Призрачный страж старой шахты

 

 

 

(Быль из жизни старателя)

 

 

Как ни банально звучит, но началась эта история с обычного полутрезвого разговора. Попробую обрисовать саму обстановку, при которой возникали подобные темы в беседах. В те годы у "золотишников" с развлечениями было не очень. А тут ещё, вы не поверите, и милиция, и ОБХСС, и дружинники – все активно боролись за чистоту нравственности… ну и свободу трудового народа от лишних денег. Поэтому, когда была уже у работяги куплена квартира (хотя на Севере это вовсе не обязательно), машина, лодка, аппаратура, желательно новейшая (с импортом тогда было очень трудно), шкафы заполнились одёжкой, обувкой, наступал полный застой в желаниях…. Дальше тратить деньги было не на что. "Болтами" и "цепурами" тогда не хвастались. Золотые цепи скромно носили под майкой, а печатки водружали на пальцы с обкусанными ногтями только при выезде на юга.

Работали, как, впрочем, и сейчас работают, «золотишники» летом, а на зиму устраивались, кто где мог, лишь бы просто числиться. Зарплату там делили конторские, а фартовому народу и летней удачи на всю зиму хватало.

И главным развлечением при таком раскладе был кабак!

Причем особым шиком считалось прийти туда прямо в ватнике, в кирзачах, типа с "поля", и сесть, небрежно развалившись, за столик с белой скатертью. В зале, конечно, публика чистенькая, отглаженная. Впечатление на нее такое явление производило. А вот директора и официанты только рады были «простого» клиента обслужить: денег он не считал, хотя особых изысков в меню не было (из импорта – только болгарские вина).

 

И вот, в один из таких вечеров в начале лета, я сидел в ресторане одного из поселков Эн-ского золотоносного района. И приключилась тут такая петрушка.

Подходит к столику бомжеватого вида мужичок и прямо спрашивает:

– Угостишь, земляк? – Я уже говорил: по одёжке у нас не встречают.

– Падай, наливай! Что, трубы горят?

– Да, вот вчера перепохмелился, – улыбнулся он.

– Пожрать чё заказать?

– Ну, если только салатик какой, и тот – полезет ли…

– Не вопрос! – Я сделал заказ. Мужичок не торопясь налил тут же и вторую, закурил (тогда такое было возможно) и уже затем спокойно представился:

– Николаем меня зовут. "Золотой" погоняло.

– Браток, – я ухмыльнулся, – да здесь в каждом поселке, как минимум, два "золотых".

– Да знаю! – махнул рукой тот и хрипло рассмеялся. – Молодежь лоток намоет и уже – кум королю!

– Ну да, есть такое… Сам-то откуда будешь? – спросил я, чтоб поддержать разговор.

– Да не местный я. – И он назвал поселок отсюда далекий, а до самого Магадана – рукой подать. – А сюда к другану приезжал, хотел его на лето сфаловатьСфаловать – уговорить (жаргон) по нашим местам побегать, а он тут в запое конкретном. Вот я с ним попал! Лаве даже на автобус не осталось. Да и он там помирает….

Коля искоса взглянул на меня. Ну что ж, намек более чем… Я, достав из кармана, протянул ему 25 рублей и показал на целую бутылку водки: – Хватит?

– Да не… Денег не надо – пропью… А водку возьму, спасибо!

– Ну, тогда подходи к закрытию, я еще посижу, а там подумаем, как беде помочь.

Колян засунул пузырек за пазуху, пожал мне руку:

– Я подойду! Обязательно подойду. – И вышел.

 

Ну, что же… Такое случалось частенько. Гуляет народ широко и порой переоценивает возможности организма. Я был уверен, что вряд ли когда снова увижу этого Золотого. К закрытию ресторана он не пришёл, а мне пора было закругляться. Вечер не очень развлёк, приличного ничего не светило, были пару мадамов «боль-мень», но при кавалерах.

Я вышел на стоянку к своей "Ниве", закурил…

В гостиницу не тянуло, решил прокатиться по поселку.

Была уже тёмная колымская ночь. Я медленно покатил по центральной улице, поглядывая по сторонам. Из динамиков "поворачивал" Макаревич. Он тогда еще не был кухмейстером, и мне нравились его песни. И… вот не верь после этого в судьбу! На одном из поворотов я заметил знакомую фигуру в телогрейке, уходящую за угол. Слегка притопив, быстренько догнал знакомца, а так как улица эта шла под уклон, то, заглушив движок, я покатил вслед за мужичком, сам не зная зачем. Коля шел и о чём-то сам с собой спорил, размахивая одной рукой. Тут я решил пошутить: подкравшись почти вплотную к нему, нажал на клаксон! Дурак, конечно, но что же… был нетрезв... Колек от неожиданности хлопнулся на пятую точку, взмахнул уже двумя руками и заорал: «С..! Б...! Козёл!!!» – и что-то в этом же духе…

Распахнув пассажирскую дверку я сказал:

– Ну, за козла ты ответишь! Садись, обоснуй.

– Егор!!! – заорал тот еще громче, – ты что ж творишь? Я ведь пузырь разбил! – Коля чуть не плакал.

– Ты что, его ещё не донес? – удивился я.

– Да нет, тот мы уже оприходовали. Я уже к тебе же собирался, а дружок опять добавить потребовал… Вот я за "сэмом"«Сэм» – самогонка и сгонял. А теперь что? – Он снова покосился на разбитую тару. – Утром сдохнет же мужик… Ну ты накосячил, Егор, – предъявил мне Колян.

Ну, если б не было так грустно, было бы смешно. – Садись, говори куда ехать.

– Да не дадут там больше, я последнюю забрал, – угрюмо пробурчал новый знакомый.

– Да не к травильщикам едем. Друг где живет? У меня есть для него.

– А… Ага… Ну да… Щазз! – Николай залез в машину и махнул рукой, – Трогай! Вон там заправка будет, рядом домик, я покажу

Я снова рассмеялся:

– Щас как трону, ведь вылетишь… – И все-таки «тронул».

– Твоя машинёшка? – спросил Колян.

– Ну, типа да.

– А сам откуда?

– Да с города я, – тогда на Колыме городом называли только Магадан. Официально считался еще Сусуман, но это уже, по-моему, несерьёзно.

– Ты по металлу?

– Ну, а то… – Такой вот разговор.

– Во! Теперь к тому домику!

Я увидел вполне приличный по колымским меркам дом. Забора, как такового, не было. Да и не часто их тогда строили: воровать почти не воровали, а садово-огородные радости были больше для утехи хозяев, а не налетчиков.

Во дворе даже стоял "Москвич".

– Да у тебя кент "в поряде", – заметил я.

– Твоя правда! Он – ходок. Но вот если бухает, то уж на полгода, и лето пропало… – горестно вздохнул попутчик. – Слушай, Егор, пойдём к нему! Я не буду пить, отдам бутылку и всё. Мне поговорить с тобой нужно. Или в машине подожди, но не уезжай, а?

Вот, опять… что это? Если бы мне не было скучно, если бы я не поверил этому бродяге, ведь не случилось бы потом того, что произошло? Ну, это я так, сам у себя спрашиваю.

Решил я всё же взглянуть на легендарного пропойцу, ведь полгода без просыпу – это уметь надо! Вошли в дом. В общем-то, кроме запаха, (Ох, этот запах! Его, что ли, специально разбрызгивают по таким вот местам, где людям плохо? По больницам, вокзалам, тюрьмам…), ничего о "бичарнике" не говорило. Даже, несмотря на запах сивухи, перемешанный в равной пропорции с духом несвежего белья, тела, залежалыми окурками, домик выглядел ухоженным. Когда-то здесь жила женщина. Потому что, на фиг мужику герань (если это она) в кадке? Да и занавесочки весёленькие, полочки… На диване, над которым была распята шкура довольно-таки приличного мишки, (вот уж, северный шик!), лежал мужичок, заросший до самых ушей щетиной. Посмотрев на нас мутными, слезящимися глазами, спросил только одно: «Принёс??!»

– Да, Бурый, все нормалёк! Вот, бродяга выручил. Познакомься, это – Егор со столицы.

Я тут уже молча вытащил из карманов две бутылки "Столичной", поставил их на табурет возле дивана. В компанию к пачке «Беломора», банки с окурками и чайника.

– Бывай, мужик, оклёмывайся! А тебя я в машине подожду. Недолго. – сказал я дружкам и вышел.

 

Возле дома была поставлена аккуратная скамеечка. Да, была хозяйка, однозначно была! За окном что-то бубнили сотоварищи. Я распахнул дверку машины, снова включил магнитофон и вернулся на скамейку. Выкурю пару сигарет, не выйдет – уеду, – решил я.

Но, не успел докурить и первой, как из коридора выметнулся Николай. (Не могу я называть его Золотым, потому что, был реальный знакомый с такой кликухой и уж поприличнее этого). Увидав меня, он облегчённо вздохнул:

– Не свалил! Егор, разговор есть!

– Ну да, небось место знаешь, где Колчак золото зарыл? – ехидно спросил я.

– Да нет, Егор! Всё по чесноку, отвечаю! Хочешь, у Бурого пробей! Дело такого рода: мы с ним прошлым летом на нашу шахту ходили, ну, где в войну рудное добывали.

– Ага…! "Золотая" сопка в каждом районе своя, – поскучнел я.

– Слышь, это реально! Там добывать ещё до конца войны перестали: малое содержание, говорят, было, – убеждённо тарахтел Николай. – Мы, местные, знаем, что там лагерь был "Петровский"(название немножко другое, не могу же я ВСЁ писать).

– Знаю, слышал. Есть такой… и что?

– Так вот. Отец Бурого там сидел!

– Во как! – не удержался я. – Ну и…?

– А то, что батька не раз ему рассказывал про ручей там один, почти у самого лагеря.

– Ясно… Но, браток, там в то время геологи были – не чета нынешним, жизнью отвечали за отработку. Так что, скорее всего, фольклор всё это.

– Да не… ты погодь! Не гони, выслушай!

– Ну, валяй, соблазняй! – Подобных историй за свою жизнь я наслушался – Джек Лондон отдыхает. Но делать особо было нечего, а тут, всё же, интересно.

– Так вот, – продолжал мой собеседник, – мы с Бурым на то три лета угробили. Есть металл, но не фонтан. Еле-еле отбивали затраты. Уже решили махнуть рукой, но прошлым летом, уже под конец, на одном шурфе ТРИ кило взяли! Вот Бурый и забухал….

"Три кило – это серьёзно", – подумал я. Но что-то как-то больно легко. Так ведь не бывает.

– И ты предлагаешь…

– Да, Егор, да! Ты на колёсах, там почти до места доедем. А ниже по реке лодочку соорудим. Там раньше дорога прям до лагеря была, но потом помыло, а может, взорвали…Шахту-то, точно, взорвали! Да сам увидишь.

 

Во, блин! Похмелил бродягу! Планы-то у меня были совсем другие. Но уж очень жарко убеждал меня этот Николай. Да и видимость былого благополучия в жилище этого Бурого подкупала. Не на пустом месте обустроился. Что же делать? А если совсем честно, ещё и интересно стало. То, что связано с теми трудными временами, всегда меня интересовало, притягивало.

Про лагерь Петровский я слыхал, даже читал, а вот сам не добирался. В том районе металл уже практически повыбрали, разработки и саму трассу грозили перекрыть. Плохое для «хищников»«Хищники» – старатели, занимающиеся незаконной добычей золота. место, всё на виду, рядом с дорогой. Но вот Петровский... Это глушь почти.

– Долго до места, чтоб до самого шурфа? – спросил я.

– Если с машиной – за сутки, ну, может, поболе, доберемся. Щас дорога плохая. Но на твоей сможем по руслу пробиться, почти вездеход ведь.

На той своей «Нивушке» я, действительно, давал жару! Пробивался туда, где люди даже мотоциклы бросали. Сильно я её не берег, нодовая, движок – это как часы работал. А внешний вид… Ну, где поцарапал, помял, так она ж, лошадка, меня кормила...

Есть у меня одна хорошая черта (ну, хоть самого себя похвалить): я решения принимаю сразу! Даже если потом жалею, то это уже ПОТОМ. Вот и тогда решил: а схожу на Петровский! Чем чёрт не шутит…

– Ну, что Колёк, за базар отвечаешь? – Посмотрел я напарничку в глаза.

– Да, Егор, мамой клянусь! Всё пучком! Там есть, я знаю!

– Ну, сильно-то не гони! Что, не знаешь, как металл убегает? (Есть у него такая противная черта: идет – идет, а потом – раз!.. И, как отрезало! Хоть насквозь проройся – нету!)

– Да знаю я все, Егор, думаю, что пофартит! Так ты пишешься?

– Когда едем? – спросил я.

– Ща, подожди, я только Бурому скажу!

– А вот говорить, Колек, никому ничего не надо! Зачем Бурому знать, куда и с кем ты идешь?

– Это как?… Мы же… вместе. Он типа в доле.

– Он в ТВОЕЙ доле, браток, если хочешь… Я работаю только на себя! Всегда! Решай....

– Ну, да… А чё тут решать? Один я не потяну. Если пофартит, с Бурым поделюсь. Может, ты и прав. Но все ж скажу ему, что уезжаю... Ты погодь…

Он снова убежал в дом, откуда тотчас же донеслась торопливая речь компаньона. Я прислушался. (Простите, некрасиво, но...)

– Короче, Бурый, ты меня подвёл, ханыжь и дальше… Приедет твоя, оклемаешься, если я буду ещё там, на месте, дойдёшь как-нибудь...

Запойный что-то забулькал, но Коля перебил его:

– И так ты поступил по-скотски! Вот, на похмел есть, а дальше крутись сам! Время уходит… Я уехал. Адьё!

Он вышел на крыльцо и взглянул на меня.

– Слышал?

– Слышал! Все правильно, когда едем?

– Да хоть щас! За ночь как раз докатим до моего посёлка. Если хочешь, я могу тебя подменить, с машиной знаком – шоферил. Так как?

 

Самое трудное – выбор – было сделано. Здесь меня ничего не держало. Заскочив в гостиницу, через полчаса мы уже пылили по трассе.

"Трасса, Колымская трасса… Магадана душаааа…" По дороге Колёк, мужик с понятием, чтобы я не заснул, травил мне местные байки: в каждом районе они свои, хотя мотивы одинаковые. Но одна была выходящая за рамки общепринятых. Кто бы знал, что именно с ней мне и придётся скоро столкнуться. Суть её, если вкратце, в следующем. Когда в лагерь «Петровский» пришёл приказ прекратить добычу, среди заключённых пополз слушок, обычный в то время: основную массу людей вывозить не будут. Кому они нужны, уже отработанные, как тот полигон? Началась паника, никто не хотел работать на свёртывание. Тогда перед ними выступил "хозяин" и сказал, что все это враньё, что мутит воду, как обычно, ворьё. И всем, кто работает, будет увеличен паек. Речь произвела обратное впечатление: "Ну, вот! Точно кончат! Продуктов уже не жалеют!"

Здесь такое и раньше случалось: человек на Колыме был самым дешёвым и легко заменяемым инструментом. Поэтому, когда шахта уже была готова к консервации, несколько десятков, а по другим версиям, несколько сотен "зека", вооруженные кирками и ломами, забаррикадировались в этой шахте, требуя приезда чуть не самого Гаранина (был такой сталинский соколок в то время), для дачи гарантий.

Наивняк… Но люди были тогда тоже немного другими. Пусть на каторге, пусть обездоленные, преданные и проклятые, но они хотели хоть кому-то верить!

Начальник же лагеря, не желая рисковать не такой уж многочисленной "вохрой", после недолгой попытки убедить бунтовщиков, отдал простой и ясный приказ: взорвать вход в шахту, похоронив всех внутри.

Отец Бурого, один из немногих тогда всё-таки вывезенных оттуда и выживших, говорил, что всё так и было. И я верю, что так могло быть.

Но…

С тех пор к людям, которые оказываются ночью в том районе, иногда подходит старый измождённый зек и просит закурить. Говорят, что если старатель при этом в ужасе не убежал, почти сразу обязательно находит ХОРОШЕЕ золото!

– Народ говорит: у них там, в штольне, с куревом плохо. Вот и «стреляет» призрак папироски. Его все Стражем зовут, – закончил Николай.

– Ну, а вы с Бурым тоже угостили бродягу? – хохотнул я.

– Не… к нам он не выходил.

– Но металл-то вы нашли!

– Металл нашли. А его не видели… И слава Богу! – вполне серьёзно ответил напарник.

Вот так, коротая времечко (за руль я всё же его не пустил), разговаривали, да по глоточку прихлёбывали водочку. Благо гаишники на колымской трассе, особенно ночью – невиданное дело.

Доехали мы до посёлка. Подогнав машину под окна дома Николая, вошли внутрь. Вот тут сразу видно: мужик холостякует! Да и побухивает. Хотя телик большой, цветной, магнитофон, по-моему "Маяк", неплохой по тем годам, ковры там, паласы, но... грязно, неухожено, неуютно. В таком доме на кровать, не раздеваясь, прям в «пижмаке с карманАми» – это в порядке вещей.

 

На следующее утро мы снаряжались. Дело это не то что хлопотное, но желательно, чтоб продукты все были свежие и хранились подольше. Поэтому, пока Колян там потихоньку собирался, я смотался в город и затарился со складов: была у меня такая возможность. Вернувшись, я застал Николая уже полностью готовым, трезвым и серьёзным.

– Ну что Егор, с Богом!? Завтра двигаем? – спросил он.

– Ну, давай завтра. "Отваливаться" будем, выдержишь? – спросил я и глаза товарища радостно заморгали.

Последняя пьянка перед выходом в тайгу – святое дело. Там – ни-ни! Даже завзятые алкаши это знают.

– Давай, Егор, по обычаю, что бы не пролететь. Да и бабу помять перед уходом охота! – разохотился Коля.

– А есть приличная? – спросил я.

– Да я тебе приведу! У меня своя тут, повариха! Ухватистая! Вот такой жопец! – Он развел руки во всю ширь. – Не веришь?

– Да бога ради! Мне бы чё-нить попроще, – отмахнулся я от подобных размеров.

– Дык, я и говорю: у ней подруга есть, училка двадцати пяти лет, без мужика… В смысле, мужик ещё не приехал. Вести?

– Да валяй, хвастайся! Но смотри, завтра поутру двигаем!

 

Скажем так: вечер удался! Было немало выпито, орали песни, клялись в вечной любви, целовались-обнимались… Я проснулся в комнате той самой училки. Довольно привлекательная женщина, и в постели не ханжа, по тем временам – это уже за счастье! Наскоро исполнив утренний супружеский кредит, мы распрощались. Конечно же, я обещал вернуться, а она – ждать. Всё, как всегда…

Добрался до Колиного дома. Он был слегка похмелённый и уже один:

– На смену с шести утра ушла, – ответил он на мой немой вопрос. – Все вышло, ну просто ништяк! – Он гордо расплылся. – Вот думаю: приподнимусь, в жены взять, что ли? Готовит – пальчики оближешь, песни здорово поёт… А сиськи! Ты сиськи её видел?!!

– Ну ладно, хорош восторгаться, едем?

– А если в дорожку…? – жалобно взглянул Колёк на меня, но тут же осёкся: – Всё! Все, Егор… Я чё, не понимаю? Душевно всё!..

И мы тронулись в путь.

 

Начало лета на Колыме – то ещё время года! Уже вроде тепло, порой жарко, а в низинах, ущельях, просто в тени деревьев ещё лежит снег. Много снега. И тянет от него такой стылостью! Как будто последний коготок зимы зацепил за шиворот и держит. Утренний туман тоже уходит тяжело, слоями, окутывая вершины деревьев, медленно уползая наверх по склонам сопок. Вот где можно напряжённые сцены для фильмов ужасов снимать!

Но ближе к полудню лето берет своё, и уже кажется, что никогда и не было этой бесконечной зимы! Всё ярко, броско, нарядно. Ну, это снова лирика...

На первом привале я распаковал тайничок. Был у меня в ту пору незарегистрированный карабин 7.62, и вполне официальная МЦ-1201. Кто не знает – это пятизарядный охотничий карабин 12-го калибра. Штука удобная, но патронов жрёт – немеряно! Коля с завистью оглядел мой арсенал: у него была простая Ижевская однозарядка. Попытался её реабилитировать:

– Но зато у меня – кучность! Пристреляна и проверена. А эти многозарядки, говорят, дерьмо. Клинят….

– Ладно, Колюха, не менжуйся, дам пострелять, – подмигнул я. Тот расплылся в улыбке.

– Замётано!

 

Как всё было в дороге, описывать долго. По пути останавливались, пробовали мыть в устьях ручьёв, обследовали старые полигоны. Золото было везде, как обычно, но небольшое.

– Вперёд! Вперёд! – торопил Николай. Дорога была ужасная, прямо сказать, дороги-то как раз и не было. Просто просека, на которой кое-где уже вырастали новые лиственнички. Скоро похоронят её в чаще совсем. А может и хорошо, когда природа за людьми прибирает. Так и надо.

Коля местность знал хорошо, мы часто двигались по руслам ручьёв. Это было быстрее и надёжнее, чем ковылять между ямин, промоин и упавших деревьев. Ехали почти два дня. Наконец выбрались в обширную долину.

– Приехали! – обрадовал мой штурманок. – Вот он – Петровский!

Таких старых лагерей повидал я на Колыме немало, этот если и был отличен, то только тем, что почти все лагерные постройки были сожжены.

– Однако… – покрутил я головой. – Впечатляет…

– Говорил же… Правда всё! – захлёбывался радостью Колька.

– А шахта где?

– Да вон там, смотри выше по тому склону, где как валун большой. Это вагонетка старая. Там и вход… был.

Потом я туда поднимался… Страшновато… Вход, похоже, был взорван, всё же. Осыпь полностью закрывала его, по ней густо стелился цепкий стланик. Еще пару десятков лет – и не увидеть, не понять, не найти.

Не сказать бы, что я суеверный, но на всякий случай перекрестил себя и завал:

– Покойтесь с миром, если вы там, бродяги….

Потом началась работа. В старом ихнем шурфе мы поначалу, буквально за пару дней, взяли грамм 250-300 металла. А потом, как я и предполагал, как отрезало! Били шурфы рядом – пусто. В отдалении – пусто, выше, ниже – голяк!

Маялись так больше двух недель. Коля уже психовал.

– Может, пройдём по ручью, до истока? – как-то предложил он.

– Давай до конца недели ещё пробуем, потом будем сворачиваться. Время уходит. Надо думать, куда успеем ещё прыгнуть, – тоже уже со злостью обрезал разговор я. И следующей ночью случилось то, из-за чего, собственно, и решил я рассказать эту историю.

 

Спал я в машине. Палатка у меня была хорошая, но как-то в «нивушке» мне привычнее. Подмораживало, и под утро я слегка замёрз. Включил двигатель, печку и снова задремал. Не знаю, что это было, но вряд ли я надышался газов. Ни до, ни после я никогда не угорал в своей машине – все работало исправно. А тут… Вот как объяснить?.. Уже снова засыпая, слышу: вроде как сучок треснул. Приоткрыв глаза, увидел какую-то фигуру… нечёткую… расплывающуюся. Знаете, как это бывает в обычном сне: всё вроде видишь, а вот собрать образ не выходит…

До рези в глазах всматриваюсь… и с ужасом понимаю: ...это Он!!!! Если я и спал, то вспотел вполне явно… Отвечаю: я ЕГО видел!! Разглядел до мелочей: старая разорванная телага, бирка на груди, космы волос из-под старой ушанки... И лицо – измождённое, грязное, небритое... Осторожно открыв дверцу, я вышел из машины… Уже стелился тот самый предутренний туман. Клочьями… сползался… расходился… Фигура зека то появлялась, то пропадала. Я потихоньку шёл в его сторону, но… расстояние НЕ СОКРАЩАЛОСЬ!... Это точно, я чувствовал! Было очень тихо, невероятно тихо, неестественно… тихо. Слышал только своё дыхание и стук сердца….

– Тебе курить? – шёпотом спросил я призрака.

Он не ответил. Вроде, стал удалялся, но вдруг!.. Страж сделал движение рукой возле рта. Так обычно, жестом, просят табачка. И кивнул головой…

– Понял, братан, – говорю, – понял, щас сделаю.

Достал из кармана пачку сигарет и протянул ему. Не подходит. Иду навстречу – удаляется! Я нагнулся и положил пачку на пенек. Страж одобрительно моргнул и махнул рукой, мол, уходи. Я опять негромко обратился к нему:

– Братишка, прости, я не верил в тебя… Пусть вам ТАМ будет хорошо…

И вернулся в машину.

Снова туман накрыл поляну.

 

Когда я проснулся, было уже солнышко. Приснилось, решил я, но… в кармане не было сигарет! Я выскочил из машины, метнулся к тому пеньку – пусто! Конечно, если я действительно, что и клал на него, то, скорее всего, пачку уволок первый же бурундук или евражка. Может, я свои сигареты забыл ещё у костра… Хотя в машине же я курил…

В голове всё перепуталось. Сон, явь… Вообще-то, по своей натуре, я скептически отношусь к подобным вещам. Но судить вам: пишу, как было. У костра сигарет тоже НЕ БЫЛО…

Почему-то Коле я ничего рассказывать не стал. Тему эту мы больше не поднимали, а выглядеть смешным я не хотел. Вот впервые решил поделиться….

Да, кстати, металл мы в истоке ручья НАШЛИ!!! Не то чтобы очень много, но ещё и на следующее лето я приезжал добирать!

А к заваленному входу шахты я привез 100 пачек "Беломора". Больше страж ко мне не выходил...