Юрий Михайлов
РассказНа чтение потребуется 12 минут | Скачать: Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 3.09.2014
В семье не носили перчаток. Их заменяли варежки, связанные мамой. Вечерами, после работы, она расстилала на полу большой комнаты в двухэтажном шлакозасыпанном доме овечью и козью шерсть, раздирала свалявшиеся комки. И рассказывала, как в деревне подростками они сушили на лужайках шерсть, хлестали её прутьями, оберегали от вездесущих птиц, таскавших ворсинки для утепления гнёзд. В квартире стоял крепкий запах скотного двора, но к нему быстро привыкали. Да и в поселковой школе никого не удивишь таким запахом: многие, жившие в частных домах, держали и коз, и овец, и даже коров. На время семья превращалась в артель: младшие дети чистили и теребили шерсть, старшие пытались крутить веретеном нить. Получалось плохо, но мама не ругала, показывала, как лучше зажимать и вращать веретено, как из привязанного к доске воздушного пучка шерсти вытягивать тонкую пряжу. Её стирали в слабых растворах хлорки или разведённого медного купороса, добавляли самую малость, чтобы оттенить природный цвет овечки или козы. На специальных деревянных каркасах сушили, потом перехватывали на ладони и тогда уже, вдвоём, накручивали небольшие мотки, чтобы не пережать пряжу. В общем, целая наука… Зато зимой семья носила тёплые варежки и носки, а старшая сестра умудрялась до снежной белизны доводить козью шерсть, щеголяя в варежках и такой же белой длинноухой вязаной шапочке. В удачный сезон мать продавала по знакомым, без рынка, до ста пар варежек, носков и цветных шарфиков, но это делалось спецзаказом – и по цвету, и по размерам. Что ни говори, реальные деньги в семье…
А их катастрофически не хватало даже на школьную форму для четырёх учеников, оставшихся без отца. Он вернулся с войны после тяжёлого ранения и, отметив лишь пятую годовщину Победы, ушёл незаметно, как и жил, никого не обременяя, покуривая самокрутки из отрывного настенного календаря и читая толстенную Библию на старославянском языке. Но его помнили в посёлке: почти два десятка кровельщиков сделал мастерами… Пенсия за отца – мизерная, зарплаты мамы даже на двух работах уборщицей хватало только на муку, сахар, соль и подсолнечное масло. В день получки двое младших пацанов грузили десятилитровую бутыль на санки или тележку, шли на рынок и, выстояв большую очередь, покупали подсолнечное масло, которое качали мехрычагом из ржавых бочек. Вечером мама устраивала праздник: пекла пироги с картошкой и много-много воздушных поджаристых пышек. Выпечки хватало на три-четыре дня, только утром не ленись погреть её на сковородке, плотно закрытой глиняным блюдом. Учились дети посменно: мальчишки – в первую смену, старшие, девочки – во вторую. Но они всегда выпроваживали младших в школу накормленными, с собранными портфелями. Мама уходила на работу к шести утра. Разница в четыре года – пропасть в школьной иерархии, небо и земля – третий и седьмой классы. Старший брат не опекал младшего, не собирал ему портфель, не вытирал нос. Но все знали: если кто-то обидит Вовку Леонова, будет иметь дело с его братом – Генкой, хорошим учеником, но уличным сорвиголовой. Семиклассник – классный футболист, а Вовка всё больше книжки читает, рисует, камушки да ракушки собирает в «секрет». В ямку под стекло, специально выточенное на крепёжной проволоке телеграфного столба, укладывались предметы мальчишеской гордости, особенно ценились значки и монетки. «Секрет» засыпали землёй, развивая топографическую память, категорически запрещалось ставить метки. Счастье, когда «секрет» находился сразу, с первого прикосновения пальцев к сухой и колючей почве. Вовка почти никогда не ошибался да заодно находил по несколько «секретов» других пацанов из класса. С собой не уносил, понимая, так поступать нельзя: насмотревшись на содержимое под стеклом, снова закапывал ямку и втыкал в землю палку, давая понять: «секрета» больше нет…
…В воскресенье, с утра, Володя пошёл гулять на остановку трамвая, где сосредоточились и магазин, и стихийная барахолка, и ларьки по ремонту домашнего скарба. Отдельно, на повороте в овраг, где брали чистый песок для стройки и где прошлым летом завалило насмерть двоих пацанов-близняшек, раскорячилась приземистая пивнушка. День только начинается, а желающих принять горячительного хоть отбавляй. «Хорошо мне, – думает Вовка, – у нас, в семье без отца, вообще не пьют вино, пьяным по посёлку никто не бегает, как другие отцы. Но и плохо, конечно, что папки нет, и я почти не помню его…» Мальчик чувствует, что, на самом деле, он готов носить на себе любого отца, лишь бы тот был жив… Пусть без ног или рук, но живой… Солнце припекает, лужа на остановке разрастается сверх мартовских размеров. Пегая лошадь вошла в середину маленького пруда, растопырила ноги и стала тянуться к воде: видимо, издалека привезла воскресный груз, устала, захотела пить. Мужик с бидонами, укреплёнными на санях пеньковой верёвкой, начал хлестать конягу, материться, а та – ни в какую. Пришлось колхознику вставать кирзовыми сапогами в воду, брать лошадь под уздцы, и со словами: «Щас, потерпи чуток, на рынке свежей водички принесу ведро…» – тащить её к дороге. Лошадь поняла хозяина, смирилась, понуро поплелась в сторону рынка. – Здорово, герой с дырой! – К Вовке подошёл довольно взрослый парень по кличке Дрей (от полного имени Андрей), бросивший школу в шестом классе и года три уже болтавшийся без дела. В посёлке все знали, что он приворовывает, чистит карманы у подвыпивших мужиков, на лето уезжает в деревню пасти скот подпаском. Но и там – куча проблем: ни за один сезон он так и не получил денег. То за лень и потерю коров его прогонят пастухи, то за оскорбление местных девушек смертным боем побьют парни. При маленьком росте, Дрей страдал комплексом неполноценности: ему постоянно казалось, что над ним подшучивают, издеваются, оскорбляют его… Чтобы казаться мужчиной, выучил блатной жаргон, а матерился так, что посетители пивнушки за искусство «выговориться» покупали ему кружку пива. – Чё делаешь с утра пораньше? Хошь в цирк сходить? Валим вместе, плачу за билеты на детский сеанс, по выходным в двенадцать начинается… Тебе во сколько домой-то надо придти? К обеду? Успеем вернуться… Посмотришь клоунов, зверей, фокусников… А брательник твой у школы играет в футбол на снегу, четыре команды, домой придёт к вечеру…
Вовка растерялся, не знал, что и ответить. Честно говоря, ему очень хотелось вживую посмотреть цирк: он только в киножурнале перед фильмом видел про открытие циркового сезона… Так сказал мужской голос в динамике. И всё-таки мальчишка отрезал: – Не, мне надо предупредить сестёр… Или Генку… – Щас, организуем, – Дрей подошёл к какому-то парню, поговорил с ним, вернулся, заявил: – Всё в порядке. Этот кореш щас пойдёт возле школы, всё скажет твоему Генке… Понял, да? Айда, трамвай подкатил, садимся, а то не успеем! Вовка зачем-то снял варежки, мягкие, тёмно-коричневого цвета, засунул их в карманы пальто: ему всегда казалось, что только маменькины сынки носят такие девчоночьи варежки. В ту же секунду Дрей схватил его в охапку и буквально запихнул в трамвай. Уселись на деревянные сиденья, Вовка впереди, его новый друг – сзади. – Дай-ка твои варежки… Потом верну. В цирке твои карманы должны бать пустыми…. Мамка вязала, не колются, мягонькие… А у меня перчаточки, кожаные, великоваты чуток… Один фраер подарил… Ха-ха-хи-и, – тоненько засмеялся Дрей. Вовка отдал варежки, повернулся к окну, стал смотреть на улицу. Сновали люди, ехали машины, едва тащили сани по булыжной мостовой несколько лошадей. Настроение у мальчика поднималось, было радостно от того, что скоро-скоро он увидит живых циркачей.
Остановка трамвая, просторный сквер со спуском к речке: здесь студенты любят заниматься спортом. Рядом с цирком, на горушке, располагается главный корпус мединститута. Вовка часто приходит сюда с пацанами, наблюдает за парнями и девушками в белых халатах и шапочках… Ему очень хотелось учиться на доктора, но и от работы на поселковой фабрике он бы не отказался, чтобы заработать много денег, отдать их маме… Его мысли прервал спутник, двигавшийся как-то боком, чтобы лучше видеть мальчишку: – Мы, знаешь, чё делаем? Толкаемся в очереди… По воскресеньям в кассе полно народу. Малышня стоит у стенки, ждёт родителей с билетами. Я бултыхаюсь в очереди… Ты, главное, будь рядом со мной! И руки не держи в карманах, понял? Вдруг какой-то кипишь, ты сразу уходишь к стенке, встаёшь рядом с малышнёй. Всё! И ни звука! Чтобы со мной ни случилось… Хоть пинать меня будут, ты ни при чём, понял, короед, да? Вовка ничего не понял, но промолчал. У него ещё не исчезло приподнятое настроение от скорого свидания с цирком. Подошли к огромному, красного кирпича, зданию с оштукатуренными и выкрашенными под слоновую кость колоннами, пять дверей, на вход открыта одна. Зашли, горят лампочки в просторном вестибюле, из четырёх окошек работает одно, к нему выстроилась длинная-предлинная очередь. В основном, взрослые тёти и дяди. Дети, как и говорил Дрей, стоят у противоположной стены, много скопилось их, десятка три-четыре, не меньше. Кто молчит, подпирая стенку, кто-то пришёл с компанией, разговаривают, девчонки играют в «ладошки». В воздухе слышится гул разбуженного улья. Жарко, многие ребята поснимали шапки, расстегнули пальто. Дрей прошёлся возле столпившихся людей, будто ища того, за кем занимал очередь. Вовка тащится за ним. Тот развернулся, двинулся назад, в самом конце живого хвоста прошипел: – Не спи, пацан, будь рядом со мной, в шаге… Я тебя оттолкну, сразу вали к стенке или на выход, к двери. Идём, встряхнись… Ничего не соображая, мальчишка почти вплотную подошёл к напарнику, не видел, что тот делает, прижавшись к высокому толстяку. И вдруг почувствовал, как в карман пальто что-то упало. Тычок кулаком пришёлся под правую лопатку, Вовка удержался на ногах, тут же направился к стенке. Постоял, не поворачиваясь к людям, холодный пот побежал по затылку, прямо в желобок на спине. Мальчик понял: Дрей вычистил карманы у мужчины и что-то тяжёлое перебросил ему. Наконец, повернул сначала голову, потом всё туловище, прислонился к стенке, сил больше не осталось, на ватных ногах он, наверное, не сделал бы и шага. А в очереди всё по-прежнему: стоят люди, кто-то переговаривается, кто-то готовит деньги к оплате билетов, красиво одетая женщина с чернобуркой вместо воротника на пальто читает толстый журнал. Дрей подошёл к окошку, остановился у объявления на белом листе бумаги, снова двинулся к концу очереди. У женщины с лисой на плечах он задержался на полминуты, будто увидел интересную картинку, поднял лицо, улыбнулся хозяйке журнала и пошёл к двери на выход. Вовка стоял, ждал, когда толстый мужчина подойдёт и вывернет наизнанку карманы его пальто. Время бежало, голова гудела и раскалывалась, наконец, он сообразил, что надо идти за Дреем. Поплёлся к двери, чувствуя при каждом шаге, как вещь в кармане бьёт по ноге.
– Ты чё, козёл, тупой!? Чё ты умер со страху? Валить надо, до сеанса успеть, пока… – он буквально потащил Вовку за руку. – Пошли-пошли, на скамейку… Так, доставай, что в карман упало. Вовка засунул руку в карман, нащупал тяжёлую вещь, вынул мужской портсигар, отливающий холодным металлом. – Стоящая вещица! – зашептал Дрей. – Точно серебро… Давно мне так не везло… За косарь портсигарчик толкну. Видать, трофейный, с войны привезли… Так, ложу его в потайной карман, дома сигаретами побалуемся… В цирк в следующее воскресенье сходим, билеты куплю заранее. Тогда уж точно пойдём, только маненько поработаем опять в очереди, а, напарник? Вот так становятся настоящими пацанами… – Не буду больше воровать с тобой, Дрей… – еле слышно сказал Вовка. – Мне Генка запретил брать чужое… Он и меня, и тебя прибьёт. Он такой, пощады не жди… – Ты чо, фукес? Или дурак? Сначала шмонаешь со мной карманы, а потом меня же и сдаёшь? Да плевать я на твово брата, семиклашку, хотел! И на него урки найдутся! А ты помалкивай лучше, а то тебя будут бить каждый день твои же пацаны из класса. Я это умею делать… А штоб ты понял, что я не фраер, вот тебе перчаточки от тёти с чернобуркой. Кожа настоящая, синяя, подаришь матери или сеструхе… И, не медля ни секунды, Дрей засунул в карманы Вовкиного пальто коричневые варежки, которые связала мама, сверху положил по перчатке. До остановки трамвая шли молча. «Вот тебе и цирк… – думал Володя, – обманул, гад, воровать заставил… Всё Генке расскажу… Он поможет… Как плохо всё получилось. Но я же не знал, что так воруют из чужих карманов… Перчатки синие… Перчаточки! На фига мне они! Чужые, ворованные… У дома выброшу, а если Дрей увидит, изобьёт… Я сбегу от него на нашей остановке…» – Ты вали прямо домой, – сказал Дрей, наклонившись к Вовкиному уху. В трамвае полно народу, люди стоят в проходе, держась за ручки на сиденьях и за петли у потолка. – И рот – на замок, понял?! Я тебя предупредил… По воскресенью скажу позже…
Мальчик, не взглянув на напарника, стал пробираться к выходу. Двое парней висели на подножке трамвая, собираясь прыгать на ходу, не доезжая до остановки. Удачно приземлившись на плотный снег, они пробежали несколько метров. Трамвай тормозил, вот-вот должен остановиться. Вовка оттолкнулся от вертикальной ручки, полетел на очищенную от снега площадку. Скользко, ноги не удержали его, грудью и животом въехал в подтаявшую чёрную жижу. «Во, позор-то, – думает он, стараясь как можно быстрее подняться на ноги. – Домой… домой… мама…» Он бежит по знакомой дороге, утрамбованной тысячами ног. Слёзы обиды и горечи душат его. Начинает причитать: – Ма-моч-ка, прости… Я больше не буду… Никогда, ма-ма… – На грязное пальто капают слёзы, стекают вместе с жижей в мартовский тёплый снег. Во дворе дома Володька подбегает к выкрашенному белой извёсткой мусорному ящику, пытается рукой открыть крышку, не получается. Тогда он достаёт из карманов синие перчатки, зажимает их зубами, собрав все силы, обеими руками приоткрывает тяжёлую крышку и буквально выплёвывает перчатки изо рта в ящик. Крышка ухает по дереву, плотно закрывает содержимое помойки от посторонних глаз. Вовка мчится к подъезду дома: к маме и сёстрам, к брату…
|
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 01.10.2024 Журнал НЛ отличается фундаментальным подходом к Слову. Екатерина Сердюкова 28.09.2024 Всё у вас замечательно. Думаю, многим бы польстило появление на страницах НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. Александр Жиляков 12.09.2024 Честно, говоря, я не надеялась увидеть в современном журнале что-то стоящее. Но Вы меня удивили. Ольга Севостьянова, член Союза журналистов РФ, писатель, публицист
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
Салон оптики. Студия оптики. . Пленка для бассеи на как клеить пвх пленка пвх для бассейна. |