HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Виктор Герасин

Живоносный источник

Обсудить

Повесть

На чтение потребуется 2 часа | Аннотация | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы
Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 4.09.2013
Оглавление

1. Часть 1
2. Часть 2
3. Часть 3

Часть 2


 

 

 

В марте 1686 года в Тамбов приехал святитель Питирим, который на сороковом году жизни в Успенском соборе Московского Кремля Патриархом Иоакимом был рукоположен в епископы с назначением на Тамбовскую кафедру.

По пути в Тамбов Питирим сделал немалый крюк, с тем чтобы заехать в Воронеж и познакомиться с епископом Митрофаном Воронежским. Как же, епархии Тамбовская и Воронежская соседствуют, схожестей жизнеустройства много, да и не бывает лишним посмотреть, что и как у соседей, перенять доброе, поучиться вести дела. Так и повелась дружба между двумя епископами-соседями. Переписывались, звали друг друга в гости. И, наконец, жаркими июльскими днями Митрофан удружил Питириму, приехал на пару деньков погостить у него. Он старше Питирима был на два десятка лет, и казалось, что они старший и младший братья. Рост, осанка, цвет волос, глаз, разлёт бровей – все подчёркивало их родство, будто от одного корня они идут.

После установленных при встречах двух пастырей приветствий, трапезы и отдыха, Митрофан пожелал войти в храм, оглядеть Тамбов. Питирим к этому времени уже как свои пять пальцев исследовал Тамбов, повёл гостя показывать храм и крепость, а потом уже город.

Тамбов и крепость состояли из деревянных сооружений: 50-метровой проезжей Московской башни и церкви Знамения. Крытые небрежно соломой и неухоженные избы города вкривь и вкось стояли вокруг огромных, поросших кустарниками болот.

О церкви Питирим рассказывал гостю:

– Эту трёхпрестольную Знаменскую церковь возводил в 1637 году казачий работный люд Черниевой пустыни. Они же и крепость строили. В храме хранятся записи о том времени, я покажу их.

 

Подошёл сильно покалеченный человек. То ли он был невысокого роста, то ли увечья его сделали маленьким и потому суетливым: голова сидела на искривлённой шее, одна рука висела плетью, в другой он держал посох, опирался на него, так как ноги плохо слушались его. Благословившись от Питирима, калека спросил:

– Это ещё один священник к нам пожаловал?

– Микола, это гость у меня, – ответил ему Питирим. И пояснил Митрофану:

– Сказывают, добро казаковал Микола, ловким в сечах был. Да вот не повезло, кони потоптали его в бою. Сабля не тронула, а копыта косточки поломали. Писарем был при атамане, а потому как имел озорной и весёлый нрав, то первым скакал на супостатов. И доскакался. Держу его при храме, летопись ведёт, ранние записи обновляет. Показывай, Микола, что нового сготовил.

Микола подал листы бумаги.

Митрофан углубился в записи:

«Монастырские наряжены были казаками к нашему Тонбовскому к городовому делу, и они де городового дела сделали одним своим монастырём: поставили на речке на Липовице острог, да в Тонбове городе поставили ж в Казачьей Слободе церковь во имя Знамение Пречистые Богородицы, а в ней три престола, да они ж де поставили в городе две большие башни, одну на четырёх мостах, а другую на пяти мостах, да в городе же срубили и поставили они два раската, да торговую баню, да около города и острога копали они ров. А было монастырских деловцов на месяц по 25. Давали деловцу по 4 рубли человеку и больше».

Прочитал, подумал, покачал головой.

– У нас, можно сказать, то же самое. Всё-то казаки да наёмные ими люди строили. Пригодились они государю и добрую службу сослужили. Умели дело делать. Похвально. И воевали, и отвоевывали земли эти.

– А вот ещё, – подал Микола лист Митрофану.

Митрофан и в эту запись углубился:

«В 145 [1637] году при Романе Боборыкине приходили воинские люди под Тамбов, и за ними он, Роман Боборыкин, послал лучших людей, дворян и полковых казаков, по числу 400 человек. И зашли тех татар на степи, и отбили у них всех коней те наши служивые люди и 2 человека от тех татар взяли, а те татары отошли пехотою, и после того он, Роман, послал нарочитых людей – Андрея Колоду, а с ним 50 человек. И дошли они тех татар у Северского Донца, и мурзу у них убили начального человека. И тех татар побито рядовых людей 5 человек, а в Тамбов привели тех остальных татар 63 человека».

 

Питирим давно познакомился со всеми этими летописными сведениями, а Митрофан читал внимательно, сожалел, что в Воронеже ему пока не удаётся напасть на летописи.

– Слышал, тамбовская земля славится монастырями, – сказал Митрофан, – верна ли молва?

– Славится ли – не знаю. Есть монастыри. Небогатые. Времена нынешние неспокойные, как же тут забогатеть хотя бы и монастырям нашим? Первый, кажется, начальный монастырь, верстах в двухстах от Тамбова на север, в сторону Рязани. Это Шацкий Черниев монастырь. Значится от 1573 года. Столетний. На юг, в воронежскую сторону – Лебедянский Троицкий. 1621 года постройки. Шацкая Вышенская пустынь… Санаксарский, можно сказать, что новый монастырь, три десятка лет ему.

– А что ж, Питирим, не скажешь мне о Мамонтовой пустыни? Или не по нраву она тебе? Слухом об этой обители земля полнится.

– Как же, и о ней скажу. От Мамонтовой пустыни идёт распространение и укрепление православия в нашем крае. Она самая ближняя, всего-то в 70 верстах от Тамбова. У села Мамонтово. Монастырь назван по имени основателя – инока Маманта. Старцу Маманту в 1629 году по велению местной землевладелицы инокини Марфы Ивановны было разрешено открыть пустынь во имя Святителя Николая на Никольской поляне. И озеро там известное, воды целительные в нём, издалека люди приходят омыться этими водами.

 

В крепости, в храме, на улицах люди спешили подойти к священникам, просили благословения, а получив, шли по своим делам. Подошла под благословение и женщина лет сорока, вдова церковного дьячка. Микола тут же напросился к ней:

– Вишь, Прасковьюшка, жар какой давит. Могутной какой. А у тебя, небось, квасок на льду постаивает. Как, угостишь нас, добрых людей?

– Ох, Микола, и не говори, пойдёмте к избе, сделайте милость. Заходите ко мне, угощу, вы такого кваса отродясь не пили. А хотите – поесть соберу.

– Поесть мы успели, а от кваса не откажемся, – сказал с готовностью Митрофан.

– Они успели, Прасковьюшка, а я не успел, потому как нечего куснуть. Я остаюсь у тебя отобедать.

– Миколушка, да ведь я не против, завсегда говорю тебе: есть захочешь – приходи.

Прошли к избе, сели на ветловом толстом лежаке в тени под яблонями. Квас на самом деле оказался хорош: молодой, пенящийся, сдобренный мятой.

– Из погреба только, – предупредила вдова, – помаленьку пейте, не остудите внутренности.

– Микола с её казаком в одном бою был. Срубили того мужика, а Микола вот таким остался. Прасковьюшка приветствует Миколу: покормит, обстирает. А зимой, когда холода, у неё безвыходно живет, – рассказывал Питирим.

 

Поблагодарив женщину, ещё раз благословив её, пошли пыльной дорогой дальше.

Питирим подвёл гостя к городским воротам и показал, как он первым делом по приезде в Тамбов над городскими воротами поместил иконы, среди которых была и написанная им самим Ильинско-Черниговская икона Божией Матери.

– Пишешь иконы? – спросил Митрофан.

– Не то чтоб с упорством, а когда время позволяет, то и я себе позволяю взять кисть да потрудиться. А не попробовать ли нам, отец Митрофан, с тебя образ твой списать?

– С меня? Образ? Надо ли? – засомневался Митрофан, польщённый предложением Питирима.

– Надо. Время не стоит на месте, время течёт, и мы уходим из него в миры иные. А списанный образ – это память. Память надо уважать. То мы и будем делать.

 

Рано утром казаки подседлали двух смирных коней, предложили Питириму пяток сопровождающих – мало ли какая нечисть бродит по лесам, бережёного Бог бережёт – но Питирим отказался от охранников:

– Не впервой. Бог милостив. Место привычное.

Келейнику своему, Иннокентию, сказал:

– Я всё, что потребуется, приготовил там, возьмёшь в сенцах, а сам запрягай в двуколку свою лошадку и следуй за нами вдоль реки до самого холма нашего.

Поднявшись в сёдла, Питирим и Митрофан тронулись в путь. За южными крепостными воротами перед ними открылись низинные луга с островками кустарников, и стена леса, вплотную подступающая к лугам. Наезженная и натоптанная дорога повела вдоль реки. Утро занималось светлое, высокое. Солнышко поднималось над заречным лесом. По низам лежал туман, постепенно растворяясь в солнечном тепле, открывая луговые дали. В бочажинах, обросших ивняками, громко крякали утки, били крыльями по воде, взлетали, делали круг и вновь пропадали в зарослях.

– Молодняк на крыло ставят, – сказал Питирим и глубоко, с задержкой в груди, вдохнул утренний дух лугов. – Скоро на юг потянут. Не нравятся им наши зимы. Суровые.

– А я вот чему удивляюсь, – в тон ему заговорил Митрофан. – Многие птицы улетают. А многие остаются. И мало того, что зимуют, так ещё среди зимы потомство выводят. Сама кроха крохой, а выведет пяток голышат и греет их. Греет, не даст застыть. Это какая же сила и отвага в этой малютке имеется. Уму непостижимо. Клесты. Названы-то как ласково. Зимой птенцов выводят у нас эти клесты, в самые лютые морозы, в январе. Питаются семенами, которые достают из еловых, сосновых шишек. Клюв у них похож на клещи. Таким клювом им легко добывать себе пропитание. А так как обилие шишек в лесу бывает зимой, то и птенчиков эта чудо-птичка выводит именно тогда. Видывал таких? Нет? Советую, зимой в лесу поищи их и понаблюдай за ними. Мать и отец подменяют друг друга, один детёнышей накрывает – другой корм носит, поменяются местами и опять за своё. От тёмного до тёмного кормят молочком, которое у них в зобу образовывается. Вот она жизнь какая. У каждого своя, особая.

 

Луг кончился отрывисто. Въехали в непроходимую густоту молодых лиственных деревьев: липы, берёзы, осины, клёны – всё смешалось в этом лесу. С листьев стекала обильная роса. Одежда вскоре стала мокрой, неприятно холодила тело.

– А что, другого пути нет? – спросил Митрофан.

– Есть. Вот-вот этот лес кончится, пойдёт сосна. Там просторно. И воды нет, – ответил Питирим.

И правда, лиственный лес кончился отрывисто. Высокие сосны стояли редко, позволяя воздуху гулять меж стволами. На землю пятнисто падал солнечный свет. Повеселели кони, пошли скорым шагом, поматывая головами, позванивая железками уздечек и сёдел. Так сосновым лесом и ехали вдоль реки Питирим и Митрофан, изредка переговариваясь. Выехали на просторную поляну на высоком месте над рекой. Питирим остановил коня.

– Вот мы и на месте, отец Митрофан. Давай сходить с коней. Сёдла снимем, уздечки замахнём на шеях и пустим их пастись.

– Не уйдут?

– Не уйдут. Кони не любят густых зарослей, будут на этой поляне кружиться. Травы здесь много. Куда им уходить? Скоро вслед за нами Иннокентий прибудет. Будем трапезничать. Да примусь на лист образ твой класть. Угольками. Я угольки на костре делаю из дубовых сухих веток. Твёрдые. Как карандаши выходят.

 

Набрали сушняка, запалили костерок. Развесили у костра одежду, от нее стал подниматься пар, она скоро подсыхала. Меж тем Питирим рассказывал:

– В Тамбов я въехал часа в четыре утра. Март был. Ещё глубокая ночь. И сразу к храму. Отца Иннокентия позвали. Вскоре заутреня началась. Людей мало. Певчих вовсе нет. Отец Иннокентий службу ведёт кое-как, с пятого на десятое. И понял я, если в основном храме такое отношение к службе, то что ж тогда в отдаленных храмах делается. Печаль на сердце легла. Начал наведываться в слободы, в храмы. Присматриваться. И понял – это поле непаханое, надо всё вновь поднимать. Священников готовить, певчих. Мало того, беглого люда, бродяг всяких полным-полно. Поехал я в Пяшкельскую слободу. Это близко от Тамбова. А там храма нет, служба не ведётся, народишко отчаянный, звероватый, на ласковое слово не идёт. Начал было с ними беседы вести, проповедничать, а они носы воротят от меня. Там ведь кто живёт-то? Преступившие людишки, старообрядцы, мордва, татары. Противен я им со своим словом да скорбями о них, взяли меня и в подвал посадили со словами: посиди тут, подумай, раскинь умом – нужны ли мы тебе. Чувствую, может недобро всё кончиться. Порешить могут. Я тихонько через одного сердобольного парнишку казакам в слободу знать дал: в беде я, выручайте. Ну, казаки из Донской слободы и подступились к Пяшкельским: где поп наш, отдавайте добром. Выпустили меня. Ушёл я восвояси. А душа скорбит: не сумел я подойти к людям с добрым Христовым словом. Немного погодя опять пошёл. Потом ещё, ещё и ещё. Слушать стали, вздыхать, в глаза глядеть приучились.

Так один по одному стали они обращаться к Христу. А теперь там храм ладят строить. Помогаю им, чем могу. Говорю: «Стройте, стройте, ребятушки, Бог увидит ваши старания – на путь истинный направит вас». Построят храм – назовём его в честь Иоанна Предтечи, проповедника покаяния. Много чего я задумываю, в чём необходимость есть. Строительство, благоустройство церквей, монастырей и помещений для причта, устройство архиерейского дома. А главная моя цель – это укрепить православную веру, заботиться о благолепии богослужений, неустанном духовном окормлении паствы. Все воскресные праздничные богослужения пока совершаю сам, а на будничных службах становлюсь на клирос, учу пению и чтению вновь пришедших, сам читаю, пою вместе с подобранным из казаков хором. По вяземским обычаям совершаю торжественные крестные ходы. А в последнее время всё больше уединению отдаюсь, когда это можно, вот как нынешний день. Прихожу на эту поляну и погружаюсь в молитву и мысли о Боге. Но редкие часы, проведённые в лесу, не удовлетворяют моих потребностей в молитве. И надумал я создать в этом тихом спокойном уголке обитель, присмотрев во время своих уединённых прогулок лучшее место для неё. Вот этим замыслом и делюсь с тобой, отец мой. И прошу благословения твоего.

 

Подъехал Иннокентий, распряг лошадь. Втроём они пошли по поляне, обсуждая, насколько она способна для будущей постройки обители. Вид с крутого берега на реку удовлетворил всех троих. Приглядывались, нет ли угрозы подтопления поляны полыми водами. Нет, не похоже на то, противоположный берег пологий, низкий, высокие полые воды будут стремиться уйти туда, в заливные луга. Место понравилось всем троим.

– Иннокентий, – обратился Питирим к келейнику, – пойди-ка в лес, выбери дубовый пень повыше, поставим его на самом верху поляны.

Вскоре Иннокентий принёс пень, ошкурил его, отесал и вкопал в указанное Питиримом место.

И все трое, прочитав сердечную молитву, благословили место, выбранное для храма и обители.

 

Вдруг затревожились, зафыркали, запрядали ушами лошади. То глядели на людей, то поворачивали головы в сторону прибрежных зарослей.

– Волка учуяли, – спокойно сказал Иннокентий, подошёл к двуколке, вынул из-под брезента деревянную коробку на длинной палке, завертел, закрутил коробку, она стала издавать треск. Это была трещотка. Иннокентий направился к зарослям, всё так же вращая коробку вокруг палки.

– Не опасно, что так смело пошёл? – спросил Митрофан.

– Привычно, – ответил Питирим. – Поблизости в зарослях несколько нор волчьих. Начинают молодняк водить на охоту. Когда один идёт, то так прокрадётся край воды, что кони его не учуют. А молодняк бестолковый пока, лезут по зарослям напрямую. Вот кони и забеспокоились. Волк у гнездовья своего не охотится, так что лошадей они не тронут. А попугать их надо. Пусть знают наших.

Кони успокоились, принялись щипать траву. Возвратился Иннокентий.

– Сидели, наблюдали за нами. Молодые. Любопытные. Кто это покой наш тревожит? Кони их почуяли, затревожились. Стал подходить – сама тявкула, только спины их мелькнули. Осенью удалять таких соседей подальше надо. Их по берегам тут немало увивается. Ишь, уже и костёр не про них. Соседи…

 

Питирим выложил на широкую короткую доску бумагу, взглядывая на Митрофана, начал отдельными точками наносить его образ на белый лист. Иннокентий умело обжигал на огне ореховую лучину, гасил на ней пламя, откладывал лучину на землю, чтобы она остывала. Этими угольками и рисовал по бумаге Питирим. Наготовив достаточно лучин, Иннокентий принялся мыть пшено, готовясь варить кашу.

Пока каша сварилась, потомилась в углях, Питирим закончил делать первый набросок, показал Митрофану, что у него получилось.

– Краски положу, тогда будет ясно, что написано, а пока я это для памяти себе сделал. Ты завтра уедешь, а я уже по этой подсказке буду писать твой образ на доске. Краски знатные привёз с собой с родины. Буду искать парней, способных к рисованию, к иконописи. Много икон надо в наши храмы. Вот и будем писать в своей мастерской.

Пообедали. Каша с густым квасом из ржаной муки на вольном воздухе показалась особо вкусной.

 

Прилегли в тенёчке отдохнуть.

Будто уже объятый дремотой, Митрофан спросил:

– А что же ты не скажешь мне, Питирим, как и почему оказался здесь, вдали от родины?

Питирим ждал вопрос, знал, что слух идёт о том, что его будто бы сослал в эту глушь сам патриарх. Да оно и было всё близко к правде: только не сослал, а посоветовал и благословил послужить в отдалённых тамбовских землях.

Питирим стал рассказывать всё как есть, без утайки:

– Небесный покровитель Вязьмы, преподобный Аркадий Вяземский и Новоторжский, прославился подвигом юродства. Год назад в Торжке, в Борисо-Глебском монастыре были обретены мощи преподобного Аркадия, и почитание его в Вязьме оживилось с особенной силой. На крестном ходе среди других икон несли образ преподобного Аркадия Вяземского из храма Всемилостивейшего Спаса. На этой иконе святой Аркадий был изображён подобием мужа млада, на главе волосы клокаты, в правой руке древо с ветвями, подобием сосны, одежда зелена по колени, ноги голы. И задержался мой взгляд на этой иконе, не соответствовавшей канонам православного письма. Преподобный Аркадий в соответствии с иконописным подлинником должен был писаться подобием млад, в схиме ризы преподобнической. А это что, насмешка какая-то.

По окончании крестного хода я выдернул из рук несущего образ этот насмешный и задержал его в Предтечевом монастыре для подлинного ведения. Поступок мой вызвал недовольство и ропот среди некоторой части горожан. Вскоре после этого случая служил я в соборе царский молебен. По его окончании подступила ко мне целая толпа драгун, стрельцов и посадских людей, во главе с неким Потапом Мироновым и другими подьячими. Они просили поставить икону преподобного Аркадия на старое место, в Спасскую церковь. Я обстоятельно рассмотрел дело и сообщил обо всём митрополиту Крутицкому Варсонофию. И вот когда от митрополита не было ещё никакого решения, в день Вознесения Господня после крестного хода тот же подьячий Миронов со товарищи вновь явились ко мне, прося возвратить икону преподобного. Отставной рейтар Степан Ковалёв горячо убеждал народ, что якобы за унижение этой иконы были посланы бездождие и другие бедствия на Вязьму. Ропот стал усиливаться. В день празднования Смоленского образа Пресвятой Богородицы некто Сенька Попов, сын Мухи, кричал народу: «Что вы, мир, за Аркадиеву икону не стоите, архимандриту терпите? Сколько за икону скорбей терпеть? Черви на сады и на овощи напали!». Миронов со своими единомышленниками явился в мою келью, угрожая, что не оставят меня живым, если я не отдам икону. Однако вид разъярённой толпы не устрашил меня. Я твёрдо стоял на том, что без архиерейского указа образ назад не верну. Вскоре недовольство и ропот горожан достигли чрезвычайной силы. После молебна в Троицком соборе в честь царской свадьбы толпа стрельцов встретила меня криками и бранью. Они хвалились за икону убить архимандрита кирпичом и печени его разорвать. Избегая опасности, я поехал на воеводский двор. Человек пятьдесят гнались за мной до самых ворот. Воевода защитил меня, но отказался тех мятежников наказать. Волнение все более усиливалось, и мне явно угрожала смерть. Я же на своём стоял: извратили образ святого, не могу позволить быть такому глумлению. И написал в Москву во второй раз. Митрополит, видя всю серьёзность произошедшего, передал дело наше на суд патриарха. Патриарх приказал взять чернеца Спиридона, написавшего икону, и сам образ преподобного Аркадия и представить в столицу для освидетельствования.

Патриарх Иоаким занял мою сторону, признал икону недоброписанной. Действия мои были одобрены. Ревность по вере и решительность мои понравились Патриарху, он вызвал меня в Москву, с тем чтобы уготовить мне новое, высшее служение. Так в день церковного новолетия по воле патриарха и Господа Бога я ступил на новую стезю служения Церкви. Вот и вся история моя. Понимаю, патриарх своим решением вывел меня из-под удара и повелел не возвращаться мне в мой Иоанно-Предтеченский монастырь. Так я оказался в новых для меня краях. Не скажу, что забыл, скучаю по монастырю, потому и уединяюсь для молитвы и созерцания часто. Потому и здесь, на этом благословенном ныне нами месте решаюсь построить храм в честь Иоанна Предтечи, а при нём обитель новую.

 

Помолчали, вглядываясь в небо, по которому спокойно, задумчиво проплывали белые облака.

– А я был женат, имел сына, – тихо заговорил о себе Митрофан. – Но в сорок лет овдовел. Сын по военной стезе пошёл, чин большой ныне имеет. А я решил оставшиеся мне годы посвятить Господу Богу. Был пострижен в монашество с именем Митрофан в Золотниковской пустыни в честь Успения Божией Матери. По просьбе братии Яхромского Космина монастыря был поставлен игуменом этой обители. Во время настоятельства в монастыре нами построен новый Спасский храм, который снабжён всей необходимой церковной утварью.

Затем – игумен Унженского Троицкого монастыря, которому покровительствовал царствующий дом Романовых. И в этой обители сооружал новый храм – каменный Благовещенский с трапезною и колокольней.

По поручению патриарха Иоакима обследовал церкви в ветлужских сёлах, а также заменял в храмах Галича и Юрьевца Поволжского старопечатные богослужебные книги на новые. Одновременно с настоятельством в Унженском монастыре был назначен управляющим Унженской десятиной, в состав которой входили 94 храма.

Теперь вот назначен епископом Воронежским, стал первым архиереем на вновь учреждённой кафедре.

– А вы поспите, поспите часок, – остановился над архиереями Иннокентий. – Ты, батюшка Питирим, и когда только отдыхаешь? Кажется мне, что и спишь-то ты с открытыми глазами: всё думу думаешь, думу думаешь. Поспите, батюшки мои.

Иннокентий отошёл. Вслед ему полетели всхрапывания двух сильных телом и духом пастырей православия.

 

 

 

Учащим и учащимся. Из трудов святого праведного Иоанна Кронштадтского. Издательство: Отчий Дом, 2013 г.   Макарий Преподобный. Духовные беседы, послание и слова, с присовокуплением сведений о жизни его и писаниях. Издательство: Отчий Дом, 2013 г.   Как быть, если не хочется жить? Издательство: Символик, 2013 г.   Воспоминания о старце протоиерее Николае (Гурьянове). Издательство: Ковчег, 2007 г.

 

 

 


Оглавление

1. Часть 1
2. Часть 2
3. Часть 3
517 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:14 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!