Из Сибири с любовью

 

 

 

В городе L заканчивался апрель. В Подмосковье и в Петербуржье это время считается весной, но в западно-сибирском городе L продолжительность весны, как, впрочем, и осени, составляла от десяти дней до трёх недель; всё остальное время делилось между шестью месяцами зимы и пятью месяцами лета. Стояла двадцатиградусная теплынь, дополняемая работой систем отопления. Окна жилых зданий были открытыми, вместе с воздухом поглощая густую пыль, оставленную после себя высохшим снегом. Шелестели кроны недобитых городской администрацией тополей, принимая часть пыли и смога на себя и предвещая скорое наполнение улиц тополиным пухом. Административные здания сверкали стеклопакетами и бычились на проходящих мимо обывателей коробками кондиционеров, спасая от жары важных людей области N, озабоченных задачами повышения уровня жизни населения и конкурентоспособностью региональных предприятий.

 

Настроение депутата областного совета Георгия Хлебалкина не соответствовало общему высокому эмоциональному подъёму и интеллектуальному накалу политической элиты области N, вызванному докладом вице-губернатора, отвечающего за подготовку сельского хозяйства к посевной. С грустью думал Хлебалкин о том, что очередные деньги, выделяемые сельским производственным кооперативам области N для закупки горюче-смазочных материалов, пройдут мимо его фирм. Как ни старайся, а прямиком по тендеру их получит хитрый член партии «Единство» Степан Проглотов. И какой тогда смысл ему, Хлебалкину, сидеть и слушать доклад вице-губернатора по сельскому хозяйству? Абсолютно никакого. «Мало нас здесь, правых», – с грустью думал он про себя и стал оглядываться по сторонам. Он встретился взглядом с перебежчиком из «Яблока» в правый лагерь Алексеем Выгребным, который подмигнул ему, – вечером они должны были встречаться с богатым человеком из Москвы, угощавшим их ужином в отдельном кабинете хорошего ресторана города L. Выгребной любил поесть и выпить и, на взгляд Хлебалкина, слишком поверхностно относился к серьёзной политической работе, да и вообще, чего можно ожидать от человека с такой фамилией? Тем не менее Георгий Константинович Хлебалкин не пренебрёг приглашением Выгребного – не те сейчас стали времена, чтобы пренебрегать встречами с людьми из Москвы.

 

…Когда Хлебалкин, улыбаясь гладким лицом, в сопровождении администратора вошёл в кабинет ресторана, его постигло разочарование. За столом с холодными закусками сидели Выгребной и Любимов и выпивали водку из запотевшего графинчика. «Этот-то что здесь делает?» – спросил себя Хлебалкин, не любивший политтехнологов вообще и Любимова в частности, но тоже подсел к графинчику.

Стол был накрыт на пять персон.

– Так кто всё-таки сегодня ожидается? – спросил Хлебалкин, предусмотрительно, как и положено политическому деятелю, сначала выпив и закусив, а потом уже интересуясь, за чей же счёт он это сделал.

– Андрей Казаков, – односложно сказал Выгребной.

– Он родился и вырос здесь, закончил университет, начинал учиться в аспирантуре, но уехал в Ленинград и там защитился, ещё в восьмидесятые годы, – сообщил как всегда всё обо всех знающий Любимов.

– Так у него, наверное, родственники здесь есть? – заинтересовался Выгребной.

– Да нет… насколько я знаю. Отец здесь работал главным инженером строительного треста, мать – врачом, был ещё брат, по-моему, старший. Но брат покончил с собой в начале девяностых, отец умер от рака, некролог был в N-ской правде. А мать он увёз к себе.

– Деньги-то у него есть? – спросил Хлебалкин.

– Не знаю. Как не знаю, чего он вообще хочет. Это вон Алексей знает. Алексей Маркович, чего от нас Казаков хочет? – спросил Любимов Выгребного.

– Чтобы мы губернатора поменяли.

– Чего-чего? – не поверил своим ушам Хлебалкин.

– Того, того. Он хочет сюда привести московские деньги, а губернаторские структуры больших отступных просят. Задача максимум – губернатора поменять, минимум – чтобы хотя бы поменьше мешали.

– Однако! – протянул мечтательно Любимов, предчувствуя хороший заказ, откинулся на спинку стула и выпил.

В это время в кабинет в сопровождении Тамары вошёл Казаков. Как он и ожидал, мужчины стали рассматривать её, а не его. Предварительный небольшой совместный проход по магазинам не прошёл зря, и он почувствовал мягкое приятное ощущение собственника.

– Знакомьтесь – мою девушку зовут Тамарой, – сообщил он собравшимся с полуулыбкой.
Компания несколько опешила – обсуждать дела в присутствии столь молодой и привлекательной особы никто не хотел. Завязался светский разговор, подали горячее, один графинчик сменился другим, для Тамары принесли красное чилийское вино. Говорили об охоте и поездках за рубеж. Рассказывали смешные случаи из выступлений других депутатов в областном Совете. Любимов и Тамара завели разговор о тяжёлом оскароносном фильме «Монстр» и Шарлиз Терон. Вдруг Казаков заявил:

– Я очень рад, что мы познакомились и одинаково смотрим на жизнь.

Возникла пауза. Все задумались – а, собственно, кого он имел в виду? Тамара отодвинулась от стола, сделав вид, что происходящее её более не касается.

– В Москве есть инвесторы, которые хотели бы разместить средства в вашем регионе. Если, конечно, здесь есть что-то по настоящему интересное. Для начала – миллионов десять-пятнадцать.

– Долларов? – поспешил уточнить Хлебалкин.

– Естественно. Но нужны гарантии от властей, войны здесь никому не нужны. Может, имеет смысл получить своих людей в областной администрации…

– У нас в области правительство, как у всех порядочных людей, – с тонкой улыбкой сказал Любимов.

– …поэтому если понадобятся деньги на какие-то гражданские акции и PR, то всё это тоже возможно.

– А как? Выборы будут через три года, – разочарованно заметил Выгребной.

– Об этом надо подумать, я же никого не тороплю. Кроме того, какие есть варианты капиталовложений? С кем можно поговорить из собственников предприятий? Из банкиров? Из риелторов? Я весь ваш – звоните, предлагайте.

 

После этого вечер в кабинете ресторана стал быстро заканчиваться. Казаков оставил всем свои телефоны, взяв взамен чужие визитные карточки, и они с Тамарой ушли первыми.

– Девушка просто ослепительная, – восхищённо сказал Выгребной.

– Да, где-то он её откопал, – завистливо сказал Хлебалкин.

– В университете он её откопал, она же моя студентка, сейчас на четвёртом курсе, – ответил им Любимов. – Не дура, но учится средне. Мне зачёт сдала только с третьего раза, два раза приходила, оба раза ничего не знала. На что рассчитывала? А на третий раз выучила, так что от зубов отскакивало… Такие вот бывают у нас студентки, просто на удивление. Но что Казаков-то делал в университете?