Дорога к храму

А поутру мимо него проходили уже другие люди, и так продолжалось уже много лет. Он не в силах был что-либо изменить, силы оставили его, как только он потерял себя…

Мокрое небо выжимало себя как только могло. Шёл дождь. Ещё неделю назад улицы, как отполированные, отражали солнечный свет. Летел тополиный пух. На обочинах он лежал, как только что выпавший снег. Люди старались не выходить из зданий и ужасались злому року природы. Вот уже как неделю по измученному городу хлещет дождь… Тополиный пух, прибитый к асфальту, увеличивает грязь… Всюду грязь…

Кажется, целую вечность по куполам храма стучит дождь… У забора под слезами неба сидит человек. Рваный плащ, синие гамаши, на босые ноги надеты изношенные туфли. Дождевые капли падают с его давно не мытой, седой головы, глаза уставились в одну точку и застыли. Ничто неспособно так открыть сердце человека, как его глаза – они были. Его глаза были измученные, остывшие, перегоревшие тем пламенем, какое есть в душе у каждого человека. Он сидел на железном ящике, из под стеклянных бутылок, и просил подаяние. Изредка прохожие кидали деньги в старую коробку, сбитую из пяти кусков фанеры, которая стояла перед этим человеком. Но никто никогда не останавливал взгляда на нём, щадя своё сердце. Сейчас же на дне коробки были лишь капли дождя. У него не было ни дома, ни денег, ни веры… Всё отобрала у него жизнь…

В этот день всё так же лил дождь. Люди под зонтами, погружённые в свои раздумья, спешили на работу. Прохожие всё так же проходили мимо него. Лишь изредка о мокрое дно коробки чвакала монетка.

Время при такой погоде всегда идёт мучительно долго. Он потерял счёт ему. Дождь стихал и к скорому времени совсем прекратился. Зазвучал детский голосок, изображавший рёв мотора. Из толпы показался маленький мальчик. Он шёл по улице и позади себя на верёвочке катил старенький детский экскаватор (такие ещё делали при Советском Союзе). Наверное, никто не сможет объяснить, отчего дети с таким трепетом относятся к старым игрушкам. Мальчик был одет в клетчатый комбинезон, и обут в резиновые сапоги. Его волосы были цвета пшеницы и слегка завивались. Дойдя до человека, просившего милостыню, он посмотрел на него внимательно, недолго помолчал, а затем сказал:

– А что вы так расселись?

Человек не отвечал.

– Вы что? Это же храм, тут люди ходят. Вы понимаете? Ну что вы молчите? Хорошая у вас работа – сел и сидишь.

– Да уйди ты, – проскрипел человек.

– Ну, куда же я уйду? Видите эту лужу? Сейчас я буду в ней мыть свой экскаватор. А вы говорите «уйди». Где я ещё такую большую лужу найду? А вы вообще-то сидите, мой папа говорит, что вы так деньги получаете. А ещё мой папа говорит, что надо всё потерять, чтобы так деньги получать. А мама говорит, что душу нельзя потерять. А что такое душа?

Человек не ответил.

Ливень снова обрушился на город. Ребёнок сказал, что придёт завтра, когда лужа будет ещё больше, подхватил на руки экскаватор и убежал. Из глаз человека текли слёзы. Впервые в жизни он решил переждать ливень в храме. Он никогда не заходил в него, может быть, боялся. Но сейчас он сделал первый шаг… и…

В последующие дни светило солнце… Дорога к храму пустовала… На заборе висела табличка «окрашено»…Колокол звал прихожан к заутреннеё молитве… Отец Виктор, идя на службу, удивился тому, что не увидел человека, просящего подаяния.

Возможно, человек заблудился на дороге жизни, а, может быть, нашёл себя, ведь что значит потерять себя, если душу потерять невозможно.