Незрячая экстремалка Юлия Васильева: Я хочу жить так, чтобы дух захватывало!

 

 

 

Вы когда-нибудь катались на американских горках? А с парашютом прыгали? Или, может, погружались с аквалангом? Ну хорошо, хотя бы по горам на велосипеде колесили или по скалам лазали? А вот эта незрячая девушка занималась не только всем вышеперечисленным, но также бегала марафоны, играла в боулинг, ходила под парусом и много ещё чего попробовала. О невероятно красочной жизни и необычных увлечениях Юли Васильевой читайте в нашем интервью.

 

– Ты с детства такая спортивная? Откуда у тебя тяга к экстриму?

 

– Не могу сказать, что я всерьёз увлекалась каким-либо спортом, потому что росла в маленьком сибирском городе и училась в интернате, и у нас с сестрой просто не было таких возможностей. Тогда даже о голболе^[1] ещё никто ничего не знал. На физкультуре мы занимались всякой ерундой, даже нормативы не выполняли, максимум ходили зимой на лыжах. Но у меня всегда было стремление к подвижному образу жизни, и просто сидеть, читать книжки или смотреть телевизор мне было скучно. Я рвалась играть с мальчишками, лазать везде, где можно и нельзя, падать оттуда, откуда падают все дети, набивать шишки, разбивать колени, играла в казаки-разбойники и прочие подвижные игры со здоровыми сверстниками. Тогда я очень завидовала детям, которые могли играть с мячом, например, в футбол, ну а когда подросла, тут уже появились возможности, и я стала пробовать всё экстремальное, что только могу. Я вообще мало оглядываюсь на то, что делают незрячие, и обычно делаю то, чего хочу сама.

 

– Ты даже с парашютом прыгала! Расскажи, как на это решилась?

 

– О прыжке с парашютом я задумывалась давно, но никак к нему не готовилась. В итоге друзья на день рожденья подарили мне сертификат на прыжок с инструктором. Тогда даже в Новосибирской области стоило это недёшево, особенно для студентов, но друзья скинулись целой компанией и подарили мне мечту. Я до сих пор считаю этот подарок на день рожденья самым необычным!

Естественно, прыгала я в тандеме, потому что незрячим и слабовидящим самостоятельно прыгать запрещено, а вот с инструктором – пожалуйста! Достаточно много моих друзей и знакомых прыгали в разных местах, и никто им никаких препон не чинил, если, конечно, у тебя нет каких-то серьёзных сопутствующих проблем со здоровьем, которые обычно перечислены в специальной брошюрке. То есть для незрячих противопоказаний точно нет. Инструктору совершенно без разницы, с кем прыгать в тандеме. Кстати, в нашей компании был ещё один молодой человек без руки, и отказывать ему никто не собирался – просто он тоже прыгал с инструктором.

 

– Наверное, эмоции били через край?

 

– Тот день я помню очень хорошо. На лётное поле мы приехали с утра, но прыгнуть смогли только во второй половине дня, потому что там была какая-то внеплановая тренировка спортсменов. Но скучать нам не пришлось. Пока мы ждали, для нас провели подробный инструктаж, рассказали, как правильно раскрывать парашют, на какой счёт, что в этот момент происходит, как поступать, если первый парашют не раскрылся, и как открыть запасной, как управлять стропилами, если чувствуешь, что тебя куда-то не туда сносит. Например, мою подругу сносило в сторону завода, и приземлиться на него было бы, мягко говоря, неприятно.

Конечно, когда ты прыгаешь с инструктором, тебе практически ничего этого знать не нужно, он сам всё делает, парашют один на двоих, вы прицеплены друг к другу, инструктор был у меня за спиной. Меня, кстати, всё время пытались напугать. Кто-то из ребят очень волновался, а у меня была такая эйфория и любопытство, а если и волнение, то только положительное. Совершенно никакого страха не было! Там нужно пройти формальную проверку у врача перед прыжком, тебе измеряют давление, пульс, что-то ещё. Все думали, что я просто делаю вид, что не боюсь, но все показатели у меня были в норме.

 

– И никто из вашей компании не передумал?

 

– Прыгать нужно строго друг за другом и через определённые промежутки времени, так что если ты оказался в самолёте, ты уже не можешь передумать. Одна девушка запаниковала, но инструктор её просто вытолкнул, потому что другого выхода не было. Там невозможно поменяться местами или развернуться – даже времени на это не хватит. Ребята, которые были со мной, прыгали с тысячи метров, я – с трёх тысяч. Знаю, что сейчас прыгают уже как минимум с четырёх тысяч.

Когда ребята спрыгнули, и мы, набирая высоту, остались вдвоём с инструктором, он тоже всячески пытался меня напугать, очень красочно описывал, как мы проходим облака, поднимаемся над ними… А потом просто вытолкнул меня. Мы вылетели фактически головой вниз, это было незабываемое ощущение. Позже я летала в аэротрубе, многие говорят, что это чем-то схоже с прыжком с парашютом. Это не так. Аэротруба – это прикольно, весело, забавно, но когда ты в свободном падении, ощущение совершенно иное.

Сразу, как мы выпрыгнули, я вообще не понимала, где верх, где низ – полная дезориентация, ты не понимаешь, где у тебя руки, где ноги, голова, ты чувствуешь себя просто пушинкой, воздух очень плотный, вокруг тишина. Пока ты в свободном падении, ты не слышишь ничего, кроме шума ветра. Воздух настолько плотный, что ты его будто бы вдыхаешь, а выдохнуть не можешь, и кажется, что сейчас просто захлебнёшься. И когда первые секунды этой то ли паники, то ли эйфории проходят, наконец-то начинаешь понимать, что именно с тобой происходит, и наслаждаешься этим ощущением. Главное – успеть его поймать, потому что свободное падение длится недолго. Ты летишь, немного сгибаешь руки и держишь их ладонями вперёд. И вот этот тугой воздух прямо бьёт в ладони. Не лёгкий, как мы привыкли, воздушненький ветерочек, а реально твёрдый. Кажется, что сейчас сожмёшь кулаки, и у тебя между пальцев останутся комочки. Это ощущение отдалённо похоже на то, когда в детстве летаешь во сне. Пожалуй, это единственное, с чем я бы могла его сравнить. Я, например, дважды ныряла с аквалангом, там тоже нереально крутые ощущения, но всё же совсем другие.

Потом, когда раскрылся парашют, я ощутила так называемый динамический удар, это похоже на то, что тебя во что-то втряхнули. Дальше мы летели гораздо медленнее, я уже чувствовала и себя, и инструктора, мы с ним общались, он спрашивал, как я себя чувствую, описывал происходящее и показывал разные финты. Например, выполнял быстрые вращения, из-за которых ощущалось сильное давление на уши, демонстрировал, как можно переворачиваться в воздухе вокруг своей оси и вперёд-назад. Когда мы приближались к земле, я, как и было велено, приняла позу эмбриона, инструктор, очень опытный человек, у которого за плечами десятки таких прыжков, погасил удар, и я упала едва ли не ему на руки. После приземления мне не было плохо, хотя некоторых укачивает. Первое время, конечно, было ощущение нереальности, а потом, когда адреналин схлынул, возник единственный вопрос: «Что, и всё?». Когда ты долго чего-то ждёшь, и это свершается, чувствуется какая-то опустошённость.

 

– А что такое аэротруба?

 

– Это такой аттракцион, который имитирует свободное падение и, как выяснилось, используется даже при тренировке космонавтов. Аэротрубы бывают двух видов: закрытые – в помещении – и открытые – на воздухе, правда, только при хороших погодных условиях. Мы были в закрытой. Сначала ты проходишь инструктаж, потом на тебя надевают шлем, комбинезон, очки и беруши, потому что там очень шумно. Дальше ты вместе с инструктором заходишь в помещение с чем-то вроде решётки на полу, откуда подаётся очень мощная струя воздуха, на которую ты будто бы ложишься, и, если ты всё делаешь как надо, этот воздух тебя поднимает на какую-то разумную высоту, и ты паришь. Оператор постоянно регулирует подачу воздуха, поэтому ты то приподнимаешься, то опускаешься. При этом инструктор следит, чтобы ты правильно держал руки и ноги, потому что, если какая-то часть тела перевесит, можно упасть, и помогает, если у тебя плохо получается. Обычно сеанс длится по две с половиной минуты, но у нас с мужем были сертификаты на пять минут, и, по-моему, этого вполне достаточно. Тут, в принципе, бояться нечего: тебе не нужно шагать в открытое пространство и думать, раскроется ли парашют, тебя не крутит, не переворачивает вниз головой – ты просто спокойно лежишь на воздушной подушке. В общем, экстрима мало. Даже не знаю, хочу ли повторить. Если ещё раз подарят сертификат, наверное, можно, а сама вряд ли и соберусь. Не то чтобы мне совсем не понравилось, но с прыжком я бы не стала сравнивать. Это куда более спокойное развлечение, может, как раз для тех, кто боится прыгать, но хочет что-то подобное почувствовать.

 

– Расскажи, пожалуйста, о своём увлечении велоспортом!

 

– Это, пожалуй, один из моих любимых видов спорта! Горным велосипедом я всерьёз увлеклась, когда на протяжении нескольких лет жила в Израиле. Сразу оговорюсь, что это велотандем, и, поскольку я совсем не вижу, то езжу не одна, а со зрячим напарником. Не сказать, что это проще, чем в одиночку, потому что в тандеме очень важна слаженная работа пилотов. Нужно не просто сидеть и крутить педали, а где-то ускоряться, где-то, наоборот, замедляться, на подъёмах – нажимать, на спусках – как на лошади, балансировать телом. Конечно, когда видишь, ощущения гораздо круче, но и вслепую можно научиться чувствовать пространство. Во-первых, работает твой вестибулярный аппарат, потому что ты всем телом ощущаешь вибрацию от велика, во-вторых, зрячий пилот тебе по возможности описывает окружающий ландшафт, предупреждает о ветках, от которых нужно уклониться, о камнях и прочих препятствиях. Чтобы успешно проехать по песку, например, нужно очень быстро и синхронно крутить педали. Если этого не сделать, упадёшь обязательно. Мы и на спусках падали, не в пропасть и не в обрыв, слава богу, но коленки обдирали. Мне везло – серьёзных травм у меня никогда не было, но потом я купила защиту на локти и колени хотя бы для сложных маршрутов, ведь шанс упасть есть всегда, это случается даже с профессионалами.

 

– И каков твой личный рекорд в этом виде спорта?

 

– В Израиле каждую неделю мы выезжали на маршруты разной сложности и протяжённости. В Москве такой возможности, увы, нет, поэтому приходится заниматься на крытом велотреке. Иногда у нас были поездки на два-три дня по пустыне. Мы катались фактически целыми днями: утром выезжали и только поздно вечером возвращались на базу. Самое большое расстояние, которое я преодолела – это шестьдесят километров, но надо понимать, что одинаковые расстояния по обычной дороге и по горам сильно отличаются. Это был маршрут средней сложности, потому что сложные, как правило, – довольно короткие, максимум двадцать-тридцать километров. Бывали случаи, когда протыкалось колесо или рвалась цепь, и нам приходилось этот не очень лёгкий велосипед тащить на себе. Среди напарников у нас, кстати, в основном были мужчины, женщин-пилотов я помню всего двух. Напарники постоянно менялись, и было очень прикольно ощущать вот эту разницу: кто-то посильнее как спортсмен, кто-то – послабее, кто-то раньше был профессиональным велогонщиком, кто-то давно занимался любительским спортом, а кто-то – вообще новичок. Мы с одним безбашенным товарищем даже по ступенькам ездили, хотя это тот ещё экстрим! Да и велосипеды, к слову, тоже разные, как и машины, и к ним так же нужно привыкать.

 

 

– Ты несколько раз погружалась на дно Красного моря. Как созрело такое решение?

 

– Плавать я научилась довольно поздно, так что никаких достижений у меня в этом плане нет – просто плавала в своё удовольствие и ничего больше. Но когда я гостила в Израиле, знакомые рассказали, что погружались, и мне тоже захотелось. Мне достался очень классный инструктор, он параллельно делал фото и видеосъёмку под водой, а ещё он мне показывал разных морских обитателей. Трогать их, конечно, нельзя, но для меня он сделал исключение. Мне удалось очень аккуратно потрогать медузу, морского ежа, осьминога в его норке, я прямо засовывала туда палец, он там шевелился. Теперь я знаю, как выглядит морской огурец, который относится к червям, но на самом деле он огромный, и когда я держала его в руках, он сокращался и становился каменным. Он большой, твёрдый и может растягиваться, а на червя он совсем не похож. Инструктор мне и кораллы показал. Понятно, что разговаривать под водой мы не могли, но он мне потом объяснил, что именно давал в руки. Общение с инструктором происходит исключительно через прикосновения. Если он давит тебе на руку или ногу, значит, надо её как-то опустить или повернуть. Иногда он просто держит тебя за руку, и вы плывёте. Иногда опускаетесь на дно и там перемещаетесь. Понятно, что если люди обучаются дайвингу, то они начинают с бассейнов, а это было погружение для туристов, доступное абсолютно каждому, неважно, зрячий он или нет, умеет или нет, главное, чтобы противопоказаний не было, например, болезней ушей, носа и более серьёзных вещей.

 

– И как впечатления?

 

– О, я будто попала в родную среду! Может, потому что ребёнок в утробе матери находится в жидкости, и ему там комфортно. Вот и у меня было ощущение, что где-то это уже было, но где, я не помню. Это было очень необычно. Вода тебя окутывает и убаюкивает, там так спокойно, несмотря на то, что это всё-таки адреналин. Единственное, что мне немного закладывало уши – всё-таки глубина несколько метров, а вода тяжёлая, но перед погружением инструктор объясняет, как минимизировать неприятные ощущения. Вообще, в воде я чувствую себя довольно свободно: когда ты идёшь, такой свободы нет, когда едешь на велике – зависишь от зрячего пилота, а плыть можешь и одна. Но тут, конечно, доверие к инструктору должно быть колоссальным. Мне, например, было сложно опустить голову в воду и начать дышать, потому что, как обезьянки и все млекопитающие, человек не верит, что может дышать под водой. Я первый раз опустила голову и тут же вынырнула, так как была абсолютно уверена, что сейчас вдохну солёную морскую воду. А когда второй раз я всё-таки решилась и вдохнула кислород из баллона, это было таким открытием, таким инсайтом: я под водой, я погружаюсь всё глубже и глубже! Для новичков, не проходивших обучение, разрешается погружение на глубину не более шести метров. Это не с маской, а с баллоном на спине, в гидрокостюме и загубником во рту. Разумеется, инструктор заранее обучил меня знакам, которые я могла ему показать в случае, если мне станет плохо или что-то не так. Поначалу мне в рот постоянно попадала вода, и когда мы в очередной раз вынырнули, инструктор мне говорит: «А ты меньше улыбайся! Тебе так хорошо, ты улыбаешься, и из-за этого вода в рот и попадает!».

 

– Как близкие относятся к твоим экстремальным увлечениям?

 

– Главное, что муж во всём поддерживает, а родные уже давно привыкли к моим причудам. Сестра гораздо спокойнее меня, она всегда тяжело вздыхает, когда я озвучиваю очередную свою дурацкую идею. Маме я про прыжок с парашютом заранее не говорила, а рассказала уже постфактум. Когда мы с мамой ходили в аквапарк, и я выбрала какую-то самую страшную горку, мама пыталась меня отговорить, мотивируя тем, что в очереди стоят одни мужчины, но меня это ни капли не смутило. Та горка была короткой, но очень высокой, и получилось, что я с большой скоростью слетела с высоты и вертикально упала в воду. Я каталась и на разных американских горках. То, что я видела в России, меня не очень впечатлило, они не такие страшные, а вот в Израиле – огромные, достаточно крутые горки, приятные в том смысле, что там летишь так летишь, обрыв так обрыв, переворачивает и так, и сяк, и этак… Я уже попробовала и виндсёрфинг, и водный мотоцикл, и яхтинг, хотя многие меня уверяли, что для незрячего человека это нереально! В общем, все более или менее страшные аттракционы давно пройдены, а теперь я мечтаю полетать на воздушном шаре, хотя это менее волнительно, чем прыжок с парашютом, хочу спрыгнуть с моста на верёвке, но сложно найти людей, которые на такое согласятся. С тарзанки я прыгала – было ощущение: и что, это всё? Ну вообще ни о чём! А ещё я мечтаю погладить живого тигра, хочу попробовать лягушачьи лапки и змеиное мясо, говорят, очень вкусно и необычно. Я пока даже в Таиланде не была и не пробовала этот знаменитый вонючий дуриан.

 

– Не боишься так рисковать?

 

– Честно говоря, для меня не существует такой вещи как риск, потому что, если уж так рассматривать, абсолютно всё в этой жизни рискованно: и из дома выйти, и даже дома оставаться – мало ли что случится. Моя учительница английского языка поливала цветы, встала на мягкий диван, неудачно упала на него и сломала руку. Другой пример. У моей подруги на кухне зазвонил телефон, она побежала туда из комнаты, а до этого помыла полы, в итоге она поскользнулась на линолеуме и получила открытый перелом ноги. То есть риск для меня – это неотъемлемая часть жизни, способ испытать эмоции, которые в повседневной жизни ты больше нигде не испытаешь. Я хочу жить так, чтобы дух захватывало, а после этого оставалось море ярких впечатлений! По натуре я – гедонист, поэтому считаю, что нужно по максимуму получать удовольствие от всего, что ты делаешь. Лично я не люблю завтракать одним и тем же, не могу подолгу жить на одном месте – мне постоянно нужно пробовать что-то новое, необычное. Поэтому я не понимаю людей, которые годами пашут на работе и не позволяют себе куда-то съездить, сходить и так далее. Я, например, не собираюсь дожидаться старости, чтобы возвращаться к приятным воспоминаниям – много о чём мне уже сейчас приятно вспомнить. Чаще всего люди сами себя ограничивают, потому что гораздо удобнее сидеть дома и говорить: «Ну, я же не могу, я же не вижу, у меня денег нет. Вот вы – да, а у меня так не получится». Это реально проще, чем поднять свою тяжёлую попу и пойти что-то делать. У меня есть тотально незрячие знакомые, которые в новогодние праздники самостоятельно поехали в автобусный тур по Испании. На их фоне условно здоровым людям вообще грех жаловаться!

 

Беседовала Анастасия Павлюченкова

 

Источник: интаргико.рф