медпункт. За мной не ходите.

После некоторого молчания Михаил сказал, обращаясь к жене:

– Вот тебе и глаза, полные любви. Разглядела? То-то же. Пошли запрягать.

Алексей оделся, сбегал к медпункту, постучал в дверь, в окно. Наталья не отзывалась. Плюнул в сердцах и пошёл к родителям.

Весь день отстоявший в сарае, отдохнувший Бурчик ходко пошёл по прочищенной дороге.

 

 

 


Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!