Хождение к Лермонтову

соч. 70

 

Купить в журнале за апрель 2018 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 40 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

памяти И. Л. Андроникова

 

 

Величайшая сила – это память о чести, ибо кто помнит о ней, тот не боится опасностей и никогда не сделает подлости…

 

Гвиччардини

 

 

 

 

 

Деньги мне посчастливилось успеть получить вместе с подробным руководством бабки для поиска нужного документа. После выброса верёвки у меня на время даже энергии прибавилось, будто открылось второе дыхание, и на этом втором я двинулась-таки на север, застревая по дороге во всевозможных местах – в селе Паласовка Волгоградской области, в Хошеутово Архангельской области, и в Ярославле – потому что официальным уведомлением запрещалось подниматься на второй (нужный мне) этаж дома людям весом более восьмидесяти килограмм: полы могли провалиться. Я весила под шестьдесят, но не рискнула: для Тарика такая смерть была символична, но вторично, со мной, было бы чудовищно нелепо. Выйдет целая повесть, опиши эти встречи, расспросы, звонки, только я не пишу эту повесть. Из двоих нужных мне людей один полгода как отбыл в Киев, сменив гражданство (это выяснилось уже в Архангельске), а ко второму я приехала в близлежащую Тундру (это городок, потому с большой буквы). Он был в отъезде, и я задержалась там, измотанная и уже отупевшая от всего пережитого.

Я снимала комнату у пожилой пары, в ветхом домишке, относились они ко мне со смешанным чувством жалости и насторожённого недоумения. Слышала, как обсуждали с соседями: «из Азибаджана, зовут Лéйла, а не черножопая». Хуже было то, что начинались холода, а я, рассчитывавшая потратить на поездку значительно меньше времени, особо тёплых вещей не имела. Ничего хуже холода я не знаю, и наверно, никогда не узнаю. Вспоминала строки Бродского, что холод – это честность, и ненавидела за эти слова; больше, чем за национализм и клевету на Союз, ненавидела его за оды холоду. Ад – это холод и ледяное безмолвие, и разве что ветер ещё. Я тогда только поняла прозрение Данте, девятый круг ада сковавшего немыслимой стужей. От жары страдаешь только физически, от холода цепенеют мысли, ноет душа. Холод – это смерть. Труп не теплеет, а холодеет. Все удобства располагались на улице, до них по размою было метров сто, и я до сих пор не понимаю, как живут там зимой. А потом надо было раскорячиться на заволглых досках над выпиленной в них дырой, и оттуда прямо в зад всегда дул ледяной ветер. Будь я верующая, такой бы и представляла себе преисподнюю: не каморкой с достоевским пауком, на которого смотришь и боишься, а дырой в доске, над которой сидишь, и оттуда ледянит насквозь, а за дверью воет нескончаемый ветер. И именно там мне пришла в голову мысль, что вся поездка моя и есть сошествие во ад, не в ад даже, а во ад, как воронка, по которой дантовскими кругами я спускалась всё ниже, прелюдией было суматошное зарабатывание в Баку, а потом по нарастающей: пьяные мужики в трусах, ломящиеся в дверь, честные глаза Даниры с ударом под ложечку, смерть Тарика, и на дне воронки – дыра с ледяным ветром. И балансируя над ней, я даже заскулила вслух: что ж это, Рыжая, как же всё могло так испоганиться, зачем не родилась на полвека раньше, и за что тебе это всё? Это был самый тяжёлый день, не считая тех, когда я шла за Тариком, которого ещё не знала, и хотелось выть, и когда свивала петлю. А на следующий день узнала, что нужный человек скончался в Москве, и ожидание было напрасным. Но худшими были именно те три дня.

На оставшиеся деньги я выехала к бабке в Казань, прожила там с неделю, приходя в себя. Лежала днями на диване, бабка Рая сядет рядом и скажет: «Бедняжка, как осунулась, похудела, погрубела! И как ты там живёшь!». Я всё думала сказать, что это за полтора-два месяца, да не сказала. Она говорила, что поездом меня не отпустит, сама оплатит самолёт. Продавала однокомнатную квартиру, доставшуюся ей от родственников, и всё зависело от этой сделки. Потенциальная покупательница, Зульфия Нещадим, холёная женщина лет сорока, знакомая бабушки, при мне заходила два раза в гости, и запомнилась как заключительный аккорд моего путешествия. От её голоса, лица и речей несло такой буржуазной пошлостью, что я при ней задыхалась. При первом её визите отсиживалась в другой комнате, но во второй раз пришлось поговорить.

Бабушка жалостливо излагала историю моих похождений, как очередное доказательство бедственности нашего положения, имея целью не допустить снижения цены продаваемой квартиры. Нещадим сочувственно-иронично улыбалась, потом заговорила со мной: что юношеские увлечения пора оставить, быть современней, чтобы «состояться в жизни», и красивое происхождение не главное в жизни. Тут я вскипела, и выложила всё, что думала. Вы, новое поколение (она улыбнулась, и я добавила: вы старше, но новые – это вы), оплевали всё, что было можно. Опошлили. Вы оплевали ветеранов войны, и убедили всех, что героем быть невозможно и даже не нужно. Вы засунули Моцарта в рекламные ролики, а начало пятой симфонии Бетховена – в звонки мобильных телефонов, и музыка моего детства стала пошлостью. Кого не удалось оплевать, того вы опошлили. Маяковского вы оплевали заодно с ветеранами, Есенина опошлили за компанию с Пушкиным. Вы, госпожа Нещадим, не пощадили ничего. Если учесть, сколь недолго вы находитесь у власти и сколько успели оплевать, остаётся удивляться количеству вашей слюны. Только Лермонтов не поддаётся опошлению, и не проплёвывается, хотя плюют в него часто. Он не был большевиком или хотя бы народником, был дворянином, он даже критиковал декабристов, и всё равно вам не даётся. Не становится ручным. Он остаётся со мной. А что касается происхождения, так я боялась его, боялась дать повод козлам подумать, что я люблю его как предка, в вашем стиле, как сноб, и теперь рада, что это осталось под вопросом.

Всё это я выпалила на едином дыхании и смолкла, подавлена своим красноречием. Страстные монологи мне так несвойственны, что если б Нещадим меня выругала, я бы уже не ответила. Но она смотрела спокойно и молча, приподняв брови, встала и с достоинством направилась к двери. Бабушка, проводив гостью, устроила мне сцену, а я говорила, что завтра-послезавтра уезжаю поездом. Утром позвонила Нещадим и сказала бабушке, что покупает квартиру, и не торговалась.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за апрель 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению апреля 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.