Маленькое путешествие

 

 

 

Подошвы их кроссовок тщетно месили коричневую глину на дне ямы. Рыжий высохший куст наверху казался недосягаемым.

– Че делать-то, а? – испуганно и плаксиво восклицал Стас, долговязый подросток лет 13-ти. Он пытался первым выкарабкаться из ямы, непонятно для чего вырытой в поле.

– Не знаю я, – цедил сквозь зубы второй, его ровесник, смуглый и крепко сбитый, – откуда я знаю! Надо вылезти… – Он, хватаясь за кусты, тоже карабкался, что есть силы, но сухие, ломкие кустики выдергивались с корнями, и мальчишка, ругаясь, соскальзывал вниз.

– Слушай, Кот, – выдохнул Стас, вытирая пот со лба. – Давай тут переждем, а? Они нас не найдут, эти уроды деревенские…

– Нет, надо вылезти. Нам только до моста добежать, а там уж…

В этот момент где-то наверху послышался рев мотоцикла.

– Все,.. – еле выговорил Стас, – это они. Сейчас нас будут бить. – Стасу было очень страшно.

– Тихо! – приглушенно рявкнул на него приятель Саша Котов, Кот.

– А если они нас убьют…Им ведь по фигу, убьют и закопают в яме…

– Да заткнись ты, – прикрикнул Кот. – Зачем им нас убивать, идиот, что ли!

– А ты видел, какие у них рожи? – шептал Стас.

– Да, рожи страшноватые. Им наверно уж лет по двадцать…

Мотоциклетный треск наверху раздался совсем рядом, потом заглох. Послышался хамоватый басок. Подвыпившие парни наверху азартно матерились и гоготали. Их нахальное ржанье разносилось далеко в вечернем воздухе. Мальчишки на дне ямы замерли.

Парни вновь завели мотоциклы. Они что-то орали друг другу, стараясь перекричать трескотню моторов.

– Сейчас уедут, – прошептал Кот.

Мотоциклы затихли где-то вдалеке. Начинало уже темнеть, стало прохладно. Мальчишки кое-как выбрались из своего временного убежища и, не оборачиваясь, молча поплелись по полю в сторону едва виднеющегося вдали большого моста. За мостом начинался город.

Треск мотоциклов позади они услышали спустя несколько минут. Их догнали. Три мотоцикла, на каждом по двое великовозрастных пьяных парней. Кот со Стасом продолжали идти, прижавшись, друг к другу, а мотоциклисты с гиканьем носились вокруг них.

– Эй, мокрожопики городские, – крикнул кто-то из деревенских. – Еще раз появитесь, слышь, черный, тебе говорю, башку сломаю…

Видимо, парни ничего больше не собирались предпринимать, только швырнули в мальчишек пустую пивную бутылку и, покружив, с улюлюканьем унеслись прочь.

– Во дебилы, – произнес Стас, – Такие здоровые, а ума нет.

– Жил бы ты здесь, тоже был бы такой. В деревне просто заняться нечем, один интерес, напиться и по морде друг друга бить. – Отозвался Кот.

– Хорошо, что нам не дали по морде, – заключил Стас. – А если бы дали, то в этом ты виноват. Отец мне денег дал, чтоб мы до города доехали, зачем ты меня через поля пешком-то потащил? Кукурузы ему, видите ли, захотелось! Что, нажрался кукурузы? Чуть не убили. И вообще, знаешь, сколько километров отсюда до города? Больше двадцати. Автобусов больше не будет. Мы только ночью домой придем. Вот если отец уже домой позвонил, а нас еще нету, а? Меня тогда точно убьют. Тебе-то по фигу, родители уехали, бабка – добрая.…Зачем мы с тобой еще в этот колхозный клуб зашли…

– Да не ори ты, – устало отмахнулся Кот. – Сейчас на трассу выйдем и на чем-нибудь доберемся. – Сам Кот на попутках ни разу не ездил, но произнес это небрежно, с видом завзятого автостопщика. Трассы, однако, не было видно, она осталась далеко справа. Спустя какое-то время, оба почувствовали голод, Кот спросил Стаса о пирогах, которые ему дали в дорогу. Пирогов не оказалось, они были безвозвратно потеряны во время бегства от деревенских парней.

– Жалко, – сказал Кот. – Кстати, в школе пирожки вкусные. Я бы с картошкой съел.

– А я бы с мясом. Но только домашних. Отец говорит, что в школе не мясо кладут, а фигню какую-то, которую есть опасно.

– Как же опасно, сам подумай. Там ведь проверки, санэпидстанция. За это посадить могут всех поваров. И директора посадят.

– Нет, директора не посадят. Просто уволят.

– Посадят, не отвертится, если кто-нибудь умрет. Например, пять или шесть второклашек. Наедятся в столовой какой-нибудь каши с отравой, потом попросят добавки, и коньки нарежут…

Приятели шли уже, не торопясь. Щуплый, рыжеватый Стас помахивал на ходу прутиком, Кот был хмур и сосредоточен.

– Слушай, Котяра, – говорил Стас. – Вот ты такой умный, много всего знаешь, читаешь дома всякие книжки, а почему учишься на тройки?

Кот с досадой отмахнулся.

– А ты почему? – спросил он в свою очередь.

– Ну, я-то каждый месяц в больнице лежу, на обследовании, не успеваю…

– Вот эта болезнь у тебя – серьезная? – перебил Кот.

– Врачи говорят, да.

– Ну вот, ты троечник, потому что серьезно болеешь, а я – по другой серьезной причине.

– И какая причина?

– Неважно. Все равно не поймешь.

– Врешь ты, – заключил Стас, – Нет у тебя никакой причины, ты просто лентяй.

– Может быть. – Кот с равнодушным видом вытащил из кармана мятую пачку сигарет, чиркнул зажигалкой, закурил. – Будешь? – предложил он сигарету приятелю.

– Не хочу. Давай отдохнем. Не могу больше идти. – Стас устало опустился на жухлую траву.

Темнело быстро. Несколько минут посидели молча, потом Кот далеко отшвырнул недокуренную сигарету, проследил за летящим красным огоньком и встал.

– Пошли, – сказал он, – Лучше держаться ближе к трассе.

Железный хребет моста вдалеке во мраке вырисовывался неопределенным силуэтом, его было видно, но расстояние до него казалось чудовищным. Мальчишки повернули к трассе и шли, спотыкаясь о комья земли, пинали камешки, разговаривали громко, но как-то нехотя. Они вымотались, проголодались, и было страшновато в пустом огромном поле, вдали от города. Оба чувствовали, что устали от этого глупого путешествия, устали друг от друга, им хотелось поскорее попасть домой. Возвращаться назад, на деревенскую дачу, где они провели выходные в обществе отца Стаса, было делом рискованным. Да и вообще, раз пошли, так уж пошли. Кота ждала дома бабушка. Ему не хотелось огорчать ее, но так уж вышло. Нет, он не боялся, что она напишет родителям, пожалуется на его поведение, он просто не хотел, чтобы за него беспокоились понапрасну. Родители уехали в Омск, в его родной город. Отец у Кота – театральный режиссер-постановщик, человек образованный, начитанный, но взбалмошный. У него что-то постоянно не ладилось с работой. Они часто переезжали с места на место, и Коту приходилось учиться в разных школах. Именно поэтому он ощущал себя и здесь чужаком. Он вообще, везде привык быть сам по себе. Кот смутно ощущал, что некоторые девчонки из класса видят в нем какого-то романтического героя, ему это нравилось, и он с удовольствием играл роль авантюриста-романтика. Его приятель Стас часто болел и редко появлялся в школе. Болезнь у него была какая-то необычная, тяжелая. Стас об этом не распространялся или говорил как-то двусмысленно и непонятно, и это подстегивало любопытство. Вообще-то он и сам толком не знал, что у него за болезнь, говорил только, что это длится приступами.

 

 

 

– Везет тебе, – сказал Кот, когда они подходили к трассе. – От физры ты освобожден. Тебе ни бегать, ни прыгать нельзя?

– Можно, только не на физре.

– Вот ты говорил, приступы. Это что, припадки, что ли?

Стас зло взглянул на приятеля.

– Сам ты припадочный, понял?.. – буркнул он.

– Не обижайся, я спросил, потому что мне интересно. Ну, не хочешь говорить, не надо.

До трассы они шли молча, думая каждый о своем. Они попытались остановить машину, но грузовик, а затем две легковушки пролетели мимо. Никто их не подобрал. Вскоре чуть поодаль притормозила иномарка. Из машины с руганью выпрыгнула девушка, хлопнула дверцей, и иномарка умчалась.

– Козлы! – крикнула девица вслед машине. Она, стуча каблуками, перешла на ту сторону дороги, где стояли мальчишки, и презрительно на них покосилась. Стас толкнул Кота локтем и посмотрел на него многозначительно.

– Чего уставились? – спросила девушка.

– Мы не уставились, мы голосуем, – ответил Кот. – А что, нельзя?

Девушка была как-то очень уж легко одета для конца сентября, прическа слегка растрепана. Она порылась в сумочке, потом подошла к мальчишкам.

– Сигареты есть? – спросила она.

Кот деловито вытащил пачку и ловко вытряхнул сигарету. Девушка закурила.

– Спасибо, джентльмены. – Сказала она насмешливо и хрипло, и обдала мальчишек облаком дыма. От нее пахло духами и винным перегаром. Она казалась очень недовольной.

– Вас кто-нибудь обидел, мадам? – спросил Кот, напыжившись, стараясь принять тон светской беседы. Девушка не удостоила его ответом, она, увидев проезжающую машину, отошла и подняла руку. Машина промчалась мимо. Мальчишки переминались с ноги на ногу и смущенно разглядывали девицу. На ней было светлое легкое платье, туфли на шпильках. Лицо скуластое, но приятное.

– Ничего, да? – шепнул Стас. – Классная телка. Интересно, она замужем?

– Вряд ли, – авторитетно возразил Кот, – Если бы была замужем, то не каталась бы по ночам в машинах. Но и на проститутку вроде не похож…

– А ты что, с проститутками общался? – уставился на него Стас.

– Нет, просто в Омске на вокзале их целые табуны. Но на них не взглянешь. Я одну видел вообще беззубую. А эта красивая.

– Красивая, – согласился Стас. – Только пьяная.

– Нет, не пьяная, так, выпивши…

Мимо промчалось еще несколько машин. Девушка вновь подошла.

– До города, что ли? – спросила она. – Не поздновато вам гулять?

– Не поздновато, – ответил Кот с обиженным видом. – Мы люди самостоятельные. А вам не поздновато?

– Это уж не твое дело. Дай-ка еще сигарету.

Кот дал. Девица закурила и неторопливо пошла вдоль трассы. Мальчишки постояли какое-то время и молча поплелись следом. По пути они втроем безрезультатно пытались поймать машину.

По дороге рассказывали незнакомке о своем злоключении, а она смеялась.

– Вот если дома вам влетит, то это правильно…Вас как зовут, попутчики?

Мальчишки, смущаясь, представились.

– Алина, – коротко бросила девушка, – Сейчас дойдем до поворота, там есть забегаловка. Оттуда позвоните домой родителям. Идите вперед, я вас догоню… – Алина спустилась с трассы и исчезла в темноте.

– Куда это она? – спросил Стас.

– Куда и все, в туалет, – ответил Кот. – Пошли…

Забегаловка оказалась обычным кафе, с грязноватым полом, с несколькими столами и барной стойкой в углу. Посетителей почти не было, кроме двух алконавтов, толстой девицы с маленькими косичками и черными злыми глазками, сидящей у бара, и барменши. Барменша, увидев вошедших подростков и Алину, гаркнула:

– Привет! Где пропадала?

В кафе Алину, видимо, все знали. Алконавты хрипло поприветствовали ее. Толстая девушка с косичками тоже повернулась и молча уставилась на нее.

– Им телефон нужен. Заблудились, – ответила Алина. – Дай им позвонить.

Барменша кивнула и провела мальчишек по узенькому коридору в тесное помещение, заваленное коробками. Там был телефон. Стас позвонил домой матери и, труся, рассказал, что они с Котом находятся на трассе, в ночном кафе, недалеко от какого-то села, что они заблудились, устали и очень хотят домой. Мать Стаса была в ужасе. Она сказала, что тотчас позвонит на мобильник отцу на дачу, чтобы тот срочно приехал и забрал их.

Саша Котов приготовился к самому худшему. На него непременно обрушатся упреки, это естественно. Он знал, что мать Стаса запрещает сыну с ним водиться, Кота она откровенно недолюбливала. Это было, конечно, неприятно до крайности. Она, впрочем, вообще, не приветствовала, чтобы ее сын с кем-нибудь водился. У родителей Стаса постоянно возникали какие-то долгие мучительные размолвки между собой. На родительские собрания в школу они никогда не являлись. Мать у Стаса со странностями, из дома почти не выходит, отец дядя Толя – всегда унылый, со страдальческим выражением лица, от него слова не добьешься. Вообще у них странная семейка. Тяжело наверно Стасу жить с ними. А тут еще это идиотское приключеньице. Но, в конце концов, что такого они натворили? Ну, опоздали на автобус, пошли пешком, так уж случилось.

Мальчишки, позвонив, снова вышли в зал и скромненько уселись за один из столиков ждать приезда дяди Толи. За соседним столом вместо алконавтов теперь сидело несколько здоровых парней. Они лопали пиво. Алина теперь уже в голубом фартучке официантки убирала со столов грязную посуду. Оказалось, что она и незамужняя, и не проститутка, а нечто среднее – официантка в кафе. В тускло освещенном, прокуренном зале ее лицо казалось помятым и не таким привлекательным. Кот деловито осведомился у одного из парней за соседним столиком, который час. Оказалось, около двенадцати. Они болтались больше шести часов. Кот вышел из кафе на улицу, в прохладный ночной воздух, прошелся от нечего делать туда-сюда. Неподалеку стояла машина, серебристый «Ниссан», возле которого крупный широкоплечий мужчина в кожаном пиджаке тащил за руку женщину. Женщина сопротивлялась, обзывала мужчину матерными словами и пыталась его лягнуть. Наконец, мужчина молча, с размаху влепил ей звонкую оплеуху и спокойно направился в кафе. Когда он проходил мимо, Кот хорошо рассмотрел его упитанное самодовольное лицо и мясистый затылок. Женщина, всхлипывая, побрела следом. Вид у нее был жалкий. Кот стоял за углом и остался незамеченным. Ему очень не понравилось, что этот самодовольный мужчина спокойно, играючи ударил женщину. Потом в голову ему пришла каверзная мысль. Он, озираясь на двери кафе, подкрался к серебристому «Ниссану» и, тихонько насвистывая, помочился на колесо. Не успев закончить дело, Кот вдруг почувствовал громадную ладонь на своем плече. Он рванулся, но здоровая лапища крепко уцепилась за воротник куртки. Перед ним стоял крупный мужчина – владелец машины, за спиной у него маячила женщина.

– Ты что сделал, крысеныш, – спокойно, но страшно произнес мужчина, держа Кота за шиворот. – Ты смотри, он мне машину обоссал… – обратился он к женщине. – Ну-ка, ублюдок, снимай куртку…

Кот не шелохнулся, и мужчина сильно треснул его о дверцу.

– Снимай… – повторил он. Кот снял. И тогда мужчина схватил его новую бежевую ветровку и швырнул под колесо, в самую грязь.

– Вытирай… – произнес он с угрозой. Кот молча смотрел в землю. Мужчина еще несколько раз с силой тряхнул его, схватив за горло, и Кот, всхлипывая, начал досуха вытирать курткой мокрое колесо.

– Вот тварь, – взвизгнула женщина. – Тварь беспризорная! Подонок! Еще пакостит! В милицию бы его…

После того, как Кот закончил, мужчина пнул его ногой и произнес сквозь зубы:

– Пшел отсюда.

Они сели в машину и уехали. Кот, совершенно уничтоженный, поднял скомканную, грязную куртку и поплелся в кафе.

– Упал. В грязь… – ответил он на недоумевающий взгляд Стаса и швырнул гадкую куртку под стол, – Скорей бы твой отец приехал…

Вскоре он и приехал. После того, когда Кот нечаянно уронил на пол солонку, и она разбилась, со Стасом что-то произошло. Сначала он молча сидел себе на стуле, потом вдруг как-то странно уставился в одну точку, весь выпрямился, затем сдавленно вскрикнул и повалился на грязный пол. И забился в сильном эпилептическом припадке. Стаса тут же обступили все, кто находился в кафе, наперебой давали советы, как разжать ему зубы, чтобы втиснуть в рот ложку и т. д. В этот момент в кафе стремительно вошел дядя Толя. Увидев сына, валявшегося на полу ночной забегаловки, он с каменным лицом, отодвинул в сторону здоровяка с пивной кружкой и, присев на корточки, перевернул Стаса на бок. Он держал его так до тех пор, пока жуткие судороги не прекратились. Дядя Толя сидел и поглаживал Стаса по голове, не обращая внимания на зевак. Потом он поднял его и молча вынес из кафе на руках. Кот схватил с пола свою куртку и выбежал следом. Зрелище эпилептического припадка сильно его потрясло. Очень потрясло. Кот, конечно, слышал что-то про эпилепсию, но не думал, что это так страшно. В этом припадке было что-то даже нечеловеческое. Однако путешествие подошло к концу, и с приездом дяди Толи все встало на свои места.

 

Стаса уложили на заднее сиденье старого, видавшего виды «жигуленка». Стас вроде пришел в себя, но как будто ничего не соображал. Потом он уснул и спал всю дорогу.

– Что, нельзя было обратно в деревню вернуться? – сухо и отрывисто произнес дядя Толя, когда выехали на трассу. – Я бы вас отвез, если уж на автобус опоздали.…Кстати, чем это пахнет? Вроде мочой…Стас тяжело болен, ты видел. Ты, как его друг, должен теперь понимать, что никаких таких дальних прогулок ему совершать нельзя. Эта болезнь… – дядя Толя резко крутнул руль, объезжая выбоину, – эта болезнь не вылечивается…

– Да, – протянул Кот. – Такого никому не пожелаешь.

Дядя Толя искоса взглянул на него и снова вперился в дорогу. На его скулах играли желваки. Дядя Толя был такой же рыжеватый, как Стас, только еще более рыжий, и с усами. Усы, растущие вниз, как раз и придавали его неподвижному худому лицу страдальческое выражение. Раньше он служил в армии майором. Глядя на дорогу в темноту, дядя Толя начал монотонно расспрашивать Кота о школе, но не дослушивал его ответы и то и дело перебивал, задавая новые вопросы.

– Родители-то скоро приедут? – спросил дядя Толя.

– Скоро. – Ответил Кот.

– Ты один у них?

– Ага.

– А сколько они вместе живут, не знаешь, наверно?

Вопрос показался Коту странноватым, он ответил, что не знает точно, сколько, может, лет 20, может больше.

– Ну, а у нас вот закончилась совместная жизнь… – произнес дядя Толя, шумно вздохнув. – Будете ко мне в деревню на каникулы приезжать со Стасом… – сказал дядя Толя, а потом вдруг добавил рассеянно:

– Когда подрастешь и надумаешь жениться, не женись на стерве. Хотя, так наверно и случится.…Вот запомни, как только твоя подружка станет на каждом шагу требовать от тебя мужества какого-то там, поступков каких-то, мой тебе совет – беги подальше, парень. Беги подальше, если не хочешь, чтобы об тебя потом всю жизнь вытирали ноги.…Вот так-то…

Когда до города осталось совсем немного, дядя Толя вдруг свернул с дороги на обочину, в березовую посадку и заглушил мотор. И замер на сидении, вперив взгляд в ночной мрак. Его лицо было бледно, на лбу блестели капельки пота. Потом он будто вышел из ступора, посмотрел на заднее сиденье, где лежал, свернувшись калачиком, бедняга Стас, и нервно потер лоб тонкими белыми пальцами.

– Вы чего, дядя Толя? – спросил Кот, глядя на него в изумлении. Дядя Толя не обратил на него внимания и странно произнес:

– Зачем мы туда едем.…Зачем…Стасу ведь будет лучше со мной…Она превратит его в ничто. Она его изведет…

– Дядя Толь, мы поедем? – забеспокоился Кот, глядя то на дядю Толю, то на дорогу.

– Знаешь, что, – вдруг резко повернулся к Коту дядя Толя. Его лицо при этом нервно дернулось, – Мы вот что… Мы сейчас в город не поедем. Нельзя сейчас туда ехать…

– Как это? – воззрился на него Кот в испуге. – Почему нельзя?

– Долго объяснять. Если мы туда поедем, я больше сына не увижу. Понимаешь? – дядя Толя говорил быстро, каким-то надорванным голосом. Его бесцветные глаза неопределенно мерцали, левая рука крепко вцепилась в руль. – Понимаешь, ты это? – спрашивал он. – Да где тебе понять…

– А вы что, меня домой не отвезете? – произнес Кот, совсем уже ошарашенный.

– Ах да, домой… – дядя Толя потер обеими руками лоб и поморщился. – Это да, это конечно.…Но время.…Не могу терять время. Нельзя в город. Завтра. Все завтра…

– Как завтра? Меня бабушка ждет. Родители приедут…

– Ничего, ничего, – бормотал дядя Толя, заводя мотор. – Это мы уладим. Все уладим…

 

 

 

Они выехали на трассу задом, развернулись и покатили в обратном направлении, прочь от города. Часть пути ехали молча. Дядя Толя, не отрываясь, смотрел на дорогу, он был весь полон какой-то странной решимости. Стас на заднем сидении все еще спал. Кот смотрел на длинную темную полосу лесного массива за окном и время от времени косился на дядю Толю. Заговорить он с ним почему-то не решался. Еще очень хотелось спать. Когда у дяди Толи в кармане зазвонил мобильник, он даже не вытащил его, только слегка вздрогнул, не отрывая рук от руля. Потом телефон снова зазвонил, и, наконец, дядя Толя достал его из кармана, взглянул на дисплей и злорадно произнес:

– А-а!

На голубом светящемся дисплее значилось «сука». Телефон заливался противной резкой мелодией. Дядя Толя с секунду подержал его в руке, а потом спокойно швырнул в окно.

– Вот так-то, женушка…– сказал он торжествующе.

Когда они приехали в деревню на дачу, стояла густая темень. Позвонить домой Кот теперь точно уже не мог. Своего мобильника у него пока не было, да и дядя Толя остался теперь без телефона. Стас очнулся в машине, когда уже приехали. У него был какой-то оторопелый вид, он был бледен и вял, но, в целом, вел себя, как будто ничего не случилось. Он и не помнил толком, что с ним произошло. Дядя Толя сновал туда-сюда по дому, взбегал зачем-то то и дело наверх, в маленькую комнатку на втором этаже. Мальчишки остались внизу, в большой комнате без обоев. Там стоял допотопный телевизор и огромный, тоже достаточно древний диван. Дядя Толя принес яйца и молоко, наверное, из холодильника, положил это все на стол в комнате. Потом он сказал, что скоро им придется куда-то опять ехать, но ненадолго, и что Кот тоже поедет. А потом они будто бы обязательно вернутся в город. И поэтому всем нужно поспать пару часов. С этими словами дядя Толя вышел из комнаты, а потом Кот услышал, как дверь заперли снаружи на ключ. Мальчишки забрались на широкий пружинистый диван и моментально уснули, не раздеваясь, бок о бок.

Дядя Толя разбудил их под утро. Он был взбудоражен и встрепан.

– Просыпайтесь, парни, – тараторил он, похлопывая по плечу спящего Стаса, – Пора ехать... Пока еще не поздно…

– Куда еще, пап, – сонно бубнил Стас. – Спать охота.

– Потом, потом, – бормотал дядя Толя. – Все будет нормально. Щас съездим в одно место, недалеко, потом вернемся домой. Надо тут кое-чего уладить…

– А где мама? – спрашивал Стас.

– Дома, где ж ей быть. Ждет нас. Теперь быстро умывайтесь и идите в машину, я скоро… – дядя Толя поднялся наверх.

Когда приятели вышли во двор, было уже почти совсем светло. Где-то каркало воронье, и раздавался пустой, звонкий стук дятла. Шум подъезжающей машины они услышали спустя несколько минут. Это была милицейская «Волга», остановившаяся возле забора. Наверху в окне мелькнуло бледное, перекошенное лицо дяди Толи. Он выскочил на крыльцо и отрывисто приказал мальчишкам:

– Быстро в дом.

Те, плохо понимая, в чем дело, проскользнули внутрь. Дядя Толя тут же запер за ними дверь изнутри, на секунду прижался к ней спиной. Его бесцветные глаза лихорадочно блестели, жидкие рыжие усы топорщились, уголок клетчатой рубашки неряшливо выехал из брюк. Кот и Стас были напуганы, что-то, видимо, случилось, но они не знали, что. Дядя Толя скомандовал идти наверх, в маленькую комнату с круглым крошечным окном. Он произносил свои приказы по-армейски, резко, тоном, не допускающим возражений. Мальчишки поспешно поднялись наверх по узенькой деревянной лестнице, и закрылись в маленькой пыльной каморке чердачного типа.

– Здесь у отца ружье раньше висело. – Сказал Стас вполголоса.

– А сейчас оно где? – так же вполголоса спросил Кот.

В этот момент в комнату быстро вошел дядя Толя. Не глядя на ребят, он открыл большой пыльный сундук и извлек оттуда длинный предмет в чехле. Потом подошел к окну, выглянул во двор и произнес сквозь зубы:

– Не успели. Сука, вызвала все-таки.… Посмотрим… – в выражении его лица было теперь что-то отталкивающее, застывшее. Наконец он вышел из комнаты. Мальчишки, толкаясь, бросились к окну. Внизу, у калитки стояло два милиционера, еще один курил возле машины. Во двор они не входили.

– Чего надо этим ментам? – прошептал Стас и добавил, – Отец ружье взял… Зачем он его взял?

Кот хмуро молчал.

– А вон мама! – крикнул Стас и распахнул окно. На заднем сидении милицейской «Волги» виднелась ее голова с нелепым каштановым пучком.

В этот момент один из милиционеров вошел во двор и крикнул, оглядывая дом:

– Есть кто-нибудь? Анатолий Зуйков! Это милиция! Поговорить надо! Тут твоя жена! Выходи!

– Чего он орет, – сказал Стас. – Можно ведь в дверь постучать…

– Зуйков! – кричал милиционер. – Если не хочешь проблем, отпусти сына…

– Пошел на хер! – послышался в ответ злорадный, срывающийся крик.

– Тебя по-хорошему просят, ты, дурак, – продолжал милиционер. – Слышь, не испытывай судьбу!

– Передай этой, что пацан останется со мной… – орал дядя Толя. – Она из него раба сделает!

– Слушай, вы там сами разберетесь, но мальчишку отпусти! – увещевал милиционер. У этого милиционера было полное веснушчатое лицо и смешной маленький нос. Форменная кепка с кокардой была туго натянута на его макушку.

– Я сына не держу, ты, мент… Он сам хочет со мной остаться!

– Это у него надо спросить…

И тут Стас высунулся в окно и завопил во весь свой тонкий цыплячий голос:

– Мама-а! Я зде-есь!

– Ну вот, слышал! – насмешливо сказал милиционер. – Хреновый ты папаша! Ладно, давай, парень, спускайся, никого не бойся! – крикнул он Стасу. Милиционер сделал несколько шагов к крыльцу, но дядя Толя неожиданно пальнул из ружья. Милиционер испуганно отпрянул и бросился со двора к калитке. Там, за забором он торопливо и неловко выхватил из кобуры пистолет.

– Ни шагу! – орал дядя Толя. – Стоять на месте! – потом он начал что-то еще выкрикивать, угрожал, что застрелит Стаса, себя и вообще, всех застрелит, что его все достали, что его жизнь – дерьмо, и тому подобное.

Мальчишки отошли от окна и сидели теперь на старой дырявой тахте, рядышком. Коту было страшно, но как-то даже интересно. Вот бы дядя Толя реально попал в голову милиционеру, думал он. Тогда бы началась захватывающая перестрелка…

Стас был ни жив, ни мертв от страха. Он сидел, съежившись на тахте, и трясся. Наконец он не выдержал, высунул голову в окно и закричал:

– Папа! Папа! Не надо! Я хочу домой, к маме! Отпусти нас, пожалуйста…

Дядя Толя перестал орать, стало тихо. Милиционеры с пистолетами в руках прятались за забором. Спустя какое-то время, дядя Толя изменившимся, усталым голосом сказал, что пусть, мол, пацаны выходят, что ему теперь наплевать и что пусть все теперь живут, как хотят, и весь этот поганый мир пусть катится к едрене фене.

Когда мальчишки вышли во двор, дядя Толя спокойно сидел на крыльце. Один из милиционеров застегивал на нем наручники. Дядя Толя не сопротивлялся. На лице у него застыло какое-то отрешенно-горестное выражение, усы жалко обвисли. Он безучастно взглянул на мальчишек и отвернулся. Он казался очень несчастным.

– Не понял, а это кто такой? – спросил толстощекий милиционер, которому дядя Толя чуть не прострелил голову. – Это что за пацан? – спрашивал он, указывая на Кота. – Ты откуда взялся?

Милиционеру объяснили. Мать Стаса потащила сына к милицейской машине. Ее резкоочерченное надменное лицо было непроницаемо. Увидев Кота, она разомкнула свои сухие, плотно сжатые губы и прошипела:

– Подонок.

 

Бабушка чуть в обморок не упала, когда увидела на пороге Кота в сопровождении рослого милиционера.

– Где ты был? – спрашивала она тревожно, глядя на Кота сверху вниз черными внимательными глазами. Бабушка была высока ростом и худая, как гладильная доска.

– Понимаешь, бабуль, мы ночевали… – начал Кот, но милиционер его перебил.

– Все могло быть хуже, – сказал милиционер, почему-то немного робея перед бабушкой. – Вы бы, это, не отпускали больше своего внука одного неизвестно куда и неизвестно с кем…

– Он был не один, – холодно ответила бабушка. – Он был с другом, тоже хорошим мальчиком. Они не могли сделать ничего плохого. Так ведь, Саша?

Кот кивнул. Бабушка – человек замечательный. И очень проницательный. Она всегда была на его стороне. Конечно, Кот знал, что серьезного разговора все равно не избежать, но это потом. Потом он сам все расскажет.

Милиционер, видимо, почувствовал, что он тут лишний и, вежливо попрощавшись, ретировался. Бабушка, спохватившись, выбежала за ним на лестничную площадку и крикнула ему вслед резковато, по-мужски:

– И спасибо, что доставили…

– Не на чем… – донеслось снизу, – Работа такая…

Стас больше месяца не ходил в школу. Лежал в больнице, в областном центре. Его болезнь, видимо, обострилась. Конечно, учебу он совсем забросил. А Кот с родителями вскоре уехал опять в Омск. Отец говорил, что теперь все будет хорошо и основательно, что на этот раз их мытарства закончились. Впрочем, он всегда так говорил, когда они в очередной раз куда-нибудь переезжали...