Крановщик из Бруклина

В соавторстве с Андреем Бусыгиным

 

На чтение потребуется 6 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Холодный прожигающий кинжальной остротой ветер отрезает пути назад. Белый мужчина в чёрном осеннем пальто сделал несколько шагов и остановился. Пробка, закрывавшая бутылку бурбона, выскочила из рук, покатилась по дорожке и, отталкиваемая огнями Манхэттена, устремилась в уютное царство викторианских домов Бруклина. Мужчина безучастно смотрел на удаляющийся предмет. «Это уж точно не волшебный клубочек из русской сказки!», – произнёс он, затягиваясь сигаретой. Он отхлебнул из горлышка. Его взгляд зацепился за верхушку небоскреба. Где-то там, среди широких прямых улиц, слепящих неоновых огней и вечно спешащих ньюйоркцев, оставались вечера и ночи, полные горящих шотов^[1] и кислого привкуса шампанского на рассвете; случайных объятий и не трогавших душу расставаний в «21 Club».

– История человечества была бы не так крива, если б они догадались связаться с человеком из Кемерова. – Он услышал откуда-то сзади хриплый треснувший голос, который тщательно выводил каждую ноту так любимой им когда-то песни^[2].

По набережной Ист Ривер не спеша двигалась фигура, будто бы написанная рукой Моне.

– Простите, вы из России? – крикнул мужчина в пальто.

– Нет, мы оба здесь! – прервав песнопение, ответил пожилой мужчина в грязном свитере грубой вязки, не стиранной годами бейсболке и закатанных до колен джинсах. Его свалявшаяся борода напоминала шубу нищего эмигранта, просящего подаяния под проливным парижским дождём.

– Сейчас мы здесь, но где вы были раньше?

– А где было твоё «раньше»?

– Так скажите хотя бы, откуда вы знаете песни Гребенщикова.

– Я знаю песни. Я не знаю Гребенщикова.

– Как не знаете, вы только что пели его песню «Человек из Кемерова»?!

– Как я могу петь его песню, ты нормальный?! Я могу петь только свою песню!

Помолчав немного, молодой человек достал из кармана деньги и протянул их бездомному.

– Вот, возьмите, раз вы уж тоже из России! Это моя любимая песня. Я и сам из Кемерова.

– Что это?! – удивлённо спросил старик, больно ударив по запястью дающего.

– Это деньги!..

– Ты хоть что-то понимаешь! Это – деньги. Это – я. А это – то, что ты видишь, не более и не менее. Суть вещей – это то, что ты видишь, а не то, что ты думаешь. Меньше умствований! – Старик громко засмеялся и продолжил путь вдоль Ист Ривер.

– И как же это сделать?!

– Поработай крановщиком в Квинсе! Только помни, кто ты!

Старик растворился в темноте. Мужчина выбросил пустую бутылку в Ист Ривер и посмотрел на северо-восток, думая о том, что завтра отправится в Квинс.

 

Прошёл месяц. В Квинсе, на одной из строительных площадок появился новый крановщик. Когда коллеги узнали, что он променял прибыльное место в одном из нью-йоркских креативных агентств на профессию крановщика, то стали называть его «Faddy»^[3]. Вдобавок они узнали, что он из России и слово «Фэдди» созвучно с русским именем «Федя».

Не прошло и недели, как его чуть не уволили. Этот русский крановщик в то время, когда на строительной площадке один из рабочих нагибался, медленно опускал и держал над ним бетонную плиту перекрытия. Когда это произошло в третий раз за день, вечером собрались все рабочие и начальство. Фэдди сразу объяснил своё поведение. Оказалось, что он решил напомнить всем о бренности бытия, о том, что для того чтобы жить, нужно помнить о смерти каждый миг, он рассказал им о «Хагакурэ»^[4]. Строители ничего не поняли, но на всякий случай решили не связываться с этим «русским наркоманом».

Воскресным вечером охранник строительного объекта наблюдал необъяснимую картину. На кран Фэдди поочередно поднимались и опускались разукрашенные девушки на высоких каблуках и в коротких юбках. Он ждал их в кабине, и за возможность сказать несколько слов платил хорошие деньги. Конечно, проходя мимо охранника, проститутки ругались на чём свет стоит, но, выйдя за ворота, повторяли: «По небу дьяволы летят, в канаве ангелы поют. И те и эти говорят: «Ты нам не враг, ты нам не друг. Ни там, ни тут». Небо – край. Земля – край. Между – рай!».

Охранник, которого все называли Бородатый Стиви, угрюмый лесоруб из Канады, после всего этого спросил у Фэдди:

– Что это было?

– Я отвечу тебе, если ты ответишь мне. У меня в кабине есть небольшое ржавое колесо. Оно не двигается, и я не могу понять, для чего оно. Что это?

– Я не знаю, – как всегда простодушно ответил Стиви.

– Вот и я, – задумчиво произнёс Фэдди и ушёл.

 

С тех пор Стиви стал присматриваться к крановщику и заметил, что тот каждый раз, поднимаясь, что-то пишет по-русски чёрным маркером на ступеньках лесенки для подъёма в кабину.

Фэдди помнил слова старика из Бридж Парк: «Только помни, кто ты!», – он помнил, что он креативщик, творческая личность, может, не сложившийся писатель или поэт и, значит, должен постоянно удивлять людей, напоминая им о главном. Непонятные письмена на ступеньках были его посланием миру. Каждый день он дописывал к нему по слову. Что должно было получиться в итоге, он не знал сам^[5].

Однажды, когда поднялся такой же, как в Бридж Парк, кинжальный ветер, когда ему кричали: «Спускайся, сумасшедший!», – он продолжал подниматься, но маркер, которым он писал своё замысловатое послание, выпал из рук, и будто чёрный ворон из русской песни, вился над головами недоумевающих американцев.

– Так, может, не это «я»?! Может, я всё тот же человек из Кемерова?!

Он открыл дверь кабины, посмотрел на не дающее ему покоя ржавое колесо, вытащил из-под сиденья кувалду и сплеча, что было мочи ударил по ненужной неизвестной детали. Колесо провернулось против часовой стрелки, издавая адский грохот, плавно переходящий в абсолютную тишину. Бруклинское низкое осеннее небо стало медленно опускаться подобно гидравлическому прессу. Люди, кричавшие что-то внизу, растворялись, как дым от жаровни-хибати^[6], в устроенном ими асфальтовом мире. Стрела крана покрылась туманом, будто нос корабля викингов, отправляющихся к западу от Гренландии. Мысли и образы смешивались в голове; время, пространство и сама суть вещей сжались до катящейся по Бридж Парк пробки от бурбона. Наступило Великое Ничто, где не было даже Фэдди.