Повесть о Сухотинском монастыре

На чтение потребуется два с половиной часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Дорофея и Екатерина Матвеевна наконец-то пустились в дальний путь. Пока что ехали в Тамбов. Разговор вели неспешный то о жизни семьи генерала, то о монастырских делах и заботах Дорофеи. Постаревшая, но мало утратившая правильные, строгие черты лица, Екатерина Матвеевна всей собой живо напоминала Дорофее об их далёком прошлом. И казалась сама себе Дорофея в том прошлом чуть ли не лёгкой птичкой со звонким чистым голосом. И печаль ложилась на сердце от утрат близких людей. Если родителей почти не помнила, то сестра Софья и мать Матрёна живыми представали перед ней, глядящими на неё, проверяющими её – праведно ли она ведёт себя, заботится ли о людях, особенно о сирых и убогих. И как бы отчёт молчаливый давала Дорофея перед сестрой и приёмной матерью. Оправдываться ей было не в чем, каждым часом своей жизни она помнила о том, как нелегко людям, как страдают они от несправедливости, как становится она, Дорофея, опорой всем страждущим, всем ищущим крова над головой и куска хлеба.

В епархии Дорофея оформила книгу по сбору, благословилась у отца Николая, заодно решила навестить подворье, отдать некоторые указания.

Подворье являлось для Сухотинского монастыря как бы опорным пунктом, конторой, гостиницей и, пожалуй, некоторого рода подсобным хозяйством.

В глубине огромного двора стоял двухэтажный деревянный дом, окнами обращённый в большой сад, в котором бесчисленными красными, белыми, жёлтыми, малиновыми и оранжевыми пятнами пестрели тысячи свечеподобных мальв.

Верхний этаж дома занимали монахини, жившие по нескольку человек в огромных, чистых горницах.

Кровати с тумбочками около них сохраняли индивидуальный характер их владелиц в отделке наволочек, в материале одеял, покрышек для подушек с различными тонкими узорами и вышивками гладью.

По стенам висели образа Христа, апостолов, святых, Божьей Матери, праздников.

 

Одни образа, написанные старинной строгой иконописью, изображавшие человеческие лица угодников, Христа, Богоматери, в тяжёлых серебряных позолоченных или только в серебряных ризах принадлежали монастырю, другие – отдельным монахиням.

– Какие иконы, – удивилась Екатерина Матвеевна, – старинные работы.

– Есть и по двести, есть и по триста лет, – ответила Дорофея, – заслуга матушки Аркадии. Она не допускает в общежитии развешивания икон, не отвечающих подлинной старинности или действительно художественному исполнению. «Никакой дешёвки, никакого лубка, – строго говорит матушка, – лучше голо, чем плохо».

Под строгим надзором матушки Аркадии общежитие являло собой блеск и порядок. Монахини преимущественно были женщины пожилые или даже старые, но были и молодые среди них. Все они умелые рукодельницы. Заработки их складывались из выполнения заказов частных лиц по шитью белья и вышивок на нём гладью. Мужское бельё, во избежание соблазна и «размышлений суетных», не принималось к пошивке. Постельное, столовое и нательное бельё выполнялось ими безукоризненно. Основным заказчиком было купечество, исподволь готовившее своим подрастающим дочерям приданое.

 

Дорофея и Екатерина Матвеевна остановились в мастерской, в которой молодые монахини делали ризы для икон из различных дешёвых материалов, из тонких листов меди и жести, из золотой и серебряной бумаги.

– Эти ризы для дешёвых икон, – пояснила мать Аркадия, – продаём на деревенских ярмарках, берут их в основном крестьяне. И вот ещё наши поделки: крестики, пасхальные яйца со стёклышками, за которыми рисованная картинка воскресения Христа, искусственные цветы из бумаги, шёлка, бархата, сукна и различных материй и материалов. Многие наши монахини подлинные художницы своего дела, есть среди них и вовсе талантливые живописцы.

– Мать Аркадия, просьба вот какая, – сказала Дорофея, – едем с Екатериной Матвеевной в Москву, но сначала заедем в Оптину пустынь, хочу благословение получить от отца Амвросия, надо бы нам с собой гостинчики, подарочки набрать, подбери что-то пооригинальней.

– К отцу Амвросию? – воскликнула мать Аркадия. – В ножки, в ножки ему от меня поклонитесь! Как же, я ведь молодым его помню, Сашу-то Гренкова! Видный парень был. И умница, каких поискать. Саше-то гостинец? Саше от меня лично вот эту иконку положите. Так и скажите, от матери Аркадии, бывшей в миру Лидии Веселовской. Он вспомнит, он узнает меня.

И положила на стол икону Иверской Богоматери старой работы в позолоченной ризе.

Дорофея и Екатерина Матвеевна поблагодарили мать Аркадию за показ и рассказ, вышли во двор.

 

В левой стороне двора стояло узкое и длинное здание, оттуда вкусно пахло только что испечённым хлебом.

– А это просфорня наша. На все тамбовские приходские храмы печём здесь просфоры. Умелица просфорного печения у нас матушка Смарагда. Добрая ласковая женщина. К ней ребятишки из бедных семей со всей округи бегают за ломтиком хлеба или за горячей просфоркой. Раздаёт с благостной улыбкой. Казначея поругивает её, а она смиренно помалкивает, а потихоньку вот всех ребятишек прикармливает. И вообще, скажу я вам, Екатерина Матвеевна, наш монастырь славен своими художественными работами. Организацию декоративно-прикладного творчества в монастыре с самого начала финансирует землевладелица Болдырева. Она построила двухэтажный дом для иконописной мастерской и пригласила тамбовского художника Криволуцкого для обучения послушниц и монахинь живописи.

На протяжении четырёх лет воспитанницы изучают анатомию и рисунок с натуры, овладевают искусством натюрморта и портрета. После обучения сёстры пишут иконы и расписывают стены храмов. Их работы, выполненные в золотистых тонах, очень популярны далеко за пределами Тамбова.