HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Лев Гуревич

Нокаут

Обсудить

Рассказ

 

Купить в журнале за май 2017 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за май 2017 года

 

На чтение потребуется 55 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Опубликовано редактором: Елена Астахова, 6.07.2017
Иллюстрация. Название: не указано. Автор: не указан. Источник: http://newlit.ru

 

 

 

Клавдия Петровна и Егор Иванович Безусы в середине пятидесятых годов прошлого, XX века занимали комнату в коммунальной квартире на пятом этаже бывшего доходного дома в центре Москвы, на углу улицы Сретенка и Даева переулка, почти напротив кинотеатра «Уран». Их единственный сын Борис Егорович со своей женой Ниной Михайловной и десятилетним сыном Игорем жили в подмосковном городе Бабушкине, неподалёку от платформы Лосиноостровская. Когда Клавдия Петровна умерла и Егор Иванович остался один, на семейном совете решили съехаться и жить вместе.

Борис Егорович занимал крупную должность в автокомбинате №1, который обслуживал строительные организации Москвы. Благодаря связям в Моссовете удалось обменять, правда, с солидной денежной доплатой, две комнаты в Подмосковье на приличную комнату в квартире дедушки.

Оставшийся до летних каникул месяц Игорь доучивался в своей старой школе, а на следующий учебный год его записали в 6-й «Б» класс 610-й школы, расположенной на Сретенке, в пяти минутах ходьбы от их дома.

 

1 сентября Игорь, как и миллионы советских детей, отправился в свою новую школу. Обычно в день начала учебного года занятия заканчивались в полдень или немного позже. Так как Игорь задерживался, Егор Иванович забеспокоился, подождал до половины второго и пошёл в школу. Выйдя на улицу, он решил сократить путь и, проходя дворами мимо сараев, стоящих там ещё с довоенных времён, внезапно увидел за кустами своего внука.

Внешний вид Игоря потряс деда Егора. Ещё утром, уходя из дома в новенькой школьной форме, с выглаженным пионерским галстуком и в вычищенных ботинках, тот выглядел как образцовый советский пионер, но сейчас – оторванные пуговицы на гимнастёрке, грязные брюки, помятая школьная фуражка, царапина на щеке – всё говорило о том, что с внуком случилась беда.

– Что ты здесь делаешь, почему не идёшь домой?

– После уроков, когда нас отпустили, меня остановили одноклассники, – Игорь всхлипнул, и на щеках показались слёзы.

– Сначала они дразнились и просто толкались, а после того, как я ответил, один из них – здоровый такой второгодник, начал драться кулаками, ну я и упал. Остальные ребята посмеивались и кричали: «Воробей, добавь ему!» – наверняка подумали, что я трус. Потом они ушли, а мне было стыдно идти домой.

– И совсем ты не трус, просто растерялся. Ладно, пошли, как-нибудь разберёмся. Матери молчок, хорошо? Так ты говоришь, фамилия этого второгодника Воробьёв?

У Егора Ивановича внутри всё кипело. Родившийся в избе, видевший на Гражданской войне такое, что и на тысячу человек хватило бы, успевший побывать в ГУЛаге и на Великой Отечественной, он за всю жизнь не потерял чувство справедливости, иногда выходившее ему боком.

После переезда на Сретенку Нина Михайловна устроилась врачом-терапевтом в находящийся неподалёку Институт имени Склифосовского. Придя с работы и увидев царапину на щеке, она встревожилась, но дед и внук её успокоили. Вечером, за чаем, когда Игорь уже спал в комнате деда, а хозяйка хлопотала на кухне, Егор Иванович рассказал сыну про утреннее происшествие.

– Насчёт драчунов, Борис, не беспокойся, – я всё улажу, а вот ты позвони Лёвке Сегаловичу. Я его недавно встретил, он тут неподалёку работает тренером. Спрашивает – а чего это вы Игорька ко мне не приводите, пора из него человека делать.

На следующий день после драки Егор Иванович отправился в школу, нашёл на большой перемене второгодника Воробьёва из 6-го «Б» и отвёл его в сторонку. То ли дедушка Безус знал какие-то особенные слова, то ли шрам от колчаковской сабли, тянущийся от левого уха до уголка рта, произвёл впечатление на юного хулигана, но больше к Игорю ни во дворе, ни в школе никто не приставал.

Через неделю Игорь с чемоданчиком в руке, в сопровождении Егора Ивановича отправился на занятия в секцию бокса. Накануне в Щербаковском универмаге ему купили две пары новых трусов и белых маек, спортивные тапочки на резине и тайную гордость Игоря – новенький коричневый чемоданчик с блестящими металлическими уголками и двумя чётко защёлкивающимися замочками. По совету дедушки он застелил дно чемоданчика чистой газетой и на внутренней стороне крышки написал химическим карандашом «Безус Игорь».

По широкой лестнице они поднялись на второй этаж дворца тяжёлой атлетики добровольного спортивного общества «Труд», и их взору предстал огромный зал. В глубине виднелись ярко освещённые боксёрские ринги, вдоль всего зала висели боксёрские «груши». В зале стоял несмолкаемый гул, были слышны отдельные выкрики, пахло по́том и кожаными перчатками. На двери небольшого помещения в конце зала висела табличка «Заслуженный мастер спорта СССР, тренер Л. М. Сегалович». Лев Маркович тепло поздоровался с Егором Ивановичем, которого он знал ещё с военных лет. В 1944 году Сегаловича отозвали с фронта для участия в первенстве СССР по боксу, которое он блестяще выиграл. Несколько месяцев, пока ему не выделили жилплощадь, Лев жил на Сретенке у родителей своего фронтового друга Бориса Безуса.

 

С этого момента для Игоря началась новая, «боксёрская» жизнь. Только после двух месяцев занятий, включавших в себя технику бокса, бег, прыжки со скакалкой и даже баскетбол, Сегалович разрешил выйти на ринг. Свой первый бой Безус запомнил навсегда. Противник сходу обрушил на него град ударов, и все наставления тренера разом вылетели из головы. Ответные удары Игоря не достигали своей цели, а уж к концу раунда ему вовсе нечем было дышать. Во втором и третьем раундах ничего почти не изменилось, кроме того, что противник и сам порядком выдохся. Наконец прозвучала долгожданная команда «Стоп, конец боя!», и Игорь рухнул на стул в углу ринга. Лев Маркович обратился к боксёрам:

– На сегодня – всё, в душ и переодеваться, – а потом добавил, обращаясь к Игорю: – Зайдёшь ко мне в тренерскую комнату.

Когда Игорь с гудящей головой, красными пятнами на лице, ещё слегка пошатываясь, заглянул в тренерскую комнату, Лев Маркович, как всегда, чётко и коротко сказал:

– Физподготовка – двойка, техника бокса – двойка, но то, что довёл бой до конца, не сломался – молодец. Теперь главное – начинай бегать кроссы. Штанга, гантели, перекладина – каждый день, без выходных. Дома всем привет.

К концу учебного года Игорь заметно окреп, ежедневно упражнялся с гантелями и пробегал не менее трёх километров. Правда, иногда были такие моменты, когда хотелось бросить занятия боксом и почитать книжку или погонять с ребятами в футбол, но чувство ответственности, в первую очередь перед дедом, не позволяло это сделать.

В шестнадцать лет Игорь завоевал серебряную медаль на всесоюзном юношеском первенстве и получил 1-й спортивный разряд. Он подрос, возмужал, мускулатура увеличилась, голос сменился с «мальчишеского» на баритон. Когда в синем тренировочном костюме, из расстёгнутого ворота которого виднелась белоснежная майка, и с безукоризненным пробором на голове Игорь шёл на тренировку, то девчонки смотрели ему вслед. Нина Михайловна жаловалась подругам:

– Прямо с ног сбилась, не знаю уж, чем кормить моих мужиков. Раньше два едока были – дед Егор и муж Борис, а теперь и младший от них не отстаёт. Хорошо, хоть в спортивном обществе бесплатные талоны на питание дают.

 

В летние каникулы, после окончания 9-го класса Безуса в числе лучших спортсменов общества «Труд» направили в спортивно-оздоровительный лагерь на Чёрное море, в Пицунду. Ребята жили в многоэтажном здании пансионата, в номерах на два или три спальных места. С утра общая зарядка, два раза в день тренировки на свежем воздухе, купание в море, ежевечерний волейбол, а после ужина танцы.

С Игорем в одном номере поселился боксёр из Ленинграда Пётр Пыжов, кандидат в мастера спорта, призёр юношеского первенства Европы. Среднего роста брюнет, внешне не очень красивый, но обаятельный и весёлый, узнав, что Игорь первый раз в спортлагере, взял над ним шефство. Игорь удивлялся, с какой лёгкостью, без всякого стеснения, Пётр знакомится с девушками. Пару раз Пётр просил погулять пару часов, пока он «пригласит кое-кого в гости», причём Игорь, понимая, о чём идёт речь, почему-то чувствовал себя виноватым, а Пыжов ничуть не смущался.

Как-то вечером, уже лёжа в постели и читая перед сном, Пётр неожиданно спросил:

– Игорёк, а у тебя есть девушка?

– В каком смысле?

– Ну, у тебя есть кто-то, за кем ты ухаживаешь, встречаешься, ну, любишь кого-то?

– Да нет вроде, – Игорь был явно ошарашен.

– И ты ни разу ещё никого… – и Пётр показал многозначительный жест. Игорь был готов сгореть от стыда.

– Ну, это дело поправимое, как-нибудь исправим, – задумчиво сказал Пётр и, как ни в чём не бывало, принялся читать дальше.

Ближе к концу пребывания в лагере пловчиха из Киева Оксана Омельчук отмечала свой день рождения. За ужином в столовой её торжественно поздравили, подарили торт и букет красивых роз. Перед тем, как пойти на танцы, в комнату Безуса и Пыжова зашли несколько ребят и девчонок. Откуда-то появились бутылки с вином, стаканы и тарелка с персиками. Все дружно выпили за здоровье именинницы и, хотя Игорь отнекивался, заставили выпить и его.

Когда танцы закончились, и дежурный объявил «отбой», не менее десятка юношей и девушек потихоньку пробрались в комнату Игоря. Снова появилось вино, все дружно стали призывать: «Тише, тише», но, немного захмелев, начали рассказывать анекдоты, зазвучала гитара, и стало шумно. Появившегося дежурного, как водится, угостили, он не отказался, но только попросил:

– Ребята, лучше пойдите на пляж, там лежаки, столы, вам никто не будет мешать. Только, чур, не купаться, сами знаете – пограничники.

К тому времени Игорь задремал, сидя на кровати, а когда внезапно очнулся, понял, что все ушли и рядом с ним находится только Оксана. Она подошла к двери, заперла её изнутри и, подойдя к кровати, присела и стала раздевать Игоря. Затем быстро разделась сама и легла к нему. Всё случилось так буднично и просто, как будто Игорь занимался этим много раз. Потом Оксана учила Игоря целоваться, расспрашивала о его семье и знакомых, потом они снова прильнули друг к другу. Игорь как будто куда-то провалился, а когда открыл глаза, то уже светало, и в кровати напротив крепко спал Пётр.

Родители и дед радостно встретили Игоря, оживлённо расспрашивали про спортлагерь, купание в море, с кем познакомился. Перед сном Егор Иванович заглянул в комнату сына и невестки пожелать «спокойной ночи». Увидев, что Нина вышла, он потихоньку сказал Борису:

– Похоже, что наш кобелёк «развязался». Ну, теперь, родители, готовьтесь к приключениям.

 

Когда Игорь учился уже в одиннадцатом классе, неожиданно в его спортивной жизни произошли серьёзные изменения. Сегалович объявил на тренировке, что покидает общество «Труд» и переходит тренером в боксёрскую команду Центрального спортивного клуба Армии. На вопрос, кого из спортсменов Лев Маркович возьмёт с собой, он назвал три фамилии, но Безуса в их числе не было. Игорь сильно расстроился, правда, старался этого не показывать.

Вскоре после этого Борису Безусу позвонил Сегалович и пригласил его и Егора Ивановича в ресторан, как он сказал, «посидеть в мужской компании».

Они встретились в «Узбекистане» – одном из лучших московских ресторанов с восточной кухней. Метрдотель тепло поприветствовал Льва Марковича и вместе с его гостями усадил за столик, расположенный в стороне от оркестра. После первой выпитой бутылки коньяка слегка захмелевший Егор Иванович обратился к Сегаловичу:

– Плов, конечно, великолепный, но думаю, Лёва, ты не только за этим нас сюда пригласил. Так что давай, выкладывай.

Лев подозвал официанта, заказал ещё бутылку коньяка и рассказал, что недавно в Центральном Комитете партии состоялось большое совещание по спорту, на которое был приглашён и он. Присутствовали Никита Сергеевич, всё партийное начальство, и была поставлена задача – догнать и перегнать Америку не только по мясу, молоку и яйцам, но и по золотым медалям.

– Ну, а при чём здесь Игорь? – спросил Борис.

– Не буду говорить о других видах спорта, но про бокс знаю точно – вместо думающих, гармонично развитых боксёров теперь нужны другие – предельно натренированные, агрессивные костоломы, если хотите, потенциальные убийцы. Никакой гуманности – победа любой ценой. Ваш Игорь совсем другой. Он добрый, хорошо воспитанный парень, умеющий постоять за себя, и не более того. И если отдать его сейчас в профессиональный спорт, а между нами – любительский спорт у нас только на словах, то, поверьте – чемпион из него не получится, а физически могут изуродовать на всю жизнь. Я вам всё сказал, вы родители – вам и решать.

Они допили коньяк, и после некоторой паузы Борис обратился ко Льву:

– Ну, и что ты предлагаешь?

– Игорю надо поступать в ВУЗ, но не в физкультурный, по окончанию которого тренерам платят гроши, а, например, в автодорожный, который ты, Боря, оканчивал. Там завкафедрой физкультуры Стасик Муравьёв – мой хороший знакомый. Да Игорю с его первым разрядом, а может, он ещё и норму кандидата в мастера спорта в этом году выполнит, поступить в институт – как нечего делать. Между прочим, учиться спортсмену значительно легче – всё-таки честь института защищает.

 

В середине июля Игорь Безус в светлом пиджаке, на лацкане которого серебрился новенький значок «Кандидат в мастера спорта СССР», появился в Приёмной комиссии Московского автодорожного института. Заведующий кафедрой физкультуры, доцент, мастер спорта СССР Станислав Андреевич Муравьёв помог с оформлением документов и познакомил Игоря с другими абитуриентами, как он выразился – «из спортвзвода». Таких ребят оказалось одиннадцать человек – гимнасты, пловцы, легкоатлеты и ещё один боксёр, перворазрядник из Перми Леонид Петухов. Все спортсмены без проблем выдержали приёмные экзамены, и даже когда Петухов получил «неуд» по математике, Муравьёв «перебросил» его документы на другой факультет и лично сопровождал того на экзамены.

В сентябре студентов-первокурсников отправили на «картошку» в один из отдалённых подмосковных совхозов. Безус, как другие спортсмены института, в это время находился на сборах добровольного спортивного общества (ДСО) «Буревестник», готовясь под руководством Муравьёва к студенческому первенству Москвы.

 

Начались учебные будни. И если с математикой, физикой, химией и даже черчением особых трудностей не было, то с начертательной геометрией возникли серьёзные проблемы. Из-за тренировок и соревнований Игорь пропустил несколько лекций и семинаров, считая, что он самостоятельно наверстает упущенное, но всё оказалось значительно сложнее. На зачёте по «начерталке» он сидел, тупо уставившись на доску с предложенными вариантами задач, совершенно не представляя, как к ним приступить.

Неожиданно его соседка по парте, Варя Антонова, скромно одетая девушка со вздёрнутым носиком и светлыми волосами, убранными в пучок, потихоньку протянула ему листок с решением задачи.

– Спиши, а потом разберёмся, – прошептала она. После зачёта Варя попыталась объяснить Игорю решение задачи, но минут через десять в сердцах сказала точь-в-точь как его школьная учительница математики Нина Петровна:

– Господи, ну до чего всё запущено. Придётся начинать с азов.

Варя была родом из старинного русского города Порхова, райцентра Псковской области, и жила в общежитии института. Обычно они занимались в библиотеке, но ближе к сессии туда было не пробиться, и Игорь предложил Варе пойти к нему домой.

– А это удобно? – строго спросила Варя. Игорь почему-то растерялся и ответил:

– Да ты что, конечно. С дедом познакомлю, он у меня такой классный.

Родители были в отъезде. Варя познакомилась с Егором Ивановичем, внимательно рассмотрела медали и кубки Игоря, с интересом померила одну из пар боксёрских перчаток, и они сели заниматься. Когда ближе к вечеру «мозги начали плавиться», Егор Иванович предложил пообедать. Пока Игорь бегал в булочную за хлебом и купить «чего-нибудь к чаю», Варя помогала накрыть на стол. За обедом она интересно рассказывала про знаменитый Порховский Кремль на берегу реки Шелонь, о своей семье, в которой, помимо неё, ещё четверо братьев и сестёр. Сравнивая жизнь в провинции и в Москве, Варя с горечью заметила:

– Эх, Игорь, если бы у нас были магазины, как у вас, такие музеи, театры, выставки, возможность получить интересную работу, то разве бы народ стремился в Москву?

Когда Игорь, проводив Варю, вернулся, дед Егор сказал:

– Дурачок ты, Игоряша. Вот настоящий человек, не то, что твои вертихвостки накрашенные.

Несмотря на то, что МАДИ был сугубо техническим ВУЗом, девчонок в группе Игоря, да и в остальных группах, было не менее половины. Среди них выделялась своим внешним видом, материальным благополучием и поведением Лариса Корзинкина – дочка первого заместителя министра автомобильной промышленности СССР. Когда Корзинкина, ярко одетая, накрашенная, в укороченной юбке и туфлях на высоком каблуке, держа зажжённую сигарету наманикюренными пальцами, шла по коридору, то студенты, да и преподаватели ошеломлённо смотрели ей вслед. Семья Ларисы занимала четырёхкомнатную квартиру в высотном доме на Котельнической набережной.

Корзинкина, по выражению Лёни Петухова, сразу «положила глаз» на высокого, в приличном костюме и белой рубашке с галстуком парня, заметно выделяющегося среди своих однокурсников. Для начала она пригласила Игоря в самый модный в то время московский театр «Современник», билеты в который достать было невозможно. Когда Безус приезжал в институт на «Москвиче» Бориса Егоровича, то Корзинкина после занятий поджидала его на автостоянке с просьбой подвезти, так как «она страшно опаздывает».

 

Новый 1964 год Игорь встречал в компании Ларисы, у неё дома. Громадный подъезд, цветы на окнах, строгий пожилой вахтёр, по которому сразу видно, в каком ведомстве он раньше служил, лифт, отделанный красным деревом, с зеркалами и скамеечкой для пожилых людей – всё говорило о том, что за контингент проживает здесь. Игорь поднялся на десятый этаж, прошёл по длинному широкому коридору и очутился перед двухстворчатой дубовой входной дверью с блестящим латунным номером квартиры.

Дверь открыла высокая блондинка средних лет в чёрном вечернем платье. В ушах, на шее и руках женщины сверкали бриллианты.

– Вы, наверное, Игорь? Заходите, пожалуйста, и раздевайтесь. Я – мама Ларисы, Елена Аркадьевна, а Лариса сейчас подойдёт.

Игорь вручил букет роз и достал из пакета шампанское и коньяк.

– За цветы спасибо, а спиртное – это лишнее. Ну, раз так, то шампанское отнесите на балкон, а коньяк поставьте на стол в гостиной.

За столом собралось человек пятнадцать, из них взрослыми были только родители Ларисы, которая успела шепнуть Игорю:

– «Предки» с нами проводят старый год, а потом они уезжают к кому-то на дачу.

В три часа ночи веселье было в самом разгаре. Игорь успел перезнакомиться с приятелями Ларисы, чему способствовало немалое количество выпитого шампанского и прочих напитков. В большом холле самыми последними записями американского джаза и французской эстрады гремел новенький магнитофон «Грюндик». Как было понятно из разговоров, в собравшейся компании преобладали в основном дети высокопоставленных родителей. К семи утра большая часть гостей разъехалась. Когда Игорь стал собираться домой, Лариса молча взяла его за галстук, затащила в спальню родителей и, многозначительно улыбаясь, стала раздеваться. Его сокурсница оказалась вполне продвинутой в части предохранения от беременности, предложив Игорю надеть импортный презерватив, который, по её словам, «она стащила у матери».

Зимнюю сессию Игорь сдал без «хвостов», во многом благодаря помощи Вари. Корзинкину, несмотря на «неуд» по начертательной геометрии, родители отправили кататься на лыжах в подмосковный санаторий «Барвиха», куда несколько раз приезжал Игорь, оставаясь на ночь.

Каникулы закончились, и снова начались занятия. По взгляду Вари Игорю показалось, что она догадывается об изменениях в отношениях между ним и Ларисой.

 

Студенческая и спортивная жизнь Игоря успешно продолжалась. Летом, после окончания второго курса Безус поехал в тренировочный спортивный лагерь на Волгу, под Ярославль. Выиграв отборочные соревнования, Игорь в составе советской команды в августе отправился в Югославию для участия в турнире «Олимпийские Надежды». В Белграде советские спортсмены жили в новеньком многоэтажном отеле на берегу Дуная. Руководителя советской делегации, тренеров, комсорга сборной поселили в однокомнатных номерах, а спортсменов, массажистов и другой технический персонал – в двухместных. Игорь жил в одном номере с Александром Жарковым – долговязым рыжим парнем, остроумным, как все одесситы.

Турнир сложился для Безуса неудачно. В первом бою он победил поляка Мазура, отправив того в нокаут во втором раунде. Во втором бое против спортсмена из ГДР Радке боксировать было очень сложно. Вязкий, физически крепкий немец почти ни в чём не уступал советскому боксёру. В итоге судьи присудили победу советскому боксёру с итоговым счётом 3:2. В четвертьфинале в соперники Игорю достался кубинец Родригес. Старше на год, немного выше и на пару килограммов тяжелее, темнокожий спортсмен легко, как бы танцуя, передвигался по рингу, нанося хлёсткие удары с обеих рук. Во втором раунде Игорь получил рассечение брови, и бой пришлось прекратить досрочно. Жарков в турнире выступил удачно и получил Кубок лучшего боксёра турнира.

Утром перед отлётом в номер Безуса и Жаркова заглянул комсорг команды Михаил Дайнов. Комсомольский работник среднего горкомовского звена, сам он ни в каких соревнованиях не участвовал, но на ежевечерних встречах команды «от лица комсомола» приветствовал победителей, журил проигравших и настраивал всех «приложить максимум усилий во славу советского спорта». Взглянув на пластырь над правым глазом Игоря, произнёс дежурную фразу: «Ничего, до свадьбы заживёт», и обратился к спортсменам:

– Мужики, у меня к вам просьба. Возьмите к себе в сумки, а в Москве мне отдадите, – и протянул каждому по пластиковому пакету, в котором лежали три пары джинсов. Увидев, что оба замялись, Дайнов фальшиво засмеялся и произнёс начальственным матерком:

– Да не ссыте кипятком, мужики, – и обращаясь к Жаркову, добавил: – Кто же чемпионов досматривать будет.

После приземления в аэропорту Шереметьево команда потянулась на выход. В зале таможенного досмотра некоторых спортсменов, в том числе Безуса и Жаркова, таможенники попросили открыть сумки. Всего таких оказалось восемь человек. У всех досмотренных было по три, а то и по четыре пары джинсов. Человек в штатском, по-видимому, старший, спросил у Игоря:

– На какие средства были приобретены джинсы американской фирмы «Леви Страусс»? – на что Игорь честно ответил:

– В день отъезда джинсы попросил провезти комсорг команды Михаил Дайнов. В Москве мы ему должны были передать их обратно.

– А почему, гражданин Безус, Вы не задекларировали провозимый товар?

Игорь растерялся:

– Мне об этом никто ничего не говорил.

Таможенники составили на каждого спортсмена протокол, контрабандный товар сфотографировали и задержали. При подписании протокола Жарков успел шепнуть:

– Игорь, когда будешь подписывать, допиши от руки, от кого получил джинсы, ещё раз распишись и поставь дату.

Настроение у Игоря, когда он наконец добрался до дома, было отвратительным. Из-за истории с джинсами на душе «скребли кошки», да и рассечённая бровь побаливала.

Через неделю Игоря вызвали в Спорткомитет Москвы и попросили написать объяснение «по поводу инцидента на Шереметьевской таможне, произошедшего 19 августа 1965 года». Начались занятия в институте, Игорь возобновил тренировки, и вся эта таможенная история стала потихоньку забываться.

14 октября 1965 года в газете Московского городского комитета комсомола «Московский комсомолец», на 4-й странице за подписью спецкора Мих. Боярского был напечатан фельетон под названием: «Дельцы в боксёрских перчатках». В нём рассказывалось, как члены сборной по боксу, находясь в Югославии, «помимо спортивных достижений, успешно проявили себя на коммерческом поприще, скупая и переправляя с целью спекуляции на Родину заграничные шмотки». В числе «героев» фельетона был назван «двадцатилетний комсомолец, кандидат в мастера спорта СССР, студент Московского автодорожного института Игорь Безус».

Когда Игорь прочитал кем-то услужливо подсунутую газету, им овладела ярость. У него хватило самообладания внешне спокойно выйти из института и двинуться по Ленинградскому проспекту в сторону метро «Сокол». Оставшись наедине, он шёл и вслух повторял два слова: «Вот – суки, вот – суки…» Перед его глазами стояла наглая, лоснящаяся рожа комсомольского чиновника Дайнова, произносящего с ухмылкой: «Мужики, не ссыте кипятком…», и кулаки сжимались сами собой.

Редакция «Московского комсомольца» находилась на улице 1905 года, в районе Красной Пресни. Стоящий на входе милиционер не хотел пускать в здание без паспорта, но у Игоря оказался с собой комсомольский билет, и его пропустили. После долгих поисков и блужданий по коридорам редакции ему удалось встретиться с одним из ответственных секретарей газеты – мужчиной явно не комсомольского возраста. Сначала Безус объяснял, в чём дело, просил о встрече с корреспондентом Боярским, потом секретарь долго созванивался с кем-то и наконец выяснил, что «тот в командировке и когда появится – неизвестно». Безуспешные попытки добиться правды, рассказать, что его и остальных спортсменов подставили, не привели ни к какому результату. Игорь понял, что он упёрся в стену, и никому до него нет дела.

Заведующий кафедрой физкультуры Муравьёв, когда Игорь обратился к нему за помощью, отводя глаза в сторону, произнёс, обращаясь по фамилии, и на «Вы»:

– Вы знаете, Безус, обстоятельства Вашего дела настолько щекотливые, что, боюсь, ничем помочь не сможем, а вот от тренировок пока мы вынуждены Вас освободить.

Комсорг группы, в которой учился Игорь, Сергей Антонюк сообщил, что в ближайшую среду их вызывают на заседание комсомольского бюро института.

 

Секретарь комитета комсомола МАДИ, аспирант Александр Коричнев родился и вырос в рязанском районном центре Луховицы. Окончив десятилетку, он провалился на вступительных экзаменах в Рязанский пединститут и был призван в армию. Служил Коричнев в автобатальоне, где-то под Горьким. По окончанию сержантской школы его избрали секретарём комсомольской организации и предложили вступить в партию. Ещё через полгода Коричнева направили на двухмесячные комсомольские курсы, а затем избрали освобождённым секретарём комитета комсомола всей воинской части.

Будучи по своей природе человеком хитрым, Александр быстро усвоил основные жизненные правила партийного работника: во-первых, не следует торопиться, то есть ускорять свою партийную карьеру, а просто надо спокойно дожидаться – когда тебя заметят. Во-вторых, продвигают всегда самых средних и заурядных людей, лишь бы была безупречная анкета. В-третьих, преимущество всегда имеют люди надёжные, беспрекословно выполняющие требования партийного начальства и требующие того же от подчинённых. Главное – демонстрировать преданность и бескорыстное служение делу. Перед демобилизацией политотдел воинской части поощрил усердного комсорга целевым направлением в ВУЗ, согласно которому рядовой и младший командный состав третьего года службы, имеющий аттестат зрелости, имеет право поступать в ВУЗы на целевое место. Для зачисления в институт достаточно было сдать все экзамены с оценками «удовлетворительно».

Коричнев быстро осознал преимущества столичной жизни. Мысль о том, что придётся покинуть Москву по окончанию института, приводила его в уныние. Александр изо всех сил старался познакомиться с москвичками, чтобы, женившись, получить московскую прописку, но из этой затеи ничего не получалось. На успехи в учёбе рассчитывать не приходилось, поэтому оставалась только единственная возможность зацепиться – продвигаться по линии общественной работы. Этому в немалой степени способствовал секретарь парткома МАДИ, доцент кафедры научного коммунизма Виктор Викторович Марьясин, разглядевший в малокультурном, но старательном карьеристе из провинции родственную душу «парня из народа». Сначала Коричнев был назначен старостой группы, потом был избран по квоте от комсомола членом парткома МАДИ, а затем и секретарём комитета комсомола института. Именно Марьясин с пеной у рта настаивал в ректорате на принятии Коричнева в аспирантуру, чтобы задержать того в стенах института.

Посовещавшись с секретарём парткома по поводу фельетона в «Московском комсомольце», Коричнев отправился «обменяться мнениями» в Краснопресненский райком комсомола. Через три дня в комитет комсомола МАДИ пришла телефонограмма из райкома, в которой было рекомендовано: «Провести в первичной комсомольской организации собрание с повесткой дня: «Персональное дело комсомольца Безуса И. Б.», где поставить вопрос об его исключении из рядов ВЛКСМ за проступок, несовместимый со званием комсомольца». На заседании бюро комитета комсомола института все попытки Игоря объяснить, что на самом деле произошло, наткнулись на демагогические возражения большинства членов бюро. Коричнев закончил своё выступление словами: «Худую траву – из поля вон», а секретарь парткома Марьясин и вовсе заявил: «Советская газета не может печатать непроверенную информацию – просто комсомолец Безус обманывает своих товарищей». В итоге большинством голосов было принято решение «рекомендовать первичной организации исключить Безуса Игоря Борисовича из комсомола».

Накануне комсомольского собрания Игорь попросил Ларису выступить в его защиту. Глаза у неё забегали, и она, глядя куда-то в сторону, ответила:

– Извини, но я в это дело встревать не буду. В лучшем случае – постараюсь не явиться.

Собрание превратилось в судилище. Председатель собрания староста группы Поповкин растерянно молчал, когда Коричнев и Марьясин грубо обрывали Безуса и Варю Антонову, которая за него заступалась, а большинству студентов всё вообще было безразлично. Общим собранием первичной комсомольской организации Безус Игорь Борисович «за поступки, несовместимые с высоким званием члена ВЛКСМ», большинством голосов был исключён из комсомола, что по существующим правилам подразумевало и исключение из института.

 

Дома Игорь ничего не рассказывал о событиях, происходящих с ним после возвращения из Югославии, надеясь, что всё уладится. Когда он, оболганный и ошельмованный решением собрания, пришёл домой, Егор Иванович, глядя на внука, понял – стряслась беда. Стараясь не подавать вида, дед предложил пообедать, но Игорь отказался, так как и в самом деле кусок не лез ему в горло. Егор Иванович разогрел обед, накрыл на стол и достал из холодильника бутылку водки. Усадив внука, он налил ему и себе по сто грамм, сунул в руку солёный огурец и приказал: «Пей до дна!». Тот машинально выпил, закусил и начал есть суп. Видя, что Игорь немного пришёл в себя, Егор Иванович налил ещё водки, правда, в этот раз поменьше, и снова заставил его выпить и немного поесть. Глядя, как Игорь засыпает прямо за столом, он уложил его на тахту, закрыл пледом, погасил свет в комнате и вышел.

Поздним вечером, когда родители уже легли спать, дед напоил проснувшегося внука крепким чаем, усадил его напротив себя и приказал: «Давай, рассказывай!» Выслушав, Егор Иванович заварил себе чай прямо в стакане и сказал:

– Я этого никому не говорил, даже покойной Клавдии. Летом 23-го года пришлось моему эскадрону мотаться по читинской тайге, добивая остатки банд. Обложили мы одну из них, сабель в тридцать, верстах в восьмидесяти от Читы, в небольшом посёлке. Нацепил я на фуражку белую тряпку и поехал, один и без оружия, уговаривать их сдаться – чего, мол, зря нам и им кровь проливать. Показываю мандат ЧК и обещаю в случае добровольной сдачи сохранить жизнь и судить их с соблюдением революционной законности. Говорильня была долгая, но в конце концов они согласились. Отправил я в город нарочного с просьбой прислать конвой. У меня ещё делов в тайге было по горло, а куда мне девать пленных? Через день прибыл чекистский отряд с пулемётами, повели они захваченных, а вскоре я прослышал, что по дороге всех «моих» пленных постреляли. Как узнал – с ходу в Читу, аж коня загнал насмерть. Ворвался в ЧК – «как же так, ведь я людЯм слово дал?» А начальник, вижу, пьяненький, мне в ответ: «Да какие же это люди – это бандиты». Ну, я свернул ему и ещё одному морды, да так, что чуть под трибунал не угодил за рукоприкладство.

И понял я, Игоряша, что все эти сволочи чекистские – такие же бандюги – только красными флагами и классовым сознанием прикрываются. А окончательно прозрел я в Усвольлагере, под Соликамском, куда угодил после ареста в 1938 году. Большевики – это те же уголовники, и живут они по воровским законам, которые просто-напросто иначе называются. Сколько же полезного народа извели эти суки – даже страшно подумать. Выжить с ними можно только по лагерному закону: не верь – обманут, не бойся – забьют, не проси – бесполезно, сочтут слабым. Ох, и трудно тебе будет, внук, и бокс тут не поможет – он ведь по правилам, а в жизни бьют исподтишка, по-подлому. Прав был насчёт тебя Лёвка Сегалович, ох, прав – нету ещё в твоём характере стального стержня.

Через два дня Егору Ивановичу стало плохо с сердцем, его забрали в больницу, а ночью он умер. На похоронах деда Игорь плакал так, что отец с матерью испугались за него.

 

Безус продолжал ходить на занятия, поскольку, как ему объяснили, протокол об исключении проходит утверждение в Московском Городском комитете комсомола, а пока он может заниматься.

Роман Васильевич Журавлёв был куратором от КГБ в Московском автодорожном институте. В прошлом автогонщик, Журавлёв после завершения занятий автоспортом два года проработал водителем автобуса в «Интуристе», а после поступил в автодорожный институт. После окончания института благодаря связям жены он был зачислен в КГБ, и, пройдя обучение на двухгодичных курсах, был направлен куратором в родной ВУЗ. В задачу куратора, помимо вербовки иностранных студентов и выявления среди них агентов иностранных спецслужб, входила также и связь с общественными организациями института.

Ознакомившись с информацией о персональном деле студента 3-го курса И. Б. Безуса, Журавлёв подал докладную записку на имя заместителя начальника 11-го отдела Пятого управления подполковника Пастухова К. С.

«… В донесении секретного сотрудника (агентурный псевдоним «Москвичка») сообщается о неустойчивом морально-волевом состоянии Безуса Игоря и тревожном психологическом самочувствии в связи с предстоящим исключением из института и призывом в армию. Дополнительным аргументом для успешной вербовки может послужить предложение о прекращении Персонального Дела в обмен на согласие сотрудничать с органами госбезопасности. Учитывая вышеизложенное, прошу Вашего разрешения на вербовку гражданина Безуса в качестве секретного сотрудника. Анкетные данные Безуса И. Б. и копии документов Персонального Дела, включая протокол задержания на Шереметьевской таможне, прилагаются…»

 

Из текста Подписки о добровольном сотрудничестве с органами КГБ СССР: «Я, Безус Игорь Борисович, даю подписку в том, что обязуюсь на добровольной основе сотрудничать с органами государственной безопасности, информировать о фактах, интересующих КГБ, а также выполнять поручения и задания в интересах государственной безопасности СССР. В целях соблюдения конспирации все свои письменные сообщения буду подписывать агентурным псевдонимом «Боксёр».

Дата… Подпись…»

 

Спустя некоторое время на заседании бюро Краснопресненского районного комитета комсомола г. Москвы было принято решение:

«… Провести в комсомольской организации (на правах райкома) Московского автодорожного института внеочередное отчётно-перевыборное собрание. В связи с допущенными нарушениями в ведении комсомольской документации и слабом знании Устава ВЛКСМ, не рекомендовать нынешнего секретаря комсомольского бюро института Коричнева А. А. на включение в список кандидатов в состав бюро института…»

По прошествии некоторого времени Безус неожиданно столкнулся с заведующим кафедрой физкультуры Муравьёвым. Тот, улыбаясь, обратился к Игорю:

– Ну, куда же ты пропал? Начинаем готовиться к первенству ДСО, и тебя включили в сборную. Давай, приходи.

Игорь молча посмотрел Муравьёву в глаза и пошёл дальше, не говоря ни слова. Боксом он прекратил заниматься навсегда.

 

В декабре 1968 года Безус успешно защитил диплом и начал работу в научно-исследовательском автомобильном и автомоторном институте (НАМИ), куда получил распределение благодаря связям Бориса Егоровича. Молодой инженер много ездил в командировки на испытания новых моделей, и постепенно события той тягостной осени 1965 года стали забываться.

В жизни семьи Безусов за это время произошло радостное событие – Борису Егоровичу на работе дали новую отдельную квартиру – три комнаты в четырнадцатиэтажном, только что возведённом кирпичном доме на Маломосковской улице. Это событие вызвало у родителей Игоря невиданный прилив энтузиазма. Простенькие обои переклеивались на сверхмодные «шаляпинские», окна, двери и подоконники перекрашивались финской краской, полы циклевались и покрывались зверски пахнущим «новомосковским» лаком. Нина Михайловна по блату достала чешский мебельный гарнитур и польскую кухню «Беата». Игорь относился ко всей этой суматохе более спокойно, хотя его новая комната ему, безусловно, нравилась. Но если он попадал в район Сретенки, то старался всегда пройти мимо своего «бывшего» дома.

Перед Новым 1972 годом старшего инженера Безуса вызвали к начальнику спецотдела НАМИ. На обитой железом двери висела табличка «Начальник отдела Бодрова Н. А.» В кабинете, кроме скромно одетой женщины, был мужчина среднего возраста в сером костюме, с самой обыкновенной внешностью. Игорь назвал себя, и начальница спецотдела доверительно сказала посетителю:

– Константин Михайлович, я оставлю вас одних, а если что понадобится – обращайтесь, – и вышла из кабинета.

Мужчина подал Игорю руку и представился: «Марин Константин Михайлович, старший оперуполномоченный 11-го отдела Пятого управления КГБ», при этом показав удостоверение сотрудника КГБ красно-вишнёвого цвета. Игорь мгновенно всё понял, сердце отчаянно застучало, но он, стараясь сохранять спокойствие, произнёс: «Слушаю вас, Константин Михайлович».

– Игорь Борисович, мы старались вас не беспокоить, но сейчас, к сожалению, сложилась такая ситуация, что, боюсь, без вашей помощи нам не обойтись. Если нет возражений, то предлагаю завтра встретиться в шесть часов вечера по этому адресу, – и он показал бумажку. – Записывать не надо, надеюсь, что так запомните. Там будут ещё наши сотрудники – тогда всё и обсудим.

Дом по указанному адресу находился в одном из переулков Замоскворечья. Игорь поднялся на 5-й этаж и нашёл нужную квартиру. Дверь открыл уже знакомый Игорю Константин Михайлович, который предложил раздеться и пройти в гостиную. В комнате с типичной московской обстановкой находились двое – ещё не пожилой человек с седыми висками и загорелым лицом, как будто недавно побывавший на горнолыжном курорте, и невысокий симпатичный парень, лет на семь старше Игоря, в кожаном пиджаке и джинсах.

– Познакомьтесь, пожалуйста, полковник Белоусов Эдуард Робертович и капитан Тоншин Сергей Александрович.

Белоусов выглядел как настоящий иностранец – безукоризненный тёмно-серый костюм, галстук-бабочка и платочек в нагрудном кармане пиджака одного тона с галстуком, очки в изящной золотой оправе.

– Эдуард Робертович, вы позволите, я начну, – обратился Марин к полковнику.

– Итак, главным действующим лицом предстоящей операции является гражданин Гранов Александр Савельевич. Вам знаком этот человек, Игорь Борисович? – Марин достал из папки несколько фотографий. Игорь внимательно рассматривал снимки. Прямой нос, слегка вьющиеся волосы, большие тёмные глаза, волевой подбородок с небольшой ямочкой.

– По-моему, я его не видел, но книжку Гранова «Стройотряд» читал. Там про студентов написано – прямо как в жизни.

Кагебэшники переглянулись, и Марин продолжил:

– Гранов Александр Савельевич, настоящая фамилия Граник Александр Соломонович. Родился в 1931 году в городе Киеве, в семье известного хирурга. После войны семья Граника жила в Москве. Отец – профессор Граник Соломон Израилевич, работал в Кремлёвской больнице, в 1953 году был арестован по «делу врачей» и два месяца провёл в заключении. Был восстановлен на работе и полностью реабилитирован, скончался в 1964 году. Мать – Виноградова Елена Петровна, переводчик с английского языка, работает в журнале «Иностранная литература».

Когда Гранику было 12 лет, в «Пионерской правде» было напечатано его первое стихотворение «Письмо на фронт». Окончил журналистский факультет Московского университета. На сегодняшний день автор трёх повестей, четырёх стихотворных сборников. По его сценариям снято несколько фильмов, самый известный – «Забытый взвод» – показывали на Московском кинофестивале в 1963 году. В 1965 году написал пьесу «Киевский вальс» о гибели евреев во время войны в Бабьем Яру под Киевом, которая была запрещена к постановке. После снятия Хрущёва выступил с критикой нового партийного руководства, которое якобы «реставрирует культ личности Сталина». Всё написанное им за последнее время, особенно после известных чехословацких событий, носит сугубо клеветнический характер и попадает под действие статьи 70 УК РСФСР. Публикуется на Западе, большей частью в эмигрантских изданиях. Гранов за антисоветскую деятельность был исключён из Союза советских писателей и Союза кинематографистов, что только добавило ему популярности за границей.

Материальных проблем не имеет, так как через иностранных корреспондентов и дипломатов получает гонорары за свои публикации на Западе. Был женат, развёлся, имеет пятнадцатилетнюю дочь. Живёт в двухкомнатной кооперативной квартире около метро «Аэропорт». Органами госбезопасности совместно с органами внутренних дел принято решение – до определённого момента не оказывать на Гранова морального и тем более физического воздействия, то есть как бы «оставить его в покое».

По агентурным данным, Гранов – скрытый гомосексуалист, то есть имеет половое влечение к лицам своего пола, которое иногда ошибочно называют «педерастией», хотя на самом деле этот термин означает половое влечение к мальчикам. Как известно, в соответствии со статьёй 121 Уголовного Кодекса РСФСР «…половое сношение мужчины с мужчиной (мужеложство) наказывается лишением свободы на срок до пяти лет».

Игорю стало неспокойно на душе, и ему страшно захотелось, чтобы его здесь не было, но пришлось слушать дальше.

– Целью предстоящей операции является следующее: инспирировать эпизод с участием гражданина Гранова, подпадающий под статью 121 УК, и последующее за этим альтернативное предложение – либо реальный тюремный срок, либо выезд за рубеж. Мы очень рассчитываем на вашу помощь, Игорь Борисович, в проведении данной операции. Вам предстоит познакомиться с гражданином Грановым, подружиться с ним и встретиться в интимной обстановке, которая позволила бы обвинить его в действиях, подпадающих под статью 121.

– Иными словами говоря, вы хотите, чтобы я е….ся с мужиками, ну уж нет! – вскричал, не помня себя от возмущения, Игорь.

– Позвольте мне пару слов, Константин Михайлович, в порядке уточнения, – неожиданно сказал Белоусов. Он вытащил пачку американских сигарет «Мальборо», которые можно было купить в Москве только за валюту, и жестом предложил Игорю сигарету, но тот покачал головой – мол, нет. Закурив, Белоусов сказал:

– Уважаемый Игорь, можно я буду вас так называть, учитывая нашу разницу в возрасте? Когда я в своё время учился на филфаке Московского Университета, лекции по фольклору, а иными словами говоря, по русскому мату, читала одна из старейших профессоров Антонина Феклистовна Дёмкина – ядовитая, между прочим, была старушонка. Так вот, она на своих лекциях, где негде было «яблоку упасть», приводила в качестве примера по меньшей мере полсотни эвфемизмов, заменяющих глагол, который вы только что произнесли. Например, в медицине употребляется термин «совершать половой акт», иначе «коитус» на латыни. В юриспруденции используют термин «половое сношение», в повседневной жизни люди обычно говорят «займёмся сексом», правда, малокультурные люди предпочитают глагол «трахаться». В английском языке существует глагол «to fuck», немцы говорят «ficken», французы – «faire l’amour». В дальнейшем предлагаю использовать выражение «половой контакт». Но это, как говорили римляне – ad cuius evidetiam, то есть «в порядке уточнения».

А кто вам сказал, что вы будете иметь половой контакт с Грановым? Обо всех подробностях предстоящей операции вам расскажет капитан Тоншин, но, смею вас заверить, заниматься «этим» вам не придётся. Надеюсь, что когда вы, как гражданин своей страны, давали подписку о сотрудничестве с органами госбезопасности, то осознавали всю ответственность данного шага. Поймите – вы должны, просто обязаны нам помочь. Гранов – очень серьёзный и опасный враг нашей страны. Каждая его публикация на Западе оказывает негативное воздействие на советских людей через различные зарубежные «радиоголоса», а также нелегальные печатные издания, и задача КГБ – это пресечь. Особую значимость его публикациям придаёт нахождение Гранова внутри страны, так сказать «в гуще жизни». Гранову неоднократно было предложено выехать из страны, на что им высокопарно было заявлено: «Я – русский писатель, и моё место здесь». Руководством ЦК партии и КГБ поставлена задача – обезоружить этого «господина» и выдворить из СССР, естественно, в рамках социалистической законности.

«We need someone on the ball for this job», – неожиданно продолжил Белоусов по-английски и сам же перевёл: «Для этой работы нам нужен башковитый парень». Именно поэтому, Игорь, мы и обратились к вам. Извините за вмешательство, Константин Михайлович, пожалуйста, продолжайте.

Марин попросил Тоншина «организовать чай», и после небольшого перерыва продолжил:

– Игорь Борисович, мы договорились с вашим начальством, чтобы вы имели больше свободного времени. В основном вам предстоит работать в тесном контакте с Сергеем Александровичем, так что – прошу любить и жаловать, тем более, что у капитана Тоншина есть определённый опыт общения с подобным «контингентом». Вот, ознакомьтесь с документами, и, если есть вопросы, то я отвечу. По понятным причинам, к сожалению, мы не можем их оставить у вас.

Первым покинул квартиру Белоусов, через полчаса ушёл Марин, и они остались вдвоём. С уходом начальства Сергей оживился, предложил перейти на кухню, где достал из холодильника водку и нехитрую закуску.

– Ну, за знакомство! Предлагаю перейти на «ты» – ведь мы почти ровесники, а будем «выкать» друг другу.

– Сергей, объясни, пожалуйста, а чего это Белоусов курит американские сигареты, и вообще – у него такой вид, ну, как у иностранца?

Сергей не торопясь дожевал бутерброд с колбасой, закурил тридцатикопеечную «Яву» и ответил:

– Эдуард Робертович у нас, где, поверь, полно умнейших мужиков, своего рода уникум. Он учился в Англии, долго работал за границей, знает несколько языков, в том числе арабский и турецкий, одним словом – «голова». Между прочим, Белоусов – один из немногих в Комитете, кто ездит на личном «BMW».

Собеседники выпили ещё по рюмке, и Тоншин продолжал:

– Игорь, ты не волнуйся, всё у нас получится «тип-топ».

– А скажи, почему нельзя к этому Гранову подвести, ну, этого, настоящего «пидора»?

– Да ты пойми – Гранов опытнейший мужик, он сразу подставу «просечёт». Кроме того, новичок в «этом» деле больше возбуждает, вроде как для нормальных мужиков – невинная девушка. Игорь, пожалуйста, не думай, что тебя сразу начнут «лапать» или «потащат в койку». Гранов будет вести себя точно так же, как ведёшь себя ты, когда ухаживаешь за порядочной девушкой. Познакомившись, он может приобнять тебя за плечи или задержать свою руку в твоей руке, но не более того. И лишь убедившись, что ты спокойно на это реагируешь и как бы не возражаешь, он станет приглашать к себе в гости. Можешь не сомневаться – наши ребята «нафаршировали» его квартиру аппаратурой. По делу – ты должен несколько раз отказаться от приглашения, а потом неожиданно согласиться.

Выпитая водка постепенно сняла внутреннее напряжение, а Сергей так любопытно рассказывал, что Игорь даже заинтересовался.

– Если начнёшь нервничать, то выпей коньячку и расслабься, тем более у него в квартире, в баре, прекрасный, выдержанный «Наполеон».

Как только ты окажешься с ним в одной кровати, а мы это зафиксируем – всё, считай, что задание выполнено. И ещё одно, как говорится, напоследок. Я могу, конечно, ошибаться, но, если ты ему «понравишься», то ни о какой «политике» разговаривать с тобой он не будет.

Тоншин помыл посуду, тщательно прибрался в комнате и на кухне, вытряхнул пепельницы.

– Давай я подброшу тебя до дому, ведь ты, кажется, где-то в районе Проспекта Мира живёшь? – загадочно улыбнувшись, спросил Сергей.

Светло-жёлтые «Жигули» 1-ой модели, которые народ прозвал «копейкой», мчались по ночной Москве. Игорю по роду работы приходилось много гонять на автомобилях, причём разных марок, в том числе и зарубежных, но то, что вытворял Тоншин за рулём, было выше его понимания. Он впритирку обгонял автомобили, находил почти невидимые просветы в соседних рядах, первым «уходил» со светофора на второй передаче, одним словом – это был «высший пилотаж». Когда наконец эта сумасшедшая езда закончилась, Игорь с трудом перевёл дух и признался:

– Ты, знаешь, Сергей, я ведь почти профессиональный гонщик, но такое редко увидишь.

– Ну, во-первых, мотор у этой «копейки» форсированный, то есть процентов на 60 мощней, чем у обычной модели. Во-вторых, если бы на дороге был бы снег, то, несмотря на зимнюю финскую резину «NOKIA», я бы ехал помедленнее. А в-третьих, и это самое главное, у меня учителя были – супер. Только между нами – я ведь начинал работать в Седьмом управлении, которое отвечает за наружное наблюдение. Без серьёзной подготовки по автомобильной езде там делать нечего. Ладно, бывай. Кстати, завтра я за тобой вечером, часиков в девять заеду. Надо ознакомиться с местами, где обычно бывает Гранов, провести, так сказать, рекогносцировку, и обсудить, как с ним лучше познакомиться. Да ты не ссы кипятком, мужик, всё будет как надо.

На мгновение перед Игорем всплыла и тут же исчезла наглая ухмылка второсортного комсомольского вождя Дайнова, из-за которого начались все его беды.

Той же ночью, ворочаясь в постели в бесполезных попытках уснуть, Безус думал о том, что тогда, в 1965 году, подписав эту проклятую бумагу, он не только не выбрался из трясины, в которую его занесла жизнь, а наоборот – ещё глубже завяз. Прав был покойный дед Егор – «не верь, не бойся, не проси», и был бы дед жив – Игорь вряд ли поставил бы свою подпись.

 

Ближе к полуночи во двор писательского кооператива, расположенного неподалёку от метро «Аэропорт», въехала «Волга» 24-й модели. Ещё сидя в машине, Гранов закурил, потом проверил – затянут ли ручной тормоз, и вышел из машины, держа в руке ключи и водительские перчатки. Из соседнего подъезда вывалилась «весёлая» компания – три парня и девушка в короткой шубе со светлыми волосами. Они по очереди допили бутылку шампанского и бросили бутылку в снег.

– Слушай, Гарик, а не сгонять ли нам в гостиницу «Советская» да ещё взять «шампусика», а заодно можно и коньячку прихватить, – блондинка громко засмеялась и ещё теснее прижалась к своему спутнику – высокому здоровому парню в чёрном пальто и шляпе. Тот заметил Гранова, который захлопнул дверь машины:

– Мужик, давай съездим по-быстрому – до «Советской» и обратно. Надо «боекомплект» пополнить, а то – «трубы горят», да и дама просит. Пятёрки хватит? – и здоровяк, дыша свежим перегаром, протянул Гранову синюю пятирублёвку.

– Убери деньги, никуда я не поеду, – резко ответил Гранов и повернулся к нему спиной.

– Я что-то не понял, ты что это хамишь, падла! Женщина просит, а он ещё тут «выступает», – визгливым голосом крикнул невысокий полный парень в мужской синтетической шубе коричневого цвета и кепке из такого же материала, а затем резко дёрнул Гранова за рукав куртки-аляски. Гранов развернулся и изо всех сил пихнул невысокого в грудь, да так, что тот упал в сугроб. Увидев это, верзила, не раздумывая, ударил Гранова в лицо. Слева подскочил парень в дублёнке и, выкручивая Гранову руки, стал прижимать его к машине. Дело принимало нешуточный оборот. Стоявшая неподалёку блондинка неожиданно громко свистнула в два пальца, как завзятый «голубятник», и, пьяно хохоча, крикнула:

– Эй, ты, …удак в шубе, долго ещё будешь в сугробе барахтаться? Поднимайся, да добавь ему.

В это время во дворе появились двое – пожилой мужчина, опирающийся на трость, в ратиновом пальто с серым каракулевым воротником и в шапке фасона, известного в народе под названием «Абрам-царевич» из такого же каракуля. Рядом с ним шёл молодой человек в зимней куртке и пыжиковой шапке на голове. Подойдя поближе и увидев драку, пожилой закричал:

– Господи, это же Сашу Гранова бьют, надо срочно звонить в милицию, да они его искалечат!

Вместо ответа его спутник быстро подбежал к дерущимся и резким ударом справа отбросил верзилу в сторону. Парень в дублёнке, оттолкнув Гранова, попытался нанести ударить наотмашь вмешавшегося в драку человека. Тот ловко уклонился и прямым встречным залепил парню в челюсть.

Неожиданно для всех блондинка схватила торчащую из сугроба бутылку и ударила молодого человека сзади по голове. Бутылка разлетелась вдребезги, а получивший удар медленно осел на землю.

– Катька, стерва, ты что, о…уела! – закричал низенький. Верзила с криком: «Кончай, уходим!» потянул спутницу за воротник шубки, и все четверо быстро двинули из двора на улицу.

Гранов белоснежным платком вытер кровь из носу, стараясь не запачкать одежду, подошёл к сидящему на земле человеку и присел на корточки:

– Вы как?

Тот потихоньку ощупал голову, поводил ею из стороны в сторону руками и попытался встать. Гранов и пожилой человек помогли ему подняться, оберегая от осколков бутылки, валявшихся вокруг.

– Владимир Моисеевич, здравствуйте! Вот уж вы вовремя появились, а то мне бы пришлось несладко.

– Саша, добрый вечер, хотя, уж какой тут добрый. Мы с Игорем, сыном моих давнишних знакомых, были в Доме Кино, на просмотре «Джентльменов удачи». По дороге заболтались и пешком дошли до нашего дома, а тут такой ужас. Игорь, ну что?

– Вроде ничего, кажется, крови нет.

 

Из архива НКВД СССР – МВД СССР – КГБ СССР:

«… Вайнман Вульф Моисеевич, 1910 года рождения, кинорежиссёр, народный артист РССФР, заслуженный деятель культуры, создатель более двадцати кинофильмов… Агентурный псевдоним – «Чарли»… Завербован в 1938 году старшим майором НКВД Янисом Арвидовичем Озолинем».

 

Гранов подвёл Игоря поближе к свету, заглянул ему в глаза и строго произнёс:

– Едем в травмопункт при Боткинской больнице, тут недалеко. Владимир Моисеевич, вы с нами?

– Конечно, голубчик, поехали.

Дежурный врач, пожилой еврей, длинными тонкими пальцами аккуратно ощупал голову Игоря, ещё раз прочитал заключение невропатолога, посмотрел рентгеновские снимки головы в трёх проекциях и сказал, обращаясь к пострадавшему:

– Имеется в наличии средняя гематома, но ничего особенно серьёзного. Скажите спасибо вашей шапке – без неё всё было бы значительно хуже. Я дам вам справочку, пару дней отдохнёте. Ну, если вы считаете, что была бытовая травма, то пусть так и будет. Впрочем, кое-что мне подсказывает, что всё было немножечко не так, – сказал он, глядя на свежую ссадину на щеке Гранова.

По дороге на Маломосковскую улицу Гранов спросил:

– Игорь, а где вы так хорошо научились драться?

– Я когда-то занимался боксом, у Льва Марковича Сегаловича.

– Слушайте, он у нас на картине «Реванш» был консультантом, классный мужик, помните его, Владимир Моисеевич?

– Ну конечно. А вообще-то Игорь скромничает – он кандидат в мастера спорта.

Прощаясь около дома, Гранов записал домашний и рабочий телефоны Игоря и протянул ему белый плотный квадратик бумаги, на котором золотыми буквами на русском и английском языках было напечатано:

«Гранов Александр Савельевич, русский писатель», и далее адрес и телефон.

 

Из оперативного донесения секретного сотрудника «Чарли»:

«…Следует констатировать, что операция прошла успешно, и, по моему мнению, Г. не сомневается в подлинности того, что произошло…»

 

Гранов позвонил через пару дней и пригласил Игоря в пивной бар при Доме Журналиста на Суворовском бульваре. Когда Игорь в новеньких американских джинсах и обтягивающей мускулистую фигуру водолазке появился в зале, Гранов, оглядев его, пошутил:

– Чёрт побери, вы совсем неплохо выглядите, особенно для человека, получившего бутылкой из-под шампанского по голове.

Пиво было отменным, и после третьей кружки они, по предложению Гранова, перешли на «ты».

– Александр, откуда здесь столько красивых и модно одетых женщин?

– Ни для кого не секрет, что большая часть этих, скажем так, «дам», работают под прикрытием КГБ. Завязывают знакомство с иностранцами, а потом полученную информацию «сливают» куда следует, естественно, не забывая о собственном кармане. Несмотря на то, что расплачиваются с ними валютой, никто их по «бабочке» не привлекает.

– А что такое «бабочка»? – удивлённо спросил Игорь.

– «Бабочка» на языке валютчиков означает 88-ю статью УК РСФСР о «Нарушении правил о валютных операциях».

 

Первое время Игорь и Александр приятельствовали, а потом и вовсе подружились. Гранова привлекал к себе этот симпатичный парень, так выручивший его в той дурацкой ночной драке. Ему нравилось наблюдать, как Игорь с жадностью неофита впитывал в себя всё то, что представлялось само собой разумеющимся – концерты в Большом Зале московской консерватории, новый итальянский фильм, устные рассказы Ираклия Андроникова или премьера в театре «Современник». Гранов был обаятельным и разносторонним собеседником. Помимо литературы и кино, хорошо знал живопись, музыку, балет, посещал хоккей и бега. Невзирая на общественное положение человека, находящегося в конфронтации с существующим политическим строем, с ним охотно общались самые разные люди – писатели, киношники, актёры, известные спортсмены. Пару раз они с Грановым были на посольских приёмах, что для Игоря было совсем в новинку.

В знаменитом на всю Москву театре на Таганке главный режиссёр Любимов, узнав, что в театре Гранов, пригласил их обоих в свой кабинет, куда после спектакля набилось множество народа.

После концерта Владимира Высоцкого, проходившего на частной квартире, Игорь, который впервые слушал артиста «вживую», спросил:

– Саша, ведь он же поёт на износ – так ведь долго не протянешь.

– Однажды я ему задал ему точно такой же вопрос, и, знаешь, что он ответил? Читай, говорит, «Капитанскую дочку» Александра Сергеевича. Там есть слова Пугачёва, пересказывающего калмыцкую сказку про орла и ворона: «Чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст».

В один из дней Гранов неожиданно спросил:

– А ты с кем-нибудь встречаешься?

– Понимаешь, недавно я разорвал отношения с девушкой, которая не прочь была бы выйти за меня замуж. Но что-то меня в ней отталкивало, а что – я и сам не пойму. Сейчас завязывается роман с одной женщиной, но, к сожалению, она – жена моего товарища.

Гранов немного подумал, усмехнулся и произнёс с какой-то горечью:

– Счастливый ты, а вот у меня всё значительно сложнее.

Узнав, что Игорь, живя в Москве, ни разу не был в Музее изобразительных искусств имени Пушкина, они в ближайшие выходные отправились на Волхонку. В залах, посвящённых искусству Древней Греции, Гранов особо отметил сюжеты рисунков на античных керамических вазах:

– Обрати внимание, на скольких рисунках изображены взаимоотношения мужчин с мужчинами или с мальчиками. Оказывается, древние греки воспринимали такие отношения как высшие, в то время как отношения с женщинами воспринимались как чисто телесные. А возьми Микеланджело Буанарроти, который не скрывал свою тягу к юношам, или великого Леонардо да Винчи. Его обвиняли в сексуальных связях с учениками и, глядя на его картины «Вакх» или «Иоанн Креститель», в это можно поверить.

Чем больше Игорь продолжал общаться со своим новым приятелем, тем сильнее ощущал – если и есть в Гранове влечение к мужчинам, то оно глубоко скрыто и не осознано. Игорь был единственным ребёнком в семье, он всегда мечтал, особенно после смерти деда, иметь старшего брата, и поэтому возникшие отношения с новым приятелем всё больше казались ему дружбой между старшим и младшим братьями.

Гранов интуитивно чувствовал, что Игоря что-то внутренне одолевает, но со свойственной ему деликатностью ни о чём не спрашивал.

Холодным мартовским вечером Игорь и Гранов пешком возвращались с хоккейного матча СССР – Чехословакия, проходившего во Дворце спорта в Лужниках. Неожиданно Гранов спросил:

– Игорь, а ты обратил внимание, как чехи, когда исполняли их гимн, прижимали руки к сердцу и, высоко подняв голову, пели свой гимн, а когда заиграли «Союз нерушимый…» – все как по команде надели шлемы и опустили головы вниз.

– Ну, что ты хочешь – это же чехи.

– Вот именно, они никогда нам не простят Прагу 1968 года, – и, оглянувшись, добавил, – а ты вообще-то в курсе моих взаимоотношений с советской властью?

Игоря вспомнил наставления Тоншина, и у него перехватило дыхание.

– Слушай, Саша, мне с тобой надо серьёзно поговорить, да только – без «поллитры» тут не разберёшься. Но лучше не на людях, сам понимаешь.

– Ну уж нет. Если разговор серьёзный – лучше на людях. Сделаем вот как: сегодня у Савелия Крамарова день рождения, и он приглашал в гости. У меня отчество – Савельевич, так он в шутку меня своим «сынком» зовёт. Сейчас, я думаю, самый разгар веселья, давай ловить такси.

В старинной московской квартире на улице Чернышевского было не протолкнуться. Поздравив Крамарова и вручив бутылку коньяка, Гранов и Игорь затерялись среди гостей. Через полчаса, утолив голод и выпив водки, они, прихватив с собой бутылку «Столичной» и тарелку с различной закуской, вышли на лестничную площадку, на которой были слышны голоса из квартиры и пахло кошками. Отхлебнув из горлышка, так как забыли взять рюмки, Игорь начал рассказывать всё подряд, начиная от утра в белградской гостинице и заканчивая дракой во дворе. Гранов слушал, не перебивая, пару раз закуривал сигареты «Мальборо» и смотрел на уличный фонарь, свет которого проникал через пыльные стёкла окна. Выслушав, он прижал Игоря к себе и спросил почти шёпотом:

– Как же ты всё это в себе носишь, малыш?

Игорь заплакал, и вместе со слезами к нему пришло давно забытое детское ощущение, когда признаёшься в плохом поступке и после этого наступает радостное облегчение.

Они по очереди допили водку, Игорь посмотрел на Гранова:

– Саша, ну и что мне теперь говорить, ну, этим?

– Знаешь, Игорь, вообще-то я уже решил: если не посадят или не убьют – уезжаю, а твой рассказ – ещё один аргумент в пользу этого. Гебуха совсем совесть потеряла – на такую подлость пацанов толкать. Беседовал я пару раз с этим «лордом», как его, Белоусовым. Такой же «вертухай», как и остальные, да только пообразованнее, а это ещё противней. Устал я от этих упырей, а кроме того, смешно, когда наполовину еврей корчит из себя протопопа Аввакума, обличающего «власть беззаконную, в грехах погрязшую». Вот только мать жалко. Как она тут будет без меня, хотя, я думаю, моя «бывшая» о ней позаботится – они до сих пор дружат. Так что – говорить тебе «этим» ничего не придётся. Они только рады будут, да ещё за меня «побрякушки» на грудь получат.

Слушай, можно я рассказ деда Егора запишу, на всякий случай, а то со временем забудется, а такое – забывать нельзя.

Оба молча вошли в квартиру, наполненную людьми, табачным дымом и джазом, в одной из комнат среди наваленной на кровать одежды нашли свои куртки и не прощясь вышли из квартиры. Одновременно взяв друг друга за руки, они пошли по заснувшей Москве, пока их не догнал зелёный огонёк свободного такси. Гранов поднял руку, посадил Игоря на заднее сиденье, затем сел рядом, что-то сказал таксисту, и машина исчезла в ночи.

 

Сообщение ТАСС:

«Указом Президиума Верховного Совета СССР за систематическое совершение действий, не совместимых с принадлежностью к гражданству СССР и наносящих ущерб Союзу Советских Социалистических Республик, лишён гражданства СССР и 14 апреля 1972 года выдворен за пределы Советского Союза Гранов А. С.»

 

Из документов секретариата Председателя КГБ СССР Андропова Ю.В.:

«За успешное проведение операции «Уловка» по выдворению за пределы СССР активного противника советского конституционного строя писателя-антисоветчика А. С. Гранова и, отмечая тщательную подготовку и высокий профессионализм, ходатайствую о награждении:

Полковника Белоусова Эдуарда Робертовича – орденом «Красного Знамени».

Майора Марина Константина Михайловича – орденом «Красной звезды».

Капитана Тоншина Сергея Александровича – медалью «За боевые заслуги».

 

Начальник 5-го Управления КГБ СССР генерал-майор Бобков.»

 

 

 

(в начало)

 

 

 


Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за май 2017 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению мая 2017 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!