Однажды… (Зарисовки из жизни российского обывателя)

Однажды Валерьевич попал в выборку социологического исследования. Узнал он об этом у молодого паренька, который ворвался в его квартиру рано утром в воскресенье. Исследование называлось «Отношение к гражданским правам и социальным гарантиям у холостых мужчин, проживающих в экологически неблагоприятных регионах». Молодой паренек оказался подающим надежды аспирантом.

– Меня зовут Сергей Анатольевич, – представился он.

– Рад за вас, – пробурчал Валерьевич.

Стали заполнять анкету. «Как Вы считаете, – звучал первый вопрос, – являются ли гражданские права холостяков такими же неприкосновенными, как Конституция Российской Федерации?». Варианты ответов предлагали: «1. Да, являются; 2. Нет, являются; 3. Да, не являются; 4. Нет, не являются; 5. Я не знаю, что такое гражданские права; 6. Другое (указать что)». Валерьевич уверенно обвел цифру 6, написав напротив: «Я не знаю, что такое Конституция Российской Федерации». Второй вопрос гласил: «Согласны ли Вы с утверждением, что категория «холостяк» несет в себе, в большей степени, культурный смысл, чем социальный?». Варианты ответов были такими: «1. Я категорически против этого утверждения; 2. Я категорически за это утверждение; 3. Я категорически не имею своего мнения по этому утверждению; 4. Я не знаю, что такое культурный смысл. 5. Другое (указать что)». Валерьевич уверенно обвел цифру 5, написав напротив: «Я не знаю, что такое холостяк». Быстро прошелся по всем вопросам, везде обводя последнюю цифру, рядом с которой стояла заветная надпись «Другое». Предложил Сергею Анатольевичу чая. Тот согласился. Стали пить коньяк.

– У вас интересное исследование, Сергей, – начал разговор Валерьевич, – мне кажется, что вы достойный последователь Парка и Берджеса. Я бы только хотел вас предостеречь, – когда вы будете писать теоретическую часть своей работы, остерегайтесь ссылаться на Мак-Кензила. К его наследию сейчас очень неоднозначное отношение. А вообще, читайте Вернадского.

– У вас обширные познания в области социальной экологии.

– А у меня подруга была специалистом в этой области. Пожениться мы с ней так и не успели. Она все диссертацию писала, один раз попала в зону экологического бедствия из-за своих научных интересов, больше я ее и не видел.

– Я вам сочувствую.

– Не стоит, – Валерьевич встал из-за стола, сходил в зал и через пять минут вернулся с кипами старых бумаг, – держи, это ее работы, мне они все равно не нужны.

– Даже не знаю, как вас благодарить.

– Иди и выучи русский язык. И социологию тоже подучи, – у тебя в анкете грубые нарушения при формулировке вопросов и ответов. Верю, – такие ученые, как ты – будущее нашей страны.

– Спасибо, я тогда пойду.

Сергей Анатольевич ушел. Валерьевич стал допивать коньяк, вспоминая молодые годы. Он подумал, что жить все-таки хорошо. Глядя на город из окна кухни, он видел, как валит дым из главной трубы городской ТЭЦ, как облупилась краска на стенах завода химической промышленности, как налипла весенняя грязь на бампер его старого форда, что стоял во дворе. Он любил этот город.