HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Николай Пантелеев

Дух внесмертный

Обсудить

Роман

(классический роман)

На чтение потребуется 17 часов | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск            18+
Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 23.04.2014
Оглавление

44. Июль. 5.
45. Июль. 6.
46. Август. 1.

Июль. 6.


 

 

 

В мастерской Эн, соскоблив мочалкой непростой сегодняшний день, слегка протрезвел, надел пижаму, подошёл к раскрытому окну… Город уже светился огнями обманчивой рекламы, летний воздух был душен и, как будто, отдавал электричеством. Эн знал, что это последствия работы систем климат-контроля, имевшихся во всякой квартире. Дышать этим воздухом можно, но вдохнуть его с наслаждением, что часто случается в горах, нельзя. В самих квартирах царит очищенная прохлада, условный комфорт, а на улицу из мириад вентиляционных труб вылетает весьма сомнительная смесь бытовой пыли и атомов электричества. Вот почему в городе, особенно летом, дышится трудно: кругом остро жалящие зеркала стекла, бетона, металла, а к высоким температурам южных антициклонов добавляются ещё и градусы перегретой цивилизации человека.

Однако Эн неудобства стоически терпел, и кондиционер включать не торопился. Во-первых, он терпел из вредности: не хотел идти со всеми в ногу, а во-вторых, ему следовало нахлебаться этого ядовитого для себя, горячего воздуха, чтобы получить больше прав на пахнущий травами прохладный кислород «Сияющего мира»…

За тягучими ленивыми мыслями и блеклыми зрительными образами, рождёнными парными сумерками, Эн не заметил, как прилёг на кушетку, задремал. Вокруг стали тесниться забытые было стихии, перемешанные с впечатлениями последних дней. Неглубокий сон напоминал панику, что неудивительно. Ведь и днём заметно помолодевшие чувства Эн метались между новаторскими планами, догадками, прозрениями, а ночью весь этот, фактически сумбур, умножался как минимум, на два… Эн бежал стихий, отложенных до лучших в творческом отношении времён, бежал гнилостного комфорта, бежал он и города с его искрящимся в темноте опасным воздухом… Бежал так, что проснулся уже в поту, испугавшись своего короткого, как удар током, одиночества.

На полу кухни, шевелящейся шторой, луна чертила абстрактные узоры, за окном в низкой тональности, гудел ещё беснующийся город. Кричали дети на спортивной площадке, за домом напротив слышалось тяжкое дыхание ТрансПортала, неподалёку шумели такси и пассажиры, где-то рядом ссорилась почтенная семейная пара, попусту лаяли сытные псы, коты делили территорию. На эти вполне различимые звуки сверху ложились безадресные звуки остального живого организма города, его стоны, отголоски бурной перистальтики…

Эн подумал, что в горах тоже никогда не бывает тишины прямо абсолютной – там её разгоняет ветер, настырный шум ручьёв и речушек. Но те природные шумы казались воплощённой гармонией гениального музыкального произведения, а в этих – ему мерещился хор гундосых, лишённых слуха сирот, забредших поголосить ради горбушки хлеба на сталелитейный завод… Успокоившись столь причудливой ассоциацией, Эн вновь ушёл в сон, чтобы именно так поскорее приблизить день, где он встретит Эл, своих, где ему снова не надо будет каждую минуту думать – чем занять с пользой дела неспокойную голову?

Утром Эн вскочил без забот и мыслей, как чистый лист бумаги. Он двигался словно механически, лишь ощущая под сердцем медовую негу оттого, что сегодня жизнь снова обретёт смысл покоя в движении, который приведёт его, наконец, к брошенным стихиям, а потом – и к малым планетам. Ведь, если он их видел, то должны увидеть и другие, иначе смерть души вследствие скупости.

До встречи с Эл оставалось два часа. Эн не потратил их на книги или занятный яд Портала, он не начал в памятном для себя месте отдаваться непроизводительной ностальгии о прожитых годах, он просто опять пошёл нарезать круги по родному некогда городу. Впрочем, со всеми издержками, Эн его всё ещё любил, как некогда любил себя – молодого, суетного, местами страшно глупого…

От обилия умственных болячек, что свалились на неё в гостях, Эл приехала несколько раздражённая. Она общалась с приятными, вроде бы, родными людьми, но лишь всё больше тонула в занятных болотцах их многочисленных психологических, бытовых проблем. Эл понимала, что «не мы плохие, а жизнь такая», что жить иначе – чисто, мудро – здесь, в мегаполисах, просто невозможно, и оттого чахла прямо на глазах. Ей были непонятны все вокруг, смысл и логика их жизни, она неожиданно вспомнила, что можно рассказывать кому-то стороннему, тоже пресному, – почему тебе со вкусом не живётся на белом свете?

Особенно потрясла её одна подруга бурной молодости, – недавняя красотка, теперь обрюзгшая, ненавидимая зятем тёща – когда нудно передавала скорбный список своих семейных драм и бесконечно жалела Эл за жизнь вдали от благ цивилизации, от развлекательных комплексов, скидок, распродаж, косметики, фитнеса и прочего бабьего опиума… Эл тогда ей снисходительно не перечила, а отыгралась уже на Эн во время ознакомительной прогулки по городу, когда они спасались от жары за пивом в знакомом нам уютном подвальчике.

Она спросила у него прямо: «Неужели и ты думаешь, что мы чего-то лишены там, в горах, что регулярная жизнь этих бедняг хоть на йоту лучше нашего непредсказуемого бытия?! И что это приличное, допустим, пиво лучше нашей родной, студёной бражки!» Эн к этому важному для себя вопросу подготовился полной кружкой «баварского», поэтому, уже хлебая «вторую», он с несвойственным себе жаром – и с непрошенной слезой! – бросился на защиту их общей системы ценностей: «Да разве это можно сравнивать! – взывал он, пропуская мимо ушей некорректное сравнение черешневой браги и пива. – Да это же небо и земля!.. С тех пор, как мы выехали из Ключей, я только то и делаю, что собираю компромат на эту жизнь, на пахнущий изоляцией воздух, на шум, гам, суету, на умение обитать в толпе! На них всех, короче…»

А следом, вторя Эл, смахивая с усов густую пену, он стал защищать людей, которые не виновны, что вросли в дефективный мир, поскольку их слишком много, и выжить иначе просто невозможно! «Но мы, – здесь он состроил хитрую мину, – принесём эти несчастным частицу нашего мира, нашего понимания того – как и где следует жить в идеале!»

За терапевтической болтовнёй наши герои дождались возвращения Эвы с мужем, встретили их на выходе из ТрансПортала неподалёку от дома и дружной компанией завалились в мастерскую. Тут, напомним, Эл ждал известный сюрприз. Правда, сначала вышел конфуз, поскольку Эва вдруг вообразила, что подарок был предназначен ей, и стала, смущая деда, отказываться. У меня, мол, есть в училище похожий – зачем ещё один?! Эл, на счастье, в этот момент вышла по женским делам на кухню. Дед в мягкой форме объяснил ситуацию внучке, извинился за путаницу и сразу попросил её дать Эл несколько уроков игры на инструменте. Эва, сославшись на детский эгоизм, краснела недолго и для затравки, пока собирались к чаю, включив синтезатор, начала, словно нечаянно, наигрывать тихую вечернюю мелодию.

Первые лучи багрового закатного солнца проникли в гостиную, вся компания собралась за столом, после рюмки – другой мужчины стали шептаться о перспективах осенней выставки. Тем временем, Эва снова села за инструмент, а Эл всё никак не могла оторвать взгляд от её волшебных пальцев, плавно перебегающих по клавишам. «Нет, мне так никогда не суметь!..» – вдруг с шумом выдохнула она.

«А вы попробуйте!» – предложила Эва. Эл не заставила себя долго упрашивать, и вскоре музы уже сидели плечом к плечу у хитрого инструмента. Более того, у Эл сразу стало что-то выходить, поскольку вкус завзятого меломана был сильнее неумения. Однако Эн, одним глазом поглядывая в сторону женщин, ещё сохранял интригу, поэтому муза его запросто упражнялась в гармонии, не ведая беды. Эш лукаво улыбался, предвкушая развязку, а Эн, как школьник, оттягивал сладостный момент признания, давая музе необратимо втянуться в игру.

Наконец скрывать что-либо стало бессмысленно, и Эн разразился длинным тостом о творчестве вообще, о благотворных посягательствах на него любого, кто хочет не только брать, но и учиться отдавать. Он с хитрой ухмылкой осматривал Эл, да так, что она сама вдруг поняла – что здесь происходит, кому предназначен синтезатор, и какие сладкие муки, быть может, ждут её впереди, в стране «не немых»… То есть – она прозрела, отчего холодок царапнул ей спину, а Эн закончил свой спич пожеланием отнестись к подарку всё же с известной иронией и без особых обязательств, как к обычной взрослой игрушке.

Но Эл уже понимала, что подарок этот с подтекстом, что Эн с его помощью хочет приобщить её к творчеству, поэтому радовалась она сдержанно, не обещая в ближайшее время огорошить мир музыкальными шедеврами… Тем не менее, все дружно выпили за её успех, пожелали полёта, храбрости, приятных беспокойств…

Далее вновь слушали электронные фантазии Эвы, говорили о музыке Эс, будущей выставке, о детях, пили и закусывали. Под занавес вечера, к месту или нет, Эш, по-своему пытаясь ободрить Эл, вспомнил известную мысль Анатоля Франса о том, что искусству угрожают художники, не являющиеся мастерами, и мастера, не являющиеся художниками… Эл на это с улыбкой отвечала, что она может угрожать искусству, только если вдруг ненароком отравит Эн подозрительными грибами…

На этой весёлой ноте пары и разошлись. Позже, в постели, Эл, ещё по-девичьи смущаясь, пеняла Эн за красивую расточительность, а он в редкие минуты жизни чувствовал себя щедрым нуворишем, сорящим деньгами. Он, прямо как в кино, прижимал музу к себе, играл желваками и обещал не скопить до конца дней ни гроша, а спустить весь заработок и, чёрт с ними, пенсионные накопления наподобного рода развлечения для души. Планов-то громадьё!

Следующие три дня пролетели незаметно – как праздничный сон: молодые занимались своими делами, Эн водил Эл по местным музеям и загородным достопримечательностям. Вечером Эва помогала Эл осваивать инструмент, а мужики повадились пить пиво в известном нам заведении. Брага-то брагой, думал Эн, но свеженькое пивко, да в охотку, с добрым собеседником, даже в этом чёртовом городе, я замечу, неплохо идёт… И так набирался он поровну хорошего и плохого в чуждом для себя уже мире, чтобы больше любить свой.

Но минуты и часы неумолимо толкали героев в спину, поскольку – равнодушны к любым телодвижениям, когда ведут живых на расстрел времени. А так как смертный приговор оглашён нам ещё при рождении, то стоны рядом упавших, ещё идущих, мало заботят. Им бы поспеть опоздать к своей стенке! Где она? Рядом, далеко, за углом, либо вырастет мгновенно, буквально сшибая тебя, ломая уже занесённую вперёд ногу? А вдруг в будущем нас всё-таки ждёт внесмертие, как продолжение твоей жизни вдругом – во внуке, пшеничном поле, волке, голосящем на луну, неповторимом произведении, камне на вершине?.. Кто его знает, только надо идти вперёд, не оглядываться без повода назад, не подавать руку помощи тому, кто уже невозвратно увяз в могиле, потому что это идёт вразрез с оптимистичными установками природы.

Такие примерно разговоры вели художники между дискуссиями об искусстве. Хотя, где кончается жизнь и начинается искусство, мы тоже наверняка не знаем… Догадываемся разве, что эти понятия могут быть единой частью известного целого – человека.

Вот отчего затосковал на вокзале Эн: не будет у него ближайшие месяцы такого собеседника! Это единственная, кроме отсутствия свежего пива, издержка рая, которую он нашёл в городе. А Эш, как все умницы с руками, и во все века, был опечален лишь тем, что нельзя вот так взять всех хороших, необходимых тебе людей – да и поселить в неком распрекрасном месте, где рядом с цветами всюду растёт мечта… Хотя, вру, место такое есть на Земле – это страна Искусств, открытая для каждого, кто понимает жизнь как вид искусства. Словом, поцеловались мужики много крепче муз, незаметно смахнули из уголков глаз чистые слезы, обещая видеться при первой возможности. Через минуту экспресс плавно тронулся, увозя наших героев, вроде бы, отдыхать. Но, какое там, ведь за семь дней им предстояло проехать пол Европы…

И понеслось! Питер: Эрмитаж, Кунсткамера, Спас на Крови, Исакий и прочее. Но больше всего, доложим, Эн и Эл запомнились в Питере щи по-купечески со сбитнем в «Трактире» на Мойке… День потратили на Таллинн: Вышгород, Ратуша, Пирита, Морские ворота. Далее – как-то вскользь задели Ригу, однако знаменитым бальзамом запаслись… Почти без эмоций пересекли Вильнюс, более подробно с беспокойной ночёвкой внедрились в Варшаву: Нове и СтареМясто, Королевский замок, Колонна Зигмунта, Дворец Науки. Далее, путая день и ночь, – Краков с его шикарными костёлами, театрами, музеями. И наконец Прага, как место, где говорят, ещё осталось хорошее пиво… Но до него: Собор Святого Вита, Национальная галерея, Музей часов, Театр марионеток, Еврейское кладбище – как без него! – парки, дворцы, прогулка на яхте по Влтаве, Мала Страна, Карлов мост – его тоже не обойдёшь стороной! – и только в конце каждого из двух сумасшедших пражских дней то самое пиво… Хорошее, пенное, восстанавливающее утраченные силы. Затем коротенько – Братислава, Бухарест и, под занавес, Солнечный берег.

Завидный как будто маршрут, но к концу вояжа все эти дворцы, костёлы, музеи, соборы нашим героям весьма надоели. Отели, пересадки, вокзалы, обед на ходу, проклятая традиция везде поспеть, всюду сняться, всё попробовать, закрыв глаза. Лизнуть и сплюнуть…

Однако, много больше туристкой механики, признаемся, в поездке надоели им люди, от которых в раю они порядком отвыкли. Кругом толпы народа, жадного до культурных ценностей, глупые комментарии, восторги. В музеях не протолкнуться, гудящие посетителями ярмарки, кафе, сувенирные лавки. Всюду лица: жующие, грустные, кривляющиеся, просящие, весёлые… Лица, лица, лица… Приятные и не очень, похожие друг на друга, как две капли мутной воды… Лица разные: молодые, старые, неясные, гордые, смущённые, довольные жизнью, озабоченные зубной болью или тайной любовью… Лица, словно отпечатками ног, оставшиеся на сетчатке глаз художника и его музы. Они за это время засели в памяти, заняли лучшие места в партере, зашли вроде в гости, но остались внутри тебя навсегда или до грозовой полуночи, когда страшный незваный сон сотрёт их следы… Но вдруг не всех! И будут жить эти разбежавшиеся по памяти беспризорники в закоулках души, будто у себя дома, эти мёртвые для тебя лица, однако ж, хранящиеся непонятно на кой, и поэтому до смерти твоей живые.

Последний час от Бухареста до Варны наши герои ехали молча, они были настолько заполнены впечатлениями, что не могли говорить. Эл слушала негромкую целебную музыку, Эн рассовывал зрительные образы по ячейкам памяти. Места в сознании оставалось немного, поэтому он мысленно и без сожаления выбрасывал за окно всё малозначительное, повторяющееся, эпизодическое. «Перестарались, – думал он, – нужно в следующий раз ограничиться бы одной – двумя жемчужинами, согласно шутливому девизу: лучше меньше, да лучше!

Впрочем, ещё для одной единицы хранения место со скрипом, но отыскалось… Уже перед самой Варной рядом образовалась молодящаяся дамочка из крашенных. Попутчица уселась в кресло рядом, украдкой ощупала свою грудь и бока, как бы убеждаясь, – на месте ли её кошелёк, а потом нагло и откровенно стала краситься, наводить марафет на подержанном лице. Видимо, готовилась к подвигам на курорте. Эл явно покоробило это чудо, поэтому она, с болью закрыв глаза, ещё глубже ушла в классику. Эн дамочку тоже не запомнил бы – вон их сколько! – но к ней приклеился, вызванный усталостью, злой афоризм: красивые женщины – глупы, некрасивые – умны, середины почти нет. Пришлось совать ненужную творцу заметку под сотни других… И с оговоркой, что муза твоя, при всех плюсах и минусах, вне определений.

На курорте, ясно, Эн и Эл устроились подальше от разного рода продвинутой публики, среди консерваторов умеренного толка, но покоя и тут не было. Море недалеко от берега всё едино кипело от заезжих серфингистов, парашютистов, байкеров всех форм, гребцов, подводников и тому подобных искателей адреналина. Их дикие крики смешивались с шумом прибоя, с гомоном чаек, не давая толково вздремнуть на горячем песке. Единственный плюс, что вечером в солидном местечке, где жили наши герои, наступала относительная тишина. Окрестные ресторанчики и кафе пробавлялись мелодичным джаз – роком, соулом, национальными наигрышами, но где-то неподалёку, в полукилометре, неодолимо рычал разбуженный зверь цивилизации. Ухали дискотеки, трещали фейерверки, вопило фонтанирующее хмельное либидо.

Из мавританской беседки, откуда ночью Эн и Эл любили смотреть на расплавленное серебро лунной дорожки, была отлично видна эта убранная яркими огнями, чуждая жизнь на соседнем мысу… Опять в голову Эн без спроса лезли философские мысли, поспешные выводы, попытки ругани со всем миром. Кругом же гуляли, не хамили, вовремя ложились спать благополучные сытые люди, получающие по мере сил удовольствие от жизни. Эн страшно жалел их.

Номер свой, однако, он терпеливо отбывал, пытаясь подарить своей музе иллюзию полноценной семейной жизни. Они ходили на пляж, пили местные вина, крепкую ракию, ездили на экскурсии по историческим местам и экзотам, общались с милыми людьми, сторонились невежд и нахалов. На пляже Эл больше загорала, слушала музыку или предавалась ностальгии, а Эн всё бесконечно, до синих губ, бултыхался в карликовом прибое. Выйдя из воды он сразу начинал скучать, его раздражали не слишком-то подтянутые телеса пожилых соседей, их вызывающие зубную боль разговоры о подвигах молодости, связях на высоком уровне, внуках и правнуках, их планы поваляться на пляжах ещё где-то в Хорватии… Поэтому, едва обсохнув на берегу, Эн снова и снова лез в воду, чтобы не замечать длинных для себя часов и минут, либо тащил Эл куда-то в театр, на водные прогулки, в здешние горы, на водопады, по местам героических сказаний, в смешной Габрово, на легендарную Шипку…

Так пролетела неделя, и снова неслись Эн и Эл вперёд, но теперь уже – домой, в Ключи… В «Сияющий мир»! Голубой экспресс, плотно набитый пассажирами, вёз лёгкий смех, тяжёлые думы, счастье любви, планы на будущее, хронические болячки, мимолётные увлечения, сладкие воспоминания… В этой противоречивой сумме были слагаемые и наших заметно уставших от отдыха героев.

 

 

 


Оглавление

44. Июль. 5.
45. Июль. 6.
46. Август. 1.
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!