Оскорбленный

соч. 46

Глупая женщина, ворвалась в ночную пору, три дня как я сидел в оцепенении, не в силах с кем-то говорить.

– Ты слышал?! Учитель жив, восстал из гроба, и сегодня явится к нам.

– Что говоришь, проклятая?! Не мог воскреснуть – зная терпкую подлость судьбы, он надежду давал, от мучения не уклонился; в том была красота, в том безумие дивное было. Но грош цена страданиям способного воскреснуть! Ты не смеешь его оскорблять.

Но она не утихла, доводы хлесткие привела: и свидетели есть, и могила открыта, а распятие было игрой; взял за горло ее и хотел придушить, тут стук раздался, лишь Он мог так стучать, это значило все, значит, было игрой – смелость, непреклонность истязуемого, ты был пешкою в чьей-то игре; я заплакал, страшась отворить, отпустил эту бабу – смерть ее не смоет оскорбления пятна, смерть наставника смыла б, а он стучится в дверь – неутомимо, без смущения, как всемогущая подлость судьбы.