Светлана Клигман
ПьесаОпубликовано редактором: Карина Романова, 9.10.2008Оглавление 2. Знакомство 3. Судьба настойки 4. Семейные предания Судьба настойки
На поляне у костра сидит Серафим. Ной в отдалении перебирает хворост, ломает ветки, некоторые из них обгрызает.
Серафим. Хватит, Тихоня, прекрати это, чёрт тебя дери. Весь хворост изведёшь! (Ной застывает с прутиком в зубах. Пауза. Серафим снова бросает взгляд на Ноя . ) Веточкой не подавись! (Ной выплёвывает прутик. Серафим вздыхает .) Что-то Руфь не торопится…
Ной (после длительной паузы). Шли они молча, страх обуздав нежностью робкой…
Серафим (встрепенулся). Что? Как ты сказал? «Они»? «Шли они…»? (Он взволнован .) Руфь не одна... (Вскакивает. ) Дождались… (Ной, до этого внимательно наблюдавший за братом, перестаёт обращать на него внимание и вновь принимается за хворост . ) Так, на меня надежды мало. Где этот чёртов Михаил? Когда он нужен, его никогда не бывает на месте. Зато всё остальное время он с меня глаз своих ядовитых не сводит. Василиск поганый! (Прислушивается .) Уже идут. (Ною, злобно. ) Заранее не мог предупредить, скотина? Тебе-то плевать, с тебя никто не спросит. Давай, давай, строй из себя идиота, прутики он грызёт, сиротка!
Входят Руфь и Давид.
Руфь . Его зовут Давид, он людей лечит.
Давид. Добрый вечер.
Серафим (нервничает). Давно тебя ищет?
Руфь. Со вчерашнего дня.
Серафим. Это уже серьёзно. (Подходит к Давиду, внимательно его рассматривает . ) Лечишь людей? Это хорошо. Лекарь, значит. Младшему нашему снадобье какое не посоветуешь по случаю? Он, знаешь ли, всё время хворост грызёт. Что это у него? Зубки режутся?
Руфь . Это Серафим, средний брат. Мама назвала его Гавриилом, но это имя не прижилось. Младшего ты уже видел в лавке, помнишь? Ной, поди сюда, поздоровайся. (Ной радостно подбегает, обнимает Руфь, она гладит его по голове, что-то шепчет ласково, отдаёт ему мешок. Ной убегает. Серафиму .) Ты не очень удивлён. Тихоня тебя предупредил?
Серафим. Минуты за две до вашего триумфального появления.
Руфь. Что он сказал?
Серафим. Что-то про нежность и страх, точно не помню.
Руфь . Ладно. Давида нужно покормить. Где Михаил?
Серафим. А где твой чёртов Михаил обычно бывает? Там он и сейчас – чёрт знает где.
Давид. Так что, настойки не будет?
Руфь. До прихода Михаила – нет.
Давид. А без его разрешения никак нельзя?
Серафим (фыркает). «Разрешения»! Так я бы его и спросил! Дело не в том, дружок. (Доверительно . ) Он её закопал. В неизвестном нам месте. Он всё зарывает, всё, что ему нравится. Варенье закопал, книжку свою любимую схоронил (это чтобы Ной не рвал страницы). Ты ему понравишься, он и тебя закопает. (Давид вопросительно смотрит на Руфь .)
Руфь (Давиду). Это не серьёзно. (Серафиму . ) Придержи свои шутки до утра. С него хватит, с ним судьба уже пошутила сегодня, а это не тебе чета. (Пауза . ) Накорми его и пусть поспит, остальное завтра.
Утро, на поляне Давид и Михаил. Давид что-то ест, Михаил за ним наблюдает. Давид нервничает.
Михаил (отводит взгляд). Ах да, конечно. Прости, я опять забыл, что среди людей так не принято.
Давид (перестаёт жевать, пауза). Если я правильно понял, причислять себя к людям ты не спешишь. Ага… (Продолжает есть . ) Если ты хотел меня напугать, то извини, со вчерашнего дня я стал как-то менее нежен. А поскольку другие члены твоей семьи даже не делают попыток мне что-нибудь объяснить, на свой вопрос: «Так кто же ты такой?» я готов получить ответ в любой форме, лишь бы это наконец произошло. Даже если ты сразу перейдёшь к наглядным примерам и станешь на моих глазах превращаться во что-то ужасное, я просто свалюсь в обморок и – что с меня взять? Так что прошу тебя, начинай.
Михаил . Не знаю, огорчит это тебя, Лекарь, или нет, но я не стану ни во что превращаться. Не то чтобы мне хотелось обмануть твои ожидания… просто до сих пор мне с успехом удавалось превращаться лишь в себя да обратно. Но ты, Лекарь, не отчаивайся. Я могу предложить тебе другой вариант, хотя он, увы, менее зрелищный. Пожалуй, для начала я тебе расскажу одну красивую старую легенду…
Входит Серафим.
Серафим. Какая оживлённая беседа! А я могу послушать?
Михаил . Послушать можешь, но ты ведь говорить начнёшь.
Давид . До брое утро, Серафим. Кстати, я всё хотел спросить, а где у нас Руфь? Я её сегодня ещё не видел.
Серафим. Смотрите-ка, и правда помнит!
Давид (обиженно). Я не понимаю, почему я должен был кого-то или что-то забывать. С чего это вас так беспокоит моя память? Вот и Руфь… Разве я мог её забыть? (Смущённо замолкает .)
Серафим (Михаилу). Ты слышал? Он бы не смог её забыть! Ну как мило. Он, понимаете ли, не смог бы. Ах, можно я порыдать удалюсь?
Михаил (Серафиму). А мог бы сделать вид, что ты не бессердечен, тогда бы я удалился порыдать вместо тебя. (Длительная пауза .)
Давид (расстроен, Михаилу). Ты хотел легенду рассказать…
Михаил . Боюсь, теперь ты не оценишь. Я, видишь ли, надеялся тебя немного подготовить… но увы. Мой брат и не такие начинания способен задавить недрогнувшей ногой. (Серафим фыркает . ) Он у нас любит ходить напрямик, через болота, чтоб больше брызг.
Серафим. Я хотя бы хожу через болота, а ты у нас в обход изящно гарцуешь. Шею не сверни, виртуоз!
Михаил . Ты, Лекарь, на нас зла не держи. Мы действительно не слишком любим о себе повествовать… правду, в особенности. Ты и сам поймёшь, отчего это. (Собирается с мыслями . ) Что ж, слушай. Род наш очень древний. У женщины из нашего рода может родиться только одна дочь, остальные – сыновья. Дети дочери и есть продолжение рода, из поколения в поколение. Обычная женщина не может родить ребенка от кого-нибудь из нас... во всяком случае живого… Это ещё не всё. Все мы связаны… (Откашливается.) весь наш род всегда был занят одним и тем же. Мы освобождаем мир от того, что ему чуждо. Я могу называть это чудовищами, просто чтобы хоть как-то называть. Не буду тебе объяснять, что они собой представляют, тебе это знать ни к чему. С одним из них не повезло встретиться тому человеку, что помог тебе найти нашу сестру. (Пауза . ) Не думай, что речь идёт о долге или о клятве какой-нибудь. Если бы… Дело в том, что нас совершенно непреодолимо влечёт туда, где появляются они. И мы не можем с этим ничего поделать. Совсем ничего.
Серафим. Ты вот не можешь заставить своё сердце остановиться, да? А мы не можем не переться туда, где есть они. Свойство организма такое… у нас. Паршиво, да?
Михаил . И это не всё. Есть ещё одна интересная особенность… Нас невозможно запомнить. (Пауза .)
Давид. Я не понимаю.
Михаил . А что тут понимать? Пройдёт всего одна ночь после расставания с нами – и люди уже не помнят наших имен, не могут толком описать нашу внешность и вообще сомневаются в реальности происходившего. А ещё одна ночь – и они не могут вспомнить ничего, остаётся лишь смутное чувство утраты.
Давид. Но я-то помню! Утром я вас вспомнил! Я что, особенный?
Михаил . Это отдельный разговор. Пока на твой вопрос, Лекарь, могу ответить: «в определенном смысле – да». (Пауза . ) Теперь ты понимаешь, почему мы так неразговорчивы, когда дело касается нас? Во-первых, вряд ли кто поверит, во-вторых, даже если поверит, то ни за что не запомнит. Бессмысленное за...
Давид (прерывает Михаила). Все мне рассказывают какие-то небылицы. Почему я должен это слушать? Сговорились все… Думают, это смешно… а это бесчеловечно. (Пауза . ) Была у меня одна идейка, насчёт лечебницы. Хорошая такая идейка, жизненная. Второй день… (Замолкает .)
Вечер. На поляне у костра разговаривают Давид и Серафим. Руфь читает неподалеку, Ной гуляет по сцене.
Серафим. … они, как правило, появляются в небольших городах, да и там предпочитают окраины… (Ной подходит к Давиду и усаживается тому на колени . ) Тихоня, слезай сейчас же! Ты уже не младенец. (Поворачивается к Руфи . ) Руфь, это переходит всякие границы. Скажи ему!
Давид (неуверенно). Ничего страшного, пусть посидит.
Руфь . Ной, подойди ко мне, милый. (Ной бежит к Руфи .)
Серафим. Он у нас тугодум. Мама, когда его носила, пару раз так крепко повоевала, что слегка прищемила ему мозги.
Руфь . Какая чушь!
Серафим. Ладно. Я действительно немного покривил душой. Просто, как ты, наверное, успел заметить, Тихоня не слишком разговорчив и вообще слабо интересуется тем, что обычно интересует других. Этот самый младший на данный момент член нашей семьи обладает редкой способностью. Это вдобавок к тем редким способностям, в которых его родственники итак никогда не испытывали недостатка. Он у нас с судьбой в особых отношениях. Да, Тихоня? Дело в том, что ему, по-моему, копаться в будущем так же легко, как всем остальным копаться в прошлом. Он их вообще не сильно различает. Обычно он молчит и улыбается, но если заговорит, то слушать нужно внимательно. Иногда, конечно, просто ерунду болтает. Но чаще всего его слова – это приговор. Только нужно научиться его понимать, мерзавец никогда ничего прямо не скажет, всё больше намёками. Вот так.
Давид. Полезный мальчонка.
Серафим. А то! Оракул домашний, совершенно ручной. Когда он был малышом, все были так заняты, что забыли рассказать ему о том, в каком порядке должны идти причина и следствие. И теперь он думает, что это неважно, и беззастенчиво пользуется. Вот такое упущение с нашей стороны.
Давид. И как часто он у вас прорицаниями занят?
Входит Михаил. Он чем-то сильно смущён.
Михаил . Видите ли… Мне подумалось, а может быть, вам лучше варенье предложить?
Серафим. Я что-то не понял. Варенье можешь предложить, но где эта чёртова настойка? Тебя не было почти час, ты что, всё это время размышлял, что нам лучше предложить?
Давид. И правда, Михаил, вопрос с настойкой нужно как-то решать.
Михаил (смущается ещё больше). Видите ли… (Руфь внезапно начинает хохотать .)
Серафим. А-а-а… (Задыхается.) ах, ты, горгулья волосатая! Твой папаша…
Михаил (перебивает). Лучше сразу прекрати!
Давид. Да что случилось-то?
Серафим. Забыл он! Ты только загляни в его поганые глаза! Он место забыл. Пропала бутылка! Ах ты, уродина какая!
Давид. Послушайте, у вас самих что, с памятью тоже слабовато?
Руфь . Мы, конечно, не забудем друг друга через пару дней, но не вспоминать что-то важное о нашей жизни дольше года очень опасно. Поэтому мы вечерами… (Вздыхает .) семейные предания пересказываем.
Давид. Можно ведь записать!
Михаил . Неужели? Пытались мы записывать, Лекарь, – бесполезно. К нашему глубочайшему сожалению, записи пропадают, причём самым нелепым и таинственным образом: теряются, тонут, сгорают, рассыпаются в прах и прочее.
Серафим. Один раз волки съели, бродячие. Хотя зачем им наши рукописи, ума не приложу?!
Михаил . А мы, заметь, очень ловки и внимательны, но с этими проклятыми бумажками справиться не в состоянии.
Серафим. Ещё одна досадная особенность нашего организма.
Руфь (после паузы). Слишком долго ты ждал подходящего случая, Михаил. Теперь у Серафима будет повод. (Серафим злобно сверкает глазами .)
Давид. Да… странная вы компания, уж не обижайтесь.
Серафим. Ещё какая странная, Лекарь, мы и сами не раз замечали.
Михаил (вздыхает, мрачно всех оглядывает). Так мне варенье откапывать?
Оглавление 2. Знакомство 3. Судьба настойки 4. Семейные предания |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 22.04.2024 Вы единственный мне известный ресурс сети, что публикует сборники стихов целиком. Михаил Князев 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|