Он – есть!

 

 

 

Смерть. Всегда загадочная, как бы нереальная для человека, но в то же время постоянно присутствующая в его жизни, неотвратимая, единственная реальность. Каждый раз, когда сталкиваешься с чужой смертью, особенно людей знакомых и тем более близких, – это вызывает содрогание, недоумение и пронзающий ужас. Это – загадка, по-видимому, для разума неразрешимая: как человек – организм, который ещё недавно двигался, жил, размышлял, чувствовал, страдал, говорил, – вдруг становится бездушным и холодным телом? Невозможно понять, почему и как тело – результат стольких лет роста, трудного развития, образования и воспитания, работы над собой, страданий и любви, – как оно вдруг пустеет, и куда девается всё то, что оно в себе носило? Почему органические процессы не могут возобновиться, что препятствует этому, что не позволяет запустить машину вновь? Почему самостоятельная личность превращается в немую, безответную, страшно реалистичную, тяжёлую куклу, которая безвольно трясётся в катафалке, едущем по неровной дороге; в куклу, которая больше не контролирует выражения своего лица и больше никогда не задумается об этом, которая больше никогда не будет сама для себя существовать?

Загадка смерти страшна и непостижима для человека, ведь так сложно понять, как душа вместе со всеми чувствами и мыслями, – то, что знаем мы в себе, – просто исчезнет, растворится и не останется ничего, вообще ничего после неё?! Этого понять мы почти не в состоянии, а потому легче верить в загробный мир – оправдывая тем самым бессмертие своей души и разрешая непонятную разуму головоломку. Мы ведь привыкли, что ничто в мире не проходит и не исчезает бесследно, что, если и разрушается что-то в природе – то рассеивается в пространстве, переходит в другое состояние, но не исчезает же! Закон сохранения энергии и материи прочно сидит в наших умах. С телом всё примерно ясно – оно не исчезает, но рассеивается в природе. А с душой всё куда сложнее – получается, что она не повинуется закону о сохранении, ибо исчезает в никуда, полностью и навечно! Возможно, мы видим в душе тоже некую материю, а оттого и хотим, чтобы она подчинялась законам материального мира, и потому не в состоянии допустить её бесследного исчезновения. Есть и другие причины, почему мы не можем допустить исчезновения души после смерти, но если взглянуть правде в глаза – придётся признать, что мы имеем на это мало, очень мало оснований.

 

Итак, смерть. Страшная, неотвратимая, настоящая. Когда видишь её – всякий раз жизнь словно обесценивается. Когда понимаешь, что никого не минует участь превратиться в пустую куклу, и что всякая душа, в конце концов, перестанет существовать, и мы не будем больше видеть этот мир, и даже знать об этом больше не будем, и себя осознавать не сможем, – кажется, что жизнь – это такая никчемная тщета, и не имеет абсолютно никакого значения, как ты её проживёшь! Всё равно всех постигнет один и тот же итог: как самых выдающихся деятелей человечества, так и рядового обывателя! Руки опускаются, и становится страшно до недоумения, до изъедающего сарказма, становится непонятно: зачем всё это?! Кажется, совершенно незачем. Но человеческая психика так уж устроена, что не может жить в постоянном полном сознании смерти – постепенно ощущение животного страха выветривается, тускнеет. Чтобы вновь возродиться в очередной раз при столкновении со смертью.

И вот, придя в себя, человек начинает поиски смысла своего существования – досадного недоразумения, такого хрупкого, готового в любой момент рассыпаться… Вот тут и возникает главная загвоздка, потому как смысла почему-то не обнаруживается, а если и обнаруживается – какой-то он всегда сомнительный и спорный.

 

Человек существует какое-то жалкое, ничтожное мгновение. В сравнении со Вселенной человек – мельче и ничтожнее плевка, можно сказать, что он и вообще не существует, его жизнь пролетает так быстро, будто её и не было, и ладно бы что-то оставалось, но душа (кажется, то, ради чего всё это и задумано) – она-то тоже исчезает, и ничего с этим не поделаешь. Кто или что, и для чего вызвал нашу душу к жизни на это мимолётное мгновение, чтобы она опять исчезла и растворилась в небытии? Или нет, точнее будет сказать так: кто создал нашу душу на этот короткий миг, чтобы потом опять развеять её? Зачем ей проходить через этот мир в своём коротком пребывании здесь?

Это навевает такую метафору: вот, мириады людей, неисчислимые тучи только что сотворённых душ, толпятся на входе в крохотную тёмную камеру, сырую и холодную, чтобы пройти через неё к выходу, и, едва шагнув за дверь, опять раствориться навсегда. А на покрытой плесенью стене, под низким потолком, находится крохотное окошко, сквозь мутные стёкла которого едва можно разглядеть бескрайние земные просторы и синее, высокое, бесконечное небо.

И вот, кажется, нашей душе только и позволено существовать этот жалкий миг именно для того, чтобы, проходя через камеру, мы могли взглянуть на небо и узнать, что есть бесконечность, и изумиться ей! Именно в сравнении с собственной тщедушностью и тленом мы догадываемся, насколько несравненно более великое, совершенное, высшее и вечное существует в мире! Нам даётся такой подарок, такой великолепный шанс в виде мутного неудобного окошка! А ведь могло его вовсе не быть. Можно даже не надеяться понять бесконечность, но попытаться хотя бы прикоснуться своим разумом и чувствами к этой загадке и восхититься ею! Разве это – не награда и не единственная цель нашей тщедушной жизни – узнать, что есть бесконечное?!

 

А люди видят, прежде всего, камеру, сырую и зыбкую, с тараканами, и негодуют: зачем это их сотворили и заставили толпиться в очереди, проходить через это неуютное место, испытывая такие неприятные ощущения? Они в недоумении, кому это могло понадобиться, им хочется хотя бы прибраться и согреться, покуда уж они здесь.

Мы зачастую даже не видим окна, мы можем его не заметить, ведь для этого нужно осмотреться и поднять взор, и приподняться самому, да и стекло такое мутное, что сразу толком в нём ничего и не разглядишь. Некоторые могут вообще утверждать, что вид, который за ним открывается – подделка и бутафория, что он нарисован, а могут и вообще отвернуться и смотреть вниз или на стену и утверждать, что никакого окна не существует – есть только грязный пол, плесень и смрад.

Но скажите: разве оправданно было бы утверждать, что какое-то отношение в этой ситуации правильное, а другое – ложное, что смотреть в окно – должно, нужно и истинно, а смотреть в пол – неправильно? Нет, нельзя, ведь пол не менее (а может быть, даже более) реален, чем небеса за мутным стеклом, и поэтому спор межу материализмом (стремлением хотя бы отремонтировать камеру, через которую мы проходим), и идеализмом (посвящением всего отмеренного мига тому, чтобы глядеть на небо и восхищаться) неразрешим, и каждый выбирает согласно своим склонностям.

 

Так вот, нам почему-то даётся шанс взглянуть на бесконечность и ввысь! О, пусть все мы умрём, пусть души наши перестанут существовать, пусть все мысли и чувства, откровения и истины, которые казались нам единственно важными, растворятся и не останется после них ничего, – но вправе ли мы ещё и требовать какого-то бессмертия – мы, которым и так почему-то разрешили узреть вечность?! Это ли не есть высший дар, для которого нам даётся жизнь?! А мы, неблагодарные, недовольны!

Но мы всё же видим эту вечность, и восторгаемся ею, и пытаемся её понять, исчислить, почувствовать, и постигаем её в науках, в музыке, в Боге. Мы выдумываем способы, на которые только горазды, чтобы её как-то помыслить и ощутить, но это всё – вторично, а главное – мы понимаем, что вечность есть, и восторгаемся ей!

Кажется, природе и Вселенной нужны почитатели, чтобы её красота и величие не пропадали втуне. Это, конечно, наивный антропоморфизм, но я не имею средств лучше выразить свою мысль. Вот, например, картина великого мастера, воплощающая в себе идеал красоты. Если толпы паломников и почитателей не будут тянуться к ней с восхищёнными глазами каждый день, не будут одаривать её своим вниманием, – что тогда толку в прекрасном произведении? Чем бы шедевр отличался от грязной лужи на окраине города, если бы ему уделялось ровно столько же внимания, то есть нисколько? Но шедевр только тогда и становится шедевром, когда его почитают за его выдающиеся характеристики, за красоту и близость к идеалу. Кажется, природа создала разум человека для того, чтобы он был таким почитателем бесконечности, восторженным зрителем, дарил ей своё внимание и восхищение, доказывая тем самым её величие. И можно сказать, мы свою задачу выполняем.

Мы думали, в жизни смысла нет, а он, кажется, есть!