Бунтовала душа. Бунтовало сердце

 

 

Памяти Сергея Сергеевича Гречишкина.

 

 

 

 

Относительно человеческих взаимоотношений, связей и знакомств среди фаталистов принято считать, что «случайных встреч не бывает». Я не отношу себя к этому типу людей, но все же должна признать, что и в моей жизни случаются именно такие неслучайные встречи.

Вообще, если говорить о человеческих взаимоотношениях, меня, пожалуй, можно отнести к числу людей удачливых.

Мне везёт на недругов. Их немного, но, как правило, о масштабах их негативного отношения ко мне можно говорить в превосходной степени. Будучи мне совершенно незнакомыми в каком угодно смысле, люди эти возникают из неведомого мне измерения, решительно врываются в мою тихую жизнь и после, подолгу не в состоянии оставить меня в покое, всё ходят за мною по пятам мрачной тенью злого зоила, то и дело выплёскивая на моё доброе имя скопившуюся в их душе желчь и сотрясая воздух в сто первый раз повторяющимися оскорблениями и обвинениями во всех мыслимых и немыслимых грехах. « Надеясь на моё презренье, Седой зоил меня ругал…» (А.С. Пушкин). Что ж, говорят, если нет врагов у человека, то и самого человека нет. Так что, если следовать этому постулату, то можно спокойно заключить: в плане наличия недругов я определенно удачлива.

Но еще больше я удачлива в другом. Да, мне в какой-то мере везёт на недругов. Но куда больше мне везёт на хороших людей, тех, кто привносит в нашу жизнь свет и добро, тех, кто становится защитой и поддержкой, тех, о ком говорят: «Для того чтобы рассеять мрак, достаточно одной свечи».

Так сложилось, что отец мой – добрейшей души человек, большой оптимист и жизнелюб, ушёл из жизни относительно рано (ему было 63 года, мне – 28). Смерть отца как-то сразу подкосила, стала уходить почва из-под ног, рассыпаясь в песок. Семья лишилась главы, своего рода внутреннего стержня. Возникло и стало расти чувство потерянности и незащищённости. Казалось, так будет теперь всегда. Но вскоре после этого горького события в моей жизни стали появляться новые лица – люди, которых как будто нарочно провидение посылает мне, люди, которые, хоть и не смогли бы никогда заменить мне родного отца, но уж совершенно точно могли бы и смогли стать для меня поддержкой в различных аспектах. Позже мысленно именно так я их и именовала – мои отцы. Недавно почивший Василий Пригодич (Сергей Сергеевич Гречишкин) из их числа. Я благодарна судьбе за то, что свела меня с этим человеком на безмерных просторах литературного Интернета. От Сергея Сергеевича – джентльмена, прежде всего, в отношениях с женщинами – всегда исходило тепло отеческой заботы.

Знакомство наше было, как принято сейчас выражаться, виртуальным и сводилось к общению на литературных форумах и путём частной переписки. Увы, мы никогда не встречались в реальной жизни. И, тем не менее, я с уверенностью могу сказать, что Сергей Сергеевич, был для меня не только своего рода поддержкой, он стал для меня еще и великолепным примером последовательности, умения держать ноту. Один из моих университетских преподавателей любил повторять «Стабильность – признак высокого класса». Сергей Сергеевич в отношениях с людьми был весьма последователен и стабилен. Во всяком случае, на уровне того, чему я лично так или иначе оказалась свидетелем. На похоронах Сергея Сергеевича прозвучала мысль о том, что он создал особый стиль общения в Интернете («Мои высокие сетевые друзья!»), под чем я лично подписуюсь обеими руками.

Сергей Сергеевич, безусловно, был интересным и неординарным человеком с богатой биографией, с богатой родословной. Ему было, что рассказать, и делал он это отменно, был душевным и азартным рассказчиком. «Все мои предки-мужчины в отцовском и материнском коленах были профессиональными военными, служили Российской Империи и государям. Все воевали за Россию, я — первый в своем роду штатский-штафирка, никогда не воевал, но с годами стал ощущать в себе военную «косточку». Предки мои были статными, бравыми, нерефлектирующими, телесно красивыми людьми. Один мой дядя по матери был колчаковским офицером, другой – красным командиром (как в романе)», – рассказывает Сергей Сергеевич о своих корнях. А ведь и сам он был красив, статен, породистой аристократичной внешности.

 

В общении с Сергеем Сергеевичем, прямом или косвенном, я неоднократно ловила себя на мысли, что человек он в какой-то степени по-детски обидчивый, но очень отходчивый, всегда готовый протянуть руку дружбы или перемирия своим недоброжелателям. Мне приходилось несколько раз работать в судейских командах литературных конкурсов вместе с Сергеем Сергеевичем. Более добродушно настроенного судьи я не встречала. И это никак нельзя было бы трактовать, как стремление «завоевать дешёвый авторитет» у конкурсантов, поскольку конкурсы проходили анонимно, с одной стороны, а оценки судей по отдельности не оглашались, с другой. У Булата Окуджавы есть такие замечательные строки:

Ах, не делайте запаса из любви и доброты,
и про черный день грядущий не копите милосердья.
Пропадет ни за понюшку, пропадет ни за понюшку ваше горькое усердье,
Лягут новые морщины, лягут новые морщины от напрасной суеты.  

Именно эти строки приходят на память, когда речь идёт о душевной щедрости Сергея Сергеевича.

Конечно, конечно и безусловно, Сергей Сергеевич прежде всего живой человек с его слабостями и особенностями и, наверное, сам себя он мог бы в чем-то упрекать. И, наверное, кто-то из близких его знакомых или друзей, мог бы рассказать какие-то детали из «теневой» стороны жизни Сергея Сергеевича. Лично я бы не стала этого делать. И не только потому, что «про усопших либо только хорошее, либо ничего». Но потому просто, что не хочется, ни думать плохо, ни уж тем более говорить недоброе о людях мне симпатичных и душевно близких.

Один из сетевых писателей (впрочем, не только сетевых), перечитывая моё интервью с Сергеем Сергеевичем, сделал интересное замечание: «Помнится, поразило его высказывание о собственных стихах…». Приведу это высказывание Сергея Сергеевича:

"Тексты на самом деле и не слишком мои, ибо я человек комедийно добрый, а стихи зачастую злые. Все это диктуется некоей внеположной (скажем так) силой, о природе которой я никогда не смею задумываться". Вот оно второе наше внутреннее, сокрытое Я, проявляющееся, как правило и лучше всего, в творчестве:

Год умер… Мы остались живы
Я – карандаш затиснутый в пенал
Как нищий из-за даровой подливы
Я честь и хлеб и душу потерял

Был мор и глад и разверзались хляби
Был суд и блуд небесный огнь и страх
И я лизал свой стыд с улыбкой рабьей
Любя себя как черти любят прах

Невнятна речь предавшего обеты
Вино горчит узка ему кровать
Сандалии Того из Назарета
Чудовищно мне стали ноги жать

Какая гиль! Ведь рвется там, где тонко
(Что ж иногда и здравый смысл неплох)
Скорее бы порвалась перепонка
Чтоб я до смерти на душу оглох

Дух или плоть полет или паденье
Жезл иль нагайка лотос иль морковь
Но Боже правый сколько наслажденья
В том чтобы пить свою из вены кровь

О как темно и пахнет серой гадко
Я ждал посланца трансцендентных сфер
Вот он… Я на него украдкой
Взглянул и умер… То был Люцифер.

А вот в этих строках перед нами предстает совсем иной характер:

Художник, полубог, мальчишка златокудрый,
Тебе я приношу стихов несносных сор.
Возлюбленный мой брат, смиренно богомудрый,
Прими мой тайный грех, гордыню и позор.

О сколь кровопотлив труд пажити Господней,
Как страшен чистый лист и белизна холста…
Обстали бесы нас, хохочут в преисподней…
Под тяжестью креста идем путем Христа.

Прочитывая и перечитывая стихи Сергея Сергеевича, я все больше прихожу к мысли, что по сути своей Сергей Сергеевич был максималистом. Не в решительной или реакционной форме, конечно же, нет. Я говорю о том максимализме, который с возрастом приходит на смену детскому и юношескому идеализму-романтизму.

Сергей Сергеевич любил подчеркивать, что он историк литературы. И не без оснований. Он мог, и мел на это полное право, похвастать великолепными познаниями в области литературы прошлого и современной. Один из немногих литераторов его поколения и образованности, Сергей Сергеевич не только не пренебрегал сетевой литературой, но, напротив, довольно активно участвовал в водовороте сетелитературных событий. «Я отношусь к сетевой литературе с превеликим почтением (вопреки ее скандальозности, “пене”, вульгарным ужимкам-ухваткам и т.д., а также мнительности, закомплексованности творцов-насельников оной). Если кто-либо соблаговолит, см. мою статью “Сетевая литература (“сетература”)”, опубликованную несколько лет тому назад в газете “ London Courier”: http://www.prigodich.8m.com/html/notes/notes.html

У сетевой литературы богатое, цветущее и великое будущее. На том стою и стоять буду.». (Василий Пригодич©).

Имя Василия Пригодича можно встретить и на страницах многочисленных интерактивных лит. порталов, и среди авторов различных сетевых журналов и альманахов. Особое место у Сергея Сергеевича занимал поэтический самиздат Поэзия.ру. Вот как представляет себя сам Сергей Сергеевич на этом сайте: «О себе: Мои дорогие высокие сетевые друзья! Глубокоуважаемые господа-товарищи-братва! Прошу проявить благосклонную снисходительность к дедушке Коту и... его стишкам. Осмелюсь напомнить бессмертные гоголевские слова: "Не ступите сюда ногой.., ибо здесь... нехорошо..." Ваш (всеобщий) дедушка Кот, придурковатый барин-интеллигент старопитерской (комедийно-пародийной) "выделки" и "выпечки", полновластный владелец кошки Пумы и русского тойтерьера Чипа-Чифа, печальный мистик и соискатель трансцендентных даров, трижды инфарктник, инсультник, трижды дед, титулованный рыцарь, Старый Брехун и прочая, и прочая, и прочая. Попробуем, хотя сие весьма трудно и тяжко, любить и УВАЖАТЬ друг друга. Всех благодарю за высокое внимание.

Неизменные его «Мои дорогие высокие сетевые друзья!» и «Глубокоуважаемые господа-товарищи-братва!» можно отнести к визитным карточкам Сергея Сергеевича.

Из числа Интернет-журналов и альманахов, как наиболее посещаемые и обжитые Сергеем Сергеевичем, пожалуй, можно выделить журнал «Русский переплёт» и альманах «Лебедь». В РП Сергей Сергеевич вел свою авторскую рубрику-колонку, где можно прочесть не только его многочисленные рецензии и критические заметки, но и произведения других авторов, приглянувшихся хозяину рубрики. Не менее широко представлены работы Сергея Сергеевича и в альманахе «Лебедь». А сколько ярких, эмоциональных баталий прошло на страницах ГБ «Лебедя» с непосредственным участием Сергея Сергеевича. В одном из своих писем ко мне, будучи в тяжелом состоянии, касаясь темы очередного всплеска эмоций в этой гостевой, Сергей Сергеевич писал: «Представляете, с постели поднимают…». Хорошо это было или плохо? В ответ я просила его не принимать близко к сердцу происходящее. Но не реагировать Сергей Сергеевич не мог, не в его это природе было. Бунтовала душа, бунтовало сердце.

В заключение мне хотелось бы привести еще одно стихотворение Сергея Сергеевича. А от себя, пожалуй, добавить больше нечего.

Судьба – навозная хаврония, –
Как я не понял это ранее...
Крестился в городе Харония,
В страну приехал Померания.

«Чудесный край»: колоды краплены,
Томографы и кардиографы,
Гробы разверстые поваплены...
Сие для вас – мои биографы.

Свалился на пол: боров боровом,
Мычал, смердел, сучил ножонками...
Быть нужно с гонором и с норовом,
Чтоб Лету переплыть сажонками.

Тут подлетела помощь платная
И откачала «дефективного».
Пусть экономика затратная,
Зато в ней много эффективного.

Культ личности, тем паче «культище»
Противны по определению.
Инфарктище, микроинсультище –
Не повод ехать в «отделение».

Постель больничная расстелена,
Но там «система коридорная»:
Не сладко – грудь, башка прострелены, –
Коль на этаж одна уборная.

В болезни нет ни грана этики:
Одно круженье монотонное.
Бывает: вздорные «поэтики»
Стоят, как надолбы бетонные.

От капельницы, разъедающей
Живую плоть, бежать так хочется.
Привык я жить в земле рыдающей,
Где кто угодно обхохочется.

Гул в голове. Зима. Зияние.
Душа ушла вслед за обидами.
Среброзлатое воссияние:
Я – в хороводе с Аонидами.

И в сердце нет вопроса вечного:
За что такие приключения?
Известен мне вердикт Предвечного:
Да просто так.., для научения.

Мох вертограда старонового –
Вне просветленной заполошности –
Молю Садовника сурового
Не растоптать «мя» по оплошности.

Жена хворает. Ангеляточек
Кормлю превкусными конфектами...
Как много в жизни опечаточек,
Что перекинулись дефектами.

Святой Завет Святой Руси:
Не верь, не бойся, не проси.

 

Оттава, 15.12.09