Арбуз молочной спелости

На чтение потребуется 10 минут | Скачать: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Иллюстрации Саши Николаенко (заявки на иллюстрирование: newlit@newlit.ru)

 

Купить в журнале за март 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

 

 

Вот я и говорю, граждане: народ у нас чересчур доверчивый. Верит буквально каждому печатному слову. Иной раз скажешь такому: ты чего? На самом деле, что ли, веришь? Чудак-человек! В газете же всё – за деньги! Тем более, сейчас, когда у нас такие свобода слова и гласности, что без власти денег они никуда и никому! Ну? Понял, наконец? Осознал? Проникся? А он в ответ затылок почешет, голову опустит, вздохнёт, плечами этак растерянно пожмёт… В общем, понятно. Не понял, не осознал и не проникся. И не поймёт никогда. Так воспитан. В полной доверчивости к средствам массовой информации, несмотря на вышеназванные свободы.

 

Да… А началась вся эта история с того, что Васька Фуфайкин написал очередное стихотворение. Васька – начинающий поэт. Он на железной дороге в топливном складе работает, а по свободным вечерам в городском ДэКа, в ансамбле народных инструментов на балалайке играет. А дверь в дверь с их балалаешной комнатой литературное объединение собирается. Вот Васька, как только на своём струнном инструменте наиграется-натешится, то сразу из одной двери в другую – шмыг, и уже среди наших местных ги де мопассанов трётся с джьёрджами и сандами. Стихи там разные слушает, свои читает, мнениями обменивается, замечания высказывает, кого-то этак снисходительно по плечу похлопывает. Дескать, знаю, понимаю и глубоко сочувствую, но и вы поймите: все мы здесь те ещё деятели пера… А чего? Правильно делает, что стихами увлёкся! Всё лучше, чем водку жрать да на танцах драться!

 

 

И вот написал он очередной стих. А надо сказать, что пишет он хлёстко, ярко, образно, с широким использованием народной лексики, в том числе и ненормативной. В общем, из глубины истоков идёт в своём литературном творчестве, от самой сермяжной правды! И вот, значит, написал такое очередное незатейливое:

 

Страдания молодого повесы

             Посвящаю моему давнишнему другу Игорю П-ву
 
Пропала у Гарьки корова,
Пошёл её Гарька искать.
Куда же она подевалась,
Корова, рогатая блять?
Иль волки корову погрызли?
Иль в пруде утопла совсем?
Какая тупая скотина!
Поймаю – без сахера съем!
Всю ночь он пролазил по лесу,
Луга все вокруг обошёл.
Пропала корова! Попался
Один лишь вонючий козёл.
Подкрался с кустов незаметно,
Рог острый, как шило, вонзил
Он в гарькину потную жопу –
И гордо заблеял, дебил!
Измученный Гарька скривился,
Вскричал про какую-то мать
И к дому, согнувшись, почапал,
Чтоб тёплого супу пожрать.

 

Ну, сами видите – сильно написано! С вышеупомянутым использованием и даже с реальным прототипом. Гарька, он же Игорь Почечуев – это Васькин давнишний товарищ. Он тоже имеет отношение к культуре вообще и к литературе в частности – но, как бы это правильно сказать, с совершенно официальной стороны. Поясняю: Гарька, в отличие от Васьки, закончил филфак местного пединститута, а поскольку школу терпеть ещё со школы не выносил, то работает заведующим отделом культуры в городской газете. Он, так сказать, официально культурный, согласно штатному расписанию, и несёт её, культуру, в широкие массы за соответствующую зарплату. Не то что этот охламон Васятка, который писательствует за просто так, без всякого гонорара, лишь бы где бы только напечатали.

 

 

И вот, значит, написал Васька своё очередное гениальное (а как же без этого?) стихотворение и отнёс его Гарьке на работу. Гарька прочитал, поржал, сказал: «Ну, ты даёшь. Васятк! Под Пушкина косишь? – Почему под Пушкина? – А как же! «Так думал молодой повеса, летя в пыли на почтовы́х…». «Евгений Онегин», вторая часть первой главы! Балбес! – Кто? – Ну, не Пушкин же!». После чего повертел листок в руках и положил его на письменный стол. Сделал это, как выяснилось позднее, совершенно легкомысленно и без всякой задней мысли.

– Либерзону покажу, – пояснил он (Либерзон заведовал в газете отделом промышленности). – Пусть тоже поржёт.

– Может, по пивку? – робко пискнул Васька.

– Да какое пивко… – поморщился Гарька. – Еду в Семёновку. Там сегодня культурное мероприятие. Надо осветить строк на сто. Бывай, молодой повеса! – и протянул, прощаясь, руку.

 

Зря он, конечно, Васькино стихотворение оставил у себя на столе. Потому что там же, чуть ближе к краю, лежала стопка листов со стихотворениями других, более благопристойных авторов. Из этой стопки Гарька собирался готовить очередную поэтическую подборку, которую давал в газете каждый месяц под рубрикой «Наши скромные таланты». А Васькин опус он печатать совершенно не собирался. Потому что если и такие печатать, то запросто можно нарваться на крупные культурные неприятности со стороны сначала главного редактора, бывшего замполита Н-ской ракетно-стратегической части, а ныне – совершенно культурного человека, а потом получить разогретый беляш и от городской администрации, в первую очередь – от её отдела культуры. Этот культурный отдел был настолько культурен, что можно было совершенно не сомневаться: культура в городе цвела и пахла на невообразимой и недосягаемой для всякой культуры культурной высоте. Высоко летают! Далеко глядят! Никак не сядут!

 

И вот, значит, укатил он в Семёновку водку жрать, а минут через двадцать в его незапертый кабинет зашёл человек из типографии. Взял стихотворную подборку, случайно увидел Васькин листок со стихотворением, недолго думая сунул его в общую стопку и пошёл набирать. Впрочем, существует и другая версия: типографщик взял Васькино стихотворение не случайно, а с подлой подачи Маечкиной Клавы, корреспондентки культурного отдела, той ещё биксы, которая давно метила на Гарькино место и при всяком удобном поводе старалась его с этого места спихнуть. Впрочем, это уже детали редакционных интриг, и они мало кому из посторонних интересны. Главное в том, что типографщик Васькино стихотворение всё-таки взял и понёс среди прочих «скромных талантов» к себе в типографию. Сам же Гарька с деревенского культурного мероприятия на работу уже не возвратился, поехал прямо домой, потому что был сильно выпимши. Его там, в деревне, здорово накачали. У них так положено: угощать почётных гостей, а также прилегающих к ним представителей нашей свободолюбивой прессы спиртным до самого, что говорится, упора и посинения. Радушные люди, воспитанные ещё при Советской власти. Что с ними поделаешь! Не надо с ними ничего делать! Умоляю – не надо!

 

Утром Гарька пришёл на работу с головной болью, засел за статью по этому, пропади он пропадом, деревенскому празднику, потом был вызван на ковёр к редактору, который вставил ему за похмельный внешний вид, потом сам ругался в бухгалтерии по какому-то несерьёзному поводу… В общем, о поэтической подборке вспомнил только через три дня, когда она вышла в свет в очередном газетном номере. Васькин шедевр был помещён не просто среди прочих, а первым, на самом видном месте.

 

Увидев «Молодого повесу» напечатанным, Гарька побледнел, даже вроде бы уменьшился ростом, собрался было малодушно убежать домой, но тут очень вовремя зазвонил внутренний телефон, и редактор подозрительно ласковым тоном пригласил Гарьку снова.

 

– Игорь Валентинович, что это? – спросил он без всякого предисловия и протянул несчастному искомый номер.

– Что? – Гарька попытался, как это говорится, «включить дурака», но редактор был человеком ушлым, как говорится, «повидал виды», поэтому подобные наивные попытки пресекал сразу и в корне.

– А вот это! – и ткнул пальцем в страницу со стихами.

– Поэтическая подборка. Мы же каждый месяц…

– Я понимаю, что это не любовный роман с трагическим продолжением. Почему вы дали сюда вот это! – и он, демонстративно-брезгливо подёрнувшись, ткнул пальцем в Васькино стихотворение.

– Это сейчас что, такие новые литературные веяния?

– Аркадий Абрамович… – попытался было вякнуть Гарька, но и эта попытка была сразу же пресечена.

– Мне позвонили из городской администрации, – сказал редактор и насупил брови так, что сразу же стал похож на дорогого Леонида Ильича, товарища Брежнева. – Высказали удивление нашей, так сказать, смелостью. Спросили: что это у нас за поэт такой объявился – Василий… – и наклонился ближе к тексту. – …Фуфайкин? Что это за восходящая поэтическая звезда? И с каким словом эта звезда рифмуется?

Каким-то сто двадцать пятым чутьём Гарька почувствовал, что всё обстоит хотя и совершенно кисло, но не так уж и плохо.

– Да, очень самобытный поэт, – произнёс он хотя и неуверенно, но вполне спокойно. – Стихи оригинальные, можно сказать, самобытные, можно сказать, даже чересчур. Но ведь всё в, так сказать, рамках…

– Ага! В рамках! – ехидно искривил губы редактор. – А «блять», «жопа» – это что?

– Но ведь здесь же отточия поставлены! – осмелился на хотя и слабое, но сопротивление Гарька. – Не открытый тест! (кто же успел отточия-то поставить? Валька-корректорша? Если не уволят – торт ей с получки куплю! Обязательно! И бутылку! Она выжрать тоже любит!).

– Ещё не хватало, чтобы открытым! – редактор изобразил на лице благородное негодование.

– Как вы посмели пропустить такое? (Слова «вы» и «такое» он выделил совершенно понятной в данной ситуации интонацией).

– Но это же не нецензурщина, – стоял на своём Гарька (пронесло! И на этот раз пронесло! Вальке – торт и пузырь! Два!). – Простонародные выражения – да, признаю. Но к запрещённым в печати словам не относятся.

Редактор почему-то устало вздохнул и посмотрел на подчинённого совсем другим, совершенно не карательным взглядом.

– Довлатовщина какая-то, – брезгливо поморщился он, и из этого поморщивания было понятно, что Довлатова редактор всё-таки читает, чтобы считать себя интеллигентным человеком.

– Так что арбуз я вам уже выписал. Молочной спелости! Получите в приказе!

(«Арбузом» редактор называл выговор. Термин он использовал в память о своей военной службе, когда командир части в фигуральном смысле регулярно вставлял эту «сладку ягоду» провинившимся подчинённым воинам сами понимаете куда. А вот почему он был именно молочной и именно спелости, никто не знал. Просто термин такой. Очень, надо признать, живописный).

– Ладно, идите, – разрешил он после долгого молчания. – Поздравляю со снятием премии за полугодие, – и не удержался, уколол. – Хотя зачем вам премия? Молоко у вас бесплатное, покупать не надо. Белинский вы наш! Покровитель самобытных талантов! Вы что, на самом деле корову завели?

– Какая корова? – чуть не взвыл Гарька (встречу этого грёбаного пиита – убью! Скотина! Пишет всякую… а мне отдувайся!). – Я в квартире живу! На пятом этаже!

– Ну и что? – пожал плечами редактор. – Может, у вас сарай есть. Или этот… как его… – и опять брезгливо поморщился, – …хлев.

– Мне можно идти? – с трудом разжал скулы Гарька.

– Идите, – повторил редактор и всё же не удержался, подпустил напоследок шпильку: – А что вам ещё остаётся делать? С такими-то… – и кивнул на газету, – …искромётными талантами!

 

Подойдя к подъезду, Игорь увидел соседок, которые что-то оживлённо обсуждали. Завидев его, они тут же умолкли и уставились на него с каким-то непонятно-противным любопытством. Этим-то чего надо? – заныло у него на душе. Или тоже прочитали? Кругом одни грамотные! Кругом одни культурные, чтоб их!..

Поздоровавшись, он нарочно задержался у подъездной двери и, закрытый кустами сирени, услышал:

– Конечно! Вон у него какая морда-то! А чего ему! Небось, каждый день по бидону молока выпивает. Чего не выпивать, если корову держит!

 

Ваську он встретил на следующий день. Тот шёл с привокзального рынка, бережно прижимая к животу здоровенный арбуз. При виде Васьки, а ещё больше – арбуза, у Гарьки моментально испортилось настроение.

– Здорово, Гарриман! – заорал Васька бесцеремонно. – Во, купил! Шесть кило! Пойдём ко мне!

– Зачем? – разомкнул зубы Гарька. Разговаривать с этим… литературным экстремистом ему совершенно не хотелось.

– А во! – и Васька сделал животом движение вперёд. – Арбузику пожрём! Можно в «тридцатый» зайти! А? – и он игриво подмигнул. – Чтоб не на сухую его жрать-то!

Гарька набрал в лёгкие воздуха… «От гордости в зобу дыханье спёрло», – вспомнил он забытую фразу. Это кто? Ах, да, Крылов! «Ворона и лисица». Нет, Васька это не ворона и не лисица! Это самая настоящая собака! Ишь, арбуз купил! Издевается, гад! Небось, уже сказали!

Задерживать дыхание и дальше не было уже никакой физиологической возможности, поэтому он шумно выдохнул. «Вороне где-то Бог послал кусочек сыра…». Не сыра, а арбуза…

– Ладно, пойдём, – сказал он угрюмо. – Только бутылку ты брать будешь. У меня сейчас денег нету…

 

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за март 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение марта 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.