О новелле В. Петровского «Перед осенью лето…»

Произведение Валерия Петровского «Перед осенью лето…» заинтересовало, главным образом, своим жанром. Автор определяет его как новеллу. Жанр новеллы нехарактерен для русской литературы. Употреблять этот термин как синоним рассказу представляется некорректным. Поэтому, когда автор называет своё произведение новеллой, это, безусловно, вызывает определённый интерес. Однако в действительности оказывается, что это и не новелла вовсе. Здесь нет острого сюжета, нет неожиданной развязки, характерных для указанного жанра. Это, скажем так, некие размышления-воспоминания, которые автор представляет читателю. Но с какой целью? Познакомить со своей личностью? Вряд ли, так как нет уверенности, что автор пишет о самом себе. Да и повествование настолько размыто, что не являет собой какое-либо целостное представление о герое (авторе?). С какой же целью? Представить какую-нибудь поучительную историю, которая заставит нас, читателей, задуматься над той или иной проблемой нашего бытия? Тоже нет. Здесь дан некий фрагмент из жизни героя, над которым даже он не задумывается, эпизод, случившийся с ним однажды и просто прошедший мимо, оставивший лишь тень воспоминания. Может, автор хотел, чтобы читатель соприкоснулся с прекрасным миром искусства, прочитав это произведение? Тоже вряд ли, потому что данная новелла малохудожественна. Она не даёт ощущения красоты и гармонии.

После прочтения этой новеллы не возникает желания прочитать ещё что-то подобное. Остаётся ощущение пустоты: впустую потраченного времени. Во многом это связано опять-таки с бесцельностью повествования. Произведение изначально написано ни за чем. И ни для кого. Кажется, что у автора просто возникло желание что-нибудь написать. Просто так, для себя. Была потребность в самом факте написания. Тогда стоит ли называть результат подобной работы новеллой?

Из всего произведения понравилось, пожалуй, лишь начало – выборка из «Дневника». Здесь автор передаёт то «удивительное ощущение», которое сопровождает его на протяжении многих лет жизни – ощущение того, что он что-то пропустил. Мне кажется, правильнее даже будет сказать у-пустил, потому что это слово точнее отражает необратимость и  безвозвратность. Достаточно интересное сравнение: уже взрослое восприятие Нового года и пропущенный день в школе. Это сравнение показалось интересным не из-за своей необычности, а потому, что оно предельно непосредственно, субъективно, ассоциативно.

После такого эпиграфа (или чем это является в произведении?) настраиваешься именно на эту волну: узнать, что за человек скрывается за именем автора, какой он как личность, как он чувствует и думает, похожи ли мы чем-нибудь? Но далее следует повествование, которое по своим характеристикам оказывается ниже уровнем, нежели начало произведения. Основная часть новеллы отличается крайней отрывочностью. Не создаётся целостного восприятия рассказанного. Обилие парцеллированных, эллиптических предложений предельно затрудняет чтение. Мы можем наблюдать отрывочность не только языка, но и сознания автора.

Возможно, это не столько проблема самого писателя, сколько проблема современного человека. В эпоху минимализма и глобального сокращения времени наше сознание, наше восприятие действительности, наша возможность красиво, свободно и логично излагать свои мысли также становятся минимальными. Литература давно перестала являть роман как жанр (в классическом понимании). Всё более модными становятся зарисовки-миниатюры, фрагменты из жизни (реальной или вымышленной). Хотя дело, пожалуй, не в моде, а в нашей неспособности писать и говорить много и о многом.

Мельчает сознание – мельчает литература…