Ещё одна глава «петербургского текста» (о романе В. Захарцова «Винтажъ»)

 

Автор – Галина Шпилевая

 

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за март 2024:

 

На чтение потребуется 6 минут | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Виталий Захарцов «Винтажъ». – М., Стеклограф, 2023.

 

 

Тянется летопись петербургского текста, каждый новый роман – как новая глава в эту бесконечную книгу. Своё исследование этого феномена Владимир Топоров начинает со слов:

 

И призрачный миражный Петербург («фантастический вымысел», «сонная грёза»), и его (или о нём) текст, своего рода «грёза о грёзе», тем не менее принадлежат к числу тех сверхнасыщенных реальностей, которые немыслимы без стоящего за ними целого и, следовательно, уже неотделимы от мифа и всей сферы символического.

 

Эти слова как нельзя лучше характеризуют второй роман писателя Виталия Захарцова «Винтажъ», выпущенный через год после первого (справочно: дебют этого автора можно считать удачным: лонг-лист «Большой книги – 2023»). Выпустило это произведение московское издательство «Стеклограф».

Название, конечно, дано этому произведению не без кокетства: наличествует староорфографический «ер». Впрочем, книгу надо дочитать до конца, чтобы увидеть, как эта буква определяет не только другие буквы, но и дух захарцовского творения. А дух здесь, да, такой, как надо: миражный, потусторонний, питерский. Хотя поначалу мистики как бы ничего и не предвещает: перед нами молодой филолог Алексей Симутин, который оканчивает один из питерских вузов и готовится поступить в аспирантуру. Действие разворачивается в относительно вегетарианские нулевые – без их «военных слухов». Словом, всё довольно идиллично: впереди у Симутина краснодипломные госэкзамены, виды на диссертацию, большие научные планы (герой то и дело надевает «круглые профессорские очки, намекающие, что этот парень далеко пойдёт»), устроенный провинциальными родителями питерский быт… «Эта дорога пряма, как школьный коридор», – говорил поэт, тоже внёсший свой вклад в литературно-петербургскую миражность.

И вот когда система находится в равновесии, Город делает свой первый ход. Симутин в кафе знакомится со странной барышней, которая совершает такие поступки, какие современные барышни не совершают. И говорит так, как современные барышни не говорят. Не то чтобы прямо-таки мистика, но необъяснимое от параграфа к параграфу всё с большей настойчивостью прокрадывается в этот текст. Ну вот хотя бы такой эпизод:

 

Лошади, позвякивая, влекли «бричку» по набережным и мостовым, закатывали в тихие, давно замершие дворы, но никогда не повторялись, слово хотели перелопатить всё пространство этого уснувшего города. Наконец остановились около Алексеева подъезда.

– Но как это возможно?! Откуда они узнали?!

– Сейчас объясню, – учительственным тоном произнесла Альбина, – дело в том, Алексей, что ваше рождение – это секретный проект КГБ. В лаборатории чекисты как-то модифицировали ваш генетический код, чтобы вы, войдя в определённый возраст, смогли стать сверхчеловеком. То есть обрели возможности, недоступные другим людям. Например, могли бы съесть за раз пятьсот эскимо. Разумеется, я, как офицер, ведущий ваше дело, и Антон Семёнович, полковник КГБ, стоявший у истоков эксперимента, в деталях знаем, где вы живёте, как вы живёте, когда вы живете… Шучу.

– Шутите? – недоверчиво спросил Симутин, кутаясь в пальто и ожидая подвоха.

– Да, – она рассмеялась, словно кто колокольчиком прозвенел, – на самом деле кони – в обонятельном смысле очень чувствительные животные. Они прекрасно улавливают изменение гормонального статуса, в частности, кортизол. Ну, флюиды волнения. В тот момент, когда вы оказались около родного дома, организм стал быстро вырабатывать эти вещества, кони их почувствовали и остановились.

– Мда-а… – скрёб в затылке Симутин. – Не знаю даже, какое из объяснений более правдоподобно...

 

Не пересказывая сюжет, отметим, что развитие событий «предсказано» автором уже в самом начале. Знатоки творчества Михаила Щербакова без труда продолжат строку, вынесенную в эпиграф: «Мне с вас смешно...» («Пешком с востока стремясь на юг...»). Следующая строка: «Ведь я-то умер уже давно». В конце романа всё переворачивается с ног на голову. Если ретроспективно отхлеснуть текст, то с учётом финала становятся понятными многие странности, которые читатель проглатывает походя, особо на них не застревая. А зря. В деталях-то всё и кроется.

Можно сказать и так: в «одном флаконе» мы имеем два романа. Первый, реалистический и, если так можно выразиться, рациональный, считывается при первом проходе. Второй – иррациональный – открывается только с учётом эпилога. Роман-омоним: звучит одинаково, а смысл разный. И чтобы открыть эти вторые смыслы – надо быть очень внимательным, если не сказать – бдительным. Роман-шарада для любителей изощрённого подтекста.

Для стилистических задач, которые решает Виталий Захарцов, очень важно и то, что герой – филолог. Текст просто перенасыщен отсылками к русской классике, да и к филологической терминологии тоже. Взгляд на мир – глазами без пяти минут аспиранта: «Симутина накрыло такое лингвистическое переедание, что шаги голоногих мини-юбочных девушек виделись ему не шагами-ногами, но циркумфлексами, а удивлённые брови незнакомок казались тильдами назализации».

По жанру это произведение – трагикомедия. Некоторые места могут рассмешить до слёз, другие можно назвать «слёзными», но уже по другой причине. Конёк Захарцова – лингвистическая игра. Текст просто перенасыщен этой словесной «эквилибристикой», особенно выделяется герой по кличке Серый (Сергей Безыменский), который фактически разговаривает афоризмами: «Смерть – это антиметафора. То есть смерть – это место, где всё воочию явлено, и не нужно искать аналогий», «то, что нельзя ухватить логикой, если кто и выскажет, так только женщина», «только память и искусство имеют власть над временем. В выученном стихотворении эти две силы сходятся», «Истинное творчество есть непрерывное предощущение красоты», «недостатки жениха компенсируются его достатком» и т. д. Однажды, после появления «в кадре» песочных часов, Серый произносит: «организм мой работает, как часы, в том смысле, что песок сыплется». По изречениям Безыменского можно целый цитатник составить.

Словом, перед нами изощрённый, одновременно явно постмодернистский и подспудно мистический роман, который литературным гурманам, видимо, придётся по вкусу. Как говорит в одном из эпизодов сторож: «Самая изысканная интеллектуальная жратва».

 

 

 

Галина Александровна Шпилевая родилась в Воронеже. Окончила Воронежский государственный университет (филологический факультет). Доктор филологических наук, профессор кафедры теории, истории и методики преподавания русского языка и литературы Воронежского государственного педагогического университета. Автор более 130 научных публикаций, 3 из них – монографии. Научные интересы – теория и история литературы (творчество А. С. Пушкина, Г. И. Успенского, Л. Н. Толстого, Н. А. Некрасова, В. С. Высоцкого, писателей XX–XXI вв.).

 

 

 

Конец

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в марте 2024 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: