HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Алексей Горшенин

Ставшие «народными»

Обсудить

Очерк

 

Купить в журнале за апрель 2019 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за апрель 2019 года

 

На чтение потребуется полчаса | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 21.04.2019
Иллюстрация. Название: «Головокружение» (1998 г.). Автор: Иман Малеки (род. в 1976 г.). Источник: https://mysweeetworld.files.wordpress.com/2011/07/2dizziness.jpg

 

 

 

Как рождаются песни? Да очень просто, скажут мне: композитор находит созвучный его музыкальной задумке или настроению стихотворный текст (а может, его предлагает сам поэт) и придумывает мелодию.

Но бывает, что на готовую уже мелодию нужны стихи, и композитор обращается за помощью к поэту, предлагая ему подумать над словами будущей песни. В результате совместной работы представителей двух муз и рождается искомый песенный продукт, который затем с помощью исполнителей идёт в массы.

Существует и третий вариант, когда создатель музыки и слов песни предстаёт в одном лице (так называемая «авторская» песня).

Ну хорошо, тут всё понятно. А как быть с песней «народной», у которой, как говорится, по умолчанию нет создателей? Кто-то ж, ведь, сочинял её, и слова и мелодию придумывал.

Народ и придумывал – удивится кое-кто моей наивности. Потому и «народная». Возможно. Да только очень уж трудно себе представить, как это реально происходит. Собираются миллионы, ну, пусть поменьше – тысячи людей на некое творческое вече, и процесс пошёл?.. Кто-то слово предлагает в проект будущей песни, кто строку, а кто и целый куплет. А некоторые уже и напевать пытаются, на музыкальный «зуб» пробовать.

Помилуйте! Да на бурных наших митингах, где все кричат, и каждый слышит, понимает и признаёт только себя любимого, не то что песню, петицию с требованиями, ради которых собрались, сложить чаще всего не удаётся. Потому и тексты итоговые митинговых «песен» обычно задним уже числом «с учётом настроений митингующих» оформляют сами организаторы мероприятий.

А посему очень сомнительно, что и «народные» песни возникают по такому вот коллегиально-«базарному» сценарию. Существует всё-таки у истоков всегда кто-то конкретный, кому песня непосредственно обязана своим рождением. Этот кто-то даёт песне жизнь, а дальше пути её, как и Господни, неисповедимы. Отзовется песня в народе, примет он её, признает своей – значит, будет петь, передавать по цепочке поколений, отшлифовывая попутно, доводя до полного лада и гармонии с душой своей и сердцем. И вместе с тем – забывать того, кто песню изначально сложил и отправил в бесконечный бессрочный путь.

Вот несколько тому подтверждающих примеров из истории появления некоторых известных песен, авторы которых сейчас либо хорошо подзабыты, либо широкой публике неизвестны совсем.

 

 

Певец природы и людей

 

Уже более полутора столетий гуляет по российским просторам песня «Славное море – священный Байкал». Она звучит и на концертах прославленных хоровых коллективов (Хор им. Пятницкого, например), и в исполнении знаменитых оперных певцов (Ф. Шаляпин, Б. Штоколов), и, конечно же, в застольях. Песня эта давно стала неотъемлемой частью русской песенной культуры, ее классикой.

По происхождению, жизненному материалу и по духу «Славное море – священный Байкал» произведение чисто сибирское. И принадлежит оно тоже перу сибиряка – Д. Давыдова. Нет, не того знаменитого поэта-гусара, героя Отечественной войны и друга А. Пушкина Дениса Давыдова, а другого – Дмитрия Павловича Давыдова (1811–1888), имевшего, впрочем, с Денисом по отцовской линии родственные связи.

Д. Давыдов родился по пути в Иркутск в городе Каинске Томской губернии. Потомок старинного дворянского рода, сын учёного-гидрографа, Дмитрий Павлович получил прекрасное домашнее образование. Служил канцеляристом в Ачинском окружном суде, но мечтал о педагогической деятельности, к которой чувствовал призвание. Через некоторое время, выдержав экзамен в Иркутской гимназии на звание учителя, Д. Давыдов становится педагогом. Преподаёт сначала в Троицкославском, затем Якутском уездном училищах. А с 1846 по 1859 год он – старший смотритель училищ Верхнеудинского округа.

Талантливый педагог, Д. Давыдов радел, по его словам, «о распространении грамотности, смягчении нравов и развитии умов своих воспитанников». Он добивался открытия новых школ, заботился об улучшении преподавания. Кроме того, живо интересовался развитием литературы и науки. Занимался активной деятельностью в области естествознания, археологии, этнографии, вёл метеорологические наблюдения, принимал участие в экспедициях Российского географического общества. Д. Давыдов изучал бурятский, монгольский, якутский языки. В 1852 году издал в Берлине составленный им «Русско-якутский словарь». Хорошо знал и очень любил Д. Давыдов устное народное творчество народов Сибири… Личностью, в общем, был удивительно разносторонней и незаурядной.

Но обессмертил Д. Давыдов себя как раз не этим всем. Помимо прочего, он был ещё и поэтом.

Писать начал рано. Ещё в юности создал два романа в стихах: «Наташа» и «Заветный бокал». Но в печати дебютировал лишь в 1856 году в петербургской газете «Золотое руно». Здесь же был опубликован впоследствии и целый ряд очерковых и поэтических произведений Д. Давыдова из сибирской жизни. В их числе поэма «Ширэ гуйлгуху, или Волшебная скамеечка», а также наиболее известное в его творчестве стихотворение «Дума беглеца на Байкале» (1858, №3), которое превратилось со временем в горячо любимую народную песню «Славное море – священный Байкал» (названа по первой строке)1.

На широкое распространение этой песни в 1860-х годах обратил внимание известный этнограф С. Максимов, путешествовавший по местам сибирской каторги. Приведя в своей книге «Сибирь и каторга» текст этой песни, он отметил, что она, хорошо знакомая в нерчинских тюрьмах (здешних каторжников принято считать и авторами её мелодии), отличается «некоторыми достоинствами и даже искусством, обличающим опытного стихотворца». И далее С. Максимов писал, что «песню для пущего колорита подцветили даже местными словами». Д. Давыдов в то время был ещё жив, но заезжий исследователь народного быта так и не установил автора слов. Он ограничился лишь беглым замечанием: «Вот, стало быть, барин какой-то снизошёл подарком и написал арестантом стихи»2.

Большой знаток сибирской культуры Н. Ядринцев и вовсе считал «Славное море – священный Байкал» произведением народной поэзии. В своей работе «Ссылка и ссыльные в Сибири» он писал, что уже сама переправа через громадное и бурное, как море, озеро Байкал «дала пищу многочисленным, дышащим правдой и неподдельной поэзией, песням бродяг». И отмечал при этом, что «даже в старинное время некоторые бродяжеские песни отличались безукоризненной отделкой внешней формы и верностью стиха». А в качестве примера приводил текст «Славного моря…»3.

Превращение стихотворения Д. Давыдова «Дума про беглеца на Байкале» в народную песню, в своего рода «сибирский гимн», отнюдь не случайно: от него действительно веет байкальским простором, горячей жаждой воли и отважным стремлением преодолеть на пути к ней все преграды.

Любопытно, что, публикуя «Думы беглеца на Байкале» в газете «Золотое руно», Д. Давыдов в примечаниях к тексту пояснил и самый сюжет, и встречающиеся местные слова. Оказывается, беглецов с каторжных заводов (а герой песни – один из них) называли «прохожими». Во время побегов они питались подаяниями сельских жителей и больше всего боялись горной стражи и зверопромышленников, стрелявших в них без колебаний. В комментарии Д. Давыдов пишет: «Беглецы с необыкновенной смелостью преодолевают естественные препятствия в дороге. Они идут через хребты гор, через болота, переплывают огромные реки на каком-нибудь обломке бревна, и были примеры, что они рисковали переплыть Байкал в бочках, которые иногда находят на берегу моря, и в которых рыболовы солят омулей».

А теперь заглянем в текст песни:

 

Славное море – священный Байкал!

Славный корабль – омулёвая бочка.

Эй, баргузин, пошевеливай вал,

Молодцу плыть недалёчко.

 

Долго я тяжкие цепи носил,

Долго бродил я в горах Акатуя,

Старый товарищ бежать пособил,

Ожил я, волю почуя.

 

Шилка и Нерчинск не страшны теперь,

Горная стража меня не поймала,

В дебрях не тронул прожорливый зверь,

Пуля стрелка миновала.

 

Шел я и ночь и средь белого дня,

Вкруг городов озираяся зорко,

Хлебом кормили крестьянки меня,

Парни снабжали махоркой.

 

Славное море – священный Байкал,

Славный мой парус – кафтан дыроватый,

Эй, баргузин, пошевеливай вал,

Слышатся грома раскаты.

 

Комментарии полностью соответствуют содержанию песни. Д. Давыдов очень точно и правильно отобразил конкретные реалии сибирской действительности.

Правда, в процессе устной передачи стихотворение «Думы беглеца на «Байкале» претерпело изменения. В дошедшем до нас варианте сохранилось лишь пять строф-куплетов (выше они приведены) из первоначальных одиннадцати. Изменились отдельные фразы и слова, но основа осталась та же, и сохранилось главное – внутреннее состояние героя песни. Автору с большой эмоциональной силой удалось выразить страстный позыв человека к свободе. Вечный позыв. Потому и песня живёт, став нетленным памятником своему создателю.

В 1859 году Д. Давыдов вышел в отставку и поселился в Иркутске. Тяжёлый недуг, почти на десять лет приковавший его к постели, привёл поэта к слепоте. Но он не сдался. В 1871 году в Иркутске вышла своеобразная стихотворная автобиография «Поэтические картины». Вот, собственно, и всё его творческое наследие. Следует, правда, учесть, что значительная часть произведений Д. Давыдова погибла в рукописях: сначала во время пожара в Якутске, потом в результате наводнения в Иркутске.

В 1879 году семейство Давыдовых перебралось в Тобольск. Здесь и прошли последние годы жизни Дмитрия Павловича, проведённые им в научных и литературных трудах.

Поэтические произведения Д. Давыдова, написанные простым, ясным, лёгким слогом, посвящены, в основном, Сибири. Насыщенные местным колоритом, они впитали в себя фольклорные мотивы и этнографические подробности быта и обычаев сибирских народностей. В автобиографическом стихотворении «Сибирский поэт» Д. Давыдов называл себя «сибирским Бояном», певцом природы и людей. Несколько высокопарно, однако по существу верно. И сибирскую природу, и людей, населяющих родной край, поэт безмерно любил, что и нашло отражение в его поэзии.

 

 

«По долинам и по взгорьям…»

 

Наверное, даже сегодня, когда при новых временах в чести иные песни, вряд ли встретишь людей, никогда не слышавших эти вот волновавшие не одно поколение строки:

 

По долинам и по взгорьям,

Шла дивизия вперёд,

Чтобы с бою взять Приморье –

Белой армии оплот…

 

Хотя, с другой стороны, много ли найдётся тех, кто сможет назвать имя их автора, а уж тем более вспомнить историю знаменитого «Партизанского гимна», начинающегося этими словами. И дело не только в том, что новые поколения выбирают «пепси» и «попсу». Дело скорей в непростой истории создания самой песни и собственной судьбе её автора.

А принадлежит «Партизанский гимн» перу Петра Семёновича Парфёнова (1894–1937) – личности незаурядной, по-своему уникальной и трагической.

Родился П. Парфёнов в селе Никольское Уфимской губернии, в крестьянской семье. Сменил множество профессий и занятий: батрачил, работал каменщиком, дворником, официантом в ресторане, учительствовал… Объехал Урал, Сибирь, Дальний Восток, побывал в Маньчжурии и Японии. В Первую мировую войну воевал на Западном фронте. Дважды был ранен. Кавалер двух Георгиевских крестов.

В 1917 году он вступил в ряды ВКП(б) и принял активное участие в событиях Октябрьской революции. А с началом Гражданской войны по заданию партии внедрился в колчаковскую контрразведку. Позже командовал полком, дивизией, был комиссаром армии, начальником политуправления Забайкальского фронта.

После окончания Гражданской войны П. Парфёнов уехал с Дальнего Востока в Москву, где работал в аппарате ЦК ВКП(б), в Госплане, председателем Московского горкома писателей, редактировал журналы «Коллективист» и «Советский путь». П. Парфёнов избирался делегатом XIV съезда партии. Но в октябре 1935 года был репрессирован и в июле 1937-го погиб.

Свою литературную деятельность П. Парфёнов начал в 1915 году. Стихи, рассказы, фельетоны, статьи печатал в различных газетах и журналах. Создавал также работы историко-революционного и мемуарного характера. В Москве и Ленинграде издал несколько книг, среди которых был даже один роман под названием «Личное и общественное». Литературное творчество П. Парфёнова в своё время было замечено А. Горьким и А. Новиковым-Прибоем.

Художественная и документальная проза П. Парфёнова посвящена в основном событиям Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. Но всё же памятен П. Парфёнов, прежде всего, именно как автор «Партизанского гимна».

Наибольшую популярность «гимн» получил в исполнении военного ансамбля имени А. Александрова.

В 1929 году руководитель ансамбля красноармейской песни ЦДКА Александр Александров вместе с поэтом Сергеем Алымовым ввели в новую программу песню «По долинам и по взгорьям». С той поры она стала печататься под именем Алымова. Автором же мелодии был назван командир роты 134-го полка Украинского военного округа Илья Атуров, от которого А. Александров её услышал. В сентябре 1929 года песня «По долинам и по взгорьям» прозвучала перед воинами-дальневосточниками.

После того как она была записана на пластинку и опубликована в песенных сборниках, некоторые ветераны Гражданской войны стали утверждать, что песня приамурских партизан «По долинам, по загорьям» (а именно с этой строки начинался первоначальный вариант гимна) принадлежит Петру Парфёнову. А в 1934 году в газете «Известия» появилась коллективная статья, где указывалось имя П. Парфёнова как подлинного автора. И тогда, чтобы прояснить ситуацию, уже сам П. Парфёнов в 21-м номере журнала «Красноармеец – Краснофлотец» за 1934 год рассказал историю создания «Партизанского гимна». А она оказалась весьма необычной.

В знакомом нам виде текст «гимна» сложился не сразу. Будучи еще в Сибири, по просьбе своего друга Ефима Мамонтова, собиравшего в единую армию партизан Алтая для борьбы с колчаковщиной, П. Парфёнов создал в феврале 1919 года агитационную песню «Наше знамя» на мелодию своей более ранней песни «На Сучане», написанной ещё в 1914 году. Песня была одобрена писателем А. Новиковым-Прибоем. И вскоре получила широкое распространение как в боевых отрядах Мамонтова, так и среди мобилизованных Колчаком солдат.

Ну, а её автор тем временем был уже на Дальнем Востоке. После освобождения Владивостока от белогвардейцев и интервентов, он выступил на торжественном заседании в Народном доме и в завершение спел «Наше знамя». Краевая приморская газета «Красное знамя» после этого предложила П. Парфёнову переделать песню для печати или на её мелодию написать новые слова. Предложение совпало с новой победой Красной армии на Дальнем Востоке: интервенты были изгнаны из Амурской области и Гражданской войне наступал конец.

«Под впечатлением всех этих событий, – вспоминал П. Парфёнов о тех днях, – и особенно партизанской победы в Николаевске-на-Амуре, я написал новую песню, заимствуя из неё мелодию, тему и форму и отчасти сам текст из предыдущих стихотворений. Я назвал её «Партизанский гимн». А в статье «История партизанской песни» в журнале «Музыкальная самодеятельность» (1934, №10) П. Парфёнов пояснял: «Песня «По долинам, по загорьям» имеет длинную историю. Текст её неоднократно перерабатывался мной. Окончательный вид песня приняла при следующих обстоятельствах…»

А обстоятельства были такие. После освобождения Владивостока политический уполномоченный (войсковой комиссар, иначе говоря) при начальнике Никольско-Уссурийского гарнизона, делая доклад о политико-моральном состоянии войсковых частей, указал на полное отсутствие хороших революционных песен. В связи с чем Сергей Лазо, председательствовавший на том заседании, вспомнил, что хорошая партизанская песня есть у Парфёнова. Пётр Семёнович пытался объяснить, что песню надо переделать, но на это у него совершенно нет времени. Тем не менее, в порядке военной дисциплины П. Парфёнова в трёхдневный срок обязывали представить на одобрение политического отдела текст красноармейского гимна.

И в ближайшее воскресение П. Парфёнов, найдя «свою тетрадь со стихами», написал за один вечер новую песню «Партизанский гимн».

Тем временем события в Приморье развивались стремительно

В ночь на 5 августа 1922 года выступили японцы. Накануне они заключили «миролюбивое военное соглашение», тем самым усыпив бдительность красноармейского командования. Японцы выступили одновременно во всех населённых пунктах Приморья, где имелись красноармейские гарнизоны. Они разгромили советские учреждения, склады, казармы. А лучшие командиры – Лазо, Лундской (Сибирцев), Мигунов, Андреев – были схвачены и сожжены живыми в паровозной топке.

С 10 по 12 февраля 1922 года произошли решающие бои с японо-белогвардейцами на станции Волочаевская. Потерпев поражение, они вынуждены были оставить Хабаровск.

После этого знаменательного события П. Парфёнов заменил в «гимне» словосочетание «Николаевские дни», ставшее откликом на победу Красной армии под Николаевым-на-Амуре, на «Волочаевские». Одновременно сделал посвящение – «светлой памяти Сергея Лазо, сожжённого японо-белогвардейцами в паровозной топке».

В марте 1922 года П. Парфёнов уехал с Дальнего Востока в Москву, так и не увидев свою песню в печати. Главным образом по той причине, что «поход на Тихом океане» тогда ещё не был окончательно закончен.

Впоследствии «Партизанский гимн» публиковался неоднократно, но уже без участия автора и без его подписи. Более того, П. Парфёнову даже пришлось доказывать свои права на «гимн».

Песня, знакомая миллионам ещё и по названию первой строки «По долинам и по взгорьям», стала впоследствии одной из самых популярных в СССР. Советские газеты писали, что «сейчас нет человека, который бы не знал, не слышал, не пел эту песню». Со временем песня П. Парфёнова обрела мировую известность как своеобразный символ эпохи Гражданской войны. Не случайно слова из «Партизанского гимна» вычеканены на памятниках партизанской славы во Владивостоке и Хабаровске:

 

Этих дней не смолкнет слава,

Не померкнет никогда.

Партизанские отряды

Занимали города...

 

А вот вопрос о её авторстве долго оставался открытым. Прежде всего потому, что в 1933 году П. Парфёнова исключили из партии, в 1935-м арестовали по обвинению в организации антисоветской группы литераторов и создании антисоветских произведений, а несколько позже расстреляли.

Только в 1962 году сначала Московский городской суд, а затем Верховный суд РСФСР подтвердили авторство П. Парфёнова.

 

 

Романтическая история о романтической песне

 

Думаю, многие, особенно люди старшего поколения, и сегодня помнят песню о лихом алтайском шофёре Кольке Снегирёве:

 

Есть по Чуйскому тракту дорога,

Много ездит по ней шоферов.

Был там самый отчаянный шофер –

Звали Колька его Снегирёв…

 

Песня эта в изначальном своем виде до конца прошлого века не публиковалась, хотя давно уже стала народной. Однако сегодня мало кому известно, как, при каких обстоятельствах она родилась.

А случилось это более восьмидесяти лет назад, и связано было с именем Михаила Петровича Михеева (1911–1993).

Известный сибирский писатель М. Михеев пользовался заслуженной популярностью у читателей самых разных возрастов. В литературу он входил в 1951 году с весёлой и поучительной стихотворной сказкой «Лесная мастерская», которой на протяжении нескольких десятилетий зачитывалась детвора. Впрочем, не только ею. Можно вспомнить «Клуб ЮЭТ», «Капитаны 8-а» и другие его произведения о детях и для детей. Широкое читательское признание М. Михеев получил и как автор научно-фантастических и детективно-приключенческих произведений. Таких, например, как цикл рассказов о забавных приключениях умных кибернетических машин «Милые роботы» или повести «Тайна белого пятна», «Вирус В-13», «Год тысяча шестьсот…», «Запах шипра», «Сочинский вариант»… М. Михеев был едва ли не первым писателем в послевоенной сибирской литературе, кто стал активно работать в приключенческих жанрах.

Но начиналась творческая биография М. Михеева за два десятка лет до появления самой первой его книги именно со ставшей впоследствии народной песни о Кольке Снегирёве.

В начале 1930-х годов М. Михеев и не помышлял о том, что станет писателем. Увлекался он тогда совсем другим – электротехникой.

Родился М. Михеев в Бийске Алтайского края. Окончив Бийскую профтехшколу, работал в родном городе электротехником на авторемонтном заводе Совмонголторга, обслуживавшем машины, которые возили по Чуйскому тракту грузы в Монголию.

Чуйский тракт 1930-х годов мало походил на нынешнее благоустроенное гладкое шоссе с прочными ограждениями в опасных местах. Часто встречались на его пути каменистые осыпи, леденящие сердце переправы через сумасшедшую Катунь, крутые подъёмы и ничем не огороженные обрывы. От водителя требовались не только смелость и мужество, но и большое мастерство. Случалось, что в гололедицу машины срывались под откос…

Обожжённые солнцем и морозом, отчаянные шофёры Чуйского тракта пригоняли своих «железных коней» на ремонт и рассказывали о рискованной работе, с которой им почему-то не хотелось расставаться.

В их числе был и один из одноклассников Михеева Колька Ковалёв. Возвращаясь из дальних рейсов, он много говорил о своих дорожных приключениях, и романтики в этих историях было для молодого Михеева больше, чем в произведениях Фенимора Купера. Тем более что всё это было правдой, а не выдумкой, и происходило здесь, рядом, а не за тридевять земель.

Исполнилось М.  Михееву в те поры лишь двадцать лет, но он уже успел перечитать всю приключенческую литературу, какую сумел достать в городских библиотеках. Его воображение прочно и, как оказалось, навсегда завоевала романтика подвигов и трудных дальних дорог, а потому вполне естественно, что распиравшее его романтическое чувство молодой человек выплёскивал в стихи.

«В те времена я много писал стихов, обычных плохих стихов – много чувства и ни капли умения. Писал бездумно, как поёт птица, когда ей весело и хорошо», – вспоминал впоследствии, весьма, как видим, скептически относившийся к юношеским своим стихотворным опытам, Михаил Петрович.

Кстати говоря, литературный уровень текста песни о Кольке Снегирёве он также оценивал очень критично, много позже следующим образом объясняя, почему не стал публиковать её слова: «Судя по уровню грамотности и поэтическому оформлению, вряд ли она и могла появиться в печати».

Но вернёмся к истории создания песни.

Была у Кольки Ковалёва подружка: маленькая задорная девушка по имени Рая. Нет-нет – не шофёр, как в песне! Всего лишь кондуктор городского автобуса.

Молодые люди – Ковалёв, Рая и Михеев – частенько собирались втроём. То была внешне грубоватая, но искренняя дружба. Начинающему поэту хотелось как-то увековечить её, и он, естественно, взялся за перо…

Первые строки М. Михеев набросал на обороте рабочих нарядов прямо в заводской мастерской. Главными действующими лицами в романтической истории молодого поэта стали его друзья. Однако интуиция подтолкнула сочинителя к некоторому художественному переосмыслению, в результате которого Рая превратилась в шофёра, а Колька, хоть и получил созвучную собственной, но всё же другую фамилию.

 

…Полюбил крепко Раечку Коля,

И всегда, где бы он ни бывал,

Средь просторов Курайского поля

«Форд» зелёный глазами искал…

 

Строки возникали быстро и легко. Они складывались из слов, которыми говорили все вокруг. Ну а всякие там трудности стихосложения и литературного языка молодого поэта пока мало заботили.

 

…Из далёкой поездки с Алтая

Ехал Колька однажды домой,

И вдруг «Форд» и с улыбкою Рая

Мимо Кольки промчалась стрелой…

 

Романтически сгущая обстоятельства, М. Михеев придумал своему здравствующему другу отчаянные автогонки и их трагический конец:

 

…И как птица трёхтонная АМО

Над обрывом повисла на миг.

Говорливые Чуйские волны

Заглушили испуганный крик…

 

Романтика действовала на людей без промаха. Много лет спустя М. Михееву, хорошо уже тогда известному писателю, показывали место на Чуйском тракте, где якобы разбился отчаянный водитель Колька Снегирёв:

 

…И на память лихому шофёру,

Тот, что страха нигде не знавал,

На могилу положили фару

И помятый от АМО штурвал…

 

М. Михеев подарил песню своим друзьям. Распевали её и на свадьбе Раи и Кольки Ковалёва. А потом шоферы развезли песню по всему Чуйскому тракту и дорогам Сибири.

О своём авторстве М. Михеев не вспоминал до середины 1960-х годов. Лишь в 1965 году опубликовал небольшую заметку «Как родилась песня»4. Поэтому вполне понятно искреннее удивление В. Шукшина, приехавшего в Новосибирск по вызову редакции «Сибирских огней» для работы над романом «Любавины», когда, представляя М. Михеева, ему сказали, что это сочинитель известной Василию Макаровичу песни о Кольке Снегирёве. (Мотив её рефреном звучит в одном из первых шукшинских фильмов «Живёт такой парень», снятом в Горном Алтае).

Новосибирский поэт и родственник В. Шукшина Леонид Чикин так вспоминал об этой первой и единственной встрече В. Шукшина с М. Михеевым:

«Василий, я заметил, засмущался, будто виноватым себя в чём-то почувствовал.

– Вы знаете, я не предполагал, что у песни есть автор… Наверное, надо бы в титрах где-нибудь упомянуть, что это ваша песня…

– Зачем? – сказал Михеев. – Я рад, что она пригодилась…

– А вы знаете, – оживился Василий, – она там хорошо легла. К месту пришлась… Вот не думал… А я эту песню с детства помню…»5

Такая вот романтическая история о романтической песне, потерявшей автора, но ставшей народной.

Что касается творческой судьбы М. Михеева, то этот чрезвычайно скромный человек, больше походивший на сельского учителя, прожив долгую жизнь, оставил после себя память не только как о писателе, но и не меньшую как о литературном наставнике, поскольку многие нынешние известные мастера приключенческого жанра по праву считают себя его учениками.

 

 

«Берёзовой веточкой машет вослед…»

 

Высокий худой человек в очках шагнул с платформы в тамбур пригородной питерской электрички, бросил прощальный взгляд на гостеприимное Комарово, где ему так хорошо эти последние три недели работалось над новой книгой, и прошёл в вагон. Пассажиров было мало. Только в середине салона сбилась в дружную весёлую стайку группа туристов человек в семь. Рядом громоздились увесистые рюкзаки. Слышались шутки, здоровый молодой смех. Кто-то перебирал струны гитары. Потом запели. Что же за туристы без песен!

Была середина сентября, стремительно укорачивались дни, и в десятом часу вечера казалось, что наступила ночь. Человек в очках вытянул длинные ноги и прикрыл глаза. Под ровный стук колёс, гитарный перебор и нестройное пение он задремал. И вдруг сквозь дрёму услышал что-то до боли знакомое и родное... [...]

 

 

 



 

1 Правда, у автора она звучит несколько иначе: «Славное море – привольный Байкал».

 

2 Максимов С. Сибирь и каторга, в 3-х частях. Ч. 2. – Спб, 1871, с. 409-410.

 

3 См. Очерки русской литературы Сибири в 2-х томах. Т. 1, с 332..

 

4 «Сибирские огни», 1965, «9.

 

5 Чикин Л. Земляк, товарищ… Воспоминания о В.М. Шукшине. // «Сибирские огни», 1978, №1, с. 139.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в апреле 2019 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за апрель 2019 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению апреля 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Раскроем тему интерра двери Двери-Интерра.
Поддержите «Новую Литературу»!