В ожидании страха

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за август 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 2 часа 20 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Саша у тебя, сказал ей муж. И улыбнулся виновато, показывая ей кричащего младенца.

Она сказала: «Хорошо, что Саша. Я предузнала его раньше». Ей так казалось, будто и правда знала, первым будет Саша. Когда-то там, очень давно, она гуляла в бабушкином саду, и высоко на дереве сидела, свесив ноги, и сок от ягод сладких румянил ей лицо. И было весело ей очень. «Иди-ка, Галя, пей компот горячий, и пирожок из печки», – зов бабушкин так веселил, вот детства счастье! И в этом детстве она смотрела в небо, и загадала, а что там дальше будет? И мальчик ей приснился, и чей-то голос ей сказал: «Вот, Саша у тебя, он будет первым. А там другие».

И мальчик Саша снился ей однажды, он бегал по траве и звал к себе её, как будущую маму.

Он докричался до неё, родился, ах, вот и родители с ним рядом. Как хорошо. Он так хотел сюда, в жизнь эту, что не дождался прибытия в роддом, пока отец и мать шли ночью по просёлочной дороге в больничку, находится не близко, шесть километров от села. Отец со страхом принял сына, зная, что это Саша, о нём ему всё толковала Галя.

Холод предрассветный, лесок в тиши, и на востоке золотые блики, и жизнь как сказка, и тут младенца крики, не диво ли.

Всё было хорошо. Любили они Сашу.

Потом и Николай. Родился. Там Нина. И, наконец, Марина в их семье. С её рождением ходили толки, что не родная она Гале. Муж нагулял. Но от кого… История та холодила страхом. Об этом позже.

Все дети были славными, послушными, но вот Марина… Что с ней случилось?…

Случилось это, говорили, как бы в тот миг, когда в избу цыганка старая явилась. Цыганка ли она? Так говорят... А кто на самом деле… В народе называли её ведьмой, глазами жгла, и языком крутила много, слов знала столько, что не пересказать. В округе верили, кто с ней будет иметь дело, тому несдобровать. Она сок жизни из человека выпьет, останется в ней сила того, кого заворожит. Боялись люди, если в дом к ним цыганка Зина приходила. Ох, не к добру. Знали о том и взрослые, и малые.

Дверь скрипнула, дети вприпрыжку, наперегонки, со смехом и радостными криками, побежали, кто там? И врассыпную в страхе: ведьма! Попрятались скорее, затаились. Кукла тряпичная в косынке красной осталась удивляться под ногами гостьи.

– Где мамка с папкой?

Вопрос остался без ответа. Детишки с любопытством из-под стола смотрели на неё. Она, в пёстрых длинных юбках, быстро огляделась, и в колыбели приметила малышку. Ради неё пришла.

Взяла на руки ведьма крошку, забормотала странные слова над ней, в лоб поцеловала, оставив помады малиновую метку. И выдернула волос – сначала у себя, обвив им ручонку детскую, затем и у Марины. Проснулась девочка, но Зина зашептала жарко в ухо ей, не дав заплакать: «Моя, моя, забудь всех, милая, забудь всё, дивная, моя, моя… Спи, спи, красунья, проснись потом такой, какой и будешь, будешь… Кот проскребёт, услышишь, змея придёт, увидишь, жаба скакнёт, квакнёт, узнаешь…ешь…шь… шь…» И всё шипела, шипела Зинка-ведьма, кружилась по избе с Мариной на руках, и девочка молчала, смотрела с интересом на бабоньку в монистах, звенели кольца и стучали бусы, и детям чудилось, то зубы ведьмины стучали. Уснула девочка, ушла колдунья, а дети под столом боялись, что опять вернётся.

С того дня начались невзгоды. Дети переболели сильно, но так же быстро болезнь их отпустила. И лишь Марину взял жар неотступный, пылая в голове и проходя по тельцу, волоча к могиле. И плакала ночами у постели больной дочурки Галя, говорила: о, ведьмины проделки. Позвать попа советовали люди. Но Галя в пору ту попов боялась, считала, это к смерти, с попами иметь дело, такое суеверие в ней было с детства, опутанного пропагандой страны с идеологией вне Бога.

Ходила по знахаркам Галя, те порчу выгонять пытались из ребёнка вместе с хворью, и заговоры много раз читали. Но чёрта с два. Ничто не помогало. Марину всё крутило, и она горела, не ела, не пила, все думали, конец. Однажды ближе к ночи, на полнолуние, тень холода скользнула в дверную щель, за тенью – тень другая, неужто смерть? Зинка-цыганка собственной персоной. Фигура тонкая обвита чёрной тканью, с костлявых пальцев горят огнями перстни. Под чёрными бровями темно, будто без глаз. И губы в лунном блеске кривятся как змеи. Замерла Галя, слова сказать не может, придавленная неведомой силищей. Проплыли перед её лицом чужие руки, и лодочкой сложились, ребёнок в них остался куклой горячей и больной. Дохнула в лицо Марине цыганка, зашептала, ходила по избе, и долго всё шептала, склоняя к девочке своё лицо. Затих ребёнок. Взглянув на Галю, цыганка ей кивнула, и, показалось Гале, не вышла из избы, а выплыла по воздуху. «Жить будет!» – пропела со двора. «У-у, ве-едьма», – говорила потом Галя.

Однако, визит тот не остался без последствий. Вернулась жизнь к Марине. Но странности она творила с детства. Могла смотреть подолгу в одну точку, забыв про всё. Её окликнешь, она очнётся, и будто сон стряхнула. Пойдёт гулять, вдруг где-то на просёлочной дороге застынет, и может час, и два стоять, если не позовут.

И знали все: Марины слово – страшно. Учительницу Мотылову Надежду Львовну скрутило неведомой болезнью – после того, как назвала Марину «дрянью» при всём классе за то, что противная девчонка смотрела дерзко, не слушала, смеялась на уроке. Услышав о себе такое слово, Марина (в ту пору ей двенадцать было) поднялась и громко заявила: «Пусть кара чёрная падёт на ваши плечи!» И в ту же ночь случилось с Надеждой Львовной: ей плечи разогнуть стало невозможно, будто сидел кто-то на спине. Фельдшер из местного медпункта сказала – мне непонятно, что с ней…» И неуверенно добавила: «Может, остеохондроз...»

«Нет, болезнь моя вовсе не болезнь, – твердила изо дня в день Надежда Львовна, – сидит на мне будто бы демон, приходит наяву после полуночи, с рогами страшными, глазами мерзко крутит, подмигивает. Это он, он, демон, не даёт мне разогнуться!» Касторку фельдшер прописала, когда явилась снова, уже в который раз касторку прописала, взглянула с сожалением на учительницу, подумала про психиатра, но где его найти в глубинке сельской. У той и ноги вскоре отказали. Лежала года два, иль год, кто помнит, так и ушла в иной мир, со скорбью, в туге тяжкой.

Шёл в селе слух: Марине передан от Зинки ведьмовский дар проклятый.

И ухали по небу ночами страшно птицы неведомые, чёрные, мохнатые, с когтями острыми как бритва, с глазами страшными как смерть, и небо тонкой шкурой свивалось будто тина на крыльях птиц тех диких, в когтях они тащили души тех несчастных, что продали себя царю злобы и повелителю нечистых. И окна в домах закрывали ставнями скорее, и говорили люди: вот, ведьмы на шабаш свой мчатся, смотрите, вон и наши, у-у, полетели, на мётлах или на чём там…

Слух про ведьмовский дар, полученный Мариной, утвердился другой историей. Сосед семьи Мазанцевых внезапно овдовел после того, как, рассказывали байку, будто бы Марина пришла к ним во двор, просила груш покушать. Жена Ивана Павловича Оля сказала девочке сердито: «Пошла вон, ведьмина подруга». Так потихоньку, за спиной, многие Марину называли. Ах, разозлилась сильно на Олю за её слова девчонка, взвизгнула, и, подскочив, плюнула в глаза соседке, и сора, набрав с земли, швырнула в обидчицу, и убежала с криками и смехом. Какой-то жуткий страх взял Олю, села на крыльцо, молчала. И было ей уж к ночи очень плохо. К утру её не стало. «Похоже на инфаркт», – фельдшер вдовцу сказала. Всплакнул Иван Павлович после похорон, напился с мужиками с горя. А вскоре на него нашла напасть. Ночами покойница приходит в снах тяжёлых, мается, клянёт соседскую Марину и требует отмщения.

«Что делать мне?» – спросил Иван Павлович у Марины, когда та вновь пришла и груш, по своей привычке, попросила. Вдовец девице рассказал про сны с покойницей. Марина, ей шестнадцать лет, в соку, с губами жаркими, горя глазами, вдруг потянулась к мужчине, зашептала дико, коснулась кончиками пальцев его лица, прижалась, отпрянула и убежала, заливисто смеясь. С поры той не знал Иван покоя, теперь не мёртвая жена, а юная Марина во снах являлась, звала, манила, обещала…

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в августе 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: