HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Николай Пантелеев

Азбука Сотворения. Глава 5.

Обсудить

Роман

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 22.06.2007
Оглавление

1. Часть 1
2. Часть 2
3. Часть 3

Часть 2


Да, человек в массе и индивидуально реагировал на моральный, социальный, технический прогресс, искал рациональные методы общежития, хозяйствования, взаимопроникновения. Да, искал грязно, блевотно, кроваво, преодолевая запоры и поносы духа, но он обязательно нашёл бы и найдёт их вне суммы искусственных, лживых понятий. Жаль, что нельзя выслать на необитаемый остров всех этих не боящихся планетарных экспериментов водяночников, нагло претендующих на мессианство! Мы, понятно, и при их противодействии найдём в себе человеческое, но без них, поверьте, было бы гора-а-аздо скорее.

По сути, эволюция в архитектуре системно выразилась в том, что столкновение запросов «исключительности» вырождающейся аристократии, с обретающими «в норме» самосознание массами, привело к усреднению эстетики и методов градостроительства – с точки зрения учёта потребностей – в художественной пластике модерна. Поэтому правомерно назвать конструктивизм горячечным, преждевременным бредом, спровоцированным фальшивками о пользе революций. Спору нет, минимализм заманчив, функционален, за ним будущее – единственно, вопрос – какое?! Будущее суперсплавов, «хай-тек» потребностей, умеренности амбиций, абсолютизма интеллекта – да! Но для нынешнего железобетонного мироощущения с хвостом ментальной «первобытности желаний», которому ещё повелевать и повелевать, конструктивизм, как дельтаплан слону – не впору. Значит, где-то за городом, вне контекста, для производственных нужд – сиюминутного, подальше от невинных глаз детей, конечно, это «горе» допустимо, но не более. Чтобы стать проще, аскетичнее, выдержаннее «человеку улицы», как когда-то аристократизму, предстоит пройти усложнение комплексом действительности, нагрузив его трудом, заботами, самопоиском, жаждой знаний, совершенства, гибкости души. И в этом процессе эстетика модерна себя далеко не исчерпала – более того, ей даже не дали развиться, оставить законный эволюционный след в истории цивилизации. Согласитесь, модерн силуэтен «силуэтностью» природы, он логичен как логично желание быть красивым – тире – здоровым. Именно «быть», а не выглядеть. Наконец он, безусловно «педагогичен», так как напрямую транслирует часть утилитарных культурных знаний и возвышающих устремлений творца в повседневную жизнь.

Наверное поэтому, безликость идей конструктивизма привела к значительной девальвации роли художника в глазах общества, ранее уже упавшей до панибратства в холуйских гримуборных массовой культуры. В свою очередь, серость идеала опустила и самого человека, которому любые принижающие идеи методологически противопоказаны, ввиду отсутствия у него «базисной идейности». Состояние сегодняшней морали – прямое тому подтверждение, потому что скачок «цивилизованности» материального невозможен без соответствующего уровня сознания, или возможен только вниз. Кстати, наблюдаемый сегодня повсеместный откат от прямолинейности, обусловлен интуитивным пониманием её диструктивности, как заказчиком – то есть массивом общества, так и несколько протрезвевшим творцом.

Что ценного в модерне и его сегодняшних производных? Независимость от глобальных идей мироустройства, многоукладность – вариантность, подчинённость всесторонне взвешенным потребностям. Соразмерность человеку, душевному покою, экзистенции, отсутствие подавления со стороны сопутствующих элементов действительности. Индивидуальный характер проработки визуальных деталей, когда даже ребёнок способен опознать свой кров. Добавим сюда бережливость, компактность, уют, тщательное включение в жизненное пространство самых мелких общественных территорий: двориков, сквериков, детских и спортивных площадок, досуговых, бытовых комплексов, торговых и парковых зон. Главное же достоинство модерна в модульности, пластичности, гибкости – его мелкие фрагменты легко соединяются в более крупные по цепочке: дом – квартал – микрорайон – округ – город, и далее – эволюционно, развивая преемственность. Мода – это атрибут умения одеваться, в котором для того, чтобы сменить мироощущение, достаточно за минуту переодеться, а капитальные сооружения больше тяготеют к мейнстриму, то есть к господствующим тенденциям добротного и долговременного мастерства. В силу этого, строить зряче возможно только п о с т е п е н н о, наслаивая «лучшее» на «хорошее», а внеконтекстные новации внедрять исключительно на периферии. Вместе с тем, конструктивизм бесхозен, античеловечен, щедр на километры, растянут – по сути, он нигилистичен, враждебен покою, потому что в нём отсутствует нормальный энергообмен и давление общественного мнения. Его пространственные пустоты, рассчитанные на калькуляторе, провоцируют разобщённость, пофигизм, замусоривание и безответственную деградацию, утрачивающей хотя бы подобие внешнего контроля, природы человека. Неужели социопсихологии зря волосы на груди рвут, доказывая, что в ряду других факторов, именно среда, запрограммированная на формирование неэгоистической, активной морали, порождает удивительный феномен одухотворения ускользающей в пустоту жизни?! Только положение «достояния» делает среду наследием, которое совершенствуется, множится и завещается солидарной человеческой массой потомкам, поднимая ценность каждого субъекта в этой однородной, неразличимой массе до состояния отдельной вещественной значимости. А что завещают детям все эти размашистые конструктивисты – потогонщики серости и, зачумлённое идеями властных безумцев, сегодняшнее изнасилованное население? Трущобы, пустыри, остовы «инженерных сооружений», гниющие коммуникации, метастазы свалок, циклопические сооружения, навевающие ассоциации с юрским периодом, бездарь усилий, мусор знаний «как не надо», пустую, тупую жизнь, амброзию в горшке на облупившемся подоконнике и рваные носки в пыли под кроватью – что?!

Всё взаимосвязано в человеке, и деградация жажды вечного совершенства, её замена на торжество временно’й сытости, обязательно приводит носителя к дисбалансу и вырождению до смердящего, срамного положения обузы. Простой вопрос: можно ли оскотиниться, если каждый элемент архитектурной среды спланирован под идею очеловечивания? Ответ тоже прост: можно, но гораздо труднее – ведь тебя держат руки талантливой мысли. Более того, они призывают: ты такой же – дерзай! Эстетика окружения, спланированная под слабого – будь то ребёнок, инвалид, старик, женщина на сносях или подвыпивший ночной гражданин – подсознательно прививает гуманность, культуру поведения, терпимость, тягу к развитию, творческую соревновательность. В свободном обществе, где по условию отсутствует воспитательный полицейский страх, фактором, сдерживающим в обывателе животные инстинкты, может быть только скрупулёзно выстроенная социокультурная среда. Именно она гораздо ближе к значению слова «архетип», как к наследуемому признаку очеловеченности через зримое «коллективное сознательное», а не эта спорная генная механика с её «коллективным бессознательным».

Почему, те, кто постарше, часто ностальгически вздыхают по прежним временам? Ну да, и то, и другое, и третье, но, прежде всего, тоталитаризм дисциплинировал толпу, все слои общества. Его теоретически должен был сменить сознательный рыночный порядок, но стык эпох «крайнего» породил только хаос, в котором не направленный на самовоспитание коллективный разум попятился так, что зеркало стало страшным. Живя рядом с вдохновенным талантом, хочется и в себе по аналогии разыскать нечто нетривиальное, живя рядом с опустившейся бездарью или хамлом, допустимо харкнуть зелёной соплёй на тротуар, послать матом ближнего, сломать что-нибудь назло всем – будете спорить?!

Отсюда вопрос: кто такой архитектор – конституционный гуманист, интеллектуал или небритый продавец червивых яблок на базаре? Взгляд вокруг подсказывает второе, но я ему не верю, потому зодчий – априори – утилитарный поэт. Плоды его трудов общедоступны, повсеместны, зачастую долговечны и посему, если ошибочны, то преступны – разве не так? Разве не должен он класть ночью под подушку, а днём носить за пазухой нержавеющее в веках понятие духовной ответственности за деяния – иначе, за творческий гений? Тот же дурак коленца ломает оттого, что не понимает причинно – следственных связей между поступком и внутренней гармонией, между гармонией и здоровьем, между здоровьем и мудрым долголетием, между мудростью и борьбой за человека в себе до конца, до последнего счастливого вздоха. Человеку же «с башкой» сознательно подавлять своё «сверх-я» – проще, совесть – равнозначно тождеству с теми, кто в силу глупости без этого чуда живёт. Ибо совесть – витамин, а его отсутствие ведёт к цинге и отпадению души.

Конечно, смешно винить многовековую кулинарную науку в том, что человек ест много и плохо, что он годами потом гниёт в лазаретах, шпаклюя опытом прорехи примитивного воспитания. Но ведь зодчий не просто слуга «естественных потребностей», а терпеливый миссионер прекрасного, созидающий, в идеале, каркас того самого алтаря человеческого духа, которому не дано забвение. Понятно, что он ещё и заложник силы тяжести, трёх измерений, марки цемента, сечения арматуры, капризной строптивости исполнителей, дрожжевой самоуверенности невежественного заказчика, но и мощь на его стороне необыкновенная! Талант, историзм опыта, аналитичность, расчёт, мощь воображения фактом своего овеществления наследуемая потомкам. Творец изначально – тот, кто верит в безальтернативность красивого, умного будущего и, соответственно этой личной перспективе, его созидает. Без служения всеобщему оптимизму одарённость опускается до уровня дельца – хитреца – подлеца, но ей уже не взлететь вверх – туда, где живут мудрецы.

А знаете, почему у них глаза светлые? Потому что их идеал таков, и, не имея особых иллюзий относительно человека вообще, они верят в достижимый разум человечества в частности, как слагаемое его природной целесообразности. Приверженность идее духовного взлёта общества, не просто приобщает носителя к неким изолированным системам «вещей в себе», а напротив, создаёт вещественную платформу востребованности фантазии в области материальной культуры. Ведь не общедоступные знания, навыки, мастерство копирования являются главной производительной силой художника, а его способность синтезировать и осуществлять фантазии – этим он и отличается от остальных. Прагматизм творца заключается в отравлении общества ядом совершенства и навязывании ему творческих услуг по практическому осуществлению гармонии.

Мужское либидо – штука кратковременная, приступообразная, но если уж оно случилось, то опытную женщину не надо учить как им воспользоваться. С зодчим сегодня ситуация сходная: происходит смена вех, закладка основ нового сада, всасывание в гуманизацию бытия, отсечение крайностей – вот и пользуйся моментом – жги лекалом сердца! Понятно, что заказчик не адекватен: на девяносто девять процентов хитрости по добыче материальных благ – лишь процент самоценного ума. Ясно, что законы двоечниками писаны и власть состоит из беспринципных наглецов, что народ в массе темноват – ну и что?! Другой жизни и времени «у тебя конкретно» не будет! Значит, вперёд, навязчиво повторяя: лучше не делать вообще, чем делать плохо. Ведь не случайно строительство бывает «капитальным» – таким же может быть и проклятие потомков. Карикатурна или нет нынешняя буржуазия, но каким-то образом она обогатилась, так или иначе, её энергией – дурной и кипучей – весь мир подпитывается. Вопрос не в том, чтобы перенять у неё жадность, корыстность, всеядность, некритичность, аморальность, но что-то из конструктора для сборки «успеха» позаимствовать не грех. Естественно, допустимо только зеркально отталкиваться от её «достоинств», воспринимая их критически, но и по-другому нельзя! Иначе творец и впредь обречён хватать крошки с барского стола – постыдные, добавим. Вполне закономерно, что с зодчего спрос особый, потому что исторически он всегда рядом с хищниками – ему бы попытаться приручить их, а он напротив, пляшет под их завывания, и более того, зачастую, переплёвывает животных в цинизме, ибо осенён талантом. Согласитесь, жалкое зрелище: брачный союз поэта с предприимчивостью, недопустимая смена ролевых установок, и в этой ситуации творец всегда оказывается снизу, либо к лесу задом…

Альтернативой хроническому унижению диалектически может быть исключительно жёсткое партнёрство, идейное оппонирование на уровне происхождения целей и средств. Парадоксальным образом «свободу творчества» здесь открывает «законодательная» защита примата совершенства: освоение общественных территорий через градостроительные советы, стандарты этажности и рамок фантазии, привязка каждого последующего объекта к контексту, последовательность роста населённых пунктов от центра к периферии без всяких идиотских «генеральных», то есть генеральских планов. Заполнение уже существующих пустот, разведение материальных возможностей заказчиков, лишение права на проектирование ренегатов, поднятие общественного авторитета отличившихся, поддержка определённого климатического стиля и так далее… Подобный список мер в один машинописный лист может за пять минут набросать любой грамотный специалист – не будем отнимать у него «законный» хлеб. Да и к чему прохожему углубляться?

Суть этих полемических воплей не в намерении кого-либо «научить», а в обыкновенном желании прожить свои краткие дни в красивом сияющем мире – не том, что кругом… Восток, запад – где примеры? Ума не хватает ни в развитых странах, ни в отсталых, так как методология появляется «после» – по факту, а должна быть «до», и по глубокому размышлению. Вот и вся полемика – плюнуть да забыть! Не получается. Поэтому говорить надо: борьба с безликостью, но без выспренности, творческая экспансия на бардак, но без напускного пафоса. Эволюция разумного с поправкой на прогресс, подъём планки качества в сознании обывателя, компромиссное умение «перехитрить» хитрого заказчика – такой видится безысходность архитектуры в обозримом будущем. Накапливать, убеждать и бороться! Тем, кто не выучит эти три слова, рекомендую строем идти картинки писать, ложки резать, за кофейком распотякивать о нюансе, валёрах, а не пытаться утвердиться в архитектуре. Именно в ней творец – сущностно – боец, бросающий тёмной массе надежду на просветление.

Поэтому всё вышесказанное – пусть поверхностное, ненаучное, нахальное – можно рассматривать как выстраданный призыв к художнику: борись! А к кому, вообще, он может быть обращён?! К барышу, измышляющему грозовой ночью удушение конкурента? К пухлому чиновнику, прогонявшемуся взятками? К обывателю – мухомору веками живущему по принципу: всё идёт, как идёт… К кому?! Нет, только к брату – творцу: борись! Будь мужественным, прагматичным, мобильным, равнодушным к стенаниям дефективного. Объединяться надо не в бумажные творческие союзы – колхозы обиженных на групповой основе, а в невидимую миру, но могучую и вещественную мыслью «Лигу мечты». Для вступления в неё достаточно страстного желания саморазвития, которому, в свою очередь, настойчиво показана та самая активная творческая позиция по отношению к несовершенству. Предупредить мутацию души в «равно – душие» должно здесь наращивание оболочки «прекрасного» вокруг тела, причём, безусловно сотворённой своими руками. Путь художника – это стойкое, одиночное противостояние бездарщине, с которой он не имеет права искать компромисс в силу наличия таланта. Так что, в добрый путь, Фантазёры реалий! Вот вам на прощание рука «прохожего, живущего в этом всём» по самые уши. Ах, рука грязная?! Извините, но вы ведь тоже в дерьме живёте – разве не замечали? И ваши руки весьма-а-а заметно попахивают, так что… Ладно, пока!

Послушай, полемист – прохожий, довольно волну гнать! Сейчас проснётся властелин идеального, махнёт своим карандашиком и мир сказочно преобразится. Соответственно, другим творцам останется лишь его совершенствовать, если они, конечно, согласны стоять в пассивной позе «на корячках». Все хотят быть художниками, а работать кто будет?! Так «не в бровь, ни в глаз» заметил ещё один прохожий до того как скрылся за углом. За каким? Да вот за этим…

 

Утром в девять роль будильника неожиданно исполнил телефон Л. Она с трудом нашла его на дне сумки, обернулась простынёй и выбежала в коридор, подцепив ступнями шлёпанцы Н. Пока Л говорила за дверью он блуждающей улыбкой подметал потолок – сон был страшен и прекрасен, как водка со жгучим перцем. И с чем соотносились последние импровизации духа он не знал… хотя, собственно, это казалось чем-то неважным. Просто очередная ночь – прозрение: идея решимости постепенно обретала зримые контуры, а метод – безысходность. Для художника эстетика равна этике, всеобъемлющая красота предмета подразумевает его моральную чистоту. Развивать столь элементарную и очевидную для себя мысль больше не было смысла, поэтому Н уже неспешно перебирал на пальцах варианты дальнейшего времяпрепровождения, но, похоже, поспешно…

– Забыла телефон выключить… – Вошла, виновато моргая, Л.

– Кто звонил, Ж?

– Нет одна знакомая – вернее родственница…

– И что?

– Появляются кое-какие проблемы.

– Какие-кое?

– Тут без предисловия не обойтись, – Л нырнула под одеяло, – чёрт бы побрал этот телефон! Хотя, конечно, не в нём дело, а в совести. Ты же знаешь, что без неё жить совсем противно?

– Знаю, говори. – Н перевернулся на живот, накрыл музу рукой, как бы сдерживая непроизводительные порывы, и доверительно потёрся носом о её тонкую шею.

– История простая… – невдохновляюще начала Л, – двоюродная сестра моего бывшего мужа живёт здесь неподалёку в курортном посёлке. Во времена семейной идиллии мы несколько раз отдыхали у неё – там старый фонд, сарайчики для отдыхающих, крыжовник, яблони повсюду… Теперь ты понимаешь почему я так непритязательна в быту? Есть опыт. Одним словом, когда-то там было хорошо. Так вот, мы даже с ней сдружились, она… в общем, была у неё в детстве травма – немного горбатенькая. Человек она прекрасный, душевный, чистый, но безусловно одинокий. Кстати, себя нисколько не жалеет, по-своему радуется жизни, и только глаза выдают, порой, отсутствие каких-либо иллюзий относительно будущего. Работает учительницей, пишет прозрачные стихи, рисует, чуть младше меня – такое бы сердце да в хорошие руки… Но, судя по всему, её комплекс непреодолим, потому что она ещё вдобавок жуткая дикарка – затворница…

– Да, я тоже знаю одного такого человека, – Н неглубоко вздохнул. – Художник. Парадоксально, но у него руки такие… как бы усохшие, коротенькие. И несмотря на это рисовальщик он отменный – живёт в крохотной квартирке, словно паучок, и плодит мускулистых суперменов на все случаи жизни. Ты конечно знакома с этими железными дровосеками без сердца? Когда я кормился компьютерными игрушками, мы сблизились с ним ненадолго, но факт, что дальше прихожей своей души он меня не пустил. У него какая-то болезненная гордыня и страсть к соперничеству, смешные в нашем деле. Видимо, дефект сказывается. А одиночество – это я точно понял – лишь производное упрямого характера, изуродованного болезнью. Так что мы с ним близнецы, хотя и не братья. И вообще его жизнь – что называется – судьба, ни миллиметра в сторону, но и её можно переломить. Знаешь, а мы их сведём через «сеть» – да? Извини, что перебил – жизнь бежит наискосок от судьбы на волосок…

– Идея хорошая, потом обсудим, – продолжила Л. – Понимаешь, мы с ней ещё до отпуска договорились о встрече. Тебя я с собой не приглашаю – боюсь, что её это может задеть, сам понимаешь… К тому же там намечается «девичник»: несколько брошенных дидактических дев – так что ситуация патовая. Отказаться от поездки уже не получится, потому что у неё, как назло, сегодня день рождения. Видимо, мне придётся остаться у неё на ночь – поговорить и вообще… Такая вот проблема: необходимость возвращать долги гостеприимства – ты не обидишься?

– О чём ты говоришь! Можешь не извиняться – надо, значит, надо. Спокойно езжай. Если сможешь, поддержи человека, и адресок моего приятеля свезёшь, убедишь не комплексовать – уже дело. Я, понятно, буду там неуместен – только дев своим оптимизмом расстрою, да и вообще в такие компании я не ходок. А когда и как туда надо добираться?

– Я обещала к трём подъехать. Электричка отправляется от вокзала в два пятнадцать. Ты, правда, не сердишься?

– Не продолжай. – Н поцеловал бледную щёку Л. – Что тебе ещё, кроме украденного мною кошмара, приснилось?

– Трудно вспомнить. Сначала что-то вроде хаоса, катастрофы – неясно… А потом ты был рядом – да! Какой-то праздник, ощущение счастья, закат, море, полёт, целый мир на ладони, но всё это слишком смутно, поверх облаков… ничего конкретного. Хотя, ты знаешь, мне будто кровь сменили – насытили её кислородом.

– Здорово! – Н, подпрыгнув, едва не взлетел под потолок от радости. – То, что ты только угадывала, совершалось у меня в голове с той же удивительной последовательностью – значит, мы с тобой действительно биологически, даже органически, близки…

И он принялся вдохновенно описывать события, произошедшие у него в душе ночью, а когда, обессилев, умолк – глаза Л горели восторгом…

– Сон сумасшедший, похлеще моего – там было только предчувствие страха, мук совести, а у тебя… Но вот с милитаризмом, мне кажется, ты явно переборщил.

– Ничего, много – не мало! Ты понимаешь, этот сон не просто развлечение ума, а его громогласная подсказка на уроке.

– Ты о чём?

– А ты не понимаешь?

– Неужели ты веришь в подобное «преображение» – махнул рукой – опля!.. и водопады счастья!.. и диктатура совершенства?!

– Верю – не верю – это неважно. Я теперь твёрдо знаю «как», и это главное… – Н прижав к себе личный эталон целесообразности, обмяк.

Л, одурманенная грёзами, на секунду закрыла глаза, и они… уснули лёгким поверхностным сном. Через час творец разбудил музу возгласом:

– Как приятно, порой, сорить временем!

– Почему? – Она едва оторвала голову от подушки. – Мы что, уснули?

– Вот именно!

– Это вчерашний день нас ещё не простил.

– Наверное. Завтракать будем?

– Мне почему-то не хочется.

– Тогда давай встанем и отправимся нагуливать аппетит.

– Давай!

Они вскочили, Л приняла душ, Н по-солдатски ладно заправил постель, умылся и, подхватив невесомое, розовое тело своей любви, потащил его в неведомое. Когда они проходили мимо телебашни, Л обронила:

– А чем тебе эта достопримечательность не угодила?

– Да кто ж его знает?! Не нравится – и всё тут… Я думаю, что сегодня уже нет нужды в подобных «артефактах»: средства связи изменились и можно строить мироощущение иначе. Обрати внимание вон на тот фрагмент, – он указал рукой куда-то вправо, – мне кажется, таким должен быть город, предназначенный для отдыха. А все эти скудоумные многоэтажные муравейники, попытки через хаос выйти на результат – не более, чем кретинизм определённой эпохи, наследие проклятого прошлого, как гласит журналистский штамп. И в столице та же околоархитектурная канитель, только с претензией на вечность. Но они жестоко ошибаются, и их скороспелые строения состарятся даже раньше своих желтоглазых авторов. Ну, разве вот это – не нелепица, что скажешь?!

– Тебя послушать – всё вокруг не так, но ведь люди «это» строили, «этим» жили, о чём-то в «этом» мечтали… Как можно одним махом перечеркнуть все их усилия?

– Очень просто, господа хреновые мечтатели! – Н выхватил из кармана карандаш и, смеясь, резанул им воздух. – Раз – два! Сверху – вниз! Вправо – влево! И мир истерически прекрасен…

Карандаш покорно вернулся на место, а мир продолжал уныло мигать хронически гнойными глазами.


Оглавление

1. Часть 1
2. Часть 2
3. Часть 3
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!