Для всех быть всем

 

Так довелось, что святому старцу Амвросию Оптинскому я ныне прихожусь земляком по месту его рождения. Как писателя, меня давно занимает личность и жизненный путь святого земли русской. Его афоризм – «Где просто – там ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного» – ставлю девизом ко всему своему сочинительству.

6 декабря 2012 года в с. Большая Липовица Тамбовской области в честь 200-летия со дня рождения Амвросия Оптинского освятили новый храм Троицы Живоначальной. Храм построен на пожертвования земляков великого Святого.

Я посчитал обязанным себя откликнуться на юбилей земляка, Святого земли русской Амвросия Оптинского, в миру Александра Михайловича Гренкова, повестью, что и предлагаю вниманию читателей.

 

На чтение потребуется 3 часа 40 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Послушание для вновь прибывшего в монастырь – это подготовка его к дальнейшей благочестивой службе. Главное – смирить дух, истребить гордыню, своенравие, главное – научить терпению, невозмутимости. Не простое это дело – превозмочь свой природный характер, приобретённые в миру навыки. Но время и упорство делают с душой своё дело, смиряют её.

Не каждый выдерживает послушание. Александр же мог себя жестко смирить с обстоятельствами, не оказать озлобления, удержать эмоции.

 

В скиту царила благодатная для новоначального инока обстановка: уклад жизни, общение с братией, уставные строгие богослужения, посещение старцев – всё способствовало самоуглублению, сосредоточенности – постепенному переустройству души на новый лад.

Александр терпеливо переносил искушения и приобретал смирение и послушание. Кроме смирения и послушания молодой подвижник приобретал навык молитвы, нестяжательности и многих других добродетелей. Любовь к молитве он имел ещё в миру, и здесь, в тишине скитской жизни, среди иноков-подвижников, под руководством великих старцев-молитвенников, при собственном неудержимом стремлении к богоугождению, молитва нашла себе простор в его душе.

Скит стоял в четверти версты от монастыря, в сосновом лесу. Александру нравилось в свободную минуту или даже поздно вечером уходить в лес. Было что-то таинственное в этом лесу. Сколько лет этим необхватным высоченным соснам? Сто? Двести? Что они видели, что слышали, что знают в этом столь долгом времени? Не скажут. Не дано им сказать. Торжественное молчание. Только даже в тихую погоду шепчут вершины, будто пытаются о чём-то таинственном поведать. О многом поведать. О земле, которая их подняла и питает до сих пор, о небе, которое ложится на их жёсткие вершины, о солнышке, которое вытапливает из них сосновые душистые соки – смолу, наконец, о звёздах. Соснам, наверное, кажется, что у каждой из них есть своя звезда, к которой надо тянуться и тянуться всей своей ветровой длиной.

Станет Александр к сосне, прижмется к живому и тёплому её боку, послушает, о чём шепчет вершина, ощутит великую силу в чуть-чуть покачивающемся стволе и потянется мыслью к вечности. Невольно заглянет в себя, и так мелочны покажутся все вожделения, которыми он живёт, и так захочется забыть их и уйти подальше от всего.

«Воистину суета всяческая, всуе мятётся всяк земнородный».

А бесстрастный сосновый бор поднял высоко свои вершины и замер в созерцании неба и его тайн. И если взглянуть туда, где столько безграничного простора, откуда на весь мир льются животворные лучи, станет понятно, куда идти, к чему стремиться. Александру казалось, что эти двадцатисаженные сосны стоят для того, чтобы связывать землю с небом, человека – с Богом. А ещё он с любовью наблюдал игру проворных белок на соснах. Белки по спирали гонялись одна за другой от земли до самой вершинки и обратно. Как огонь промелькнут сверху вниз и тут же – снизу вверх. Остановятся, цокают, о чём-то говорят одна с другой. И снова летят по стволу спиралью. И не было конца и края этим беличьим играм. А если Александр постучит палкой по сосне, то белки остановятся и с любопытством наблюдают за ним, будто спрашивают: что тебе, человек, нужно от нас? Насмотрится Александр на высоченные сосны, на белок и пойдёт в свою келью с лёгкой душой.

 

Старец Макарий заметил любовь Александра к лесу. Встретились они воскресным полуднем на тропинке, сошли с неё, углубились в лес. Медленно шагая между сосен, старец говорил:

– Человек получает в лесу себе успокоение и душевную пользу. Мы видим, как в прежние времена люди удалялись в чащу лесов, и там, в тиши от мира и сует его, в молитве и трудах иноческих искали своего спасения. Один вид присно зелёных хвойных деревьев нашей родины веселит зрение, служа символом надежды на жизнь присносущную, для взыскания коей удаляются в пустыни. Леса, окружающие наши пустынные обители, надобно беречь всеми мерами, чтобы чрез истребление их название «пустынь» не сделалось, наконец, праздным словом.

Помолчав, старец попросил Александра:

– Расскажи о себе.

Александр неспешно, без утайки, как на глубокой исповеди, рассказал всё от первых своих памятных дней до дня нынешнего.

– Хорошо говоришь, проникновенно, правдиво, – одобрил старец рассказ послушника. – А теперь послушай моё слово обо мне. И тихим, умиротворённым голосом, с большой любовью ко всему, о чём говорил, старец пересказал вкратце свою жизнь. О том, как рано остался без матери, как рано начал работать по счётному делу, как тянуло к святым писаниям, как рано умер отец, как отправился на богомолье в Площанскую пустынь и домой уже не вернулся, отправил братьям и сёстрам письмо, где сообщал, что остается в монастыре. Так в возрасте 22 лет вступил на иноческий путь.

 

Александр чуть сбоку всматривался в старца. Волосы на голове и бороде недлинные и седые, борода окладистая. Лицо белое и чистое, оно сияло какой-то неземной красотой. Взор тих, слово смиренно и чуждо дерзновения. В голосе слышалось редкое соединение ума и детской простоты, величия и вместе тихости и смирения.

Слушая старца, Александр понимал, что он подсказывает ему, как следует рассказывать исповедально, чтобы слушающий мог не только слышать, но и видеть воочию всё очарование жизнью и людьми.

Старец остановился, взглянул на Александра.

– Слышал, иностранными языками владеешь. Не забыл ещё?

– Да как же забудешь, чего знаешь.

– Ты упражняйся, упражняйся в языках. Это дело важное. Скоро помогать мне будешь. Много чего переводить надо с греческого. Задумываю я все труды старцев переводить да в книги печатать. Так ты уж не откажи мне в помощи.

Александр поцеловал руку старца:

– Да я с великой охотой. Наскучал уже по любимому делу.