Эфедрин

– А теперь давайте по порядку. – спокойно, с ободряющей улыбкой произнес доктор, перелистывая несколько страниц блокнота.

Сидевший напротив длинноволосый и небритый молодой человек снова закурил.

– Хорошо.

– Когда вы впервые обратили внимание на это?

– Давно... Сначала просто как мысль, образ. Не придавал никакого значения. Знаете, думал – показалось. Ну ведь совершенно для меня несвойственно подобное. Устал там, что-то еще. Но потом... Все чаще и чаще, в мелких поступках, в наблюдении за своей реакцией – до меня, наконец, дошло. Стало страшно.

– Почему так пугает?

– Потому, что все меняет свою природу. Исчезает цель, выбранная мной с самого начала...

– Эта цель важна для вас, верно.

– Разумеется. Только давайте сейчас не будем об этом говорить.

Доктор посадил в блокнот молниеносную закорючку.

– Не тяжело будет описать ваше психологическое состояние?

– Отнюдь. Можно, отчего и нет... Перестал себя чувствовать – если выразить одной фразой. Нет меня – есть оболочка, которая занимается рутинными делами, кого-то слушает, кому-то пытается помочь. Усталость. Опустошенность. Стандартный набор: одиночество, непонимание, пустота, сплошной банал.

– Давит. Задело вас, верно?

– Не то слово... Вы наверняка знаете, инерция репутаций весьма устойчива, порой почти непреодалима. После того, как на тебя повесили ярлык, трудно от него избавиться. “О! – скажут они, – это не годится, так не должно быть”. И все тут. Да, усталость. Я смотрю на легковерных и простодушных людей, которые не только не стремятся как-то развивать свои умственные способности, но и вполне счастливы тем, что могут по десяти часов кряду пялиться в телевизор и наслаждаться этим зрелищем. Как их много... Общаются с такими же кретинами и чувствуют себя беспричинно довольными... Иногда мне хочется принять какую-то таблетку, которая позволила бы балдеть от передач по ящику и тащиться прелестями простой жизни. Я завидую им, понимаете? А не предъявлять к ней слишком больших претензий – это я про жизнь, – не ожидать слишком многого, не удовлетворяться всяким дерьмом...

– Излишне эмоционально, но в целом слова разумного человека, – подытожил доктор, украдкой глядя на настенные часы – время консультации подходило к концу. – А что вам мешает? Неужели положи я на стол такую таблетку, вы примите ее?

Молодой человек задумался.

– Эфедрин-содержащие вещества? Вряд ли. Всего лишь метафора.

Оба рассмеялись. Доктор что-то отметил в блокноте, несколько раз обвел и поставил рядом жирный вопросительный знак.

– Я устал любить их такими, – уже серьезно продолжал молодой человек, давя пальцами окурок. – А они отказываются в это верить. Ждут чего-то, доверяют тайны и сокровенные желания, надеются...

Снова резко чиркнула спичка.

– Знали бы вы, сколько явно не соответствующих реальности бредовых вещей мне приходится выслушивать на работе...

Доктор едва уловимо улыбнулся своим мыслям.

– А вы много курите.

– Я и живу много.

Помолчали.

– Есть такая интересная формулировка в психоанализе: жизнь – это поток нейтральных событий, и уже сам человек выбирает краски, чтобы по-своему воспринимать ее.

– Слишком уж упрощенно, – поглядел на украшающую кабинет репродукцию картины Дали юноша. – Но не лишено смысла. Такие фразы помогают. Веришь в собственные силы.

– А вы не верите в ваши силы?

– Это другое, – обреченно усмехнулся молодой человек. – С моим ощущением беспомощности это не прокатит. Тут даже не беспомощность, а нечто другое – невозможность, заранее определенный выбор, фатум, судьба, доля, обреченность, удел – все в арифметической сумме и в геометрической прогрессии. Я в силах что-то изменить, но зачем? Хочу ли я? Надо ли? Отец говорит, что надо. Да, его наставления я всегда ценил, но иногда... Никак не могу простить ему одну скверную показуху. Он ярко выраженный истероид и любит находиться в центре внимания, и... Ох. Что толку?

– Что произошло между вами и вашим отцом? – заинтересованно приподнял голову доктор, опять пометив что-то в блокноте.

– Дела давно минувших дел. Ему тоже сейчас... Затыкает душу пробками бутылок. Долгая история. Нет, не это волнует меня больше всего. Это не отрицание и не вытеснение, поверьте. Научиться бы снова адекватно принимать мир во всей его убогости и яркости. Таким, какой он есть – вот что я подразумеваю под словом “адекватно”.

– Ну что же... – вздохнул доктор, откидываясь в кресле, давая понять, что сеанс окончен, – ситуация ваша небезнадежна и подлежит коррекции. Стандартный подход предусматривает две часовые встречи в неделю. Пару месяцев мы поработаем вместе, и, если вы не против, давайте-ка раз и навсегда покончим с деловой стороной вопроса.

Молодой человек кивнул.

– Отлично... – рассеяно зашуршали бумаги. – Как ваше полное имя? Место работы, прописка и дата рождения. Медсестры сегодня нет, так что я сам все заполню…

После паузы, имеющей полное право считаться неприличной, доктор оторвал взгляд от пустого бланка и посмотрел на почти состоявшегося пациента.

А тот возми и ответь.

– Это вы что, шутите? – слегка ошарашено переспросил слуга Гиппократа.

Молодой человек печально и задумчиво повертел в руках золотистый нимб, переливающийся яркими радужными полосками и воодрузил его над головой.

– Нет, вы не ослышались. Зовут меня Иисус Христос, биологически родился я... Впрочем, неважно. А в данный момент я занимаю должность мессии в одной очень крупной мировой религии.

Петляла, летела вселенная за окном. Миокард доктора усиленно сокращался, перегоняя артериальную и венозную кровь со скоростью, гораздо превышающей общепринятую физиологическую норму.