Для всех быть всем

 

Так довелось, что святому старцу Амвросию Оптинскому я ныне прихожусь земляком по месту его рождения. Как писателя, меня давно занимает личность и жизненный путь святого земли русской. Его афоризм – «Где просто – там ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного» – ставлю девизом ко всему своему сочинительству.

6 декабря 2012 года в с. Большая Липовица Тамбовской области в честь 200-летия со дня рождения Амвросия Оптинского освятили новый храм Троицы Живоначальной. Храм построен на пожертвования земляков великого Святого.

Я посчитал обязанным себя откликнуться на юбилей земляка, Святого земли русской Амвросия Оптинского, в миру Александра Михайловича Гренкова, повестью, что и предлагаю вниманию читателей.

 

На чтение потребуется 3 часа 40 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

В начале зимы отца Амвросия пригласили в калужскую епархию с тем, чтобы в день его рождения – в святой его день – рукоположить в сан иеромонаха.

Старцу Макарию Амвросий сказал:

– Достоин ли я высокого сана, тем более священства? Братия смотрят на мое продвижение с подозрением, многие из них отворачиваются от меня. Мне делается прискорбно переносить всё это. По тебе, отец мой, вижу всю сложность и ответственность этого служения. Не трудности меня пугают, трудностей я не боюсь, а, повторяю, ощущение собственного недостоинства и неподготовленности к этому высокому назначению.

А что мог посоветовать Макарий? Он не мог пойти против руководителей епархии:

– Я призываю тебя, сын мой, только к смирению. Во всём полагайся на Промысел Божий и Его милосердие.

 

Время спустя отец Макарий спросил Амвросия:

– А что, сын мой, у тебя есть кто близкий в священном Синоде?

Амвросий не поспешил с ответом, промыслил всех своих знакомых, особенно по студенческим годам, ответил с сомнением:

– Что-то не знаю про близкого. Не доводилось встречаться или общаться. Поверь мне, отец Макарий, что это именно так, как говорю.

Макарий остался доволен ответом послушника. Пояснил:

– Да вот поговаривают, что в священном Синоде служит одноклассник твой, который и выхлопатывает там разрешения на скорые пострижения.

Амвросий опустился перед старцем на колени и ещё раз заверил, что не знает никакого одноклассника, который якобы потрафляет ему в продвижении.

– Верю, верю, – поспешил успокоить Макарий, – встань с колен. Пустое люди говорят. Достоин ты послушанием, опытом своим, знаниями, накопленными в тебе, высоких званий. Ты пред Богом стоишь весь на виду, он зрит твоё усердие денно и нощно, потому и посылает на тебя благодать духа Своего Святого. Поезжай с Богом, раз требуют. Я тут за тебя молиться буду непрестанно.

 

Зима только-только положила своё начало. В один день навалило много снегу, а уже на другой день сделалось тепло и туманно. Снег стал таять. Дорога раскисла. Во что запрягать лошадь? В повозку? Вроде бы зима, неловко на колёсах колыхаться по колеям. В сани? А вдруг снег вовсе стает, будешь тащиться по грязи. Решили, что поедет Амвросий всё же на колёсах. За день в Калугу доберётся, день там будет, день на обратную дорогу. Три дня всего, не успеет лечь санный путь. Да, в конце концов, повозку можно на постоялом дворе оставить, а ямщика на санной упряжке нанять и вернуться в Оптину. Куда ж деваться, ехать надо, а на пути всякое может сделаться, заранее не угадаешь.

Сразу же после полуночи Амвросий выехал из Оптиной в Калугу. С ним должен был поехать послушник Николай, но он с вечера заболел, поднялась высокая температура, он непрерывно кашлял, сипел горлом.

Амвросий поехал один. Не впервой ему лошадкой управлять. Главное, дорога не подвела бы.

Отъехал от Оптиной десяток километров. Стало светать по-осеннему хмуро. Заморосил дождь. Хотел накрыться тулупчиком, зашарил в повозке – нет тулупчика. Как же так? Ведь приготовил его, на лавке он лежал в конюшне. Выходит, не бросил в повозку? Вот уж промахнулся, так промахнулся. Попона для лошади здесь, на месте лежит, а тулупчика нет. Вот и мокни теперь. Мокни за свою невнимательность.

Дорога была тяжёлой, ухабистой. Съехал с нее в сторону, к леску. Вдоль леска тоже вела дорога. Правда, не наезженная, но всё ровней, чем тракт. Лошадь пошла веселее. Остановился, дал передохнуть лошади да заодно накрыл её попоной, ремнями, пришитыми к углам попоны, привязал к оглоблям. Всё лошадь будет бежать не под прямым дождём. Сам или сидел в повозке, или соскакивал с неё, держась рукой за край повозки, бежал рядом столько, на сколько хватало сил.

Снова садился в повозку, вскоре снова спрыгивал с неё и бежал рядом. Одежда начала промокать насквозь. По дождю ударял морозец. Одежда смерзалась.

 

На пути стояло село. Заехал на постоялый двор. Вошёл в жаркую избу. Заказал чаю. Сам всё никак не мог согреться. Хозяин и хозяйка постоялого двора люди ещё молодые, глядели на Амвросия сочувственно. Хозяин спросил:

– Пережидать будешь у нас непогоду, святой отец?

– Переждал бы, – ответил Амвросий, – да дела мои не терпят. Любыми судьбами вечером мне в Калуге надо быть.

– В такой одежонке не доедешь, застынешь, – сказала хозяйка. – Лошадь ты укрыл, а сам налегке остался.

– Лошадь не виновата в моей забывчивости. Ей чего же страдать, безвинной?

– Чудно рассуждаешь, святой отец.

– Как бог вразумляет.

Хозяева нашли для Амвросия старый ватный пиджак да рогожку, чтобы от дождя укрывался. Напился он горячего чая, пообсох и тронулся в путь.

 

В Калугу въехал только к полночи. Нашёл епархиальное управление. Сторож принял лошадь, сдал её конюху, а самого Амвросия отвёл в гостиницу. В гостинице было сухо и жарко. Развесив одежду на просушку, Амвросий залёг под одеяло. Видя, как путник перемёрз и никак не согреется, служка гостиничный принёс ещё одно толстое одеяло и накрыл им гостя.

На следующий день состоялось рукоположение. Кроме Амвросия, ещё трех иноков ввели в сан иеромонахов. После литургии потрапезничали, с новоназначенными побеседовал протоиерей Николай.

Амвросия знобило. Он чувствовал, что поднялась температура. Решил ещё раз не ночевать, а выезжать в Оптину. Его отговаривали, но он думал, как бы ему здесь окончательно не свалиться и не оказаться в больнице.

И выехал из Калуги. На постоялый двор, где вчера останавливался, приехал уже глубоким вечером. Видя его состояние, хозяйка сварила овсяный кисель, накормила путника, напоила горячим чаем.

 

Амвросий договорился с хозяином о цене, и они выехали уже на двух подводах в Оптину. Ехали в повозке хозяина. Амвросий лежал, приваленный сеном и тепло одетый. Он впадал в забытьё, просыпался. Болела голова и было жарко. Он непрестанно шептал:

– Господи Иисусе Христе, сын Божий! Помилуй меня, грешного.

Новорукоположенному необходимо было постоянно участвовать в богослужении. И Амвросий не пропускал служб. По временам он бывал так слаб, что не мог долго стоять, ему приходилось прерывать приобщение братии, возвращаться на время в алтарь и ставить чашу на престол, чтобы дать отойти онемевшей руке.

Он запускал болезнь, не осознавая этого. Не приглашал врачей. Как отец Леонид, пользовался только травами и отварами ягод.