Соломенная фея

На чтение потребуется 1 час | Цитата | Скачать: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Купить в журнале за июль 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

Действующие лица:

 

Жанна.

 

Максим, её муж.

 

Саша.

 

Толик, его брат.

 

 

 

Действие первое

 

 

Картина первая

 

 

Очень тесная комната, беспорядочно наполненная вещами. В одном углу небольшой столик с компьютером, в другом – шаткая тумбочка с зеркалом и полочкой, на которой множество разнокалиберных полупустых флакончиков. Неровные стопки книг на полу и полках, несколько стульев разной степени новизны и целости, потёртая козетка и продавленный диван. Большинство поверхностей завалено одеждой и бумагами. Обстановка пристойной, но неаккуратной бедности.

Темнота. Максим и Жанна в постели под одеялом. Из их позиции и (по усмотрению режиссёра) стонов ясно следует, что между ними происходит половой акт, причём очень короткий и неудовлетворительный. Жанна в ночной хламиде вскакивает и включает ночник. Максим, завернувшийся в простыню, бежит за ней, пытаясь смягчить неудачу.

 

Максим. Жаннуля, маленькая моя!..

Жанна. Максим, отстань. Что ты заладил: маленькая, маленькая... Сам ты маленький. Небольшой и нестойкий.

Максим. Что ты имеешь в виду?

Жанна. То, что ты слышал! Это подло – так обращаться с женщиной.

Максим. Хочешь, купим мне искусственный заменитель? Ну, этого самого. Из резины. А может, из пластика. Знаешь, есть такие, очень удобные. Стойкие, несгибаемые, но эластичные.

Жанна. Конечно. Как не знать. В администрации сидят. Некоторые даже в начальники пролезли.

Максим. Ты шутишь: это хороший знак. Значит, не сердишься. Что я могу сделать? При нашем неспортивном образе жизни? Меня хватает на три минуты в любой позиции, а потом умираю – спать хочу. Я не виноват!

Жанна. Ты не думаешь обо мне.

Максим. А о ком же я, по-твоему, думаю? О сером волке?

Жанна. Понимаешь, я обычная женщина. А может, даже и не совсем обычная. И ты явно не ординарный мужчина. У нас с тобой семья, да? Настоящая семья? Какая семья без детей?

Максим. То есть ты предлагаешь не предохраняться? Ни мне, ни тебе? Я тебя правильно понял?

Жанна. Нет. Я этого не говорила. Я вполне сознаю нашу ситуацию...

Максим. Ты же знаешь, мы не можем позволить себе ребёнка сейчас. Ну, представь себе: вот у тебя родился младенец. Уа-уа! Уа-уа. Куда ты его принесёшь? Вот сюда?! Положим его на книги, накроем тряпками. А пелёнки стирать негде. Купать его в чём? В кастрюльке или в нашем унитазе? Одеть его во что? Кормить его чем? Материнский капитал тебе положен только со второго. А тут лежит первый и ножками дрыгает.

Жанна. Всё равно. Я бы его любила.

Максим. А представь себя беременную. Тебя разнесёт, как бочку. На лице – жёлтые пятна. Появятся пищевые прихоти. То тебе захочется селёдки, то клубники, то копчёной колбасы. У тебя характер ещё больше испортится. А поликлиника? Ты давно не сидела в очереди у гинеколога?

Жанна. Отстань. Иди к чёрту.

Максим. Ты приходишь к нему, а он говорит: «Вы не нашего участка. Идите к своему врачу». А где наш правильный участок – только чёрт знает. На кладбище, наверное. Но там нет никакого приёма у гинеколога. Там гинеколог тихо лежит рядом.

Жанна. Это обидно и не смешно. Совсем не смешно.

Максим. Конечно, не смешно. Это правдиво, а правда не обязана быть смешной. И о концертах подумай. Теперь ты хотя бы раз в неделю выбираешься на концерт. То контрамарку получишь, то через чёрный ход, то знакомая с собой возьмёт, то знакомая концерт даёт. А с ребёнком ты как минимум два года никуда не дёрнешься.

Жанна. Можно купить такую сумку-кенгуруху и посадить в неё малыша. Или пошить её, в крайнем случае. И взять с собой бутылочку.

Максим. Ага, ага. Ты же не любишь и не умеешь шить. Сейчас представь себе присосавшегося к груди младенца. Ты приходишь на концерт, садишься в зал, идёт объявление: «Господа, просим выключить ваши мобильные телефоны», тишина, вступают скрипки, и тут твой мобильный горлофон открывает рот, и звучит увертюра: «Уа-уа! Уа-уа». Он же не понимает...

Жанна. Хватит! Он не понимает. И ты не понимаешь. А я всё поняла. Тебе не нужны дети. Тебе вообще не нужны другие люди. Тебе и я не нужна. Ты хочешь быть богатым, но ничего для этого не делаешь. Ты хочешь жить счастливо – и тоже ничего не делаешь. Бытовые проблемы приводят тебя в ужас. Хуже! В прострацию. У тебя просто руки опускаются. И не только руки! Полный паралич воли. У тебя скудные эмоции. Ты над всем издеваешься, и тебе ничего не жалко.

Максим. Хорошо. Допустим.

Жанна. Что же тут хорошего?

Максим. Допустим, я над всем издеваюсь. Возможно, у меня слабая для тебя воля. Может быть, ты всё переживаешь глубже. Пожалуйста! Не спорю. Но посмотри на себя. И на меня. Разве мы не семья? Разве мы не живём вместе? Ты же видишь: достойной работы нет. Полезных связей с начальниками у нас никаких. Вместо связей – только долги. Туалеты мыть ты не пойдёшь.

Жанна. Нет, не пойду. И тебе не позволю.

Максим. Да я и не собираюсь. Хотя работа нужная, общественно полезная.

Жанна. Мне кажется, мы способны на большее.

Максим. Спасибо. Мы способны вымыть ещё больше туалетов! Но не станем. Не обижайся, я без всяких шуток говорю. Так сказать, без балды. Запасов у нас нету, драгоценности отсутствуют. Книги сейчас практически никому не нужны. Продать нам нечего.

Жанна. Продай меня!

Максим. Согласен, что ты – моя единственная драгоценность, но не представляю...

Жанна. Я не шучу! Ты говоришь серьёзно, и я серьёзно. Продай меня.

Максим. Как ты это себе воображаешь?

Жанна. Пока не знаю. Но я не очень плохая?

Максим. Для меня ты – лучшая женщина в мире.

Жанна. Врёшь, конечно. Но слышать приятно. Любовников у меня нет. И ты знаешь, что их нет. Я в постель без любви не лягу и в проститутки не пойду. Не буду спать с кем попало и терпеть половое хамство. Ты понимаешь, о чём я говорю.

Максим. Да. Обо мне.

Жанна. Дубина! При чём здесь ты?

Максим. Я здесь при всём...

Жанна. Настоящая женщина должна себя уважать. Но нам очень нужны деньги. И если какому-нибудь доброму и не противному человеку потребуется моё тепло, моё внимание, и может быть, даже немножко секса... Что ж, я готова, я смогу.

Максим. Ты хочешь сказать, что за деньги готова спать с кем попало?

Жанна. Почему же с кем попало?! Только с хорошим, состоятельным человеком, и как я сама захочу. Неужели это труднее, чем в санитарки идти? Или грязнее, чем твои трусы стирать?

Максим. Н-нет, ясное дело, нет.

Жанна. Ну, вот видишь. Есть же Интернет, в котором ты целыми днями что-то ловишь. Поищи там хорошего человека. Может быть, кому-нибудь понадобится душевное тепло. Участие. Забота. Музыка. Так, как мы живём, дальше продолжаться не может. Пора начать новую жизнь.

Максим. Новую жизнь невозможно начать до окончания старой. Правильно написал по твоему поводу Бабель: «Или сделайте со мной что-нибудь, папаша, или я делаю конец моей жизни...»

Жанна. Как мне это надоело. Литература заменила тебе всё: мозги, работу, друзей, жизненный опыт. Даже жену.

Максим. Неправда. Моя жена незаменима.

Жанна. Но всё остальное тебе не нужно. Ты – ни гвоздь прибить, ни окно помыть, ни стиральную машину починить. Но вот почитать или поговорить об этом – золотые руки!

Максим. Маленькая моя! Дорогая моя! Ты, конечно, во многом права. Но...

Жанна. Посмотрим, насколько я буду дорогая, когда найдётся тот, кто купит.

Максим. Но только позволь и мне продаваться вместе с тобой. Пожалуйста.

Жанна. Ты хочешь сказать: мы будем в комплекте? Или ты как бесплатное приложение?

Максим. Не обязательно. Как захочешь. Просто два по цене одного – это выгодная сделка. И я постараюсь убедить в этом покупателей. Наверное, я смогу составить правильный текст. Да, я не умею починить стиральную машину. Да, я не могу доставить тебе удовольствие. Но привлекательное объявление написать я вполне смогу.

Жанна. Креативное?

Максим. Креативное и гламурное! Оно ведь состоит всего лишь из слов – так чего же мне бояться. Единственное, что мне подчиняется – слова. Так вперёд же, мои бойцы, мои слова, мои разведчики!.. Добудьте нам славное будущее. Или хотя бы сносное.

Жанна. Боже мой, как я от этого всего устала. Вроде и не делала ничего, а устала очень.

Максим. Ну и пойдём опять спать. Пойдём, киска. Когда-нибудь нас будут ожидать великие дела.

 

 

 

Картина вторая

 

День. Максим и Жанна дома вдвоём.

 

Жанна. Сколько ещё ждать?

Максим. Три с половиной часа. Давай приберём здесь хоть немножко.

Жанна. Давай... Что тебе давать? Прибирай. Или подожди, успеем ещё. Думаешь, он придёт вовремя?

Максим. Откуда я знаю? Когда придёт, тогда и придёт. Договорились на восемь.

Жанна. Это он так тебе написал?

Максим. Да, это он написал. И я написал. Мы друг другу написали, что встретимся в восемь у нас. Хотя я сомневаюсь, что увидев нашу квартирку, он на что-нибудь согласится.

Жанна. Я не виновата. Надо было снять помещение побольше. Он же не квартиру нашу, за которую три месяца не плачено, хочет.

Максим. На какие, позволь тебя спросить, шиши снимать?

Жанна. На шиши ничего и не снимешь. А за деньги – можно.

Максим. Ага, вот оно, это слово. Прозвучало. Как литавры вступили.

Жанна. Суровая проза жизни.

Максим. Ты же вроде поэтичная натура? Искусство считаешь душой мира.

Жанна. Я люблю искусство. Но в последнее время мне стыдно за эту любовь.

Максим. Да? Что-то новое...

Жанна. Хочу уйти от нищеты. Не могу больше так экономить, что чуть ли не рвота начинается.

Максим. Может, тебе поесть надо? Тошнит от голода.

Жанна. От того, что не могу рассчитать эти гроши. Как ни считаю – всё мимо. Не получается. Будто почки рву, жилы тяну. А вместо эластичности выходят дыры.

Максим. Не так уж плохо ты рассчитываешь. Может, считать гроши – не главное.

Жанна. Что же главное? Любить человечество? Не обижать соседей?

Максим. Кстати, о соседях. Ты отдала им полтинник?

Жанна. Да. То есть нет ещё. Но скоро отдам.

Максим. Ты – это море выдумки. Океан изворотливости. Ручей оптимизма.

Жанна. Пересыхающий ручей.

Максим. А что? Ты актриса – только держись! Можно сказать: «идите и умрите в театре».

Жанна. Я бы хотела. Но, кроме тебя, этого никто не видит.

Максим. Театр – царство свободы, сама говорила! Не помнишь? Театр везде. Он более живой, чем сама жизнь. Театр появился раньше, чем люди научились слова записывать. У древних племён уже был театр. Когда они на охоту собирались – один кто-нибудь, проворный, изображал оленя. Или кабана. Он прыгал и рогами грозился. (Показывает) А остальные делали вид, что гонятся за ним. Скакали кругом, будто убивают добычу. А потом отплясывали радостный танец, когда воображаемое мясо несли в свои хижины. Это – самый первый театр. Они готовились к тому, что случится в действительности. А женщины робко выглядывали из-за скалы и дрожали, ожидая своих кормильцев...

Жанна. Ты вечно готов обидеть женщин. Почему это они робко выглядывали? Они в это время в лесу что-то собирали, варили что-то своё, первобытное, детей кормили. Очень им нужны были эти пляски.

Максим. А вот и нужны! Очень нужны. Глядя на эти пляски, дети учились быть настоящими охотниками.

Жанна. Ну да? Охотясь на этого? (Утрированно повторяет его танец) Вот такого?

Максим. Ну, конечно, олень не выглядит таким, как его изображал человек. И кабан не похож на такого. И танец, эта воображаемая охота, длился ну час, ну, максимум, полтора, а охота могла продолжаться целый день. Пока настоящего зверя не убьют. Но зато дети понимали, как важен, как почётен труд охотника. И сами охотники готовились к трудностям, к лишениям, может быть, даже к смерти. Морально готовились, умозрительно, понимаешь? Если они это делали, значит, это им было нужно, помогало выжить в их пещерных условиях.

Жанна. Мне ты про пещерные условия можешь не рассказывать! Наши условия не лучше. Ты посмотри, как мы живём. Ведь чужим людям же стыдно показать. У нас же нет друзей, потому что к нам просто никого пригласить невозможно. В этой квартире просто нет места. Опять у нас свет отключат – что мы тогда делать будем?

Максим. Первобытным было легче – они не знали, что такое деньги. Это уже следующая стадия развития человечества. Дети тоже не знают, что такое деньги.

Жанна. А ты знаешь?

Максим. Я – культуролог! С твоего позволения или без него, я – историк культуры, и хорошо знаю, что такое деньги вообще. Хочешь, я расскажу тебе про таланты? Не те, которые теперь признаны в успешных деятелях искусства, а те, которые служили денежной мерой. По одним источникам это шестнадцать килограммов, а по другим – целых двадцать шесть килограммов золота. Помнишь евангельскую притчу о рабах, которым хозяин дал таланты, так один пустил свой в оборот, а другой – в землю закопал. Первого хозяин похвалил, а второго – обругал. А может, тебе интересен монолог Парамона Ильича Корзухина из булгаковского «Бега», пьесы в восьми снах (хватает с полки книгу, быстро листает её и, найдя нужное место, декламирует) «Прежде чем говорить о тысяче долларов, я вам скажу, что такое один доллар. Доллар! Великий всемогущий дух! Он всюду! Глядите туда! Вон там, далеко, на кровле, горит золотой луч, а рядом с ним высоко в воздухе согбенная чёрная кошка – химера! Он и там! Химера его стережёт! (Указывает таинственно в пол.) Неясное ощущение, не шум и не звук, а как бы дыхание вспученной земли: там стрелой летят поезда, в них доллар. Теперь закройте глаза и вообразите – мрак, в нём волны ходят, как горы. Мгла и вода – океан! Он страшен, он сожрёт. Но в океане, с сипением топок, взрывая миллионы тонн воды, идёт чудовище! Идёт, кряхтит, несет на себе огни! Оно роет воду, ему тяжко, но в адских топках, там, где голые кочегары, оно несет своё золотое дитя, своё божественное сердце – доллар! И вдруг тревожно в мире! И вот они уже идут! Их тысячи, потом миллионы! Их головы запаяны в стальные шлемы. Они идут! Потом они бегут! Потом они бросаются с воем грудью на колючую проволоку! Почему они кинулись? Потому что где-то оскорбили божественный доллар! Но вот в мире тихо, и всюду, во всех городах, ликующе кричат трубы! Он отомщён! Они кричат в честь доллара!»

Жанна. Ну, повело кота на гулянки.

Максим. А может, ты поинтересуешься Пушкиным, который в маленькой трагедии «Скупой рыцарь» написал вот что. (Кладёт одну книгу, хватает другую и декламирует на два голоса): «Ты врёшь, еврей: да через тридцать лет Мне стукнет пятьдесят, тогда и деньги На что мне пригодятся?.. Деньги?! – деньги Всегда, во всякий возраст нам пригодны; Но юноша в них ищет слуг проворных И не жалея шлет туда, сюда. Старик же видит в них друзей надёжных, И бережёт их как зеницу ока... О! мой отец не слуг и не друзей В них видит, а господ; и сам им служит. И как же служит? как алжирский раб, Как пёс цепной. В нетопленной кону́ре Живёт, пьёт воду, ест сухие корки, Всю ночь не спит, всё бегает да лает. А золото спокойно в сундуках Лежит себе. Молчи! когда-нибудь Оно послужит мне, лежать забудет...» Или вспомнишь Островского Александра Николаича. Комедия «Свои люди – сочтёмся», первое название «Банкрот». (Отбрасывает книгу, хватает ещё одну, раскрывает её). Вот, мальчик Тишка говорит: «Полтина серебром – это нынче Лазарь дал. Да намедни гривенник дали, да четвертак в орлянку выиграл, да третьевось хозяин забыл на прилавке целковый. Эвось, что денег-то!» Что ещё ты хотела бы узнать? Я знаю о деньгах много, очень много.

Жанна. Я хотела бы узнать, когда они у нас будут?

Максим. Э-э... Ты так, да? Я, видишь ли, знаю о деньгах много, но чисто теоретически. Деньги легко тратить и прекрасно получать. Но добывать их... Не представляю себе, как можно добыть деньги в наших условиях. Я – культуролог, ты – музыковед...

Жанна. Я была музыковедом. Я была хорошим музыковедом.

Максим. Не спорю, не спорю. Ты была самым лучшим музыковедом во всей филармонии. Помогло это тебе? Вот видишь. Я скажу тебе горькую правду: денег у нас не будет никогда. Как ни старайся. Потому что ни ты, ни я не умеем продавать себя. Даже если кого-нибудь из нас случайно купят... Даже если вдруг этот гад!.. Этот подонок... (всхлипывает)

Жанна. Что за предубеждение? Ты же совсем его не знаешь. Жизнь – это непредсказуемый театр. А вдруг он окажется вполне приличным человеком?

Максим. Не может оказаться приличным человеком та сволочь, которая собирается тебя купить. Тот, кто покупает женщину за деньги – заведомо подлец. Даже никаких сомнений в этом быть не может.

Жанна. Зато он состоятельный.

Максим. Это его украшает? Внезапно облагораживает?

Жанна. Нет. Но это позволяет ему выбирать. Ездить, давать взаймы, покупать новинки. Он чувствует себя свободным, понимаешь? Он приходит в любой магазин и может купить себе каждую вещь, какую захочется. Любую книгу, любую кофточку. А если вещь потом не понравится – он её выбросит и купит себе другую. Он может поехать, куда хочет, и увидеть самые великие сокровища мировой культуры, самые прекрасные города. Он может пойти в какой угодно театр, на какой угодно концерт. Потому что у него есть деньги.

Максим. Остаётся узнать, где он их взял. Неужели ты веришь, что можно честным путём заработать столько, чтобы купить услуги другого. И чтобы при этом ещё на театр осталось. Да не ходит он в театр, не ходит! И книг не читает.

Жанна. Откуда ты это знаешь?

Максим. Я чувствую. Посмотришь сама. Ещё два часа – и ты собственными глазами всё увидишь. Может, приберём немножко. Неудобно же состоятельного человека принимать в таком свинушнике.

Жанна. Ну давай приберём. Только ты, как всегда, разбросаешь всё, так что ничего найти нельзя. Подожди, я сама уберу. Надо пыль вытереть. Найди тряпку.

Максим. Если тебе нужна тряпка – возьми меня.

Жанна. Шутки у тебя дурацкие.

Максим. Не такая уж это шутка. Вот, хочешь мою старую майку?

Жанна. (не вставая из кресла) У нас же тряпка была. Я же, кажется, когда-то покупала упаковку тряпок.

Максим. Разве здесь что-нибудь найдёшь? Ты есть хочешь? Поставить чайник?

Жанна. Да, поставь. Мне есть нельзя. Я должна соблюдать диету. На одном сайте я прочитала, что если не есть никаких углеводов, а только мясо и рыбу, и сыр, и немножко овощей, то можно немного похудеть.

Максим. Куда тебе ещё худеть? Ты прекрасно выглядишь. Только у нас же нету мяса. И сыра нету. И рыбы тоже. Овсянку будешь?

Жанна. Нет, сказала же – никакой овсянки. Налей мне чаю.

Максим. С сахаром? Тут ещё есть немножко.

Жанна. Нет, сахара мне тоже нельзя. Так оно и лучше. Налей мне, пожалуйста, чаю без сахара.

Максим. Ладно. Это и дешевле.

Жанна. Наливай.

Максим. Иди ко мне.

Жанна. А ты мне принеси.

Максим. Я не про чай. Поцелую.

Жанна. Меня?

Максим. Нет, серого волка...

Жанна. Ладно, иду. Теперь кто знает, когда ещё выпадет...

Максим. (обнимает её). Всё устроится. Мы же не на улице. Устроится. Придумается. Рассветёт.

Жанна. Композитор Дворжак жил в подвале. Из-за нищеты и тесноты умерли его дети. Композитор Шопен харкал кровью. Музыкант Родянко из нашей филармонии покончил с собой. Нам всё же чуть посветлее.

Максим. Давай быстренько приберёмся хотя бы чуть-чуть. Полчаса осталось.

Жанна. Давай. Вот эти тряпки убери. Всё равно это бесполезно. Вещи у нас не помещаются, ты сам видишь.

Максим. Это всего лишь значит, что у нас слишком много вещей.

Жанна. Нет, это всего лишь значит, что у нас очень маленькая квартира. Слишком маленькая.

Максим. Надо бы архив разобрать. Бумаг накопилось... И моих, и твоих. Может, найду какую-нибудь заготовку для статьи.

Жанна. Неплохо бы. И кому ты её продашь?

Максим. Отвезу в Москву.

Жанна. (иронически) В Москву, в Москву...

Максим. Смейся, смейся. Хорошо, хоть угощение есть. Знаешь, я думаю, что и в этот раз ничего не получится. Придёт какой-нибудь сутенёр, решит, что у нас нетоварный вид... Помнишь того толстяка с танцующими бровями? Я думал, он тебя съест. Ну, пусть даже и не приходят! Зато мы потом сами это доедим. Вот этот кусочек тортика, последний. Посмотри мою почту, может, кто-нибудь хороший что-нибудь нам написал.

Жанна. Хорошие нам давно уже не пишут. И не собираются даже. Ой, он опять завис.

Максим. Завис? Висит?! Вот гадство. Чёрт, чёрт! Ну, выключи его. Пусть остынет, может, ночью включится нормально. Это, наверное, внутренний вентилятор испортился. Надо менять. А на какие, позвольте спросить, средства?

(Резкий дверной звонок.)

Максим. Это он! Он! Выставь кресло. Так, накрывай его. И эти книги накрой чем-нибудь. Эх, не успели толком прибрать.

Жанна. Не суетись. Иди открывай.

Максим. Да, да. (Звонок повторяется.) Иду, иду! (Распахивает дверь.) Здравствуйте!

(Входят двое – Толик и за ним Саша).

Толик. И вам не хворать. Вы – Макс?

Максим. Пока да. Я Максим.

Толик. Это хорошо. Я Анатолий. Это мой брат Александр. Можно просто Саша. Знакомьтесь.

Саша. Здравствуйте. Я Саша. А вы здесь Макс?

Максим. А я здесь Максим!

Саша. Конечно, конечно, Максим. Очень приятно.

Толик. А кто же тут?.. О, да, здравствуйте. Я Анатолий.

Жанна. Красивое имя. Жанна.

Толик. Я знаю. Заочно мы уже знакомы. В жизни вы гораздо лучше выглядите, чем на фотографии.

Жанна. Правда?

Толик. Мне обманывать нет смысла. Вот, рекомендую, мой брат Саша. Мой старший брат.

Жанна. Жанна.

Саша. Жанна – очень красивое имя.

Толик. Я знаю. Тоже неплохо. Собственно, это он – лицо заинтересованное. Я только провожу деловое и финансовое сопровождение.

Максим. Очень, конечно, приятно, но мы сегодня ждали только одного человека...

Толик. А мы пришли вдвоём. Какие-то проблемы?

Максим. Нет-нет. Вы же братья. Так сказать, два по цене одного. Только у нас здесь тесновато. Присаживайтесь, пожалуйста. (Толик осматривается, Саша смотрит только на Жанну.) Вот, Анатолий, можно садиться сюда, в это кресло. А вам я сейчас дам стульчик. Какой-нибудь стул... (Снимает со стула ворох одежды и стопку книг, несёт его к столу).

Жанна. Это сломанный стул.

Максим. Ничего, ничего. Вот книжку под него подложим...

Жанна. Это. Сломанный! Стул. Поломанный. Испорченный! Для гостей не годится. Саша, садитесь сюда, рядом со мной на диван. А вы, Анатолий, в это кресло.

Толик. На этот трон?

Жанна. Вам такое идёт, в вас есть нечто царственное. А Максим пристроится.

Максим. Да, да, вполне (подкладывает книги под сиденье, садится). Знаете ли, это не настоящий диван. В смысле – не классической формы. Архитектурно правильно называть такое сиденье козеткой.

Жанна. Хотите чаю? Кофе у нас нет, а чай ещё есть.

Толик. А клопов у вас нет?

Максим. Ну что вы?!

Жанна. Нет. У нас многого нет, и клопов в том числе. А вот бутерброды могу предложить. Анатолий, вам?

Толик. Не надо. Бутербродов – нет.

Саша. А я хочу.

Жанна. Спасибо. Чудесно. Я вам намажу. Вот, с селёдочной икрой будете?

Саша. Буду.

Жанна. И замечательно.

Максим. У нас, видите ли, ситуация как в древней Спарте. Не только потому, что сурово живём. Хотя, конечно, и поэтому тоже. А вот однажды прислал спартанский царь к македонскому посла. Посольства даже в древности были пышными, многолюдными. А тут прискакал один посол. И идёт в царский дворец. Македонский царь его спрашивает: «Ты один?». А посол и отвечает: «Один – к одному». В смысле, что пришёл к царю, а не к кому-то ещё. А у нас двое пришли к двоим... Хе-хе...

Толик. Что такое селёдочная икра?

Жанна. В каком смысле?

Толик. В хорошем. В самом прямом смысле. Что это такое?

Жанна. Это протёртая селёдка с маслом, морковью и плавленым сыром. Это вкусно.

Толик. Ну, слава Богу. Вы хотя бы понимаете, что именно вы едите. Большинство людей не понимает.

Жанна. Правда? Саша, а вам нравится?

Саша. Да. Мне нравится. Очень вкусно. А вам?

Жанна. Мне хлеба нельзя, я на диете.

Толик. Зачем?

Максим. Кто же может ответить, зачем женщина сидит на диете? И во всяком случае – не она сама. Она хочет быть не такой, какая есть, – вот основной ответ.

Жанна. Неправда! Я просто хочу быть красивой.

Саша. Так вы уже.

Жанна. Спасибо. Просто вы ко мне снисходительно относитесь.

Саша. Нет. То есть да.

Толик. У вас есть братья или сёстры?

Жанна. Нет. Вот у Макса есть брат. Анекдот просто. Представляете: подарил родному брату мобильный телефон. Максим только начал искать работу, с людьми созвонился, – вдруг телефон отключился. И номер не отвечает. Оказывается, его брат сам и отключил. Говорит, что ему платить нечем. А зачем же дарил? Мы посмеялись, конечно. Аппарат ему вернули – и всё. Может, кто-нибудь что-то и хотел бы предложить, так телефона нет.

Максим. А теперь и компьютер завис. Вряд ли теперь я кому-то понадоблюсь...

Толик. Дети у вас есть?

Жанна. Нет, пока нет. То есть – нет вообще. Посмотрите сами, как мы живём. Какие тут дети?

Максим. Как говорится в рекламе противозачаточных средств: нерождённые будут вас благодарить.

Толик. Хорошо. То есть, наверное, плохо. Но для нас это хорошо. Вы интеллигентные люди?

Максим. Извините, в каком смысле?

Толик. В самом хорошем. Вы полагаете, что вы интеллигентная семья?

Жанна. Нет.

Максим. Да. Не знаю... Трудно сказать. Наверное. А почему вы спрашиваете?

Толик. Интеллигент не должен задумывать подлость. Нет, подлость он, конечно, сделать может, но не сразу. Без расчёта. С интеллигентами хорошо иметь дело – они тебя тут же не надуют, не пробросят. Потом – может быть, но не сразу. Вы – интеллигентная пара.

Жанна. Спасибо.

Толик. Да, вот какое дело... У меня к вам есть одна небольшая просьба.

Максим. Мы ещё ни о чём не договорились.

Толик. А я пока ни о чём таком и не сказал. Видите, стол у нас красивый. Но бедный. (К Максиму) И я вас попрошу: вот вам деньги, купите бутылку портвейна. Хорошего. Мы сюда шли, я в угловом магазине в витрине его видел. Но не знал – брать, не брать. Теперь могу пожалеть, что не взял. Исправьте это, пожалуйста. Это недолго. Не думаете же вы, что мы набросимся на вашу жену, как только вы выйдете за дверь?

Максим. Нет, конечно. Но как-то неловко... (К Жанне) Сходить?

Жанна. Сходи.

Максим. Ладно. Я быстро. Я мигом. Я сейчас. (уходит)

Толик. Вы говорили, у вас компьютер испортился?

Жанна. Я не говорила. Это Максим говорил. Да, он часто зависает. Мы его выключили. Его починить надо.

Толик. Разреши, Саша посмотрит. Ничего, что я к тебе на ты?

Жанна. Ничего. Меня не убудет. А он понимает?

Толик. Целый день у экрана сидит – что-нибудь, значит, понимать должен. Уж не испортит в любом случае. Саш, посмотришь, что с их машиной случилось?

Саша. Да, конечно. Пожалуйста.

Жанна. Вот сюда садитесь. (опрокидывает стопку книг) Тесно у нас. Вот, включаем... Видите?

Саша. Да, надо посмотреть... Так, так...

Толик. Ну, посмотри, разберись. А ты, Жанна, поговори со мной немножко. А разговор у нас такой будет: вы оба нам пока что подходите. Попробуем договориться?

Жанна. Это лучше с Максом делать. Такие дела у нас решает он. Меня обмануть легко. Слишком легко. Слишком много иллюзий.

Толик. Это не всегда плохо. И нам от тебя не много нужно. Но кое-что.

Жанна. В каком смысле? То есть не...

Толик. В хорошем. Да, не секс. Не сексуальные услуги. Может быть, потом когда-нибудь. У нас, видишь ли... Надо тебе рассказать. Ну, тут дело такое. Ты же помнишь, что за беспредел тут, в городе творился. Десять лет назад, восемь лет назад. Это не много, да? А для человека это срок. Ну, вот. Саня был бизнесменом. Тогда был. Считался богатым. Конечно, не миллиардер, но в бизнесе нормально работал. Было два завода, типография, древокомбинат. С компаньонами...

Жанна. С ним что-то плохое случилось, да?

Толик. Да. Его замучали. В машину затолкнули и увезли. Украли. В городе, после встречи. Видите, что они с ним сделали. Больше двух месяцев мы ждали. Семьдесят два дня. Менты искали. У нас охрана была приличная, крыша. Они искали тоже. Думали, его в Чечню уже увезли. А его здесь держали, в доме. Каждый день били, издевались страшно. Он сразу все деньги отдал, а они хотели и весь бизнес, и квартиру, всё. Он все бумаги подписал. А партнёры его упёрлись: ничего не отдадим. И всё, что есть – не его. А те гады считали, что он их дурит. Мы думали – его уже в живых нет. А он выжил. Но сломался.

Жанна. Я сочувствую.

Толик. Я вижу. Когда мы его нашли, я сначала его не узнал. Так он улыбался. Сидел в грязи, в дерьме, в наручниках – и улыбался. Восемь лет уже. Он потом мне сказал: «Я смерть видел, смерть ел. Больше мне бояться нечего, теперь я всего боюсь». Ну, работа его, конечно, на этом закончилась...

Жанна. А врачи? Что говорят врачи?

Толик. В больнице он был. Да разве ж там лечат, в больнице? Так, подержали и отпустили. Врач говорил: посттравматическое расстройство. Постепенно восстановится. Вот уже семь лет после больницы – не восстанавливается. Он добрый, спокойный, сама видишь. Но с людьми ему плохо. Не может людей видеть. В очередь попадает или в толпу – дрожит весь, уходит, не может стоять. Как будто ему двенадцать лет стало, не больше. Было тридцать два, стало двенадцать. Жена его тогда и ушла. Детей у них тоже не было, как и у вас. Остались у него только компьютер и книжки.

Жанна. А те, которые его... Которые били? Тех поймали?

Толик. Двоих убили, двое сбежали.

Жанна. Их ищут?

Толик. Иногда. Без фанатизма, так они ищут. Он говорит, что простил. А я вот не простил. Рано или поздно их достанем. Для него мы сейчас старичка одного нашли, еврея. Доктор наук, кстати, Захар Исакович. Сказал, что пройдёт. Но требуются особая забота и хорошая семья. А у кого сейчас может быть хорошая семья? Только у интеллигентов. Поэтому мы вас и приглашаем...

Саша. Есть! Я понял, в чём дело. Это очень старая модель. Сейчас такие уже не чинят. В нём внутренний вентилятор испортился.

Жанна. Максим так и говорил.

Толик. Вот и ляля! Причину нашли, осталось устранить.

Максим. (входит) Вот, принёс, как вы просили. Я успел?

Жанна. Ты никуда не опоздал. Анатолий сказал, что мы им подходим.

Толик. Наверное. И это уже, можно сказать, с нашей стороны решено.

Саша. У вас вентилятор на блоке питания поломался.

Максим. Да? Несколько неожиданно.

Саша. Так машина же очень старая. В любой момент могла испортиться.

Максим. Да. Но я... В смысле: как-то быстро вы во всём разобрались. Но я очень рад, что мы вам понравились. Не ожидал... Осталось договориться об условиях. И о цене.

Толик. Добро. (достаёт из кармана блокнот и ручку) Условия такие: ваш заработок на двоих – вот такой (пишет цифры). Это за неделю, не за месяц. Сексуальные услуги – по вашему желанию, нам они не очень-то нужны; а другие – по нашему требованию. Не дергайтесь, ничего сложного, ничего такого, что люди не делают. Подробнее жена тебе расскажет. Она будет нужна постоянно, ты – периодически. Это аванс (передаёт Максиму деньги). Завтра в девять утра жду вас вот по этому адресу. Саня, тебе всё нравится?

Саша. Нормально. Даже гламурно. Этот компьютер можно починить. Только лучше купить новый. А «тёмная магия» у вас поднимается?

Максим. Что?

Жанна. Мы магией ещё не овладели.

Саша. Ой, вы не поняли: это игра такая. Новая. Нет, наверное, где же на такой машине?.. Ничего, и у вас когда-нибудь всё будет.

Жанна. Спасибо. Только мы в игры на компьютере играем очень редко.

Саша. Ну да? А как же вы живёте?

Максим. Да вот так как-то...

Жанна. В жизни есть очень много других замечательных занятий.

Толик. Может быть. Но не всем они доступны. Пойдём, Сашок, вы завтра увидитесь.

Максим. А вино?

Толик. Ах, да... Мне нельзя, я за рулём, и ему нельзя – он таблетки пьёт. Так что сами употребите. А не справитесь – нам утречком принесёте.

Саша. До свиданья. А вы не передумаете к нам приходить?

Толик. Аванс взяли – не передумают. До свидания.

Саша. До завтра.

Максим. Да, конечно. До свидания. (Саша и Толик уходят)

Жанна. До свидания.

Максим. Аванс! Мы получили деньги! Хочешь вина?

Жанна. Нет... Не надо, не открывай.

Максим. Почему?

Жанна. Потому что это не наше.

Максим. Теперь будет наше. Ничего: как говорится, где бы ни работать, лишь бы не работать. У нас теперь есть деньги.

Жанна. Отлично. Давай сюда. Я, пока ещё не поздно, пройдусь по магазинам.

Максим. Рехнулась? Тебе сейчас чего-то не хватает? У тебя чего-то нет?

Жанна. Как мне может хватать то, чего у меня нет? Надо посмотреть, вдруг что-нибудь очень захочется.

Максим. Покупка как акт самоутверждения?

Жанна. Нет, как исполнение желания... Я иногда сама себе противна: и это хочу, и то. Просто зуд какой-то. Вот, скажем, духи. Флаконы граненые, с сияющими крышечками. Сияние запретной живой воды. Я их покупаю. Ставлю на полочку. Знаю, что дорого и нельзя. Нельзя совсем! Ведь денег нет даже на нужные, необходимые вещи. А здесь – воздух, дуновение. Было – и нет. Даже памяти не остается. Или остается, но очень слабая. А когда они у меня есть, я будто сильнее и богаче. На время. Поставишь нарядные флакончики рядом. Они блестят. Сказка – вот она! Они мне будто всё рассказывают. Про страны, куда я никогда не поеду. Про Париж. Про Канары... Там тепло, на Канарах, и все свободно дышат. А ещё духи́ рассказывают про скрипучий лёд новенькой кожи в дорогом автомобиле, который я никогда не получу. Я вдыхаю переплавленный в огонь жасмин и думаю: я живу. Сейчас. Сколько мне осталось? Год? Два? Десять? Я не поеду и не стану... От спрятанных денег не будет ничего. Ни удачи, ни новизны, ни покоя. Не будет и намёка на счастье. А эти бутылочки, эти глупые пузырьки-баночки дадут мне на мгновение, на час, на день тепло в глубине...

 

 

 

Действие второе

 

 

Картина третья

 

 

Просторная квартира, обставленная дорогой, но случайной и безвкусной мебелью. Настолько же просторна, насколько квартира Максима и Жанны была тесной. У стены – пианино, полированные глухие шкафы, мягкий уголок. В середине обеденный стол «под старину». На тумбе музыкальный центр, на стене телевизор с плоским экраном. В глубине салона – несколько дверей. Обстановка одновременно и роскошная, и небрежно подобранная. Жанна и Саша затеяли небольшую уборку.

 

Саша. У нас раньше тётя Паша убирала по субботам. Она старая. Ещё мамина знакомая.

Жанна. Ну разве раз в неделю – это уборка? Вот, ставь это ведро сюда. Неделя – это очень долго.

Саша. Знаешь, как тянется время? Оно липкое и вязкое, как болото, как грязь, как собачья какашка на дороге. Оно страшное, как паутина в углу.

Жанна. Паутину мы уберём...

Саша. Оно как дёготь. Ты видела когда-нибудь настоящий дёготь?

Жанна. Это такое чёрное? Которого ложка в бочке мёда?

Саша. Наверное... Настоящий дёготь – это смола. У нас было производство. Отвратительный материал. Пачкает, как люди. Знаешь, какими грязными бывают люди?

Жанна. Знаю. Ой, знаю. Некоторые та-ак воняют. Мыться надо каждый день, и убирать дом тоже желательно каждый день.

Саша. Зачем каждый день мыться? Я же дома сижу. Не пачкаюсь. Практически не пачкаюсь.

Жанна. Как тебе объяснить?.. Это нужно с детства закладывать, а если не заложено – пиши пропало. Мне бабушка говорила, что у брюнеток кожа сильнее пахнет. Поэтому я стараюсь мыться как можно чаще. Ежедневно. Иногда по два раза. У вас удобно: ванна красивая, просторная. У вас очень мило, очень.

Саша. В «героях сети» у меня самое лучшее золотое оружие. А в «магическом кольце» – персональный замок, десять городов и двенадцать генералов.

Жанна. О чём ты говоришь?

Саша. А ты разве не играешь в Интернете? Это же так классно. Ты побеждаешь самых злых монстров, самых тупых врагов. Можешь построить себе город, замок, собрать армию.

Жанна. Но это же всё ненастоящее.

Саша. Это лучше, чем настоящее! Можешь поступить в самый сильный клан, можешь замочить самого страшного зомби – и совершенно не надо никуда идти. Побеждаешь, просто сидя дома.

Жанна. А если проиграешь?

Саша. Как можно проиграть? Набранный уровень же остаётся. Даже за проигранный бой я получаю опыт, понимаешь. Ну, конечно, за выигранный – больше, но и за проигранный тоже. Поэтому бить надо тех, кто немного слабее. За совсем слабых ничего не добавляют, а за примерно равных можно многое получить. И можно купить себе дополнительное оружие. Можно бить монстриков. Или настоящих противников, только виртуалов.

Жанна. Неинтересно.

Саша. Почему?

Жанна. Оружие покупать неинтересно. Убивать кого-то неинтересно. Даже если это монстрики.

Саша. А что же интересно?

Жанна. Музыка интересна. Особенно живая музыка. Когда на концерт приезжает хороший музыкант, и ты его слушаешь в зале. Понимаешь: возникает настоящая связь между ним на сцене и тобой в зале, такое силовое поле. Ты будто набираешься новых сил. И выходишь совсем другим, новым, будто тебе заменили кожу. И никаких монстров. Ты сам становишься красивее и умнее.

Саша. Да? Не знал. Не думал об этом. Мне больше нравится побеждать виртуальных врагов.

Жанна. Но это же скучно. И совершенно бессмысленно.

Саша. Это просто потому, что ты не умеешь играть. На самом деле это очень весело. Веселее, чем всё, что мне может предложить жизнь. А разве наша жизнь имеет смысл?

Жанна. Это веселее даже, чем секс?

Саша. Ну... Не знаю. Наверное. На меня в этом деле рассчитывать особенно нечего. Я уже давно... Толик раньше приводил каких-то... Такие, с ногами, все в помаде. Но только мне это не нравится. У него, знаешь, жена была. Такая Лариса. Ничего. Тоже с ногами. Лифчики с кружавчиками носила. А потом она ушла. Мамы не стало, ну, они и... Она готовить не любила. Мы в ресторан иногда ходили. Но каждый день ведь не походишь. Дорого и невкусно, если каждый день. И она ушла. Она думала, Толик богатый. А мы живём средне.

Жанна. Это вы-то живёте средне? А как же тогда мы живём?

Саша. Это смотря кого с кем сравнивать. Я тебе хорошо помогаю?

Жанна. Отлично. Ты мне помогаешь, а я тебе. В хорошей квартире всегда найдётся, что убрать.

Саша. Ты замечательно всё делаешь.

Жанна. Это ты просто настоящих женщин не видел. У них всё буквально горит в руках. Они красивые, умные, богатые. Не то, что я...

Саша. Всё горит в руках – это плохо. Пожар может быть.

Жанна. Нет, у них пожара не бывает. Они создают в доме уют, красоту, удобство...

Саша. А тебе дома удобно?

Жанна. С моим мужем удобно не бывает. Это человек, который у меня отнимает меня. Он насмешничает, когда я чувствую вдохновение. Ёрничает, когда я плачу. Стучит, когда я хочу спать, и хохочет, когда я грущу. Фотографии мои любимые стёр из телефона. Когда у меня ещё был телефон.

Саша. Почему же ты терпела?

Жанна. Мне нельзя от него уйти. Не получится. Некуда. Не с чем. Я отдала ему всю душу. Всё сердце. Ничего не осталось.

Саша. Фотографии потерять – это очень страшно. Без фотографий плохо. Хочешь, я тебе покажу наши?

Жанна. Конечно, хочу.

Саша. Сейчас принесу! (Берёт большую соломенную куклу, одетую в платье со многими карманами. Из карманов куклы достаёт фотографии) Вот. Смотри, это бабушка. Видишь, какая красивая. На тебя похожа.

Жанна. Я такая старая?

Саша. Нет, такая же добрая. Она была очень смелая и очень несчастная.

Жанна. Почему?

Саша. Она всегда говорила то, что думала. И ей было очень одиноко. Дедушка её очень обижал. А потом он умер.

Жанна. А это кто в комбинезончике?

Саша. Это Толик. Герой!

Жанна. Ой, а кто это голенький на скамейке? Это тоже Толик?

Саша. Нет, это я. Меня сфоткали, а не хотел. Орал. А вот наша собака, Фенька. Она умерла, и я тогда очень плакал. И больше не хочу собаку.

Жанна. Правильно. Лишние слёзы.

Саша. Все уходят. Бабушка ушла. Мама ушла. Дедушка. Фенька. А ты не уйдёшь?

Жанна. А куда я пойду? Пока вы мне платите – не уйду.

Саша. (роняет куклу) Ой! Она сломалась. Голова отлетела. И руки. Я виноват! Что я наделал?!

Жанна. Покажи. Сейчас мы это починим.

Саша. Да?! Ты можешь это починить?

Жанна. Наверное. Да... Попробую. Собери пока фотографии.

Саша. Собираю. Вот.

Жанна. Так... Как чинить будем? Если это только вообще возможно. Как тут это крепится? И так всё разбито. Куда ещё? Пустая соломенная кукла... Как я. Клей в доме есть?

Саша. Нет. То есть не знаю.

Жанна. Давай что-нибудь! Спицы, карандаши?..

Саша. Где-то были палочки для еды, японские. Подойдёт?

Жанна. Возможно.

Саша. Они были на кухне!.. Вот!

Жанна. (чинит куклу). Вставляем это сюда... А это – сюда. Видишь? Как ничего и не было! Целенькая!

Саша. Ты – фея! Настоящая фея! Я тебя люблю!

Жанна. Да, соломенная фея... Я к тебе тоже хорошо отношусь.

(Звонок в дверь. Жанна осторожно открывает.)

Максим. Привет! Я решил неожиданно... Извини. Вы меня не ожидали?..

Жанна. Не сказала бы, что была предупреждена. Что ты хочешь? Толик придёт – прогонит.

Максим. Нет-нет, он не прогонит. Он сам мне сказал, чтобы я приходил. Сказал «к вечеру заходи».

Жанна. Так ещё не вечер.

Максим. Я как бы и подождать могу.

Жанна. Ну, подожди, хорошо. Заодно поможешь здесь уборку сделать.

Максим. С удовольствием.

Жанна. Ты – делать уборку – с удовольствием? Не верю!

Максим. Почему? Разве я настолько бесполезен?

Жанна. Не настолько. Ты просто бесполезен. Ничего, входи. Ты, наверное, есть хочешь?

Максим. Я? Нет. То есть, конечно, хочу. Теперь у нас даже овёс сварить некому.

Жанна. Вот приберём – и обедать будем. Сашенька, ты не будешь возражать, если Максим с нами пообедает?

Саша. Не буду. Возражать не буду.

Максим. Отлично.

Жанна. Еды нам хватит. Хотя я на тебя сегодня и не рассчитывала.

Максим. (декламирует) Помню я: старушка-няня Мне в рождественской ночи Про судьбу мою гадала При мерцании свечи. И на картах выходили Интересы да почёт. Няня, няня, ты ошиблась, Обманул тебя расчёт... Афанасий Фет, между прочим.

Саша. А у нас в доме красиво? Уютно?

Жанна. У вас... У вас просторно. Лучше, чем у нас. У каждого человека должна быть своя комната, своё собственное пространство. Если его нету – это не жизнь.

Максим. Например, гроб. Гробик. Замечательное собственное пространство.

Жанна. Твои дурацкие шутки никому здесь не интересны. Понял? Никому.

Максим. Эта шутка не такая уж дурацкая.

Саша. Правда. Это сравнительно неглупо.

Жанна. Саша, что ты?

Саша. Ну, по сравнению с тем, что я вижу в интернете – это даже довольно смешно.

Максим. Вот видишь, какой человек меня поддерживает.

Жанна. Это он просто по своей доброте говорит.

Максим. Конечно, по доброте. А для чего злиться? Как говорят интернетчики: ни чморить, ни троллить не надо. Ты в сети что делаешь?

Саша. Всё. Чем хорош интернет – он безобидный. Читай, что хочешь, пиши, кому хочешь. И никто тебя не достанет, никто до тебя не дотянется. Знаешь, раньше я очень много работал. Ну, до... До этого. А потом болел. А потом подумал: можно же ничего по чужим приказам не делать, а по своей инициативе мне делать не хочется. Вон, доделался. Натворил дел. А не занимался бы ничем – никому и не был бы нужен. Кто бы меня тронул? Поэтому самое главное – чтобы тебя в мире не знали. Чтобы никто в городе о тебе ничего сказать не мог. И даже если спросят: «Кто это?», чтобы никто не мог ответить. Чтобы любой сказал: «Никогда его не видел, не слышал». Только так у нас можно прожить, только так.

Жанна. Но это же страшно! Всё равно, что в монастырь уйти. Но в монастырь люди идут, потому что верят в Бога. А ты разве веришь в него? Во что ты веришь?

Максим. Как сказал бы Достоевский: «Како веруеши?».

Саша. Я верю в невидимость. В тишину верю. В счастье. Вот ты просыпаешься утром – и тебе нужно идти к нам. А я просыпаюсь – и мне никуда не нужно идти. Я могу идти, куда хочу. А мне никуда и не хочется. Счастье?

Жанна. Не знаю.

Максим. Может быть...

Саша. Нет, это счастье. Все равно мы уйдём с этой земли. Уйдём туда, где ничего не болит, ничего не нужно, ничего не жаль. И я готов к этому. Сегодня готов, сейчас. Но если можно ещё пожить, посмотреть на этот мир, – то зачем же сразу отказываться?

Максим. Как написал Мандельштам: «Я должен жить, дыша и большевея, И перед смертью хорошея – Еще побыть и поиграть с людьми».

Саша. Вот-вот, верно. Только играть с людьми лучше заочно. Люди злые. Все. Ну, кроме Толика. И мамы. И вас, ребята. Если бы у меня было достаточно слов...

Жанна. У тебя вполне достаточно слов. Если не хватит, я подскажу. И он подскажет. Он много слов знает. И нужных, и ненужных.

Саша. Если бы у меня были слова, мне кажется, я мог бы написать роман. Большой и художественный. Я кое-что в своей жизни видел. Но только ведь словами придётся излагать свою мысль, словами. Видишь, как слабо они передают чувства. Я хочу передать страх, а вместо этого – вот, видишь, рука дрожит. А написать словами «рука дрожит» – это же совсем не страшно. Я хочу передать покой... Вот, закрыть глаза так, чтобы не шевелились ресницы. А написать словами «не шевелились ресницы» – это не покой, это страшно. Да и ресницы совсем не шевелятся, шевелятся веки, а на них реснички. Дрожат они? А ещё написать: дрожат и отваливаются. Наклеенные были, да. И пудра осыпается. С лица осыпается, от страха. Вот напудренная женщина, под пудрой она кремами намазанная, наштукатуренная, входит в дом – и боится, и пудра у неё с лица слоями осыпается, как со стены штукатурка. Но если написать так – это не страшно, это, скорее, смешно. Сколько толстых книг и тонких книжечек лежит дома – а есть ли хоть в одной из них та правда, которой я жду? Я смерть видел, я смерть ел. А правды об этом и прочитать негде. Я бессвязно говорю?..

Жанна. Нет, милый. Нет, ты очень связно говоришь. Может быть, я тебя не совсем понимаю, но главное – чтобы ты сам себя понимал. Я очень сильно напудрилась сегодня, да?

Саша. Нет. Всё нормально.

Максим. Да. Немножко переложила. Особенно на правой щеке.

Жанна. (достаёт карманное зеркальце, быстро протирает лицо пуховкой) Хоть косметика приличная появилась... Так, мальчики. Максик, вот эту тряпку в ванной прополощи и на лоджии на верёвке развесь. Саня, хороший мой, иди мыть руки. Сейчас обедать будем.

(Входит Толик с объёмистым пакетом.)

Толик. Привет честной компании. Как вы тут? Как обычно?

Жанна. Толик! Как хорошо, что ты пришёл раньше... Как раз к обеду.

Саша. А мы сегодня опять влажную уборку делали.

Толик. Ты не скучал?

Саша. Нет. Ты же знаешь, я дома не скучаю.

Толик. Хорошо. Твой сегодня к вечеру придёт.

Жанна. Он уже здесь.

Максим. (выходя из дальней двери, робко) Здравствуйте, Анатолий.

Толик. И ты не хворай. Пришёл пораньше? Ладно. А чем нас на обед сегодня хозяйка покормит?

Жанна. А вот садитесь и попробуйте. Бульон с гренками и курица по-домашнему.

Толик. Ну, и я тут кое-что принёс. Разбери там (отдаёт Жанне пакет). Раз так собрались, давай, накрывай на стол, поедим здесь, не на кухне. Типа: торжество. И я переоденусь (уходит в одну из дверей).

Жанна. (вынимает из пакета различную снедь и бутылку вина) Макс! Достань, пожалуйста, тарелки. В этом шкафу. Аккуратно только.

Максим. Похоже, это когда-то был сервиз.

Жанна. Вот и расставляй.

Максим. Все мы когда-то были сервизами. Да сильно побились по дороге.

Саша. Это первомайский сервиз. Его у нас выставляли только на праздники. На первое мая и на девятое. А теперь эти праздники уже не считаются...

Жанна. Праздники – они всегда считаются. Люди сами их придумывают и сами отменяют. Вот и мы сейчас устроим праздник.

Максим. День окончен. Делать нечего. Вечер снежно-голубой. Хорошо уютным вечером Нам беседовать с тобой... – Завтра, значит, будет праздница? – Праздник, Жанна, говорят. – Всё равно, какая разница, Лишь бы дали шоколад. – Будет всё, мой мальчик маленький, Будет даже детский бал. Знаешь: повар в старом валенке Утром мышку увидал. – Мама, ты всегда проказница: Я не мальчик. Я же дочь. – Всё равно, какая разница, Спи, мой мальчик, скоро ночь.

Саша. Ой, здо́рово. Как красиво...

Жанна. Поздравляю. Ты совершил подвиг. Ты целых пять дней не цитировал мне этого стихотворения Веры Инбер.

Максим. Оно срослось со мной, будто я сам его сочинил. Это же про тебя...

Толик. (входит в тренировочном костюме). В конце концов, садитесь уже. Должно быть вкусно.

Саша. Конечно. Конечно. Она знаешь, как готовит!..

Толик. Знаю, пробовал. Садись, Максим.

Максим. Спасибо.

Толик. И выпьем по чуть-чуть. Сегодня можно. И я никуда не поеду, и ты уже неделю без таблеток. Это лёгкое совсем, как лимонад.

Жанна. (ставит на стол блюдо с деликатесной едой) Начинайте, мальчики, я сейчас ещё принесу...

Максим. Жанна, садись.

Жанна. Сейчас, сейчас (хлопочет у шкафа с посудой).

Толик. Жанна, садись с нами, пожалуйста. Всё остальное потом.

Жанна. Иду, иду (садится к столу).

Толик. Наливай, Максим.

Максим. (разливает вино) Как говорил один писатель: «И другим надо предложить. И так: сначала Филиппу Филипповичу, затем мне, а в заключение – себе».

Толик. Опять цитатами заговорил.

Саша. Он не злой. Он просто много читал, и теперь это всё из него лезет.

Максим. Совершенно верно заметили, лезет. Я сижу, а оно лезет.

Жанна. Толя, ты хочешь сказать тост?

Толик. Да. Я хочу сказать... Я хочу сказать о сроках. Уже четыре года нет нашей мамы. Уже восемь лет болеет мой брат. Ты поправишься, братишка. Уже семь лет я веду наш чёртов бизнес. Уже два года, как ушла моя бывшая Лариска. Уже десять дней мы знакомы с Максом и Жанной. И я чувствую, как машина нашей жизни медленно поворачивается. (Показывает рукой, будто руль крутит) Мед-лен-но по-о-вора-а-чивает. А куда – пока неясно. Нужно только, чтобы она поворачивала к лучшему. И в такие сроки, до которых мы все можем дожить. Выпьем.

(Все пьют.)

Жанна. А я знаю, где лучше. Лучше там, где музыка. Я вам сейчас сыграю, вы услышите... (бросается к пианино) «Мелодия». Великая тема из «Орфея и Эвридики». Это Глюк.

Максим. В потолке открылся люк. Не пугайся, это Глюк.

Саша. Глюк – это хороший композитор.

Жанна. Вот, послушайте (играет).

Саша. Красиво. Как на похоронах.

Толик. Да, красиво. Брось, Сашок, похоронные настроения. Жизнь впереди ещё долгая и красивая.

Саша. Ты в этом уверен?

Максим. Жизнь – это не те дни, которые прошли, а те, которые запомнились.

Жанна. (внезапно прекращая играть) Забыла! Забыла окончание темы... Ой, ну что я за дура такая! Я же помнила, помнила...

Толик. Ничего. Сыграй что-нибудь другое.

Жанна. Попробую! (играет быструю, бравурную мелодию, резко обрывает её). Не могу... Забыла.

Саша. Давно не тренировалась.

Жанна. На фортепиано не тренируются, а упражняются.

Максим. По-моему, ты сказала сейчас что-то неприличное.

Жанна. А по-моему, ты сейчас пытался глупо пошутить.

Максим. Ты же знаешь: сказать умную шутку гораздо легче, чем удержаться от глупой.

Жанна. И в этом тоже нужно упражняться. Но не сегодня и не здесь. Ребята, вы плохо едите. Вам не нравится?

Саша. Очень нравится. Всё так вкусно. Это бабушкина курица?

Жанна. Что?

Саша. Ну, эта курица по бабушкиному рецепту?

Жанна. Да. По бабушкиному.

Саша. Здорово. Толик, видишь: какая у нас посуда? Праздничная. И скатерть, и еда, и красота какая на столе. Наш домашний праздник.

Толик. Да, давно мы с тобой не обедали дома. Вкусно.

Саша. А почему? Потому что у нас дома появилась женщина. Женщина – это большое дело.

Максим. Да, не маленькое.

Саша. Вот именно! Если проанализировать Интернет и сравнить его с нашей жизнью, то знаете, что получится? Что мы и есть горизонтальный срез всего народа. Натурально. Ты, Толик, деловая часть народа, его основа, рабочий класс и предприниматели. Жанна – трудовое крестьянство, фермеры и обслуживающий персонал. Я буду слабая часть населения: пенсионеры, старики, дети. А Макс – это творческая интеллигенция, наблюдатель, совесть народа и летописец событий. Разве не похоже? Я бессвязно излагаю?

Жанна. Очень связно. Всё понятно и правильно.

Толик. Ого! Ты растёшь, брат. Хотя немножко перегнул, конечно. Какой мы народ? Так, народились для жизни, а живём для боя. Народ – это там, снаружи.

Максим. Вокс попули – вокс деи.

Толик. Это как понимать?

Максим. Ну, это значит: глас народа – глас Божий. По латыни.

Толик. Это тоже из книжки?

Жанна. А откуда же ещё? Он просто человек-цитата.

Толик. И вот ты читаешь, и читаешь, и читаешь эти книги. И что тебе это даёт?

Максим. Другую жизнь. Я – всего лишь один. Людей вокруг меня миллионы. Даже миллиарды. И если книга написана увлекательно, я могу стать любым из них. Всяким. Тем, который описан в этой книжке. Я вижу то, что видит он, и понимаю жизнь вместе с ним, и переживаю с ним. И радуюсь, и огорчаюсь, но не слишком. А когда он умирает, я остаюсь жить, и буду читать следующую книгу.

Толик. Да-а... Чем же тебе собственная жизнь не угодила?

Максим. А она неправильная какая-то. Нелепой получилась. Несчастной вышла. Вот твой брат любит в Интернете сидеть, в игрушки играть. Потому что он много плохого пережил, а там безопаснее. Но чтобы понять, где безопаснее, не обязательно переживать много плохого. Достаточно вообразить его – и всё. Если воображение сильное – эффект тот же. Мы живём обычной, повседневной, незаметной жизнью. Только иногда случаются яркие события, да и те, если разобраться – печальные. Либо помрёт кто-то, либо потеряет что-то, либо за средства к жизни приходится бороться. И даже если одержал в этой борьбе победу – всё равно это грустная победа. Пиррова победа.

Толик. Почему?

Максим. Ну, был такой в Эпире, это в Древней Греции, царь Пирр. Он воевал против римлян, и однажды выиграл битву, но и своих солдат положил очень много. И тогда он сказал: «Ещё одна такая победа, и мы останемся без войска». То есть такая победа, которой лучше бы не было.

Толик. Это я знаю. Я спросил тебя: почему победа в войне за деньги тебе не нравится?

Максим. Потому что в этой борьбе человек теряет часть души. В такой войне нет своих, все враги. Нету и выигравших, все побеждённые. Сколько ни собери, всегда будет мало. И обязательно появится кто-то, кто захочет у тебя это отнять. Сам посмотри: мы тебе последнее отдали, что у нас было: свободное время и свою волю. Теперь мы работаем на тебя. Взамен мы хотели от тебя денег. И даже немножко их получили. А чего-то важного лишились...

Жанна. Ну и чего же мы лишились, по-твоему?

Максим. Свободного времени. И своей воли.

Жанна. Очень тебе нужна была своя воля?! Посмотри, чего ты добился по своей воле. Нам не на что было жить, нечем платить. Ещё немного, и нам нечего было бы есть. Вот до чего довела нас твоя воля.

Максим. А ты? Ты смотрела на это как бы со стороны. Где была в это время твоя воля? Конечно, ты женщина, у тебя в генах привычка служить сильному и ему подчиняться. Ты ждёшь, пока обстоятельства сложатся так, что у тебя не останется никакого сознательного выбора – и тебе придётся делать то, что уже давно самой хочется втайне. Ждёшь, что тебя обеспечат, что тебе прикажут, что тебя продадут, в конце концов... Не хотела бы продаваться – не продавалась бы.

Жанна. По-твоему получается, что я просто шлюха?

Максим. Я этого не говорил. Просто женщины по своей природе выбирают сильных. Но что же поделать, если сильный и умный – это разные люди.

Жанна. Ты сам говорил, что у нас нет другого выхода!

Саша. Так вам другой выход и не нужен. Смотрите, как хорошо вышло! И курица очень вкусная.

Толик. Ты растёшь, брат, на глазах. Да, ты прав: неплохо получилось. Я имею в виду ужин. (К Жанне) Ты молодчина, прекрасно умеешь. И рубашки мои погладила?

Жанна. Все в шкафу.

Толик. Вот и хорошо. Вы не обижены? Заработком довольны?

Максим. Да, спасибо, ничего.

Жанна. Да, вполне.

Толик. Хорошо. Сегодня вы останетесь у нас. Какие-то проблемы?

Максим. В общем-то... Ладно. А как мы разместимся?

Толик. А это не твоя забота. Места у нас хватит. Ты кушай, кушай. Или не вкусно?

Максим. Очень вкусно.

Жанна. Спасибо.

Толик. Ну, вот. (К Саше) Скажи-ка, они между собой похожи?

Саша. Кто?

Толик. Вот эти двое.

Саша. В каком смысле?

Толик. В самом хорошем. Есть в них что-то общее?

Саша. Конечно. Они же люди.

Толик. Я не это имею в виду. Вот если бы тебе надо было его замаскировать под неё – что бы ты сделал?

Саша. Надел бы на них паранджу: и на него, и на неё.

Толик. Отличная мысль. Ты один в мире меня понимаешь. Обязательно наденем. Только надо привести их в человеческий вид. (К Жанне) Ты, кажется, косметику новую купила?

Жанна. Откуда ты узнал?

Толик. Так деньги же вы получили. Нетрудно догадаться. (К Максиму) Ты компьютер свой починил?

Максим. Новый купил...

Толик. А ты?

Жанна. Ну да. Я купила отличную косметику.

Толик. Вот и давай ею попользуемся.

Жанна. Я губы съела? (смотрится в зеркальце) Тушь потекла?

Толик. У тебя как раз всё нормально. А вот его надо чуть-чуть в порядок привести. Сашок, поможешь? Давай-ка его чуть-чуть подкрасим. А то бледный сидит, как будто в обморок собрался. Подкрась ему губы. Губы, щёки и всё лицо.

Саша. Как на празднике!

Максим. Какой же праздник без клоуна...

Саша. Вот так? Жанна, помоги мне. Пожалуйста.

Жанна. Конечно. Это несложно. Потерпи, Максик. Вот, на губы много помады не надо. А под глаза – тени, и растушуем их...

Толик. (открывает шкаф, достаёт две скатерти) Вот, это подойдёт.

Саша. Это мамины?

Толик. Нет, я новые взял. Неплохая чадра получится. (разворачивает скатерть) А теперь немножко потанцуем (включает восточную музыку). Я очень хочу, чтобы вы потанцевали. Для нас.

Максим. Я не умею.

Толик. Это не трудно. Ты справишься.

Жанна. Толик, может, хватит дурачиться?

Толик. А почему ты вдруг решила, что я дурачусь? Никаких дураков здесь нет. Пожалуйста, наряжайся. Так надо.

Саша. Настоящая женщина Востока!

Толик. Две женщины Востока. Ну-ка попробуйте, пройдитесь. Туда-сюда, туда-сюда. А теперь по-танцевальному.

Максим. Я же говорил, что не умею.

Толик. Как сумеешь, как сумеешь. В конце концов, можете же вы доставить начальнику удовольствие. Жанна, помоги ему. Покажи! Вот так вот, вот так вот. Уже лучше. Смотри, Санёк это на самом деле. Никакая не виртуальная реальность. Самая настоящая реальная реальность. И она хорошая. (К Саше) Тебе нравится?

Саша. Да, нравится. Только страшно немного.

Толик. Это ничего, это ничего. Так и должно быть. Это пройдёт. Посмотри: они прелестны. Ты сам их сделал. Это твои куклы.

Саша. В полный рост?

Толик. В полный рост. Настоящие. Лучше всяких виртуальных. И недорого обошлись. Считайте, что это у нас корпоративный праздник.

Максим. Долго мы будем так плясать?

Жанна. Сколько ему захочется. Ты неправильно ставишь ноги: надо вот так. Это же восточная музыка.

Максим. Дальневосточная! Или ближневосточная. А может, плюнем на всё это и уйдём? Чёрт с ними, с деньгами. Отработаем в конце концов.

Жанна. Как ты отработаешь? Когда? У кого? Мы уже работаем. Танцуй давай.

Максим. Похоже, тебе даже нравится...

Жанна. А ты расслабься. Толик, можно поставить что-нибудь человеческое? Что-нибудь мелодичное?

Толик. Отчего же нельзя? Нам всё можно. Сейчас поставим. Только сначала надо переодеться. Надень это. Надо посмотреть, как у тебя получится.

Жанна. Что это?

Толик. Это специальный костюм. Красивый.

Жанна. Это?

Толик. Да, это. Мне сказали, что он должен неплохо смотреться. Надевай, надевай.

Жанна. Хорошо. Вот так? Это что, штаны такие? А эта палка зачем?

Толик. Это не палка, это хлыст. Ты им должна наказывать плохих мальчиков.

Жанна. Но я совсем не собиралась наказывать никаких мальчиков. Какие мальчики? Это вы – мальчики? А-а, вот в чём дело... Зачем? И потом же: у меня здесь только хорошие мальчики, за что же их наказывать?

Толик. Мальчиков всегда есть за что наказать. Для их же пользы. Ты согласен?

Максим. Нет. То есть да. Придётся согласиться. Бывает, молодой человек себя плохо ведёт, и хочет потом, чтобы его наказали. Чтобы тем самым искупить вину и заслужить прощение.

Толик. Вот-вот. А ещё лучше, когда этот молодой человек не чувствует за собой никакой вины, а его всё равно наказывают. Он не хочет – а его наказывают.

Жанна. Ну, как я выгляжу?

Саша. Смешно. Извини, немножко смешно. И страшно.

Толик. Так и должно быть. Наказание детям не должно нанести травму, иначе потом некого наказывать будет. Но оно должно быть чувствительно и неотвратимо. (Обращаясь к Максиму) Ты был сегодня плохим мальчиком. Очень плохим. Тебя сегодня накажут. Она накажет. Я думаю: есть за что?

Жанна. Н-ну, да. Есть. Конечно, есть за что!

Максим. Нет, я... Я не хочу! Я не согласен.

Толик. Придётся подчиниться. Договор у нас был. Тебе придётся. Так надо.

Максим. Но я...

Толик. Ты деньги взял? Ну, потерпишь немножко.

Максим. Да. Деньги. Да. Ладно, чёрт с вами. Я понял. Для вашего удовольствия. Одно только слово. Слово перед казнью. У Достоевского, знаете ли, в «Записках из мёртвого дома» рассказывается, как каторжник, который празднует что-то и гулять хочет, нанимал за гроши жалкого полячка, музыканта, чтобы тот за ним ходил и играл на скрипке. И тот ходил. И играл. А когда переставал, наниматель ему говорил: «Играй, деньги взял!». И тот снова начинал пиликать. Я тоже жалкий полячок, но только на скрипке играть не умею...

Толик. Высказался? Теперь снимай штанишки.

Максим. Зачем?

Толик. Так надо. Быстренько. Скажи-ка ему.

Жанна. Что теперь делать? Надо. Видишь, Толик сказал... Ты же понимаешь...

Максим. Но ты же не...

Толик. Короче!

Максим. Ну, если вы... Раз так... Допустим. (расстёгивает брюки и опускает их) И трусы тоже?

Толик. Нет, не обязательно. (К Жанне) Как ты полагаешь?

Жанна. Да-да, не обязательно. Это же чисто символически...

Толик. Ничего подобного. Это всё полностью натурально. Попробуй хлыстик. Удобный?

Жанна. (резко взмахивает хлыстом в воздухе) Да, спасибо.

Толик. На здоровье. Сашулик, иди, братишка, сюда, на диван. Тут будет удобно. Посмотри, какая милая картинка.

Саша. Дай мне плед.

Толик. Ясное дело, запросто. Вот, держи. (Закутывает Сашу пледом) Видишь, всё это на самом деле. Ничего виртуального. Всё натуральное, всё рядом с тобой. Тебе интересно?

Саша. Да, интересно.

Толик. Так продолжайте.

Жанна. В каком смысле?

Толик. В самом хорошем. Ты помнишь: он себя плохо вёл сегодня. Он припёрся не вовремя, без приглашения. Он позволил себе жрать. Он хамил? Хамил. Он грубил? Грубил. Он хороший муж? Я тебя спрашиваю: хороший он муж?

Жанна. В общем-то так... Ничего себе. Неплохой.

Толик. Сомневаюсь. Хороший муж в рабство свою жену не продаст. (К Максиму) Молчи, не с тобой разговаривают. Тебе слово ещё дадут, не беспокойся. (К Жанне) Ну, признай, обижал он тебя?

Жанна. Ну-у, бывало, конечно...

Толик. Он тебя хоть раз бил?

Жанна. Меня? Никогда!

Толик. Значит, не посмел. Боялся. Он ещё и трусишка к тому же. Вспомни какую-нибудь свою обиду. Самую обидную обиду.

Максим. Жанна!..

Жанна. Заглохни! Да, правда, он меня обижал. Это из-за него я здесь в этом клоунском наряде.

Толик. Ну и дай ему горячего. По заднему месту. (К Максиму) Нагнись! Нагнись, я тебе сказал. Давай!

Жанна. (осторожно наносит удар) Так, правильно?

Максим. Ай...

Саша. А-а-ай!

Толик. Ну что ты, это же она притворяется. Не решается. Бедная девочка. Смелее, смелее! Ещё разок. Чтоб он почувствовал. Чтобы мы почувствовали.

Жанна. (наносит удар сильнее) Вот так?

Максим. М-м!..

Саша. А-ай!

Толик. (К Саше) Ничего, родной, потерпи. Так доктор прописал, Захар Исакович. Захар Исакович знает, что нам нужно. (К Жанне) Давай, давай! (Жанна наносит ещё удар)

Максим. Уй, больно же.

Толик. Затем и бьют. Ты был плохим мальчиком. (К Жанне) Повторяй за мной: Ты плохой мальчик, ты плохо себя вёл.

Жанна. Ты плохой мальчик, ты плохо себя вёл...

Толик. Продолжай!

Жанна. Ты плохой мальчик. Ты скотина. Ты загнал меня сюда из-за этих проклятых денег (наносит удар).

Максим. Ой!

Саша. А-ах! Ему больно?

Толик. Надеюсь. Давай, не стой без дела!

Жанна. Мы живём в конуре. Ты загнал меня в конуру (бьёт).

Саша. А-ай!

Максим. Ой! Но только такая конура была нам по средствам.

Жанна. Ты перемигивался с этой пустоголовой Машкой. Ты её за плечи держал, я видела (бьёт).

Максим. Ой!

Саша. А-ах...

Жанна. На концерте ты не давал мне аплодировать, за руки меня хватал, чтобы я не хлопала, потому что боялся, что музыканты сыграют на бис! (бьёт)

Максим. Ай, ну я просто очень хотел домой.

Жанна. А разве у нас дома есть музыка? Ты равнодушен к музыке, равнодушен ко всему, что я люблю... (бьёт).

Максим. Ай-ай-ай, ты чего? Больно же!

Жанна. Тебе всегда было наплевать на мои желания. Ты нечуткий, как деревяшка (бьёт).

Максим. Уй-уй-уй!

Саша. Ему больно? Правда больно?

Толик. Да, ему больно и стыдно. Он сильно провинился.

Саша. А теперь его простят?

Толик. Конечно, простят. Она – девочка добрая. Накажет его как следует и простит.

Жанна. Из-за тебя я здесь разыгрываю это идиотское представление. Мне просто гнусно. И противно. А виноват в этом ты! Только ты! (бьёт)

Максим. Ай-ай! (всхлипывает, рыдает) За что? За что?

Жанна. За то, что ты тряпка! Слабак и тряпка (бьёт).

Максим. Всё, что мог, я делал для тебя. Я хотел как лучше... (плачет, пытается выпрямиться).

Толик. Терпеть! Стой как стоял. Он (указывая на Сашу) терпел и нам велел. Ну, ещё разочек.

Жанна. Может, хватит уже?

Толик. Ещё разок. Чтобы запомнил.

Жанна. И никогда не смей больше надо мной смеяться! (бьёт) Над кем хочешь можешь смеяться. Над собой можешь. А надо мной – не смей! (бьёт)

Саша. А-ах!

Максим. У-у-й! А-а! Я больше не буду!.. Я не буду... Простите меня...

Толик. Да, да, правильно. Проси прощения. На коленки встань.

Максим. (встаёт на колени) Извините меня, пожалуйста. Я очень плохо себя вёл. Я был плохим мальчиком. Я исправлюсь.

Толик. Другим ты боль причинял? Ну, кайся. Жене своей больно делал? Обижал её?

Максим. Я не хотел. Она сама обижалась.

Жанна. А ты бы не обижал. А то возьмёт иголку и втыкает её, а потом ещё и в теле поворачивает.

Толик. Что, серьёзно? В натуре?

Жанна. Нет, в переносном смысле. Словами. Словами он хуже, чем ножом, может зарезать.

Толик. Так теперь пускай поговорит. Простить тебя просишь? А в чём ты виноват?

Максим. Во всём! Я раньше думал, что я ни в чём не виноват, что всё делаю хорошо и правильно. А это я, я виноват во всём! Всё плохое в мире из-за меня. Я не боролся и не прятался. Я просто жил, как получится. А вышло, что я виноват.

Толик. Проси извинения.

Максим. Простите меня. Извините меня. Не бейте меня больше, ради бога.

Толик. (указывая на Сашу) У него прощения проси.

Максим. Прости меня, господин Александр. Теперь я многое понял. Отпусти меня.

Саша. Он плачет!

Толик. Ясное дело. Как же ему не плакать, когда собственная жена от души отлупила.

Саша. Толичек, я устал. Тут смерть сегодня была. Но она ушла пока, спряталась.

Толик. Она не вернётся больше, не вернётся. Мы её прогнали. Навсегда прогнали. (К Максиму) Оденься. Посидите тут, ребята, потом скажу, что делать дальше. Пойдём, брат, я тебя уложу (уводит Сашу, поддерживая его)...

Максим. (одевается) Вот чёрт! Пуговица на брюках оторвалась.

Жанна. Я потом пришью. Найду иголку с ниткой и пришью. Не сейчас.

Максим. Тебе идёт этот костюмчик.

Жанна. Скотина!

Максим. Почему? Меня побили, и я же оказываюсь скотиной. Конечно, скотину всегда бьют. Ты не могла делать это полегче?

Жанна. (плачет) Какие же вы все скоты!.. Для всех вас другой человек – просто игрушка. Вещь. А может, у него какие-то чувства есть? Принципы? А? Но вам всем наплевать! Всем друг на друга наплевать...

Максим. Такая у нас теперь работа. Такая судьба.

Жанна. А, так ты доволен? Тебе понравилось, да? Этот гнусный театр, эти роли, которые мы в нём играем...

Максим. Но курица же была настоящая! И бульон. И компьютер мы новый купили. Понимаешь, я другого боюсь. Я очень опасаюсь, что Толику нравятся мужчины. Мало мне, что побили, так ещё и оттрахать могут.

Жанна. Ничего, потерпишь. Я же терплю.

Максим. В сущности, они ни в чём не виноваты. Они даже добрые по-своему. Просто жизнь так их изуродовала.

Жанна. Пожалела коза волка...

(Возвращается Толик)

Толик. Не шумите. Саша не уснул ещё. (К Максиму) Зайди к нему. Он хочет тебя видеть. Скажи ему, что ты не обиделся.

Максим. Я совсем не обиделся (уходит в двери, откуда вышел Толик).

Жанна. (К Толику) Как ты мог это с нами устроить? Как ты можешь такое делать? Я понимаю – у вас в жизни случилась большая неприятность...

Толик. Неприятность?!

Жанна. Извини. Трагедия. Большая трагедия. Но какое ты имеешь право эту трагедию распространять на других? Даже если у тебя есть деньги. Сколько бы их ни было, какое ты имеешь право заставлять других людей делать то, что им не хочется? Кто тебе позволил распоряжаться другими так, как будто они марионетки? Будто они куклы, у которых нет души.

Толик. Ты спрашиваешь, кто позволил? Ты. Ты и позволила. И твой муж. С позволения сказать, муж. Извините за выражение. И не кричи на меня.

Жанна. Я не хотела. Просто случайно голос повысила.

Толик. Если тебе здесь не нравится – ты можешь уйти. Я тебя верёвками не связывал. Я просил вас остаться вот почему: мой брат спать не будет. Через полчаса он выйдет и спросит: «А где она? А они не обиделись?». И если он увидит всех нас здесь вместе, спокойных и добрых, ему станет легче. Значит, и мне станет легче. Видишь, он неделю без таблеток – и страхи не возвращаются.

Жанна. А дальше? Что потом? Что ты ещё можешь для нас придумать? Фантазия истощилась? Не знаешь, что и сказать?

Толик. Дура! Причём упрямая. Упрямая дура. Как бы тебе так объяснить, чтобы ты поняла?.. Ну, попробую вот так: дурак – это человек, после действий которого плохо становится и ему самому, и людям вокруг него. Умный – это человек, от действий которого ситуация улучшается. Как ты думаешь, что мне от вас нужно? Секс с тобой для меня – вряд ли. Тебя никто не обучал, да и некому обучать было. Очень сомневаюсь, что ты поймёшь, что мне для расслабления требуется. Моя секретарша больше понимает. Ты хотя тётка и неплохая, но как бы второй свежести. Вспомни: когда ты только пришла в этот дом, ты вполне была не против. Помнишь?

Жанна. Нет, тогда я...

Толик. Не ври хотя бы самой себе. Так что же мне было нужно? Чтобы Саша выздоровел. Чтобы он поправился. Чтобы по дому всё было нормально. И чтобы дела шли – но в этом ты мне не помощница. И ещё я подумал, что возраст у моего брата такой: пора своё гнездо заводить. Детей у него нет, и у тебя нет. Ты вполне могла бы от него залететь и родить ему малыша. И ему веселее было бы. Наш доктор Захар Исакович говорит, что у него высокий суицидальный риск. То есть он может сам себя убить. Уйти от нас и убить. А если младенец появится – ему нельзя будет уходить. Он сам как ребёнок. Вот они и росли бы вместе. А ты бы присматривала.

Жанна. А куда я Максима дела бы?

Толик. Зачем его девать куда-то? Жил бы себе, как и раньше. Он ничего, забавный. Книжек много читает.

Жанна. Я всё равно когда-нибудь уйду от вас. Уйду! И деньги вам все верну. Даже если мне придётся работать круглые сутки без выходных, я верну вам всё-всё. До последнего доллара.

Толик. Сомневаюсь. Ты ведь уже у нас работаешь сегодня круглые сутки. И без выходных пока – выходной ты себе ещё не брала. Не думаю, что ты найдёшь где-то лучшую работу.

Жанна. Но это же невыносимо! Я вам не подхожу. Вам нужна женщина красивая, тонкая, с талией, ноги от ушей. Такая, как все мужчины любят. Аккуратная, преданная. Она бы вам и готовила, и убирала, сексом обеспечивала бы, и ребёнка бы Саше родила. И тебе тоже.

Толик. Обоим сразу?

Жанна. Ну, по очереди. Она бы делала всё, что вы захотите. Разве я так могу?

Толик. Ну, ты завралась, женщина. Почему же не можешь? Очень даже можешь. Или ты деньгами недовольна?

Жанна. Нет, деньги нормальные. Работа ненормальная.

Толик. В какой-нибудь конторе или на заводе ты бы такую сумму три месяца зарабатывала.

Жанна. Ты случайно богат. В этом твоя заслуга? Но это не заслуга, это просто везение.

Толик. Везение? Ну-ка попробуй, сделай так, чтобы тебе тоже повезло. Это не везение, это судьба. Да и не богат я совсем. Глупости это. Есть много людей намного богаче меня. И я работаю на них так же, как ты на меня.

Жанна. Так же?

Толик. Ну, почти так же. Что ты можешь понимать в реальной жизни, женщина?!

(Входят Максим и Саша, одетый в пижаму.)

Саша. Я решил, что спать мне совершенно не хочется! Давайте пить чай.

Толик. Ты решил? Отлично, брат, просто отлично. (К Жанне) Сделаешь нам чайку? На всех.

Жанна. Да, сейчас.

Саша. А вы не обиделись на нас? Жанна, Максим, вы не обиделись?

Жанна. Что ты... Мы – нет.

Толик. Присаживайся. Или ты теперь предпочитаешь постоять?

Максим. Нет-нет, всё в порядке. В следующий раз картонку в трусы подложу.

Толик. Возьми обложку от какой-нибудь книжки. Тут тебе литература и пригодится. Но в следующий раз она даст тебе по голове.

Максим. Да? Не исключено...

Жанна. (вносит на подносе чашки с чаем) Чашки берите. С удовольствием дам.

Саша. И ты не обидишься?

Максим. Обязательно обижусь. Как же не обижаться? Конечно, обижусь. Но быстро прощу и забуду. Судьба, видишь ли, у нас такая.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июль 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение июля 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.