Алексей Курганов
Миниатюра в диалогеНа чтение потребуется 10 минут | Цитата | Скачать: doc, fb2, rtf, txt, pdf
Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 9.06.2015
Иллюстрации Саши Николаенко (заявки на иллюстрирование: newlit@newlit.ru) Купить в журнале за июнь 2015 (doc, pdf): 
– …и помните, товарищи: мы, музейные работники, должны стараться не для себя. Мы должны стараться даже не для посетителей. Мы должны стараться для Истории! Потому что – что? Правильно: потому что мы – её хранители, старатели, оберегатели и содержатели! Ура, товарищи! В общем, если кто во вторник не будет готов к краеведческой экспозиции «То берёзка, то рябинка…», того лишу надбавки за третий квартал. На сегодня всё. Все свободны. О! Сколько лет сколько зим! Сукин! Здорово! Опять тебя прислали? Хотя нормальных в вашей развесёлой богадельне никогда не водилось… Ну, и как дела наши скорбные? – Во-первых, я не Сукин, а Зукин. Во-вторых, никто меня никуда не присылал. Я закреплённый ещё с зимы за вашим участком приказом директора. А в-третьих, дела нормально. Ступор не проворачивается, так что экспозиция будет качаться, а если ещё растяжки ослабить, то и трещать. – Вот те хрен, Иваныч! Очень приятно! Вот как тебя, Сукин, встречаю – сразу сердце радуется и на душе тепло! Вчера же проворачивался! – А сегодня – нет. – А почему? – А я откуда знаю? Может, в фигуру коня вода попала. – Какая вода? – Из трубы. Прямо над ним труба лопнула. Водопроводная. Залила коня. – А Мамая? – А чего Мамаю-то? Он – хан. Он – сверху. Он – на коне. Он не лошадь. – А почему лопнула-то, Сукин? Вот почему она именно сейчас взяла и лопнула? – А вы у неё спросите. Может, старая потому что. Проржавела. Её ставили-то когда? – Когда? – Я не знаю, когда. Но давно. Чуть ли не при этом самом Мамае. – Шуточки. И чего теперь? – Чего «чего»? – Почему не работаешь? – Я же сказал: ступор гавкнул. – Так вытри его! Тряпкой! Неужели трудно догадаться? – Объясняю второй раз. Для особо сообразительных. Его вытереть нельзя. – Почему? – Потому! Он же сразу под конём. И к тому же с дырочками. Туда просто так не долезешь, потому что дырочки очень маленькие. Чтобы долезть, коня надо снимать. – Снимай! – Как? Он же аргоном приваренный! Его Колька приваривал, а это знаете какой мастер! Высший класс! – Какой аргон? При чём тут аргон? Я же тебе ещё на прошлой неделе шурупы дал, чтобы не приваривать, а приворачивать! А ты их безобразно, не побоюсь этого ласкового слова, просрал, Сукин! – Ничего не это самое! Шурупы у меня Вера Семёновна отобрала. Для композиции «Танец лебедей на пруду». – Какая ещё Вера Семёновна? – Да вы что… Сами же приказ подписывали… Супруга Герасима Нилыча. – У него супругу зовут не Вера Семёновна, а Изольда Жоржетовна, Сукин! – Это третию. А эта – пятая. – Да? А как она у нас оказалась? – Как-как… На полставки, как… Сами же приказ…
– Голова кругом идёт… Вера Семёновна какая-то… А почему же у нас тогда лебеди до сих пор не танцуют, если она у тебя шурупы отобрала? Отвечай! – А чего опять я-то? Чего всё всегда, если чего, то обязательно Сукин и Сукин? Других, что ли, сукиных нету? – …и почему до сих пор в пруде нет воды? – Так я же говорю: труба лопнула! Залила коня! А до пруда не дошла! Ни капельки! Потому что всё ушло на лошадь! – …а шурупы, между прочим, бронзовые, фигурные! Их мне на заказ делали, по личному знакомству в похоронной конторе! Я даже, когда они пропали, в милицию звонил, чтобы их искали и нашли. От них, между прочим, даже собака приходила без намордника! Каждого обнюхивала, но так и не нашла. У, ворюги! Какие же все вокруг ворюги, Сукин! Только и умеют, что водку жрать и шурупы воровать! Ну? Чего молчишь? – А чего говорить-то? Как же собака могла их найти, если они были у Веры Семёновны! – Да? А где она была во время собаки? – В декрете. – Интересные у нас дела творятся! Прямо сказки и одна ночь! Только устроилась – и уже в декрете! – Так она для того и устраивалась, чтобы рабочий стаж не пропадал. – А какого она в декрет с шурупами ушла? Чего в этом своём декрете привинчивать-то собралась? Чтоб не отскочило, что ли? – Вот в том весь и хрен! Я ей говорил: Вера Семёновна, оставьте шурупы! А она: я их беру специально, чтобы меня в этом вашем говённом музее не забыли. И я ещё вернусь! И я ещё покажу здесь кое-кому небо в алмазах! Ну, и другие выразительные слова… Так что пришлось Кольке приваривать. А что было делать?
– Я с вами с ума сойду, Сукин! То Вера какая-то, то шурупы, то собака с лебедями, то Колька с алмазами! Какой ещё Колька? – Плюшкин, какой! – Трезвый? – Не Трезвый, а Плюшкин! Трезвого на овощебазу услали. Транспортёр менять в цеху тропических фруктов. – Плюшкин трезвый был, когда приваривал? – Ну, вы прям скажете – трезвый… Это прям в натуре даже смешно! – Понятно… Значит, намертво приварил. Значит, хрен оторвёшь. – И хрен поднимешь. Если только лебёдкой. Придётся вам лебёдку заказывать. – Мне? – Вам. То есть, конечно, не лично вам, а коню. – Вот на всё у тебя ответ есть, Сукин! Чего не спроси – тут же! Энциклопедических ты познаний человек! Уникальная, гребёныть, в своей уникальности личность! И знаешь, Сукин, почему ты такой умный? Потому что фамилия у тебя не Зукин, не Сюсюкин, не Хренукин и даже не Ага-Оглы-Заде. А именно Сукин! Ну? – Чего «ну»? – Ничего! Одни убытки от тебя! И одно расстройство! Кстати, о коне. Могу тебя, Сукин, поздравить. За утрату фотографии дуба, под которым лежал Дмитрий Донской накануне Куликовской битвы, я вычел у тебя из оплаты накладной в тройном размере. Поздравляю. – И вас с тем же и тудам же. Только один момент. Вы про какую фотографию говорите? – Вот только не надо, Сукин, этих твоих того же самых! Не надо! – А я не того же самых. Я – по существу. Было же две фотографии. Какую вы имеете говорить?
– Какие две? Откуда у нас две? – Объясняю. Две. Одна, где он лежит под тем дубом с конём. Вторая – без коня. Самостоятельно. – С каким ещё конём? Мамаевым? – При чём тут мамаев? У Мамаева свой конь. У Дмитриева – свой. Чего он, один на всех, что ли? Все на одного? – Ну и где? – Чего «где»? – Фотокарточки эти где? – Отвечаю. Которую лёжа с конём, вы сами, при мне, подарили делегации совхоза имени Патриса Лумумбы. В качестве сувенира для повышения ихних надоев и других производственных показателей. – А без коня? – А без коня никуда не пропадала. – И где ж она? – Там, куда вы сами её и запихнули. У Мамыкина. В витражном остекленении. – А что ж ты тогда молчишь? – Я не молчу. – Молчишь. – Не молчу. – Молчишь! – Не молчу. – Молчи, Сукин! – Как скажете. – … а молчишь ты не потому, что не хочешь признать свою ошибку или стесняешься. Молчишь потому, что работать не хочешь. Вот сейчас ты чем занимаешься? Ничем. А если ничем, если ступор не проворачивается, тогда чучелом доисторического медведя занимайся! Или композицию из перепелиных яиц раскладывай. Только не сиди, как засватанный, Сукин! У нас дел – по самые гланды этого самого дубового мамаева коня!
– А я чего, отказываюсь, что ли? Только медведя́ за бревно можно закреплять при минусовой температуре. Исключительно. – Снова здорово! Это почему же? – Согласно инструкции. А то может развалиться. – Бревно? – Медведь. – Почему медведь? – Потому что доисторический. Одна труха. – А сейчас какая? – Чего? – Температура! – Сейчас – нулевая. А медведь должен быть холодным. – Так сходи на холодильник, принеси оттуда лёд. Обложи и создай минус! – Я ходил. – И что? Не дали? – Почему? Бери, сказали, хоть целый вагон. Нам, сказали, этого хавна не жалко. Ещё наморозим. – Ну? – Чего? – Сукин! – Не Сукин я… Только, говорят, заявку подай. Как заявку подашь – отгрузим в течение недели. Вывозить будем лошадью. Чтобы не пугать окружающих понижением атмосферной температуры. – Ты им сказал, что нам в течение недели не надо? Что нам надо в течение дня! – Сказал. – А они? – А они – ржут. Нам, ржут, по барабану ваше занимательное краеведение. Нам за неё зарплату не плотют. Иди, сказали, к начальнику цеха, с ним договаривайся. Если разрешит – так мы сразу же. Только лошадь сеном покормим, чтоб бегала резвее. А то у неё в рационе – одни мороженые. Пломбир за двенадцать пятьдесят в неограниченных количествах. Вот поэтому она у них и день и ночь – в инее. Даже летом. Собаки! Издеваются над гужевым транспортом! А им чего? Оно ж у их бесплатное, это мороженое! Они же его и морозют! – Ну? – Чего? – Гну! Ох, ты и допросишься, Сукин, своим этим «чего»! Ох, ты выведешь меня из моего ангельского терпения! При чём тут эта ихняя мороженная лошадь? – А при чём тут я-то! Чуть чего – сразу: Сукин, Сукин…
– Ты у Забубённого был? – Это хто? – Лошадь в пальто! Ихний начальник ихнего холодильного цеха! – Был. – Дальше, Сукин, дальше! У меня уже зубы начинает ломить от твоих обстоятельности и неторопливости! – А его нет. Он на больничном. У него чего-то там в паху то ли оторвалось, то и разбухло. Никто не знает. Но холодильные сказали, что уже прооперирован с переменным успехом. – Тогда надо было идти к его заму, Колбасюку... – И к нему ходил. – Ну? – Чего? – Я тебя сейчас убью, Сукин! Задушу вот этой крепкой верёвкой! Чего Колбасюк? – А Колбасюк мне сказал, что у него давление и тёща замуж собралась. Поэтому поклал он и на меня, и на лёд, и на нашего мадведя́ свой большой, грязный и очень волосатый. Так и сказал – очень волосатый! – А при чём тут его тёща? – А при том, что если она замуж выйдет, то от Колбасюка полдома отрежет, пол-участка отгородит и машину отберёт, «Ладу-комби». Потому что на хрен ей будет нужен Колбасюк, если у неё муж будет. Молодой, красивый и иногда непьющий.
– Молодой, красивый, да ещё и непьющий… Где она такого отыскала-то… А ты чего лыбишься так глумливо? Ты его что, знаешь, что ли? – Кого? Колбасюка? – Мужа тёщиного! – Ага. В «Васильке» познакомились. – Вот тебе и непьющий! – А он там не выпивает. Выпивает он в «Рябинке», в «Трёх поросятах», в «Нептуне», в «Ермаке» и в трактирах у вокзала и на привокзальной площади. А в «Васильке» он беляши кушает. Ему колбасюковая тёща разогревает. Она же в «Васильке» – буфетчицей. Между прочим, передовица производства. Ейная фотокарточка уже три года висит на Доске почёта ударников пищеварительной продукции. – Да, жалко Колбасюка. Как же он на рыбалку-то будет ездить, если его женатая тёща машину отберёт? – Да уж. Тогда ни на рыбалку, ни в баню, ни по бабам… – Вот стерва. Надо зайти к нему, выразить сочувствие. Хороший же мужик! Ты сейчас чего делать собираешься? – Да ничего. Пойду пивка попью. В «Василёк». – Смотри! Ещё полдня работать! – Да я всего-то кружечку. Ну, и сто пятьдесят, как положено. Не бутылку же. Кстати, может, там Кольку-сварщика увижу. Который коня. Договорюсь, срежет он его к гребеней матери. Делов-то – как два пальца на копейку! Было бы из-за чего волноваться…
Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июнь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:
|
 Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсы Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:
Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 01.10.2024 Журнал НЛ отличается фундаментальным подходом к Слову. Екатерина Сердюкова 28.09.2024 Всё у вас замечательно. Думаю, многим бы польстило появление на страницах НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. Александр Жиляков 12.09.2024 Честно, говоря, я не надеялась увидеть в современном журнале что-то стоящее. Но Вы меня удивили. Ольга Севостьянова, член Союза журналистов РФ, писатель, публицист 
 |
|||||||||||
| Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
Ginzzu midi speaker system 208 Ремонт бумбоксов. . Создание сайтов в краснодаре - разработка и создание саи тов краснодар. |
|||||||||||
