HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Ольга Мусин

Перечитывая Чехова (повесть-ремейк)

Обсудить

Рассказ

Опубликовано редактором: Карина Романова, 7.04.2010
Оглавление

2. Часть 2. Попрыгунья.
3. Часть 3. Попрыгунья.
4. Часть 4. Попрыгунья.

Часть 3. Попрыгунья.


 

 

 

Между тем, наша жизнь – не зал ожидания, а ее развивающиеся события не стоят на опустевшем перроне, по-прежнему встречая давно уже минувший нашу станцию поезд. Вместе с внешними переменами меняются обстоятельства, рождаются и умирают люди, рвутся прежние человеческие связи и на их, не бывающее пустым «свято место» приходят новые привязанности... В 1982 году в одночасье ушла в историю брежневская эпоха, уступив свои права предперестроечному безвременью, повисшему в застоявшемся воздухе еще на несколько лет до наступления горбачевских реформ. За это время Ренат завершил кандидатскую диссертацию, продвинулся по службе и «чемоданным» настроением затянувшегося отъезда не страдал. Увы, достигшая тридцатилетия, но так и не повзрослевшая Леночка продолжала жить так, будто она пишет предварительный черновик перед экзистенциальным романом или пробный сценарий многосерийной киноэпопеи. Ускользающая в отдаленное будущее эмиграция манящим призраком витала перед ее истомленным недостойной действительностью взором, не давая ни труда, ни покоя в дне сегодняшнем. А между тем, возможно, самый главный проект ее жизни находился уже на стадии реализации.

Летом 1983 года в молодой семье родилась долгожданная дочь. Ставшая бабушкой Амалья Абрамовна, воплотила в появлении Леночкиного ребенка свою заветную мечту, неосуществившуюся при рождении в пятидесятые годы своих собственных дочерей: она назвала внучку библейским именем Девы Марии – Мириам. Что было вполне созвучно и с ее редким и выразительным именем: Амалья – «Избранная Богом». Что ж, избранным, как известно – избранное… Значительность этого события несколько омрачалось тем, что столь символичное имя новорожденной внучки соединялось не с величественной иудейской фамилией их благородного рода, а с неблагозвучной татарской фамилией отца – Мухамедьярова. Но все это было лишь интригующим предисловием к загадочному роману, написанного вскоре о наших героях все той же причудливой судьбой.

Прошло еще два года. В семье Рената имелось теперь две Крохи – супруги называли дочку Марьяшей, и она была прелестна как крошечная куколка – точная копия своей красивой мамы. На первых порах Леночка и вправду восприняла свое материнство как новую игру или роль в грандиозном спектакле. Ей придавало значимости ее торжественное самоотречение в виде отказа от былых развлечений и вечеринок, вместо которых теперь приходилось гулять с малышкой и стирать детские пеленки. Но девочка подрастала и все постепенно вернулось на круги своя: Леночка вновь занималась только собой, наряжалась, блистала и очаровывала. Ренат по-прежнему великодушно не осуждал жену, взяв на себя кроме уже привычного хозяйства, большую часть воспитательных трудов. Ведь Кроха сама как ребенок, что ж спрашивать с «маленькой женщины»? Была бы лишь счастлива и довольна… Но если бы…

Рождение ребенка и родительские обязанности вполне можно было счесть тем якорем, который бы мог удержать эту, во всех отношениях счастливую, семью от навязчивой идеи покинуть Родину. Но очевидно, каждый Корфаген должен быть уничтожен рано или поздно и судьба приговорила их к исполнению своей великой американской мечты – для того, чтобы вкусить сполна долгожданные плоды исполнения своих желаний. Ведь мечты наши рано или поздно сбываются, заставляя нас порой самих удивляться – действительно ли это то, чего мы столь страстно хотели? « Factum est factum – Что сделано, то сделано»...

Давно ожидаемое всегда наступает внезапно и застает врасплох. Весной 1985 года Лене и Ренату пришло разрешение к выезду на историческую родину и приказ исполнить это разрешение в течение двух недель. Они уезжали как все – с маленьким ребенком на руках, бросив квартиру, собрав три чемодана и поменяв позволенные 90 долларов на человека. По обычному тогда для эмигрантов обходному маневру летели через Рим, затем вместо Тель – Авива – в Нью-Йорк. Само собой, там их никто не ждал, но для Америки 80-х годов репатрианты «третьей волны» из СССР почти автоматически становились беженцами, которым были положены начальные иммиграционные документы, «подъемное» пособие, а дальше – «каждому по вере его»… Хотя Америка – страна эмигрантов, кого там этим удивишь – не первые, не последние.

Прибыв по месту назначения «куда глаза глядят», наши герои с изумлением, свойственным всем переселенцам в Новый Свет с колумбовых времен, моментально убедились, что их былые представления об Америке похожи на действительность как первородный грех на непорочное зачатие. Хотя справедливости ради, нужно было бы сказать, что их многолетние американские грезы различались с нагрянувшей реальностью лишь отдельными, хотя и основополагающими местами. Фантастические небоскребы Манхэттена и свинцовая гладь Гудзонского залива, вечный праздник ночного Бродвея и храм классического искусства Метрополитен Опера, шикарные магазины Пятой Авеню и даже символизирующий американскую финансовую империю, знаменитый сердитый бронзовый бык на Уолл Стрит – совсем не подавляли своей волнующей узнаваемостью.

В совершенной роскоши Города Большого Яблока не было надменности закрытого на все замки мира. Как будто все вокруг шептало: «Попробуй. Другие смогли – сможешь и ты». Процветающая все 200 лет американского общества великая мечта «страны равных возможностей» в самом деле, успешно и громко доказывалась отдельными историями новых миллионеров – как и положено редким исключениям, подтверждающим правила. Притом ни одна история потрясающего успеха не является окончательной, как и в другом «вечном городе» Риме – «Сегодня Цезарь, завтра ничто». Манящий своим «доступным» благополучием Нью-Йорк – заветная «столица мира», где коварная пропасть между убогой нищетой и кричащим богатством самая глубокая. Ее можно перепрыгнуть, если разбежаться изо всех сил, не жалея стертых ног, расшатанных нервов, разрывающихся от жестокой перегрузки сердца и дыхания. Только чтобы удержаться на другом краю пропасти, снова и снова прыгать подчас приходится всю жизнь, а глубина хотя бы единственного падения может быть так велика, что на поверхность ущелья можно уже и не выбраться.

Для Рената и Лены познание равных возможностей в их новой, начатой с чистого листа жизни, началось с понимания того, что эти самые возможности равны при совпадении существующих положений. То есть, говоря откровенно, в Америке они оказались в абсолютно том же положении и при равных возможностях с десятками тысяч африканцев, китайцев, индийцев, мексиканцев и еще легионом таких же, как они эмигрантов со всего мира – искателей лучшей доли на далекой американской земле. Разные причины вынуждают их срываться с насиженных мест: от голода, войн и безработицы с невозможностью прокормить большие семьи в родных краях – до честолюбивых претензий и сказок о красивой жизни, запутавшихся в хорошенькой женской головке. У каждого свое…

Первые недели в Нью-Йорке для супругов Мухамедьяровых миновали так, как будто они подобно зрителям из кинозала смотрели репортаж с места событий или документальный фильм: не ощущая, что в этой короткометражной картине участвуют они сами. В отличие от не слишком фешенебельной, но равномерно-благообразной Москвы, Нью-Йорк середины 80-х оставлял впечатление города непредсказуемых контрастов, неожиданно подстерегающих за каждым углом. Глянцево-респектабельные авеню Манхэттена сменялись погрязшими в грязи негритянскими кварталами и унылыми поселениями бедных эмигрантов. Автомобильные дороги были плохо заасфальтированы, а сабвэй напоминал низкую пещеру с бесконечными замусоренными тоннелями, заканчивающимися серыми и однообразными станциями, между которыми по трудно прогнозируемым линиям двигались поезда – разбитые, испещренные надписями, и без знания английского языка не оставляющими сомнений в их непристойности. Прогулки по Гарлему как в ночное, так и в дневное время можно было приравнять к самоубийству и даже в чудесно зеленеющем и идеально-ухоженном ныне пристанище белок – Центральном Парке, по тем временам оставаться одному в темноте не рекомендовалось.

Ничего нового и необычного семью Рената не ожидало: их кратчайший путь вел в традиционное прибежище всех «русских» эмигрантов из бывшего Союза – нью-йоркский район Бруклин, где кишащие тараканами малоэтажные домишки довоенных времен дадут фору печально известным московским «хрущевкам». Именно там, получив от новой Родины положенное пособие, они арендовали крошечную квартирку, гордо именуемую здесь «one bedroom apartment» – естественно, «убитую» до предела и с упомянутыми уже тараканами. Однако и при столь скромной дислокации их скоро обворовали, не погнушавшись старыми детскими вещами, нелегальные «бывшие русские хэндимены», делавшие в их первом американском жилище минимальный ремонт. Само собой, что ни жаловаться, ни жалеть себя самим было бессмысленно: быть эмигрантом означает уметь приспосабливаться к фактам.

Настроившись на уже случившееся, как радиоприемник на резонансную волну, Ренат был спокоен и без излишних волнений готов к тому же, что делал всегда и везде – работе и борьбе за выживание. Маленькая Леночка, сменившая звание жены научного работника на «почетный» статус беженки, была настолько шокирована как увиденным, так и явно предстоящим, что на время испуганно притихла. Возможно, ее и навещали сходные угрызениям совести, мысли о том, чего же ради им дома не сиделось? Но отступать было поздно и некуда, а как оптимистично пелось в родной мультяшной песенке из ее затянувшегося детства: «Каждому, каждому в лучшее – верится, катится, катится голубой вагон». К Леночкиной чести будет сказано, что с надеждой на это «лучшее» их следующий без остановок вагон покатился вперед без малейших ее слез и истерик.

Происходящее далее действительно оказалось не самым худшим. Как видно, Ренат еще в Москве не потерял напрасно 6 лет, проведенных «в отказе»: он успешно нашел для себя конкурентную нишу в программировании, а кроме того, исправил теперь уже в зачетке с оценками на жизнеспособность, свою единственную тройку по английскому языку. Всего через месяц он нашел работу по специальности во вполне приличной американской компании и больше ни одного «пособия беженца» от Америки не получал. Для разношерстной бруклинской публики столь поразительно быстрые результаты были «рекордом для закрытых помещений». Не будем никого обсуждать заочно, но среди осевших в то время на Западе и считающих себя жертвами коммунистического режима, бывших наших соотечественников, хватало любителей порассказать «со слезой» о том, кем они и их родственники были в Союзе – и кем теперь вынуждены работать в Америке. О бывших директорах заводов, ставших таксистами, гениальных музыкантах, вынужденных играть в ресторанах, простых официантках, спустившихся в Макдональдсы с высот актерского мастерства и тому подобное. Бесспорно, жизнь сложна и драматична, и мятущиеся судьбы тех, кому спокойствие и сытость в новой стране проживания смогли компенсировать потерю «Себя» и пусть жестокой, но Родины – всегда есть и будут. Но так и хочется сказать с досадой: «А стоило ли?»… Но ведь и мы не без греха, не нам судить.

Перешагнув через границы государств, континентов и общественно-экономических формаций, «скромный и заурядный» Ренат не ощутил раздвоения между прошлым и будущим, оставшись тем, кем он и был раньше – востребованным специалистом, эрудированным интеллектуалом и просто очень устойчивым психологически человеком. Впрягаясь в преодоление эмиграционной ломки, он решительно отрезал все сожаления, ностальгию и оценки «чтобы бы было, если….». Ренат двигался дальше, как вдоль по улице с односторонним движением – не оглядываясь назад и не сворачивая в сторону. Бесспорно, в его позиции преобладал не только инстинкт самосохранения, но и рационально-философский взгляд. Как у каждой медали две стороны, так и любое принятое решение, ведущее к серьезным жизненным переменам, со временем трансформируется, становясь из правильного – ошибочным и приводя к разочарованию. Преимущества от достигнутого со временем забываются, а недостатки сделанного выбора становятся более очевидными и достойными сожаления. « Every solution breeds new problems» – Каждое решение порождает новые проблемы. А значит все дело – лишь в собственном выборе и подходе. Ренат выбрал для себя подход – оставаться счастливым…

Вернемся, однако, к главной героине нашего повествования – ведь ради нее мы и осмелились продолжить своим ремейком хорошо известный, хотя и подзабытый в нынешней неблагодарной суете, чеховский сюжет. Признаем, что не смотря на замужество как форму удобного существования за мужниной спиной, новой Попрыгунье ее личный выбор достался гораздо тяжелее.

«Вращаться в вихре бала» в первые годы эмиграции Леночке не пришлось. Когда-то вольная московская жизнь среди талантов и поклонников изящных искусств, наполненная самолюбивым торжеством ее красоты и женственности, обернулась четырьмя стенами эмигрантского забвения, не даром кем-то названного «маленькой смертью». Вместо вальяжных интеллектуалов – завсегдатаев театральных премьер и артистических кафе, ее кругом общения стали говорящие с одесским акцентом, бруклинские обыватели в русских магазинах и их толстые, заторможенные в своем местечковом национализме жены. Чужая страна отторгала своей непознанностью, как другая планета и привыкшей держатся за чью-то руку Крохе, одной без постоянно пропадающего на работе мужа было страшно сделать лишний шаг дальше порога. К тому же, в Бруклине без машины нельзя было добраться даже до магазинов, не говоря уже о театрах – а потому Лена сутками сидела с ребенком дома, наблюдая из окна серую стену такого же грязного дома напротив и снующих по улицам без дела, плохо одетых эмигрантов всех цветов кожи. Она чувствовала, что теряет свой игристый блеск, гаснет и оплывает, как тлеющая свеча.

Маленькую смерть эмиграции можно пережить ради другого будущего. И «чем темнее ночь – тем ближе утро». Но не каждому оторвавшемуся от Родной земли и привычного жизненного уклада человеку, доводится пережить «второе рождение» на чужбине. И виною тому отнюдь не отсутствие везения. Ведя речь о ком угодно другом, можно было бы рассуждать о внутреннем стержне и силе личности, увлеченности делом и приверженности семейным ценностям. То есть как раз о тех системных, мировоззренческих категориях, позволяющих эмигранту сохранить и создать себя заново в другой стране, культуре, обществе. Но беда в том, что в уже почти 35-летней Крохе к тому времени так и не образовалось собственного содержания, подобно изящной хрустальной рюмке, в которую забыли налить коньяка случайному гостю на празднике жизни. Иметь мужа и ребенка – еще не значит быть женой и матерью, получить диплом – совсем не означает наличие образования. Изменить гражданство, государство, язык и даже имя – ничто из перечисленного не гарантирует изменения судьбы. Меняться и совершенствоваться имеет смысл только самому. Чтобы выйти из тупика, Леночке нужно было изменить образ мышления, разрушить свою инфантильную сущность и создать абсолютно иную жизненную программу. Известно же: и создаем и разрушаем себя только мы сами.

В трудах, поту и молитвах неумолимое время как будто разломилось на «до» и «после». Ренат работал на износ, ухитряясь не просто адаптироваться к американскому образу жизни, но много читать и общаться на английском языке, быстро впитывая все лучшее, что есть в западной культуре и социуме: толерантность и оптимизм, умение управлять своими эмоциями, преимущества и гибкость двуязычия. Финансовое положение и правовой статус их семьи стабилизировались, а значит, что к положенному иммиграционным законодательством США сроку, Мухамедьяровы могли начать готовиться к натурализации, то есть вступлению в американское гражданство. А уж чья земля, того и вера, принявши ее – крестись… В 1989 году супруги в соответствии со здешними правилами, объявили в местной газете об изменении своих непривычных для американского восприятия имен и труднопроизносимой «мусульманской» фамилии. Так Ренат, подтвердивший перевод с латинского своего имени как «Вновь рожденный», превратился в Виталия, а Елена – в Лину. Их дочь Мириам сохранила свое, достаточно распространенное в Америке библейское имя, к семи годам уже свободно говорила по-английски даже с родителями и вскоре совсем забыла русский язык. А в 90-году – тогда как в России наступили долгожданные перестроечные времена, они стали гражданами США, вызвали уже на подготовленную почву Лениных родителей из Москвы, похоронили мать Виталия и полностью утратили все связи с Родиной. Но разве не этого они хотели? – «Есть время умирать и время рождаться». Доселе замершие, прильнув друг к другу, стрелки часов на циферблате судьбы сошли с полуночной отметки и двинулись вперед, послушно выпуская на волю наступающий новый день.

По-детски легко перенесшая переезд, маленькая Марьяша приближалась к школьному возрасту, и родители мечтали создать ей условия для полноценной учебы, развития и общения со сверстниками в американской образовательной системе. Вследствие этого, все силы Виталия сосредоточились на задаче приобретения собственного жилья, позволяющего комфортно обитать в приличной социальной среде, на доступном расстоянии от Нью-Йорка и одновременно поблизости к природе. К лету того же 90 года, теперь уже американец Виталий подал документы на получение mortgage (ипотечный кредит в США) под покупку старого, но просторного дома в окруженном пышной зеленью парков, небольшом городке Fair Lawn, NJ – всего в получасе езды от Манхэттена и рядом с престижной начальной школой «Lyncrest School». Выбор места жительства, где им предстояло пустить корни на долгие годы, был не случаен: за последние годы в этом городке традиционно оседало огромное число русской интеллигенции: в основном тоже инженеров и компьютерщиков, подобно нашему герою, уехавших из Москвы и Ленинграда в качестве «утекших мозгов».

Наконец, поздней осенью 90-го года mortgage на приобретение жилья был одобрен банком и семья Виталия переехала в Фэйр Лоун, обосновавшись в приобретенном у пожилой американской четы двухэтажном доме, построенном еще в Рузвельтовские времена и с тех же пор практически не знавшем ремонта. Однако все познается в сравнении, и после 3 лет, проведенных в тесной бруклинской конуре, новое пристанище показалось Виталию и Лине версальским дворцом. Как хорошо известно, семейный дом – это проекция внутреннего мира и культуры его хозяев, по причине чего процесс приведения в божеский вид их первой американской собственности в точности повторил судьбу своей предшественницы и «коллеги» – их бывшей московской квартиры. Не будем повторяться, но глава семьи как обычно с головой окунулся в работу, а хозяйка, жена и мать, по ее собственному мнению, явно была создана не для быта. Вот только для чего тогда другого была создана эта «маленькая женщина? – На это вопрос ей еще предстояло ответить, ну а пока и на другой части Земли Леночкин воз остался и ныне там: дома ни обеда, ни порядка, ни чистой рубашки мужу и тоска, тоска беспросветная! Так где же он, праздник, где он? Лине казалось, что праздник непременно придет и на ее улицу – лишь стоит оказаться на той улице, где он уже есть. Оставалось только найти эту улицу – с чужим праздником по ее душу…

Вскоре после переселения в новые пенаты, Виталий встретил в Фэйр Лоун идейных единомышленников – несколько бывших соотечественников со схожим менталитетом и кругом интересов. Теперь они с женой проводили выходные в походах с новыми друзьями (или на американский манер «хайкали»), ходили поочередно семьями в гости «на барбекю», обсуждали прочитанные книги и даже ездили на слеты КСП. На эти слеты съезжались русские эмигранты со всей Америки, для которых под открытым небом выступали такие же, покинувшие Родину, русские барды, пронзительно шептавшие свои ностальгические песни о том, что «Над Канадой небо сине. Меж берез дожди косые. Хоть похоже на Россию, только все же не Россия»…. Появилась возможность глотнуть свежего воздуха и жизнь потихоньку налаживалась. Каково же было огорчение Виталия, когда тщеславной от собственной избранности Крохе быстро наскучило недостаточно светское общество его добрых славных друзей – ничем не знаменитых и совсем не выдающихся, по ее мнению, а таких же «средних и рядовых» людей, как и ее муж. С тех пор на воскресные мероприятия он ездил один, в то время как Лина, очевидно, готовилась к предстоящему царствованию – подобно актрисе Марии Ермоловой, долгие годы разучивающей перед зеркалом роль Марии Стюарт, пока на роли аристократов не было спроса. Спору нет: чем больше актер – тем больше у него пауза, вот только таланта и терпения для того, чтобы взойти на трон, Бог Лине, как и бодливой корове – рог, явно не дал. Но всякого, видно, влечет своя страсть...

Не смотря на достойные доходы Виталия, вместо основательного ремонта, а также покупки новой функциональной мебели, и без того запущенный дом методично облагораживался «антиквариатом», а если называть вещи своими именами – целенаправленно захламлялся всяким старьем. Дело в том, что в отличие от бытности украшательства Леночкой панельной «двушки» в Москве, местные возможности для загромождения жилого пространства всевозможной «стариной» оказались воистину безграничны. Безграничность эта заключалась в том, что Лина открыла для себя весьма распространенное в Америке явление: так называемые «garage sales» («гаражные распродажи»). Когда вечно куда-то переезжающие и просто весьма практичные американцы выставляют на продажу старый домашний скарб: мебель, одежду, посуду, украшения и все прочее, что годами скапливается в любом добропорядочном семействе. В выходные дни все это великолепие ставится рядом с домом прямо на улицу, перед проезжающими мимо машинами; рядом усаживается его предприимчивая владелица и предлагает свое добро всем желающим по цене от одного доллара до «кто сколько даст». Таким коммерчески-захватывающим образом Линой были скуплены со всей округи все «уникальные» торшеры, вазочки, рюмки, лампы, столики и подсвечники – предусмотрительно не выброшенные смекалистыми соседями в « garbage» («мусор»), а отданные в ее хорошие руки за вполне или не совсем символическую плату.

 

 

 


Оглавление

2. Часть 2. Попрыгунья.
3. Часть 3. Попрыгунья.
4. Часть 4. Попрыгунья.
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!