Девушка, которая ходила встречать электрички

 

 

 

 Лирическое вступление

 

Неизвестно, почему она выбрала для ожидания вокзал – ведь, например, бегать встречать корабли в порту, как какая-нибудь Ассоль, намного романтичнее. А порт в этом городе был. Или хотя бы аэропорт-самолеты.(Летайте самолетами, люди! Летайте хотя бы самолетами). Ну, или какой-нибудь поезд дальнего следования на худой конец.

А она выбрала ничем не примечательную платформу. Грязноватую и вечно сутолочную платформу пригородных поездов-электричек.

Терпкий запах креозота от черных шпал, сложенных вблизи железнодорожных путей. Гудки электровозов и маневровых тепловозиков, снующих время от времени туда-сюда. Служебные переговоры от висящих на дальних столбах репродукторов. Серый козырек над серым асфальтом перрона. Какая в этом романтика?

Ее бабушка утверждала, что те женщины, которые влюблялись в шоферов, любили вслед за ними и запах их бензина, машинного масла и солярки. Возможно, она была из таких. Возможно, она полюбила электричку за что-то такое, нам неизвестное. …Но тогда, если она влюбилась в машиниста электропоезда, то почему она никогда не встречала электрички у первого вагона, где сидит машинист – так бы было логичней! Нет, она всегда встречала электричку между 13-м и 14-м вагонами. Только там, и нигде больше. Может быть, от нее когда-то кто-то уехал в 13-м либо 14-м вагоне, тот, кого она полюбила, и обещал за ней вернуться?

 

 

 

 Собственно, сама история

 

В первый раз я увидел ее еще совсем мальчишкой, лет, может, в 9-10 – не помню. Вернулись мы из города, и вытаскивала меня мама с электрички, тянула за руку, чтоб не потерялся (она меня всегда так тянула), и как раз мы выходили из 13 вагона. А тут эта – большая такая женщина, в детстве все старше тебя даже лет на 5 уже взрослыми кажутся. Ну вот, тянет меня мама из вагона, и вдруг останавливается. Прямо перед ней девушка какая-то смотрит вглубь вагона, через плечо ее заглядывает. Взгляд то ли потерянный, то ли наоборот кого-то зовущий – непонятно.

А мы с мамой последние уже выходили. «Там никого больше нет». Та опустила глаза, потухла, и отошла вглубь платформы. Мама тогда мне сказала (вообще-то она сама себе говорила, только притворялась, что со мной – поэтому я всегда в ответ молчал): «Вот несчастная. Который день тут ее встречаем – стоит, кого-то ждет... Я бы, наверно, так не смогла».

Я о ней друзьям в школе рассказал, мы каждый день после уроков бегали на нее посмотреть – она каждый день там стояла. Кидались мы в нее чем попало – мальчишки, чего с нас взять. А она никогда на нас не реагировала. Вроде бы, для нее никакого окружающего мира и не было.

Так мы развлекались, пока нам, наконец, это не надоело – и тут в моей жизни появилась веснушчатая Женька из соседнего подъезда. Бегала за мной, таскала мой портфель. Она была всегда жизнерадостная, прикольная и смешная. Ее никогда нельзя было увидеть хмурой или рассерженной. С ней было классно ловить мух и сажать их на нитку. С ней было здорово воровать абрикосы, и убегать от сторожа. Она знала море смешных анекдотов, которые травила без остановки, и всегда заполняла в разговоре паузы. Но могла и просто помолчать, если было нужно. С ней вообще всегда было здорово. Правда, смотрела она на меня не так, как будто меня любит. А так, как будто очень хочет у меня что-нибудь купить. Или что-нибудь продать. Но меня это не смущало.

Потом еще, лет уже через 10 выхожу я как-то из электрички, теперь уже из 14 вагона. И тут, представляете, снова ТА девушка! Нет, может, конечно, уже не она – столько же лет прошло, а она вроде бы никак не изменилась совсем. Все та же, 18-летняя, перманентно весенняя, возвышенная и романтичная. И, главное, в упор меня не замечает. Да в общем-то и вообще никого. Меня это задело. Я специально еще раз в дальнюю дверь вагона вошел, и опять перед ней вышел, во второй раз. Думал, вот будет шутка, она посмеется. Познакомимся, поболтаем – девчонка-то красивая! Но нет, не заметила! Ну, это меня еще больше задело. Тогда я специально в обратную сторону одну остановку на другой электричке проехал, и опять в 14-м вагоне вернулся. Выхожу, снова мимо нее прохожу, думаю, вот теперь-то точно шутка удастся! Но и теперь ничего не вышло: смотрит поверх меня, как будто ждет кого-то определенного, и больше никто ее не интересует.

Я тогда сильно расстроился, потом разозлился. А потом влюбился в нее без памяти, в эти темные карие глаза, такие любящие и преданные кому-то, все мечтал – вот бы и на меня кто-нибудь бы так смотрел! Но ничего у меня тогда не получилось. Не помогли ни цветы, ни мороженое – сначала я ей его предложил – ноль внимания, потом оставил на скамейке рядом. Но мороженое таяло, растекалось лужицей и молча капало на асфальт. Пару раз его лопала бездомная собака. Так я провел лето. Осенью, как ни странно, не полегчало.

Осенью я даже попытался прыгнуть в воду, чтобы остудиться. А вода уже была холодная. И поплелся домой насквозь промокший. Наверно хотел заболеть по дороге.

А возле дома меня поджидала голубоглазая Женька. Голубое на рыжем – это неплохо смотрится, правда? Как на картине Левитана «Лесное озеро». Она все это время просто тихо водила за мной глазами и ни во что не вмешивалась. И смиренно ждала – она и это дело умела тоже. И теперь она поняла – «пора» – и затащила меня к себе в квартиру. Отпоила чаем, отогрела. В общем, я не заболел.

А что было потом? А вы как думаете? Ну разумеется, мы с Женькой поженились, родила она мне через несколько лет классику – сына и дочку. И про ту девчонку, у электрички, я, конечно, позабыл.

И вот стукнул мне уже тридцатник, как-то возвращались мы с Женькой из города, и едем опять в 13 вагоне электрички. Женька меня тащит из вагона за руку, чтоб не потерялся. И тут, представляете: на тебе – опять она! И даже не изменилась совсем! Я тут как встал, так и стою на месте обалдевший! Ни фига себе, столько же лет прошло! А Женька меня за руку как дерг! – я чуть на перрон не вывалился. Ты, это говорит, что теперь молоденькими интересуешься? Пришлось ее потом очень долго разубеждать и задабривать. Телефон новый под это дело она у меня выпросила. И попал тогда я под ее тотальный контроль, чтобы никуда и ни-ни. Чуть на работе задержишься – сразу на работу начальнику звонок. А где там мой? Ну, блин,и стыдища-а-а-а!

Короче, чтоб вернуться на вокзал возможности совсем не было.

Еще пять лет прошло. Пришел я встречать жену с сыном на той же самой электричке. И вот решил заранее на перрон подойти. Смотрю: стоит ОНА. Электричку дожидается. Я тоже позади нее стою, не подхожу. Что-то в ногах похолодело. Подходит поезд, двери открываются. Дожидаюсь своих. Наконец, они показываются. Смотрю, а сынишка мой младшенький вдруг в дверях как встанет, как вкопанный! И давай на ту девчонку пялиться! Женька его за руку дерг, а он ни в какую! Жена, кстати, ее не узнала. Тогда я, понимаете, подхожу… Нет, не к той подхожу, а к своему сыну. Беру его по-отцовски за руку, ласково, нагибаюсь, и тихо ему так на ушко говорю: «Теперь это будет ТВОЯ девушка!» Он на меня посмотрел, как будто бы все понял. И за мной пошел. Жена меня потом допытывала – что я ему там на ухо говорил? А я ей говорю: «Это наш с ним будет секрет».

А у самого от сердца как будто что-то отлегло, что все время жить мешало. Носились мы тогда с моим сыном, дурачились, неизвестно, что на меня тогда нашло. Мороженого я ему купил. Много. А он, довольный, все съел.