Трещинка

 

Купить в журнале за декабрь 2015 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 5 часов 30 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

В дверях нового гостя встретила улыбающаяся Госпожа Янь и молча проводила его в комнату, в которой в старом скрипучем кресле, покачиваясь, сидел сочинитель, успевший раскурить набитую ароматным табаком трубку. Нежно-голубой дым заиграл причудливыми узорами в косых тоннельчиках солнечных лучей. Курочкин вошёл, прижимая к груди летнюю панаму, чтобы скрыть тремор рук, отчего стал похожим на большого дрессированного пуделя.

– Батюшки мои, – подался с кресла вперёд сочинитель, чтобы стоя поприветствовать гостя, но тут же без сил опрокинулся назад, так как большую часть энергии, отвоёванную у болезни таблетками, он уже потратил в первые часы сегодняшнего утра. – Батюшки мои, – повторил он. – Что с вами сделала жизнь, подумать только?! Ай-яй-яй! Ведь ваш образ, Иван Мефодьевич, я выписывал с особой тщательностью, полагая, что в будущем вас ждёт слава и почёт, каких не видывали Врубель и Левитан вместе взятые. Однако ж, что с вами сделали десять лет жизни! – Сказочник сокрушённо покачал головой и, заметив, что Курочкин весь сотрясается от похмелья, тут же шепнул преданной китаянке: – Уважаемая Госпожа Янь, принесите, пожалуйста, холодной водки и чего-нибудь закусить. Я выдернул бедолагу прямо из очереди за бочковым пивом. Он не успел привести свою душу и тело в более-менее устойчивое положение.

– Вы, пожалуйста, присаживайтесь, – ласково обратился к гостю хозяин. – Думаю, что Бог простит нам этот грех, тем более что ваш алкоголизм, Иван Мефодьевич, особенный, РУССКОЙ природы. Я вижу, что пьёте вы от грубости и несовершенства мира.

– Мира? – безучастно спросил художник.

– Я не имею в виду название кинотеатра, в котором вы работаете, хотя… – Сочинитель задумчиво улыбнулся. – Ваш кинотеатр, который, кстати, находится неподалёку от церкви, весьма оправдывает своё название.

Курочкин присел на краешек стула и слезящимися мутно-красными глазами смотрел прямо перед собой в одну точку. Кажется, будто даже полуобнажённая китайская дива, способная вдохновить на творчество и обольстить сотню утончённых художественных натур, не произвела на Курочкина никакого впечатления. В настоящие мгновения тяжкого похмелья он был глух и слеп к живописной силе могучего бога Эроса. Чтобы поднять градус его творческой активности хоть на какую-то высоту, нужен был иной градус – градус его величества Бахуса. И он нашёлся благодаря волшебному перу сказочника. Когда Госпожа Янь, подобно паруснику, вплыла в комнату с подносом в руках, на котором знаменосно реяла запотевшая поллитровка «Растяпинской» в окружении закуски и стограммового граненого стаканчика, символа целой имперской мухинской рабоче-крестьянской эпохи, – глаза художника заблестели, и сам он точно ожил.

Дело в том, что сия живописная картинка, помимо предвкушения доброй и крепкой выпивки, вызвала в Курочкине волну приятнейших ностальгических воспоминаний. Ведь именно Иван Мефодьевич некогда по просьбе хозяина растяпинского вино-водочного комбината Артура Бухало разработал лучший рекламный плакат его продукции, глядя на который даже у равнодушного к водке обывателя слюнки текли как у собачки Павлова. И было из-за чего! На развороте любимой местной газеты «Растяпинская правда» лежал огурец с помидором, лучок, краюха чёрного хлеба, а в центре этой композиции Эйфелевой башней вздымалась запотевшая бутылка «Растяпинской», которая точно подмигивала со своей недосягаемой высоты всем прочим маленьким тварям, приглашая их влезть на себя и насладиться. Мр-р-р, экая прелесть! И с какой недоброй иронией платит жизнь дивиденды за это произведение автору!

Курочкин спешно поблагодарил за угощение сочинителя и Госпожу Янь, наполнил дрожащими руками стограммовый стаканчик, выпил, крякнул от удовольствия, закусил половинкой помидора, после чего выдохнул часть своей душевной горечи и проговорил с тонким пониманием процесса:

– Дай бог, не последняя. В таких случаях наш профессор Рослик приговаривал так: «У нас запляшут лес и горы». Мр-р-р, хорошо!

Захрустел огурчик, пошёл в ход и хлеб с лучком. Душа Курочкина постепенно устаканивалась. Захотелось поговорить. Но прежде он налил ещё одну стопку и выпил.

– А я слыхал, что вас будто похоронили где-то здесь на страховском кладбище, – заметил Курочкин, отчего-то расплываясь в блаженной улыбке. – А у вас тут, как я погляжу, рай. Настоящий мусульманский рай: красавица-наложница, холодная водка, природа, тишина. Что ещё надо для счастья? Эдак и я тоже не отказался бы помереть. Прямо в рай, прямо в рай, – хихикнул он. – Только ножки подгибай.

Сочинитель скорчился от очередного приступа боли и незаметно для гостя сунул в рот обезболивающую пилюлю.

– Что для немца лекарство, для русского смерть, – едва слышно пробормотал он, запивая водой таблетку.

– Что вы сказали? – спросил осоловевший Курочкин.

– Я говорю, что это далеко не мусульманский рай, как вы изволили заметить. – И чтобы не выдать гостю своего ужасного физического состояния, сочинитель пустился в подробности. – Пророк Мохаммед, когда был во сне вознесён в рай, выбрал из трёх предложенных ему напитков молоко, отвергнув вино и воду. Поэтому мусульмане не пьют вина. А для православных, для которых царствие небесное сравнивается с добрым вином, мусульманская вера так и осталась молоком для грудного ребёнка. Мелочи всегда подтверждают главное. Однако же я пригласил вас по делу.

– По какому же? – спросил Курочкин, поглядывая то на соблазнительную «Растяпинскую», то на изящную китаянку, точно выбирая, какой из двух источников удовольствия предпочесть. Его взгляд остановился на водке.

– Для начала расскажите мне, пожалуйста, вкратце, что с вами случилось? Почему после такого скандального взлёта премьерного полотна «Самораспятие» вы куда-то исчезли, будто бы даже попали в какую-то эзотерическую восточную секту типа дзэн? Что произошло, Иван Мефодьевич? Ведь у вас душа православная. Оттого много страдаете и пьёте.

Польщенный Курочкин улыбнулся.

– Время было такое, – отозвался он. – Перестройка, перестройка, кому – шик, кому – помойка. Живопись упала в цене. До лубочных Горбачёвых и матрёшек с физиономиями членов ЦК я не докатился. «Самораспятие» моё прогремело, однако его никто так и не купил. Стал промышлять по предприятиям. Где трафаретик сделаю на бочку с квасом, где газету поздравительную напишу. Денежный заказ подвернулся у Бихалова, разработал для него три рекламных плаката. Кстати, не без моей помощи о растяпинской водке узнал весь мир, – с гордостью прибавил он. – Потом работал на телевидении, декорации в студии расписывал. Ну, а затем, – вздохнул он тяжело, – вышла гнусная история с директрисой, и я ушёл в кинотеатр.

Курочкин вытер со лба пот панамой и снова уставился на початую бутылку водки.

– Вы допивайте, задумчиво проговорил сочинитель. – Мне пока нельзя. Принял ударную дозу химии, от которой голова кружится как от водки. Так что у вас произошло со Шпигель? – спросил он.

Курочкин выпил ещё стопку и попросил разрешения закурить.

– Пожалуйста, прошу вас, – проговорил сочинитель, подвигая к гостю изящную бронзовую пепельницу в виде крылатого дракона.

– Некрасивая получилась история, – смущённо ответил художник. – Влюбилась она в меня, эта фурия. Проходу не давала. Заказы денежные подкидывала. А чем взяла? До сих пор не понимаю. Худая, длинная как жердина, усы из-под носа торчат как кусты чертополоха. А нате вам – однажды добродетель моя дрогнула.

– Однажды? – улыбнулся сочинитель.

– Ну, не однажды, конечно, – рассмеялся Курочкин. – Только в самый пик нашей страсти она меня чуть под монастырь не подвела. Вы ж ведь знаете, кто у неё муж? Банкир.

– Как же она вас чуть под монастырь не подвела? – спросил заинтересованный сочинитель.

– Как? Пригласила она меня однажды написать с неё портрет обнажённой Данаи (это с воблины-то такой), к которой по легенде золотым дождём солнечного света проникает в спальню Зевс-любовник. Ну, привёз я к ней домой софиты, установил мольберт, приготовил кисти. Она легла, разделась. И тут, как в анекдоте, её муж! Можете себе представить, что было? Она в крик, бросается ему в ноги, на меня пальцем тычет. Это, говорит, он – негодяй-соблазнитель, а я, мол, невинная овца. Не знаю, поверил ей муж или, как всякий рогоносец, захотел обмануться насчёт своей блудливой жены, но охранники его так меня в тот день отметелили, что я потом два месяца по больницам кочевал. С телевидения я, разумеется, ушёл. Слава богу, пристроился в кинотеатре. Боялись брать, зная мстительный характер Нелли Николаевны. Так-то…

Курочкин осклабился и повторил ещё сто граммов. От жары он стал заметно хмелеть.

– Я и пью из-за этой курвы, – певуче-пьяным голосом сообщил он. – Если бы не она… я бы… я бы… Может быть, ещё человеком стал. Она меня предала, чтоб ей пусто было… Наказали бы хоть вы её. Ведь ваша власть-то не от мира сего, – подмигнул окончательно захмелевший художник. – Что вам стоит, господин сочинитель, превратить её, например, в жабу? Или нет, не в жабу. В крольчиху или в поросёнка, чтоб узнала и она, почём фунт лиха. Нет, лучше в змею! – воскликнул он. – В змеюку.

– Хорошо, – неожиданно спокойно согласился сочинитель. – Я что-нибудь для вас сделаю. Но только и вы должны мне помочь.

– Я? – растерянно заморгал художник, но тут же воскликнул радостно: – Всегда готов! Как пионер. Если дело благое, то я всегда – «за»!

– Послушайте, Иван Мефодьевич, я хочу создать магический театр, в котором вы и двое других героев должны будете сыграть в моём исцелении решающую роль. Один герой уже дал согласие. Теперь ваш черёд. Скоро наступит ночь срывания всех масок, и каждый предстанет друг перед другом в истинном свете. Вас я уже вижу в образе ливанского юноши, который тридцать лет строил из знаменитого ливанского кедра замок для своей возлюбленной, и спустя тридцать лет невеста согласилась стать его женой перед Богом. Вы слышали эту легенду?

– Кажется, нет, – пробормотал Курочкин.

– Эта легенда древняя, – сказал сказочник. – Бедный талантливый ливанский художник влюбился в дочь богатого вельможи. Но когда он посватался, родители девушки заявили, что отдадут свою дочь замуж только тогда, когда жених построит для неё замок. Девушка любила художника и принялась ждать. Тридцать лет юноша сооружал из ливанского кедра замок, и когда построил его, то пришёл к невесте просить руки. Родители её давно умерли, сама она постарела, постарел и художник. Но любовь их была крепка, и когда невеста входила в замок, она прилюдно поклонилась терпению возлюбленного, так как вход во дворец был узок и мал. Художник ведь начинал своё творение тридцать лет назад, когда оба они были совсем ещё юными. И я вижу, что в волшебную ночь, когда с героев спадут все маски, – продолжал сочинитель, – вы превратитесь в красивого ливанского юношу из легенды о замке из кедра. Так вы согласны?

– Да, – ответил размечтавшийся Курочкин. – Делайте со мной всё что хотите… – Он обвёл мутным взглядом комнату сочинителя и вдруг совсем не по теме прибавил, вспомнив о своем неприятном хаме-соседе Перцеве, который в последние дни был особенно отвратителен и неукротим. – Вот если бы вы ещё Ваську Перцева наказали, – пробормотал художник, смежая сонные веки. – Этот хам надоел всему нашему дому… А ливанский юноша – это хорошо. Да, хорошо… Управы нет на этого Перцева…

Сочинитель улыбнулся, взял в руки волшебное гусиное перо и, окунув его в чернильницу, написал на листке бумаги: «В этот жаркий июньский полдень, когда православный народ возвращался из церкви, прославив Троицу, художник Курочкин направлялся на работу в кинотеатр с символическим названием «Мир». Иван Мефодьевич был сильно пьян»…

Не успел он поставить в конце предложения многоточие, как художник таинственным образом исчез, так и не допив до конца столь желанный Курочкиным и подобным ему слабохарактерным, легко ранимым существам, напиток. Впрочем, в бутылке оставалась лишь капля «Растяпинской».

Госпожа Янь принялась убирать со стола остатки угощения, а в это время к дому уже приближался третий герой – стройный, подтянутый, крепкий молодой человек с узкой талией и широкими плечами. Он был одет в щегольской белый костюм, от которого исходил аромат дорогого французского одеколона; глаза его были прикрыты тёмными очками; рельефные мускулы угадывались под тонкой материей модного пиджака. С первого взгляда на него было понятно, что мужчина этот весьма уверен в себе, в своих физических и нравственных силах, и что за его плечами уже есть богатое событиями прошлое, которое людей слабодушных может или возвысить в своих глазах, или раздавить.

Это был Олег Бойцов, в прошлом известный растяпинский спортсмен, отсидевший пять лет за рэкет и хранение наркотиков, а ныне – не менее известный в Растяпине христианский миссионер и ведущий популярного среди молодежи ток-шоу о пагубном влиянии алкоголя и наркотиков.

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за декабрь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение декабря 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

Автор участвует в Программе получения гонораров
и получит половину от всех перечислений с этой страницы.