Всё, что мне надо. Маленькая повесть

Вы знаете, люди, какая самая важная наука на земле? История КПСС? Нет. Политическая экономия? Нет. Теория построения коммунистического общества в одной, отдельно взятой стране? Нет, нет и ещё раз – нет! Только не говорите мне: «Общая теория поля» и т.д. Будете не правы. АСТРОЛОГИЯ. Древнейшая из наук, известных человечеству.

До нас дошли таблицы Саргонуса – Первого из Агады, который жил более 3800 лет до н.э. А как насчет третьего сына Адама Сеза (Seth), предсказавшего Великий потоп и велевшего выстроить в Палестине две колонны с выбитыми на них знаками зодиака? Великий историк древности Иосиф более 60 лет до н.э. утверждал, что сам видел одну из них где-то в Сирии. Он совершенно уверенно говорил, что Авраам, живя в Египте, обучал астрологии египтян, и что люди, жившие до потопа, хорошо знали науки, а особенно – астрологию. А вы помните, что получил в подарок Александр Великий, победив Дария? Правильно. Том записей астрономических трудов, начиная с 2230 года до рождения Христа. Вы можете не верить в астрологию, но что вы скажете, если астролог, зная год, место, час и минуту вашего рождения, проделав сложнейшие математические подсчеты, предскажет вам, что 3-го мая 2005 года вы можете пострадать от несчастного случая? Уверяю вас, что вы проведете этот день у телевизора и сведете до минимального уровня последствия этого ужасного предсказания. А вы, очаровательная моя, разве не говорила вам гадалка, не выходить замуж за парня – рака. Сейчас-то хоть понимаете? Но речь здесь идёт о Верочке и Серёже, и я не могу не рассказать вам, люди об их зодиакальных знаках.

Итак, Серёжа. Он был рождён под знаком овна – в апреле. Хотите – верьте, хотите – нет, в один день со своим отцом (вот Клава ему подарок устроила!). Овны – мужчины наделены несгибаемой волей, упрямством, упорством в достижении цели и одержимостью. Очень восприимчивые натуры, они независимы в работе и жизни, и всё делают только так, как считают нужным. Импульсивны, быстро всё обдумывают, а приняв решение, стоят до конца насмерть, даже если они не правы. Семейная жизнь их складывается не очень удачно: работа – важнее всего. Здоровье – превосходное, однако следует опасаться инсульта и заболеваний глаз и ушей. Огромное влечение испытывают к женщинам, родившимся под противоположным знаком, т.е. в октябре. Однако наиболее гармоничные браки – с овнами и весами.

Теперь – о Верочке. Знак скорпиона. Женщины, рождённые под этим знаком – красноречивы, благородны. В минуты опасности проявляют исключительную смелость и хладнокровие. Они – «обречены на успех»: ни один мужчина не может устоять перед чарами скорпиона – женщины. Скорпион всегда ведёт двойную игру, одну – для себя, другую – для окружающих. Долго вынашивают свои планы, ни с кем не делясь, затем резко жалят и исчезают. В финансовой жизни – щедры до расточительства. Очень здоровы и поэтому не любят больных. Самые удачные браки – со скорпионами и раками. Однако, что так же не следует забывать, испытывают непреодолимое влечение к мужчинам противоположного периода года – родившимся с 1 апреля по 25 мая.

…Жила – была девочка. Красивенькая, стройненькая и умная, не по годам. Звали её Верочка. И была у неё сестричка Валечка. Жили они с мамой и папой у самого синего моря. Папа был опытнейшим и прекрасно оплачиваемым сварщиком. Красивый, высокий и умный. И была у неё одно время мамочка. Красивая, стройная и в меру умная. А ещё была бабушка по имени Мария Ивановна, молодая, хозяйственная, очень агрессивная и пробивная. Бабушка всю жизнь умирала, так лет с пятидесяти. Каждый свой день рождения она поднимала бокал и говорила: «За мои два года!». Просила бога дать ей пожить ещё два года. Тот с ней не спорил, не возражал и не сопротивлялся. Верочка дала ей навсегда приставшее прозвище – бабэна. Так и звали её все – бабэна. И мы будем называть её так же, люди, – бабэна. И был у бабэны второй муж – Петюня, чудесный человек, бывший пехотинец, прошедший всю войну с одним только серьёзным ранением – в лицо, подбородок. Петюня (Верочкино же прозвище!) до солидного возраста работал водителем грузовика, нормально зарабатывал, воспитывал, и очень любил, чужую внучку – Верочку. Она его тоже – уважала.

Так вот, бабэна Мария очень не любила свою очаровательную невестку и сделала всё возможное и даже немного невозможного, чтобы развести своего безумно любимого сына Валентина (ишь, какое совпадение) с его женой. А после развода забрала старшенькую внучку к себе. «Ну что ты будешь такая молодая делать с двумя малютками? Тебе свою жизнь устраивать надо». «Да, – согласилась уж очень молодая бывшая невестка, – нужно». Верочке тогда было 3 годика. Мария носилась по исполкомам – горсоветам, райкомам – обкомам и «выбила» Верочке комнату в коммуналке, вы не поверите, в одном доме с бабушкой, на втором этаже, с огромным балконов, выходящем на фасад, между двумя атлантами, покрытыми несколькими слоями штукатурки, и рядом с водосточной трубой, по которой 12 лет спустя начнут лазить хулиганистые мальчики. Правда, ни один из них дальше перил балкона не продвинется, а будет спускаться вниз той дорогой, что пришёл – по трубе, раздирая до крови руки и потом годами зализывая раны.

Верочка очень рано стала самостоятельной. Её бабуленька не знала, что делать с девочками, она вырастила всего одного ребёнка – Валентина. Правда, потом, начитавшись газетных романов, она всем будет доверительно рассказывать, что у неё было несколько детей, все умерли, конечно. Знаете, Гражданская война, голодные годы (в Одессе?). И вообще, она – такая больная, операция была (какая?), всё вырезали (что?). Верочка охотно верила и очень переживала. «Моя бабушка, – говорила она учителям, – очень хорошая, но очень больная. Ей когда-то сделали операцию, и всё вырезали». Учителя тоже верили, охотно соглашались, Они знали всё это от самой Марии Ивановны: и об ужасном здоровье, и о маме, что бросила (?) такую хорошую девочку на несчастную бабушку.

Вы не должны осуждать бабэну, люди. Ведь каждому человеку нужно внимание и тепло. В нечеловеческие годы лишений после революции и первой войны, когда «всё смешалось в доме Облонских», Марию бросила собственная мать. Её приютила и воспитала одна еврейка по имени Беба, которую на глазах у Марии расстреляли немцы в проклятом сентябре 41-го года. Вот Мария и не получила положенную каждому долю родительского тепла. И поэтому она агрессивно старалась взять его от других, чужих людей, рассказывая в обмен на сострадание «жуткие» истории своей не короткой жизни. Верочка очень возмущалась, как можно посторонним всё рассказывать. И только спустя много лет, уже по другую сторону пограничного шлагбаума, она поняла, что бабэна просто сумасшедшая или, как говорят в Одессе, «подстреленная». И этим объясняется всё её поведение. Мария Ивановна очень уважала тех, кто любил её. И делилась своими проблемами только для того, что бы услышать в ответ: «Ну, Мария Ивановна, вы такой необыкновенный человек!».

Бабэна не перерабатывалась – Петюня приносил домой достаточно денег.

Она бежала каждое утро на базар, покупала там тёплую ещё куриную лапу и литр молока. Для Верочки. Только свежее и только хорошее. Что бы «те» знали. Мария всю жизнь ревниво относилась к «той» и её родителям. «Те» были очень состоятельными людьми, занимались весьма незаконными делами, но Мария у них копейки не брала: «Я сама позабочусь о Верочке». И у неё действительно было мало вещей, но только всё хорошее и модное. «Посмотрите, как одета эта маленькая красоточка. Ну и бабушка у неё!»

А бабушка работала на пол ставки в аптеке помощником провизора, нажила там аллергию на антибиотики (бедная бабушка!) и ушла на долевую пенсию где-то так лет в пятьдесят пять. «Я так тяжело работала всю мою жизнь!»

Петюня был совершенно другим человеком. Прямым, честным, в общем, настоящим старым одесситом. Не мог понять Мариины «штуки». Какие-то бесконечные бега по организациям, бесчисленные гости, чуть ли не каждый день, бессмысленные постоянные покупки. «Мура, – так он звал бабэну, – Зачем тебе новая шуба, ты же только недавно купила новую? Где она, уже продала? Зачем, что она тебе сделала плохого?» «Ой, замолчи Петя, ты ничего не понимаешь».

Петюня был заядлым рыбаком. В доме всегда была свежая рыба.

– Мура, я час как с работы. Пожарь уже бычки. Что ты делаешь целый день?

– Я работала, Купила «левую» краску и красила полы у Верочки.

Мария красила полы, двери, окна и балкон как минимум три раза в год, как только удавалось достать новую эмаль. Соседи страдали от вони, но молчали. Общие коридоры и кухни бабэна красила бесплатно.

– Верочка, – говорила соседка Ляля Семёновна, – у вашей бабушки нет никакого инфаркта, не волнуйтесь. Уж я то знаю. Когда сердце болит, то оно – болит. И так, что не то, что пол красить, дышать невозможно…

Она умерла от второго инфаркта много лет спустя, уже при Серёже.

Вы же понимаете, люди, что времени на Верочку у Марии почти не было. Девочка росла – хозяйственная, серьёзная. Училась очень хорошо. После того, как от сердечного приступа умер её отец, тоже – скорпион (знаете, когда рождается в доме второй скорпион, один из них должен умереть, – ну как тут не верить в астрологию!), а ей тогда было семь лет, Мария сделала всё, чтобы исключить контакты Верочки с «той». Верочка в тысячный раз слушала бабэнины басни о матери, но, не желая огорчать бабушку, со всем соглашалась.

– Почему ты меня зовешь «бабэна»? Конечно, я не мама, но ты должна называть меня бабуленькой, и никак не иначе.

– Хорошо, бабуленька, – отвечала Верочка, завязывая бантики. – Бабэна даже этого делать не умела.

А Верочка росла очень аккуратной, чистоплотной и просто – хорошей девочкой. Прекрасно училась, была круглой отличницей, играла на пианино, рисовала, танцевала, пела, делала успехи в спорте. Все очень любили эту умную и красивую девчушку. Она была исключительно правдивой во всём, кроме.… Никогда, никому, даже лучшим подругам не рассказывала ничего о своей личной жизни. Язык был всегда за зубами: «Это никого не касается». Её прямо с детства можно было отправить в разведшколу, а затем – на самую опасную работу: рта не раскроет. Однако, она с раннего детства не любила старость, терпеть не могла больных, болезни, никогда не ходила в больницы, когда туда попадали друзья или бабэна, которой однажды повезло туда попасть: «Я чуть не умерла!» (нарыв на пальце).

Став постарше, когда исключительные по форме груди приподняли платье достаточно высоко, Верочка, ни секунды не задумываясь, давала по голове «биологией Пупкина с картинками» любому мальчику, осмелившемуся дёрнуть её за косичку или, упаси бог, прикоснуться к ней. Мальчики ходили за ней плотным стадом, носили портфель, дрались между собой и тихо ныли летними ночами под балконом. Они её очень уважали и называли…ну как? правильно – Вероника Петровна. Она ещё и гимнастикой занималась, и мечтала стать художником – модельером. Однако бабэна сказала: «Никакого техникума. Там будет учиться Валя. Ей нужно работать. А ты выйдешь замуж. Тебя прокормит муж. Только не ищи богатого. Ищи простого парня».

Не волнуйтесь. Вышла, конечно, вышла Верочка замуж. И очень даже рано. Парень был чуть постарше её, из очень серьёзной семьи. «Я не любила его, – говорила она чуть позже моему хорошему другу Серёже, – просто, он так пристал, что я не могла отказать». Мы не будем называть его имени. Не о нем речь в этой полуправдивой истории. Скажем только: он был молодым да ранним, очень агрессивным – апрельский, кстати. Связан был с картёжниками, играл насмерть. Однажды задолжал такую сумму, что специалисты привязали его к бамперу собственных Жигулей, а их представители пришли с пистолетом к Верочке и конфисковали всё золото, что было в доме. Та тихонько собрала в простыню все вещи любимого мужа и аккуратно сбросила узел с балкона.

А потом – началось. Ну, тут подробности неуместны: Верочка была разведенной молодой женщиной со всеми вытекающими последствиями. Сами понимаете. Потянулась чехарда мужчин. Уже серьёзных. Хорошо обеспеченных. Продукты посылались ей в дом – ящиками. Шампанское (помните кто?), импортные конфеты, другие продукты. Она раздавала это подружкам или сбрасывала с балкона на улицу к великой радости соседей, живших на первом этаже. Бабэна дико возмущалась:

– Верочка, ко мне приходил вчера Всеволод Сергеевич. Я ему очень понравилась. Он просил поговорить с тобой. Тебе пора замуж. Нечего – так. Он – серьёзный человек, меня уважает…

…Однажды Верочка познакомилась с Валей. Он был лет на десять старше её. Занимался чем-то не очень праведным: какие-то дела, цеха, чёрный рынок, поставки товаров в другие города. Верочка моталась с ним по всему Союзу. В его домах: и в городской квартире, и на даче, и в огромном для тех времён загородном доме всё время крутились какие-то личности. Он одевал её с ног до головы, продолжал обеспечивать жену, от которой он ушел, и своего сына. К Верочке прекрасно относился, но был бешенным, ревнивым. Наличных денег не давал, но та уже работала кассиром – приёмщиком заказов в фотографии по неписанным правилам тех лет получала 30% от стоимости неоформленных работ. Почти честно, без обмана. Этих денег ей вполне хватало. Любила ли она Валю, не знаю, но она говорила автору этой смешной повести, что да, любила. Но вы уже знаете, что нельзя верить ни одному её слову.

Детей она иметь не хотела. Ей совершенно не нравился образ жизни Вали и его замашки. Однажды, гуляя на какой-то очередной вечеринке, он перехватил взгляд одного из гостей на Верочкину грудь, встал и воткнул тому вилку в щеку. А однажды, когда они везли товар в Кишинёв, он за что-то грубо выговаривал Верочке, сидевшей рядом, отвлекся, и Жигули, которые он гнал на предельной скорости, занесло, и они перевернулись три раза через крышу. Верочке чем-то пробило ногу, Валя лежал без сознания, весь в крови. Из остановившейся рядом Волги вышли какие-то чуть знакомые ребята. Верочка взглядом показала им на багажник. Они успели перегрузить чемоданы в свою машину за минуту до прибытия ГАИ. Верочка тех совсем не знала, но они сами «нашлись». С Валей шутки были плохи.

Через пару дней после выхода из больницы, Валя курил у Верочки на балконе. В дверь позвонили. Перед ней стояли два молодых следователя. «Мы разыскиваем этого парня. Знаем, вы живёте с ним. Вот – фото». Верочка мельком посмотрела, улыбнулась и скромно сказала, всё просчитав в голове: «Да, ребята, конечно знаю. Но мы недавно попали в аварию, и я выгнала его. Дайте мне ваш телефон. Он не может не появиться, и я вам ту же позвоню. Знаете, я вас не приглашаю на кофе, – и показала на забинтованную ногу, – у меня в доме – переворот». Она вновь очаровательно улыбнулась.

Чёрная, она зашла к себе, сняла трубку, набрала номер и сказала: «Это Вероника. Немедленно заберите отсюда вашего сына, или я не знаю, что сделаю». Сказано было резко, чётко, и возражений не последовало.

Конечно, Валя не оставил ее в покое. Он приставил к Верочке своих архаровцев. За ней следили днём и ночью. Она шагу не могла ступить без «хвоста». Часто Валя являлся собственной персоной, выбивал стекло в парадной двери, выламывал дверь в комнату, выкручивал ей руки. Верочка прекрасно понимала, что так жить нельзя. Тем более воспитывать в такой обстановке сына. Она всегда была уверенна, что у неё будет мальчик. И она придумала, как исчезнуть из его жизни навсегда.

Однажды вечером, договорившись с бабэной, она выкупалась, замотала голову полотенцем, накинула полупрозрачный халатик на мокрое тело и спустилась вниз, пройдя мимо сидящих на лестнице Валиных боевиков. Там она быстро переоделась, взяла приготовленную заранее сумку, вышла через чёрный ход и села в ожидавшее в подъезде такси. Она улетела куда-то в Грузию, в какую-то деревню. Валя не смог её найти.

Верочка вернулась спустя несколько месяцев, твёрдо решив выйти замуж вторично, завести настоящую семью, родить мальчика и жить нормальной спокойной жизнью. Вскоре она познакомилась на собрании с Юриком Беловым – лаборантом из другой фотографии. Они быстро поженились. Верочка родила Вадика. И решила посветить ему всю свою жизнь. До последнего дня. Ещё до родов она от корки до корки изучила книгу Спока и буквально по дням знала, как должен развиваться ребенок, что с ним делать и как его вырастить.

Взбешенному Вале она честно сказала: «Я замужем и не могу изменить мужу. Ты меня знаешь». Это была сущая правда. Валя знал, и вынужден был исчезнуть. До поры, до времени.

… Ты знаешь Юрика, Сол. Он очень хороший парень. Высокий, белобрысый, интересный, недавно демобилизовался из армии. Отслужил два года, вместо трёх в ракетных войсках.

Ты же понимаешь, он нормально зарабатывал. Он мне очень понравился, и я подумала, что пора стать настоящей семейной женщиной. Я не хотела иметь ребенка, но бабэне нужна была новая игрушка, и она мне все уши прожужжала: «Пора рожать. Тебе уже почти 23 года. А когда же ты думаешь рожать – в тридцать?»

Вадюнька родился очень крепким и здоровым, идеального веса, почти не плакал. Я кормила его по часам, по указаниям Спока. Юрик почти не помогал, а мне было очень трудно. Я думала, что сойду с ума. Почти не спала, беспрерывно всё стирала и гладила, чтобы было стерильно, знаешь, тогда всякие стафилококки ходили.… И нужно было ещё готовить Юрику еду. Я вдруг заметила, что он съедает неимоверные количества продуктов. В обед, например, – 2 или 3 вторых, не считая всего остального. Когда я жила с Валей, то готовил он, меня к плите не подпускал. А тут… Было очень странно видеть, сколько он ест. У него начались сильные головные боли, он не мог спать, всё время чего-то боялся, плакал. Я и так мало спала, а тут приходилось успокаивать его до утра. Ему казалось, что за ним следят, а ты же знаешь, Сол, что Валя давно снял слежку. Так, звонил изредка, как дела, мол, и так далее.

Однажды я вытирала пыль, перебирала барахло в ящике и наткнулась на справку, в которой просто говорилось, что Белов комиссован в связи с облучением по статье какой-то, связанной с серьёзным психическим расстройством. Меня как током ударило. А как же Вадюнька и почему Юрик скрыл от меня? Ну, скажи, Сол!

Этот кошмар продолжался почти два года. Каждые два- три месяца Юрик ложился в психбольницу. Его там приводили в порядок, но вскоре все начиналось с начала. Знаменитый профессор Финдус сказал мне, что болезнь неизлечима, к счастью, детям не передаётся. Ну, как я могла растить моего сына рядом с сумасшедшим человеком? Ведь воспитать Вадюньку – главная цель моей жизни. И я сама те два года была на грани помешательства, давление было под двести. Однажды ночью меня скорая увезла в больницу на Ярославского. Вадюньке тогда было два года. Через два дня я вызвала такси и удрала оттуда в больничном халате, представляешь, зимой. Ты веришь мне, Сол? Еще через пару месяцев я приняла самое тяжёлое решение в моей жизни. Я посадила Юрика, все ему объяснила, и он – согласился. Мы расстались. Он был такой чудный. Но если честно, то я его никогда не любила… (Можно ли верить Верочке, я не знаю. Может, это – так, а может – иначе. Вам решать, люди.)

А потом я уже никуда не могла деться от Вали. Он вламывался ко мне, опять выбивал двери, угрожал, следил…

Я его тоже не любила, да и не хотела. Но куда я могла деться? (Да, от Вали не убежишь.)

Однажды я ехала на работу в троллейбусе. (Да ты – что?) Не могла поймать такси (а, вот оно – что). Сидела у окна. Троллейбус медленно ехал по Ленина, и вдруг я увидела знакомое лицо. Этот парень пару раз заходил в нашу фотографию, приносил Лиде фотокарточки на ретушь. Ты понимаешь, Сол, о ком я говорю. Он недавно развёлся с женой. Троллейбус остановился, я увидела его лицо, погасшие глаза, широкий лоб. «Он такой же сумасшедший, как ты», – говорила Лида. И – всё. Я пропала. Знаешь, влюбилась по уши, Ты же понимаешь, это был Серёжка Королев.

И я подумала, мне бы такого парня.

Я тогда стану такой, как он захочет.