HTM
Номер журнала «Новая Литература» за сентябрь 2024 г.

Заур Кулиев

Перекур

Обсудить

Рассказ

Опубликовано редактором: Карина Романова, 14.10.2009
Иллюстрация. Заур Кулиев "Перекур".

 

 

 

Ну, а чего хотеть от понедельника? Которым лето кончается…

Обычный рабочий полдень. Облака, похожие на всё подряд, пугают истеричек-чаек; те пролетают низко над складскими крышами и от безделья панику сеют.

Паниковать нет времени бригаде грузчиков, в которой нас трое плюс бригадир. Все устали, но работают: поднимай – держи – неси – бросай – кати ещё телегу – поднимай…

Забитая обоями фура пришла этой ночью, прождала покорно до утра, а ровно в 9:00 встала назойливо под складом и всё не хочет, сука, до конца выгружаться. У фуры тело в четыре борта, кабиной, как мордой, она с опаской извернулась в нашу сторону. В кабине затемненье, ничего и никого не опасаясь, там кемарит водитель, ночью он пил.

А я познаЮ, что такое разгрузка (коробковал, коробкопад, коробкобол). Мы будем тягать короба, пока один из нас не совершит счастливого касания ладонью, в пупырчатой сине-белой рукавичке, финальной стенки расчищенного кузова. Пока вся партия коробок не окажется на три этажа выше, в недрах склада. Или пока рак на горе, наша зав.складом, не свистнет, чтобы брали паузу, а то, ишь, разогнались…

Перерыв, всё. Молодцы. Перекур.

В паре с таким же, как и я, недельным новичком, долговязым Толиком, мы завозим с лязгом тележки в грузовой ретро-лифт (там Зина в весёлом наряде снимает щеколды со входных решёток, выделывая па под тусклым плафоном, а фоном проплывают кирпичные внутренности жёлоба шахты) и еле-еле помещаемся сами. На 3-ем выбираемся, готовим чай-кофе, топаем с напитками за дверь. Ступени. Один пролёт вверх, и вот мы – в курилке.

 

Курилки, как и перекуры, бывают разные. Здешняя отвечает требованиям большой компании, посидеть-расслабиться за сигаретой соло редко кому удаётся, да и не принято.

Для гостей тут лавочка, напротив неё – три стула. Четвёртый их брат, заплёванный масляной краской и разодранный до поролона, пристроен между изображать стол. Обивка его, схожая с полем боя, мертва, а по центру как будто догорает башня – жестяная банка из-под «Nescafe» (250 гр.), служилая, замызганная, со слабым дымком. Дымок не от кофе, разумеется. Дымятся хабарики, усугубляя затхлость в воздухе и боль в голове. Ещё бы!

Мало того, что рама окна склеилась при покраске и ограждена аж двумя решётками, включая лестничную, так вдобавок кто-то выдрал из рамы ручки. А снаружи не спрятался чудесный вид на город или заповедный сад, резона высовываться нет. Но рама ни в какую не пропускает прохладу, да и прутья впаяны крепко, короче, серьёзный заслон.

Мало того, что голова моя с утра громыхает как перрон, куда постоянно прибывают составы гудящих мыслей, так вдобавок Толик, здоровый детина, не находит времени, чтоб помолчать, пересказывает изо дня в день тусклые подробности своих вечеров, подавая их как жуткий триллер. Думаю, он зол на себя за «Вечер сурка», вот и тянет его на исповедь.

– Врубись, а я пьяный, а моя-то слышит, бля, и посылает меня, наху, подальше. А я чё, блять, я сказать ничего не могу! Короче, наху, попили вчера холодненького…

Обретя, как и я, «мужицкую» работу, Толик радостно привнёс в свою речь элементы «мужицкого» мата, но меру соблюсти не смог и отныне матерится как и где попало. Сам я, по правде, вольно-невольно начинаю грешить тем же.

– Да уж, прикольно, – говорю. Блянаху…

Затягиваемся.

Смотрим, небесные лошадки слились в табун, теперь это – тучи. Через миг замечаем, что с той стороны окна, спасаемого козырьком, накрапывает дождик, дождь, о-го, да ведь там ливень! В последний день лета такое обрушение прям-таки символично…

 

Внезапно дверь на 3-ем распахивается. Чёрт, только не это… Чёрт. Это.

Наш «коммерческий», Юрий Николаевич. Тоже в своём роде обрушение. Двигает курить с менеджером по обоям Димой, приветливым, обаятельным парнем (пожизненное кредо: «Зенит – чемпион!»). Забираясь на пролёт, где мы с Толиком заранее подбираем под себя ноги, Ю.Н. зычно голосит, а Дима-по обоям поддакивает.

– А чего, мблллин! Не брать никаких Адвокатов, оставить Давыдова, на фиг! Чего? Мужик он проверенный, при нём, глядишь, и забегают. Я, блин, дело говорю! Придумали а то, понимаешь, голландцы-шмоландцы…

Не прерывая тирады, Юрий Николаевич по-барски делает знак ладошкой, и Толик обучено уступает стул, ближний к окну, на котором сам сидел. При этом ни Толика, тому должно быть вдвойне, а с учётом роста, так и втройне, обидно, ни меня Ю.Н. вроде как не видит, просто умеет нас не замечать. Он глядит поверх очков в толерантное к дождю окошко и, активно массажируя сигарету, не даёт спаса чужим подчинённым:

– Ладно бы в этой… как её… в Лиге… Дим, как её? В Лиге Европы! Согласен, ну?

Ладно бы там играли. Но не с «Томью» же… Срам! Прости, Господи…

Дима-по обоям кивает. Присел с краю на лавке, одарил нас зевками и курит.

Закурил и Ю.Н. Все курим. Я учащённо стряхиваю пепел.

Наш «коммерческий», к слову, из бывших подводников, так что сам-то он – «мужик проверенный». В нём нет ни грамма пафоса, а людей вокруг он держит за рыб (будь нем и слушай) вовсе не от большого ума или из глупого снобизма, а согласно армейскому рангу.

Он демократичен и курит в общей курилке, однако, те несчастные, кого угораздит выйти с ним на перекур, безапелляционно назначаются в жертвы его ораторского тоталитаризма.

Ещё он любит футбол. Не столько саму игру, сколько свою болтовню о ней. То же с рыбалкой, с машинами, всем тем, что влечёт «настоящего мужика». Без перископа Ю.Н. отказывается замечать всех прочих мужчинок, плевать он хотел на частное мнение иного типчика о ценности перекура как некоего ритуала. Альтернатива у меня одна – затушить сигарету, встать и невежливо так уйти.

Я остаюсь курить и киснуть. Смещаю взгляд к центру курилки и вижу колоссы ног Юрия Николаевича, рядом свои, торчащие из шорт, худые стебельки в огромных кроссах. Между четырьмя посидельцами, мной, Ю.Н., Димой и Толиком, вяло-вяло растягивается простыня сигаретного дыма. Чтобы думать хоть о чём-то, я обращаю внимание, насколько дождь шумен, обращаю, кстати сказать, СВОЁ внимание и ПРО СЕБЯ.

– От, блин! – Юрий Николаевич непотопляем и перешумит любую непогоду, – Ну, бляха-муха, лето, а! Сплошные осадки, а? Льёт и льёт, льёт и льёт! А что, разве не так?

– Да так, конечно! Я вон… – с трудом подхватывает Дима-по обоям, спотыкается и выхватывает из головы первое, на что наткнулся, – Аварий вон сколько, читали? Одна за одной, одна за одной! И, ведь главное, кто как корёжится: кого заносит, кто чего…

Ю.Н. одобрительно кивает. Стряхивает с себя лиризм, а с сигареты пепел.

– Ну так, а ты что хотел? – оборачивается на Диму, который, мне кажется, ничего не хотел, – Блин! Нормальных водил днём с огнём не сыщешь. А дороги – как были говно, так говно, прости, Господи, и остались. Вон я! На тех выходных своих на дачу свёз, мблллин! Всю дорогу лило, видАл, как лило-то, а? Один грузовой впереди меня шёл, столько воды за собой тянул, о-о-о! Вот тебе и ответ. Само собой, корёжатся! Кто права купил, сам руля боится, или руки из жопы растут, те и корёжатся…

 

Под этот бравый некролог мы, не сговариваясь, выдуваем дымок, все поочерёдно, с учётом субординации. Пауза, протяжное «Да-а-а…» от Димы-по обоям. Я «ухожу» в окно.

Совсем хмурым выглядит застекольное небо, поздно ждать прощения, нету в нём никакого «господи». В небо упирается пара труб, впечатление, будто они его и накоптили. План местности напоминает незадавшийся тетрис – повсюду, застилая окраинный район, и толкая друг друга, кучкуются складские ангары, вагончики, редко где наблюдается жизнь. Вдалеке тревожным хором машут в обратную от города сторону пока ещё зелёные кроны деревьев, но под ними жизни и того меньше, там кладбище.

– Ох, лето-лето… Лето красное пропела, оглянуться не успела, а? Как там… блин, а!

Как будто не было лета, а? Да-а-а…. Во-от прёт дождина, дело говорю, точно на весь день зарядило. Блядское лето какое, мблллин! Прости, Господи…

Спокойно, твержу я себе. Надо учиться отрешенно существовать в компании Ю.Н. То бишь, никуда не деваясь и даже, ага-угу, слушая, самому незаметно кочевать с мысли на мысль в вокзалоподобной своей головушке.

Пробую. Пока Ю.Н. предаётся пению, я отбываю одной из мыслей.

Поздравляю, Юрий Николаевич, редкий случай, когда вами впрямь говорится дело. Сущая правда в вашей песенке. Действительно, будто не было никакого лета, совсем.

А что ж было? Были июнь и июль, в течение которых я искал работу. Мне, мастеру по бегу на месте, пришлось посоревноваться на общей с людьми дорожке.

Я стал метаться по городу, и поначалу желания, как и времени, хватало. Но цепь тех метаний не приносила пользы, а лишь сужала восприятие лета как ценного дара. С одного пропущенного собеседования я мчал на другое, перенесённое. Там, где меня дожидались, мне не было голоса свыше: «Твоё!», и я выметался. (Да и есть ли оно? где оно? – МОЁ…)

Матрицу метро я изъездил-изошёл всю. Я толкался в метро с теми, кому было, куда и зачем спешить, но жуткая толкотня выводила меня из равновесия гораздо быстрее, чем твердолицый пассажиропоток. Тогда я выбегал на воздух, но там, среди солнечного шума, мне делалось ещё хуже, и, опустив голову, я вскипал, почти как Ю.Н.: «Блядское лето!»

Я проглатывал на ходу объёмные, скрученные наподобие… ха!, обойных рулонов,

газеты с вакансиями. Я кормил бесконечными «чириками» телефон и клял автоматы за их медлительность. Я торопил всех и вся, а в совокупности – торопил время. Для чего?

А, чтобы достигнув предела августа, испугаться осени, безденежья, самого себя. И на следующий день оказаться здесь, на обойном складе. Осмотреться, ознакомиться и дать согласие. Отжить пятидневку по примеру того же сурка. И завладеть первыми законными выходными, высоко задрав подбородок.

 

– От, блин! Неделька началась… – продолжает за меня наш «коммерческий».

Началась хуже некуда. Сегодня я проспал, попортив утро суматохой. Я чуть ли не бежал до метро. Под землёй отдышался, не странно ли, и – снова бежать. Боялся опоздать. Боялся, кстати, вот этого самого дядьки с басом, прости его, Господи, всё же… Нет, не то, чтобы прямо бежал и боялся, но скоренько шагал со скоростью, от которой ныло в боку, и как школьничек переживал.

Последним летним утром. По узкой лысой улице, зовущейся гордо «Проспектом 9-го января». Вдоль асфальтовых границ, где, утомлённый, дремлет караван фургонов, а между колёс снуют криминального вида псы, я как мог спешил на новую свою работу.

Мимо кольца маршруток, где выставил плечи народ, мимо касты утренних бабок, торгующих цветами у скошенных ворот Обуховского кладбища. За теми воротами никто никуда не спешит. Там уже не важны понедельники. Я же ускорялся дальше…

Дальше – кривой и ухабистый Гаражный проезд. Ни проезда там нет, ни гаражей. Есть сухой пустырь, за ним тюрьма. Плотная пятиэтажка в окнах с сетками. Человеческий зверинец. Там тоже никто никуда не спешит. Оттуда, вероятно, виден пустырь с зависшим тетрисом складских крыш. Вон я, может, виден. Вероятно, я для них – и есть понедельник.

Наконец, добежал. Моя работа. Здесь трудятся живые и свободные люди. Я сам – живой и свободный – тягаю здесь коробки. Туда-сюда. До тех пор, пока рак на горе…

Во-во! Сигарету пора тушить и идти грузить. Сдаться схеме: держи – неси – кати телегу – снова держи. Перекур не удался, ведь ясно, так чего сидеть-высиживать…

Герой во мне тут же встаёт и, сплюнув возле ног Юрия Николаевича, скатывается вниз по лесенке, к выходу, шурует нагло мимо вахты, толкает с ноги калитку и – на волю! Герой во мне бережёт моё время. И моё кредо. Предпочитая не чужой фургон с обоями, а собственную жизнь – разгрузить до пустого и пыльного нутра. Он мечтает вымести и его, нутро, отскоблить, и начать заполнять жизнь по-новому, новым всем…

Вздыхаю. Гашу прокажённую. С извиняющимся видом приподнимаюсь, сбегаю на этаж и шмыгаю за дверь. Ау!, начинаю вопрошать, какие на завтра отбирать коробки?

Чего вообще ждать от завтра?

Кроме осени.

 

 

 

138 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.09 на 13.10.2024, 13:04 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com (соцсеть Facebook запрещена в России, принадлежит корпорации Meta, признанной в РФ экстремистской организацией) Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com (в РФ доступ к ресурсу twitter.com ограничен на основании требования Генпрокуратуры от 24.02.2022) Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


50 000 ₽ за статью о стихах



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Герман Греф — биография председателя правления Сбербанка

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

13.10.2024
Примите мой поклон и огромаднейшую, сердечную Благодарность за труд Ваш, за Ваше Дивное творение журнала «Новая Литература». И пусть всегда освещает Ваш путь Божественная энергия Сотворения.
Юлия Цветкова

01.10.2024
Журнал НЛ отличается фундаментальным подходом к Слову.
Екатерина Сердюкова

28.09.2024
Всё у вас замечательно. Думаю, многим бы польстило появление на страницах НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
Александр Жиляков



Номер журнала «Новая Литература» за сентябрь 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Швеллер деи ствующии гост: гост швеллер.
Поддержите «Новую Литературу»!