HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Николай Пантелеев

Азбука Сотворения. Глава 2.

Обсудить

Роман

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 22.06.2007
Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5

Часть 4


Вошёл П и, почёсывая бок, сразу улёгся:

– Что-то спину потянуло – от недосыпа, что ли… а может от пива? Надо бы чуть-чуть, для порядка, вздремнуть. Вы не против? Эх, убежал и не догадался со стола убрать.

– Не беспокойтесь, я на перекур собрался – заодно и мусор отнесу.

– Да, мы тут насвинячили немного, надо бы прибратс-а-а-а!.. – П по затухающей сладко вдохнул и окончательно расслабился.

Н, собрав в пакет бутылки, очистки, упаковку, неслышно вышел. Коридор малолюдно звенел, как и весь вагон – любителей отдыхать в марте у моря, при нетвёрдых обстоятельствах, было меньше ожидаемого.

«Тем лучше, – подумалось Н, – теперь уже точно никого не подсадят. Внутренних впечатлений и так масса – к чему ещё какие-то внешние? Дороги осталось часов на семь или около… Сейчас сигарета, потом дрёма, обед, а на десерт – море справа, горы слева, и приехали!»

В тамбуре лицом «наружу» курил коротко стриженый юнец с множественными шрамами вокруг макушки. Он даже плечом не повёл на вошедшего. Это верный признак натуры дерзкой, глупой, порывистой, не получающей уроков из ударов в спину, то есть это был бисюк… или, как знать, – герой, что заметим, почти одно и тоже. Сигарета оказалась долгожданной, заполнившей мгновенную, душевную пустоту. Думать «ни о чём» уже не хотелось – сейчас перед глазами причудливыми осколками плыли незначительные воспоминания, аккуратно ложащиеся на мелькание за окном, так называемой, действительности. Н, не спеша, докурил, проверил в туалете – не украл ли кто его любимый парфюм… вернулся в купе, сел, лёг, снова сел, снова лёг, пытаясь поймать хотя бы подобие дрёмы – нет! Он ещё раз удивился внутреннему, убедительному покою доктора и, попеняв своей морфологической возбудимости, с обречённостью калеки подсел к окну. Теперь кровь – третий компонент жизнетворчества – кипела внутри, словно газировка, не давая ни обрякшему пивом телу, ни усталому хмельному сознанию найти компромисс в покое…

«Ну что ж, придётся смотреть выпуск новостей жизнеобмена в окне. И то сказать – когда в следующий раз появится возможность нахвататься впечатлений, сигналов и тем? Пусть копится это «добро» в кладовых, подвалах и на чердаках памяти, чтобы однажды выстрелить краской на плоскость времени – в рожу обыденщине! Или, как часто бывает от затоваривания, – отсыреть до плесени, усохнуть в размер скелета, мумии и безвременно упокоиться в могиле благих побуждений…»

Из-за поворота показался крупный рабочий посёлок. Промзона: ладный элеватор, настырные карандаши кочегарок, строения, умытый транспорт. Рядом опустившиеся, сваленные в кучу чахоточные пятиэтажки. Неподалёку, почти такой же по площади свеженький дачно – жилой микрорайон: крепенькие, просторные особнячки, размашистые заборы, спутниковые антенны, молодые сады, теплицы – робкие ростки здравомыслия, словом. Каковы версии этого, воистину, противостояния?.. Нет, это не западный стандарт – деловой центр и спальный пригород – отнюдь! Дело гораздо интереснее: народ «под идею» сначала загнали в тюремные трущобы, а потом, в порыве либерализма, махнули рукой – делайте, что хотите… И нар-р-род, тот самый, сделал блямба как надо ему, а не идеям. Но почему – где ослиные уши всех этих властных кретинов! – со второго, с третьего, или с какого ещё раза? Налицо дегенеративная эволюция.

Шоссе, железнодорожный переезд, шлагбаум, стопка старинных деревянных шпал, палисадник, огородец, крохотный путейский домик – гордая эмблема на фасаде, лужайка, образцово подстриженная коровами. Тут же в траве лежит седое, давно потерявшее кору, бревно метров семи. Дерево стойкое, породистое, суковатое. Оно – словно памятник неизбежной победы времени и природы над всем! в этом мире, а не то что над козявкой человеком… На теле дерева несколько поперечных надпилов, обозначающих длину полена – судя по всему притче много лет. Дело было так: мужики решили сдюжитьмля бородавчатую корягу, но, то ли о чём-то неожиданно вспомнили, то ли баня поспела, то ли пила сробела, то ли дождь пошёл, то ли зима неожиданно кончилась?..

К низеньким хатёнкам в три окна «на вулицу» прилепились нелепые дымовые трубы, зовущие от земли прямо вверх – к звёздам! Это штука такая заморская, аристократическая, диковинная, и зовётся она забавно: кам – от, сучка! – ин, то есть камин. То есть, известное «корове седло» или «пятое телеге колесо», и так далее до оскомины…

В зелени полей, в лесках, у воды, у дорог – всюду дрожат парусники полиэтиленовых пакетов, светятся опалы пэт-бутылок, вереницами тянутся гнойники стихийных свалок – мусорской, по аналогии, беспредел. Дрянь конечно, но куда, скажите на милость, селянину хлынувший с космическим – тут и корабельного мата мало! – прогрессом мусор «дявать»? Короче, у простых людей и решения простые: куме, вези энту каку к железке, она ведь ничейная, и вообче, а потом, кум, мигом дуй ко мне с закусью – в сарае-то первач уже капает…

Вариация по теме: большое село, намёки на телодвижения, техника, дым клубится, народ поспешает, церковь реставрируют – кипучесть, как бы… За селом – повезло! – овраг и длиннющий – метров сто, высокий брутальный забор, а за ним – ни словом сказать, ни пером!.. – грандиозная, окладистая свалка. Вот дома – вот забор – вот свалка под охраной бродячих псов. Ничего, что пахнет! Ничего, что летом нашествие мух, прочие дизентерийные и гепатитные дела! Ничего, что дети животами маются! Зато близко, удобно и не видно от нас… А что красота, то есть здоровье, требует жертв, усилий, разума – совершенно не связанный с мироощущением мухомора, или вернее «мухофила», эстетский слоган.

Чуть дальше по курсу, умиляющая сознание картинка: поворот шоссе, рощица, вкусный лужок, речушка даже – словом, пастораль – вот бы здесь отдохнуть! Пожалуйте – «некий» припущенный ловчила взял, да и устроил к красотам «нечто» по человеческой нужде: лачуга кривая – косая, кирпичи сверху держат шифер, навес из рваной маскировочной сетки, пяток разномастных столов, полторы дюжины столь же мутных происхождением стульев, отсыпанная «гравилем» площадка и гордая надпись половой краской по фасаду – «мотель», «кафе». Мурашки по коже от удовольствия: а что, сестра, по-братски заедем на часик?!

На любом полустанке, вокзальчике, перроне – кокарды! – прям рябит от кокард. Тьма зубастых, кулакастых, звенящеяйцых самцов занимаются «форменным» безобразием: правоохранительным, военным, государственным. Порядка, правда, не видать, как ушей, но зато у каждого бугая по большущей ложке и кобуре в штанах – смирна, гуманитарий, а не то!.. Верю, верю – не дурак, не ты… Посмотрите: сиротеют станки, трактора, цеха, шахты, нивы, но поговаривают уже наметились галлюцинации дисциплины и единоначалия. Власти, опять же, рядом с погонами спокойнее: ать, два, чурки! В ногу, я приказываю! Ду-у-у… – сейчас, надо побольше воздуха в лёгкие набрать! – ду-у-у-у-у-у-у-урь…

И рядом с этой коварной темой, противовес жуткой несправедливости другой: всё те же легендарные, квадратные, во всех измерениях, бывшие женщины в оранжевых безрукавках – как точно! – безрукие, то есть… Они бредут, бредут, бредут вдоль насыпи из космической, вселенской пыли – бредут, чтобы между длинными пересудами – перекурами по возможности кратко имитировать трудовую деятельность. Попросить бы у них всем миром прощения! Эх, бедолаги… тысячные доли дроби – да сколько же о вас досуже писали, а вы всё живы!..

Речки, холмы, дали, кустарник, камыш, синева леса на дальнем плане, весна сказочная, всерьёз увлечённая созиданием – гори, цвети и пой, так сказать… Хер там! Как только где-то появляется человек природа немедленно начинает покрываться оспинами, шелушиться, сочить гноем – прихварывает матушка. Приметы времени, приметы прогресса или регресса пополам с абсурдом – на выбор: раньше за околицами первобытно – общинных поселений человека густо валялись «коцаные» виниловые диски, потом их сменили змеящиеся по любому пейзажу нити магнитофонных лент, а теперь на периферии можно найти посевы сверкающих перламутром ненужных цифровых «носителей». Наверное, таким образом, время пишет историю цивилизации, но что за смертная скука её читать!

Хорош тоску нагонять! Ладно, напоследок: сколиозные дома облепили склон – стоят печально, смотрят на дорогу – один с ней рядом. Огородик без огонька, деревья секатором нечесаные, сизый мужик, отдуваясь, шествует по двору, несёт дохлую курицу: пёс – скотина загрыз, и ужеть завонялась… Мужик подходит к беззубому во многих местах забору и бросает мёртвое тело божьей твари подале, на пустырь. Не вышло – труп зависает на сухой лещине – он теперь языческий символ победы над жизнью некого полуфабриката, недочеловека… А за спиной вновь слышен голос пресловутого большинства: кругом грязь, сопли, отходы – почему никто! не убирает?! Новое дело: оказывается бардак, даже примитивной материи не нравится… Но послушай ты, пустоголовая машина по производству бытовых отходов, кто этот н и к т о, что должен за тобой убирать?! Прислуга? Да сам, для начала, не сри, мать твою! И пойми, что согбенным рабам, детям прислуги, принимающим кучу дерьма за родину, денщиков по уставу не положено. Ещё вопросы есть?

Но вот – творец! Душа его, как трал, она цепляет всё: грубые, рашпильные штрихи обречённости и едва уловимые, почти фантазируемые, причины оптимизма. Но она не безразмерна, и чем дальше в д о л ь, тем улов её тяжелее, обременительнее, злее – нагрузка на нити, связывающие его с внешним миром всё непосильнее, и, наконец, он становится ему неинтересен! Тогда под стук колёс, может быть, творец сбрасывает ярмо служения внешнему обобществлённому абсурду и посвящает себя тому, к чему призван: внутренней, весёлой, сугубо индивидуальной, сумасшедшей замороченности идеальным. У него всегда хорошее настроение, даже если сердит, потому что он боец – вот нужное слово! – боец гармонии. Потому что он любопытен, ироничен, умён и отделен, потому что даже мрак вселяет в него силы бесконечно искать совершенство света, и ещё потому, что путь его не вдоль, а вверх…

В окне возникло очередное сельцо, тесно зажатое двумя речушками. На краю старое кладбище с осыпающимися в обрыв брошенными могилами. Глядя на разор, убаюканный впечатлениями и качкой, Н в полудрёме блаженствовал – ему вдруг вспомнились давние похороны деда по отцу… Тот жил в забытой мыслью глубинке одиноко, запущено и оттого, судя по всему, умер. Пришлось на пару с отцом ехать его хоронить. Скорбное действо было организовано скромно и достойно: тихое кладбище, три десятка человек, старческие вполголосные поминки. Вечером, помнится, бесновались сверчки, музыка где-то ухала, трактор в поле долго не мог успокоиться, скалилась пессимистичная луна, давило пьяное философское безразличие. Отец держался молодцом: смена вех… пожил вроде… я следующий… бессмертие абсурдно… все там-м будем… Они успели даже сделать оградку и простенький памятник – когда ещё, дескать, здесь окажемся? Те два дня, что после похорон работали на кладбище, Н – тогда студент ещё «художки» – с интересом вглядывался в лица сельских пьянчуг, слонявшихся рядом среди опутанных бурьяном крестов в поисках забвения. Между работой он успевал делать молниеносные зарисовки этой «натуры», одаряя трясущиеся, заскорузлые руки денежной мелочёвкой. Позже, доработанные рисунки лихо сошли за курсовую. Н сдирал их компостные лица с одержимостью ботаника готовящего сенсационное научное сообщение на тему: категоричность происхождения жизни из абсурда. Он никак не мог тогда избавиться от одной, впервые его посетившей мыслишки: зачем они вообще-то родились?! Но совесть вослед добавляла: зачем я родился?.. А этот вопрос догоняло эхо: во имя чего и когда?! И вдруг, в гуле древесной головной боли он вспомнил и понял всё: и гарцующего деда, и хворую, но весёлую бабку, и сельское хулиганское раздолье, и тот самый день – тот, и никакой другой! – день своего настоящего рождения… Понятно, рождения не паспортного – формального, в крови, боли, грязи, нечеловеческих потугах и физиологии матери, а рождения истинного – лёгкого и короткого, как удар грома, жаркого и стремительного, как поток лавы, несущейся по склону взорванного вулкана.

О, как прекрасно и бескорыстно – постыдно было это рождение! – рождение из «биологического материала» пожизненной неудовлетворённости первобытной простотой самого материала. Н – тогда обычнейшего пятилетнего мальчугана, родители сплавили в деревню, чтобы спокойно провести на юге короткий, визжащий отпуск. Потекли упоительные, райские дни беззаботной вольницы: парное молоко по утру, краюха подового хлеба с солью натёртая чесноком, влажные эротические покосы, дрессировка цвиркающих кузнечиков, полуденный дрожащий зной, внезапный истерический ливень, беспокойство душной ночи, волны тумана над рекой, увлекательные игры с соседской мелюзгой – борьба растущих самолюбий. Маленький Н нашёл в комоде среди иголок, ниток, квитанций, коробочек с пуговицами, истрёпанных в пух фотографий, чудеснейшее увеличительное стекло… Пацаны пытались сменять его на тысячи детских мелочей от перочинного, полуживого ножичка до лакированной рогатки. Нет! Не отдал он своей избранности ни за какие коврижки…

Помнится, раз, оравой жгли за околицей газету, вырезая на ней огненной, лазерной точкой случайные узоры – что-то отложилось в сознании… Позже, перессорившись со всеми из-за безделушки, Н валялся на охапке соломы у деревянного дедова сарая, с увлечением рассматривая в лупу жизнь муравьёв, прочих насекомых, поражаясь магии «другого взгляда» на мир. Затем он стал фокусировать нестерпимый солнечный жар на солому, ловко подрезая стебельки и жадно втягивая ноздрями дурманящий запах палёного. На какой-то момент он забылся, но внезапно очнулся от боли: солома вспыхнула, словно дымный порох, подготовленный к бою опытным солдатом времён ядер и аксельбантов. Огонь взвился! и жадно кинулся на сарай, превращая вроде бы незначительный эпизод жизни в эпическую картину преображения судьбы… Маленький Н от страха чуть было не проглотил язык, но тут же бросился в сад, истошно вопя: деда-а! деда-а-а!.. Тот мгновенно всё понял и, схватив ведро, метнулся к бочкам с водой. Вскоре поспели соседи, но, несмотря на все усилия, сарай был обречён. Как могли люди глушили геенну: сломали забор идущий к дому, разобрали поленницу, стали обильно поливать соседские постройки, прозябающие рядом. Шум, крики, суета, ужас, вдохновение!..

И вдруг из пекла донёсся дикий вой – это дворовый пёс нежился в прохладе сарая, видимо, не рассчитывая на малоприятные сюрпризы. Он расслабился и, по всему, слишком поздно проснулся. Народ задёргался, проявляя невольное сострадание, послышались ненужные советы, кто-то убежал за багром. Маленький Н стоял посреди улицы в толпе распущенных старух и восторженно, обезумев, смотрел сквозь брызжущие слёзы как пелена дыма и пара застилала хохочущее солнце. От яростного жара загорелся, торчащий возле сарая, смолёный столб линии электропередач – он занялся неохотно, с ленцой, но уже через минуту пылал так, будто всю жизнь готовил себя к самосожжению. Быстро обгорели и опали ветхие алюминиевые провода, стали плавиться и капать – Н видел это чудо! – зелёные, стеклянные изоляторы…

Наконец принесли багор, подцепили им дверь и полоумное, дымящееся животное вырвалось наружу! Оно извивалось, приседало, билось – так пытаясь, избавится от нечеловеческой, наверное, боли. Бородатый мужик обдал пса ведром воды, но тот понял подмогу как продолжение пытки и, яростно скуля, резко бросился в толпу. Нет! Даже не в толпу – маленький Н точ!но видел, что комок воющего, поджаренного мяса нёсся прямо в него! в причину и следствие… Он поймал уплывающим взглядом огромные, молящее – проклинающие глаза животного, его словно бы пронзило током – он дёрнулся, обретая душу, – тотчас родился и, широко открыв синий рот, чтобы сделать первый вдох, обоюдоостро заорал: а-а-ааа!

Собака юркнула куда-то, маленький Н упал и всё остальное помнил уже слабо: рука деда гладила грудь, бабка поила отварами, причитая, часто клала ему на лоб мокрое полотенце, его до вечера била истерика, он, заикаясь, пытался оправдываться, его гамбузом успокаивали, но зря… Непоправимое, благословенное рождение гения уже состоялось, и теперь реке его жизни предстояло течь вспять, против законов физики – только вперёд и вверх! Что же фактически произошло? Краткий психический, метафорически – радиационный, кошмар перестроил клеточную структуру его сознания, расширил каналы тонких, нервных связей в организме, изменив раз и навсегда, процесс формирования жизненных ценностей не опытом, а страхом. Но маленький Н, по счастью, всех этих мудрёных тонкостей не знал. Вскоре приехали родители и забрали его домой. Последнее, что он видел, уезжая из деревни, – чёрное, бездонное чрево пепелища, из которого он во второй раз появился на свет…

 


Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5
518 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 18:28 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!