Умберто Эко. Кончина поэта (перевод с итальянского)

Как заметил один писатель, нежелательно умирать в Феррагосто. Газетные полосы заняты другим: жарой, автомобильными пробками, лесными пожарами. Но всё-таки хоть немного внимания можно было бы уделить кончине (в Сан Паоло на 75 году жизни) Гарольдо Де Кампос, одного из великих поэтов нашего времени. Не могу сказать, что проверил все газеты, но из того, что мне известно, могу процитировать только Лелло Воче, посвятившему данному событию на страницах газеты “Унита” обширную и скорбную статью.

 Ко всем событиям жаркого августа можно отнести и тот факт, что я тоже находился вдали от дома, где у меня есть все произведения Де Кампоса, и мне нужно говорить о нём без возможности привести какую-либо цитату, ещё и потому, что Де Кампос обязан своей известностью конкретной поэзии, отличающейся высокой изобразительностью, и играет не только на печатной композиции, но и на красках. Как можно показать всё это в одном выпуске моей рубрики? Но должен же я что-то сказать об этой выдающейся личности и самом дорогом друге вот уже сорок лет.

Всю свою жизнь (когда он не был в поездках по миру) в Сан Паоло в Бразилии, городе, отравленном смогом и пересечённому подвешенными между небоскрёбами дорогами, напоминающими мегаполисы Flash Гордона, не столь пригодного для жилья и прекрасного как Рио Де Жанейро. Но Де Кампос любил его, как будто это был пуп Земли. Гарольдо жил в Сан Паоло, в своей “глубокой” Бразилии, в стране, где уживаются обычаи Candomble, память о “cangaceiros” и большой и современный литературный и художественный перевод. В начале 60-х, когда я приехал к нему в гости, Дe Кампос со своими друзьями собирались в одном баре “Joao Sebastian Bar” и экспериментировали с неоавангардом (на 10 лет раньше, чем итальянцы и французы), прославляя в то же самое время, вслед за некоторыми большими писателями-модернистами, как Марио и Освальд де Андраде, “бразильский каннибализм”.

Как и через немецкие круги Макс Бензе, так и Пирс, он не до конца понимал, что они были среди первых, кто вновь обратился к семиотике этого великого американского философа, в те годы даже игнорировавшегося учёными США, и стояли у её истоков в Италии и Германии. Вместе с тем, в журнале “Noigandres” Гарольдо, его брат Аугусто и Десио Пуньятари начали эксперименты с конкретной поэзией и обучили этому весь мир. Лелло Воче в своей статье сетует, что произведение Гарольдо, которое было принято с большим вниманием во многих странах, мало известно у нас, где нет ни одной книги с переводами его стихотворений. Для почитателей Гарольдо был учителем, и он приезжал в нашу страну, где у него было много друзей, таких, как мы; можно было поехать в Бразилию, чтобы стать посвящёнными этой группой “этнических просветителей” в более передовой литературный опыт, в тайны синкретических обычаев и в открытие новых начинающих художников, дававших новую жизнь политеизму той неправдоподобной страны.

Гарольдо был человеком величественно жизнерадостным, с заразительным смехом и подлинным ценителем слова. Наверное, своей известностью он был обязан главным образом своим авангардным экспериментам, но Гарольдо был тончайшим знатоком литературы разных стран и эпох и – пока он был сосредоточен на Дж. Джойсе – он был непревзойдённым переводчиком великих поэтов, от Кавальканти до Гёте, с особым вниманием к китайской поэзии (вслед за Pound, которого он считал одним из своих учителей) и (не побоюсь утверждать это) самым большим современным переводчиком

Данте. “6 песен Рая” были изданы в 1976 году Итальянским Институтом Культуры в Сан Паоло, но распространились почти что тайно, даже у нас.

Переводить Данте трудно потому, что, как заметил Дуглас Hofstadter в “Le ton beau de Marot”, обычно переводчики не знают, воссоздавать ли архаичные термины и понятия или сделать упор на современности, часто останавливаются перед трудностью одиннадцатисложного стиха и рифмой, и во всяком случае не пользуются глубокой структурой дантовской терцины, когда, при смещении одного только слова от одной строки к другой, теряется дантовское дыхание.

Гарольдо сумел преодолеть все эти ограничения. Рай, безусловно, – самая сложная часть поэмы, но его песни в переводе Де Кампоса звучат одновременно и по-средневековому, и очень современно, у него действительно получилось воссоздать в своём португальско-бразильском образы и звуки “Божественной Комедии”.

Жаль, что могу произвести впечатление, что делаю себе рекламу за счёт скончавшегося друга, но если кто захочет найти хотя бы одну страницу перевода песни 31, о чистой розе, сможет обнаружить её в моей книге “Говорить почти одно и то же”. Необязательно покупать её, достаточно сходить в книжный магазин и поискать страницу 297. Даже если вы не знаете португальский, попытайтесь пробормотать шёпотом (так, чтобы не вызвать подозрения у продавца) Данте в переводе Де Кампоса “A forma assim de uma candida rosa...”. Возможно, вы поймёте то, о чём я хотел сказать.

Журнал "Эспрессо"

перевод с итальянского Григория Климешова