Большая черная дырка

 

 

 

Иногда я ненавижу свою работу. Четвертый час ночи, и с музыкой сегодня облом. Звукорежиссер заперся в сортире, кажется, от него ушла жена. Он сидит там уже третий час и пьет, забрав из кабинета главного редактора подарочный коньяк. Наутро его убьют. Но ему все равно. Кажется, он этого и хочет. Чтобы его убили. Полчаса назад я стучала ему в дверь, он сказал, что сортир для девочек – напротив, и чтобы я оставила его в покое. Клянусь, он плакал. А теперь матерится. Кому какое дело, что у меня ночной эфир и что этот мудак звукорежиссер заперся в сортире и мне нужно что-то говорить, потому что это золотое правило: то, что в телевизоре выглядит как молчание, на радио – дырка. Черная чудовищная дырка. Да плевать. Я не уверена, слушает ли меня кто-нибудь. На эту чертову радиостанцию ночью, сколько я себя помню, ни разу не позвонили. Так что я знаю, что это такое – большая черная дырка, только с другой стороны.

В следующем месяце мне исполнится тридцать семь, и мой парень принесет бутылку водки. И мы выпьем.

Хм. Он любит говорить «давай по-быстрому» – мой парень. Только так. Он приходит и говорит: «Давай по-быстрому». Это такой вид спорта – секс за пятнадцать минут. Отличное занятие для фигуры – он так говорит. С предыдущим мы тупили лет семь. Просто встречались, расходились, пили, ругались, один раз даже я вызывала милицию, потому что этот мудак спер мои деньги. Потом, правда, оказалось, что это не так. Когда мы еще всерьез пытались изменить все к лучшему, мы пробовали секс на троих. Ну все эти новомодные штучки, чтобы реанимировать то, что не подлежит реанимации… Он пригласил какую-то приятельницу с работы. Не знаю уж, кем она там работала. В общем, минут через пять я оказалась третей лишней. Сидела на кухне, пила пивко, пока на моей кровати эти двое трахались. Пиво я не люблю, его притащила та приятельница с его работы. Я предпочитаю нашу честную водку. Мой нынешний говорит – ты спиваешься. Он сам приносит бутылку и не хочет пить один. Потом говорит – ты спиваешься. Он присылает мне на имэйл статистику, согласно которой женщины чаще становятся алкоголичками. А потом приходит и говорит: «Давай по-быстрому».

Я говорила про дыру, в которую превращается молчание в радиоэфире? Огромная черная дыра. Не знаю, слышал ли ее кто-нибудь когда-нибудь – эту дыру? Может быть, и не так она страшна – когда все, наконец, заткнутся. Помолчат, подумают.

Мне говорят, во мне много негатива. Отлично! Я завела себе блог и стала записывать все положительные моменты в жизни. Я назвала его «Дела идут все лучше и лучше». Это из Чарльза Буковски. В одном рассказе он перечисляет всех умерших к тому моменту писателей – современников, а потом с удовлетворением подытоживает: «Дела идут все лучше и лучше».

Тогда мой кот первую ночь спал спокойно – до этого он три недели орал оттого, что хотел кошку. Спящий кот – это отличный момент жизни. Или еще когда находишь свои старые, пятилетней давности, джинсы и обнаруживаешь, что ты в них еще влезаешь. Все не так уж и плохо.

Хорошо, когда кто-то еще приходит. Даже если он говорит «Давай по-быстрому». Это ведь, в конце концов, просто слова. Одну мою подругу, например, все время бьют мужики. И все время по лицу. Не знаю, что в нем такого, что ну никто не может устоять.

– Алло, привет! Ты сейчас можешь говорить? – это она звонит мне.

Ее исповедь минут на тридцать, можно включить чайник и попить чайку. Через полчаса ее обычное:

– Я много говорю? – спрашивает она. – Я всегда много говорю. Я такая дура.

По-моему дело не в мужиках. Ее истории похожи на дешевые романы, продающиеся по тридцатнику на распродаже у станции метро. Я бы подумала, что она их сочиняет, если бы все они не заканчивались мордобоем.

Я пью чай – или что там осталось с вечера – и думаю, что мне ни разу в жизни не врезали по морде. Если считать счастьем не только то, что приобретено, а хотя бы не потеряно или не получено (в морду, например) то все даже лучше.

Когда мне было на двадцать лет меньше, я рыдала у Щепки, потому что не прошла даже первый тур на актерский факультет. Мне казалось, что будущего у меня больше нет. Потом я встречала тех счастливиц, которые поступили. Они шлялись как проститутки по кастингам дешевых сериалов, а одна красавица курса даже снялась не скажу у какого именитого режиссера обнаженной. Она играла труп утопленницы. Труп старой проститутки-утопленницы. Я поместила скриншот у себя в блоге и поздравила ее с премьерой. Целые сутки счастья. Надо бы не поскупиться, заказать огромный баннер с этой картинкой, чтобы его растянули на доме напротив моих окон. Чтобы я просыпалась и, разглядывая ее поношенное как старое пальто тело, размышляла над тем, что Бог-таки существует. Он уже двадцать лет назад знал, что эта роль – не для меня.

Ну вот. Синонимы счастья. Общепризнанные – вроде тех, что жениться на москвичке или выйти замуж за москвича. Или когда гидрометцентр лажает, но в вашу пользу. Это радует. Или когда ты не попадаешь на классный концерт, а его отменяют. Ну кто ж тут не поблагодарит судьбу. Или тебе по ошибке забросят в почтовый ящик пару дорогих журналов.

– Случайно не вам забросили наши журналы? – спрашивает соседка.

Конечно, нет (конечно, да). Я такое барахло не читаю. Ну разве что полистать, да бросить на журнальный столик для гостей. Каких гостей? Мои гости пьют водку и дымят сигаретами так, что кот сбегает на балкон. В лучшем случае они попадут мне под задницу, когда мы будем «по-быстрому» – ну вы поняли. Да и фиг бы с ними. Теперь они мои – вот в чем штука.

У бывшей лучшей подруги снова облом. Она почему-то считает, что мы с ней всю жизнь конкурируем – кто круче. Я-то в этой гонке не участвую, но когда она в обломе – это как-то приятно. Я даже могу за нее выпить. Пожелать ей удачи. А выпив, позвонить, посочувствовать и еще раз словить кайф, что она в обломе. Она тоже так делает. Я обычно не беру трубку. Все эти ее словечки – она будто играет ими в теннис, посылая мне все то, что я говорила ей в прошлый раз. Мне кажется, там была парочка остроумных фраз, но из ее рта слова теряют вкус, напоминая выплюнутую вчера на лестнице жвачку, которая сегодня прилипла к твоим же туфлям.

К утру я становлюсь сентиментальной. Мой парень говорит: это потому, что ты пьешь в прямом эфире. К утру твои речи бессвязны, они похожи на носки в крутящемся барабане стиральной машины. Что-то такое он говорит.

Приятно. Хотя бы иногда он меня слушает. Он говорит: у вас же музыкальная радиостанция. Может, стоит давать больше музыки? Я тоже предпочла бы сейчас послушать музыку. Но этот мудак звукорежиссер все еще в сортире. Не знаю, людей больше пугает молчание. Пусть лучше говорят о чем угодно: о маньяках, о производстве ватных тампонов или венерических болезнях. Или лучше вообще не говорят, а включают музыку. Только чтобы не было тишины. Я тоже не хочу тишины. Я не понимаю, зачем эти ученые в Швейцарии так хотят создать еще одну черную дырку. Их и так много. И они все разрастаются. Эти дыры обладают таким свойством: разрастаться и поглощать все на своем пути. Об этом много пишут в интернете. А в Америке даже кто-то подал в суд с требованием прекратить эти эксперименты с черными дырами. Если бы мое мнение кого-то интересовало – если бы вообще кого-то интересовало чье-то мнение – я бы тоже была против черных дыр. И против тишины, и против равнодушия, и против старости. Против смерти.

Может быть, мои мысли под утро действительно похожи на носки в стиральной машине. Так ведь не моя вина. Я предпочла бы слушать музыку.

Скоро четыре и звукорежиссер, наверное, заблевал весь мужской сортир, надеюсь, он там не повесился. Пойти проверить. А вы пока послушайте большую черную дырку, которую все так боятся…

Конец.